Шон не отставал от нее ни на шаг. А когда она попыталась войти в спальню, остановил, обхватив за талию, метнулся туда первым, чтобы всё осмотреть.
— Чисто, — сказал он, и Габби вошла в спальню.
Там оказалось так же пусто, как и в остальном доме. Габби закрыла глаза, и в е сознание потоком полились данные.
— Я вошла, — произнесла она, зажмурившись. — Установила контакт.
Поначалу поглощать файлы было чертовски больно. Возможно, потому что она сопротивлялась. Теперь она ощущала лишь легкие мурашки. Габби знала, нужно открыть разум, позволить файлам, чем бы они ни были, заполнить чип, вживленный в её мозг.
Она понятия не имела, сколько времени информация перетекала в её голову. Осознавала лишь то, что стоило опустошить один жесткий диск, как её внимание привлекал другой. Потом ещё один. После завершения синхронизации Габби наконец открыла глаза, в комнате царил полумрак, луна висела высоко в небе, а тусклые золотистые лучи пробивались сквозь шторы на окнах.
Габби тяжело дышала и покрылась потом, её ноги подкашивались от слабости. Давненько загрузка файлов не оказывала на нее такого сильного эффекта, но это же были самые огромные файлы, что она когда-либо скачивала.
Габби заметила Шона, сидевшего на корточках у дальней стены, лицом к двери и Габби. Держа под прицелов дверь, на случай неожиданных визитов. Он был покрыт толстым слоем белой пыли. Очевидно, простукивал стену, пока не нашел скрытый вход.
— Слава богу, — пробормотал Шон, вставая. — Я уж думал, что потерял тебя.
— Извини.
— Там у Билла находился потайной кабинет. Компьютеры, ноутбуки, но ничего из того, что мне удалось там обнаружить, не относилось ни к тебе, ни к подобным тебе людям. А ты?
— Понятия не имею. Нужно открыть файлы и рассортировать их. Чего я не смогу сделать, пока мы хоть на несколько часов не окажемся в относительной безопасности.
— Как это работает? Впрочем, не важно. Расскажешь потом, не здесь. — Он подошел к ней, обнял сильной рукой за талию. Именно он сейчас являлся её якорем, и Габби не смогла бы отвернуться от него даже под угрозой смерти. — У меня к тебе много вопросов, но сначала хочу оказаться в более безопасном месте.
Глава 9
Шон угнал ещё одну машину, на этот раз микроавтобус, и направился в оживленный центр города. Купил ещё один предоплаченный телефон, позвонил Роуэну и назначил время встречи. На случай прослушки использовал в разговоре специальный код.
«В том, что происходит, у меня два варианта» означало, что они встретятся в два часа.
«Приходи в штаб-квартиру. Выпьем по чашечке самого лучшего кофе в мире» означало, что они встретятся в местной кофейне с отвратительным кофе, куда когда-то ходили и с тех пор шутили с сарказмом.
В подобных ситуациях совместное прошлое очень помогает.
Шон выбрал первый попавшийся мотель и на руках отнес Габби в их номер. Она застонала, когда он опустил её на старый комковатый матрас. Не очень хорошие стоны. Она начала открывать файлы Билла и увидела явно не очень хорошие картинки.
Шон устроился рядом, положив ей на лоб влажное полотенце.
Она так и не открыла глаз, скривившись в напряженной гримасе.
Несколько часов пролетели без перемен. Как же ненавистно видеть её такой. Шон с беспокойством наблюдал за её состоянием. Если Габби будет давить на себя слишком сильно… Дерьмо! Он не уверен сколько ещё сможет выдержать.
— Габби, — прошептал он. — Время прерваться, сладкая.
— Не могу. Мне больно от каждой подобной попытки, — прошипела она сквозь зубы. — Все файлы зашифрованы. Они больше, чем я когда-либо видела.
Его беспокойство усилилось.
— Прервись на минутку и взгляни на меня.
Она медленно приподняла веки. Встретилась с ним взглядом, её прекрасные карие зрачки казались остекленевшими и слегка расфокусированными.
— Ты когда-нибудь раньше открывала зашифрованные файлы?
— Да. Однажды. Но это заняло длительное время. Снедаемая любопытством, я продолжала копаться в файле, пока у меня в сознании что-то не щелкнуло, и вся тарабарщина не обрела смысл. Здесь так много всего, и это не просто тарабарщина, все файлы защищены файерволом.
— Файерволом?
— Возможно, в компах и не бывает пожаров, но у меня в сознании ощущение именно такое. Словно пламя лижет мой мозг.
Дерьмо. Он убрал полотенце и провел кончиками пальцев по её теперь уже влажным волосам, вискам и скулам. Если бы он знал, что случится нечто подобное, то никогда не повел бы её к Биллу. Шон постарался её отвлечь.
— Как ты выкинешь все эти файлы из головы? Или они останутся там навсегда? — Говоря, Шон растянулся рядом с ней. К его удивлению, Габби не стала возражать, когда он притянул её к себе, а лишь прижалась сильнее, положила голову на его плечо, а руку — на его спину.
Он вдохнул, наслаждаясь исходящим от нее ароматом мыла, вспомнив о душе. который они принимали вместе. Его член затвердел, напрягшись под ширинкой джинсов. Как не вовремя, приятель.
Контроль над собственными физиологическими потребностями раньше никогда не являлся для него проблемой. Особенно в опасных ситуациях. Но ведь раньше он никогда ни одну женщину не желал так. как Габби.
— Чтобы избавляться от них. мне потребовалась целая вечность, — ответила она. — К тому времени мой мозг оказался настолько переполнен, что я ничего больше не могла обработать. Мне все время хотелось спать, даже не тянуло вставать с постели. И от некоторых обнаруженных там вещей меня просто тошнило. Образы. которые я не имела права смотреть, и планы, который, надеюсь, никто никогда не осуществит.
«Бедняжка, — подумал он. — Несмотря на молодость, она через многое прошла».
Утешая, он скользнул рукой вверх и вниз по её спине. И очень хотел сделать для нее что-нибудь ещё.
— Так что же ты должна сделать, чтобы избавиться от них?
— Выбросить в корзину.
Буквально?
— Я ни черта не понимаю.
— В каждом компьютере есть корзина для мусора. Мне пришлось научиться перетаскивать туда ненужные файлы.
Ученый, сделавший это с ней, заслуживает кормить червей под землей. Не потому что дал ей возможность освободить мозг от всего дерьма, которое тот засасывал внутрь, — очень любезно с его стороны — а потому что вообще сотворил это с ней.
«Тогда бы вы с ней не встретились. Её сейчас не было бы рядом с тобой». Шон обхватил ладонями её голову, слегка наклонил и поцеловал в уголок губ.
— Мне жаль, что тебе пришлось пройти через всё это.
— Зачем кому-то делать подобное с другим человеком? — прошептала она дрожащим голосом.
Шон крепче сжал её руками.
— Он — садист, милая. Хотел увидеть, насколько сильно сможет изменить тебя, какие способности дать. Он, вероятно, думал использовать тебя для собственной выгоды.
— Тогда почему он просто не наблюдал за мной? Почему отпустил, позволил жить своей жизнью?
А так ли это? Шон вдруг задумался. Возможно, тот ученый и отпустил её и остальных, но каким-то образом все эти годы наблюдал за ними. Потому что именно этим и занимались ученые. Смотрели и наблюдали. Испытывали.
Но как он мог следить за Габби?
Маячок… конечно. В её мозгу. Шон распахнул глаза. Это имело смысл. А ещё он до смерти перепугался. Значит, тот безумный ублюдок сможет найти Габби где угодно и когда угодно.
Шон представлял, как этот больной ублюдок сидит в кабинете и, делая какие-то заметки, отстраненно, словно на обследовании, наблюдает за милой Габби, как за лабораторной мышью. Но почему он пришел за ней именно сейчас? Чтобы удержать её подальше от «Роуз-Бриар»? Он и раньше задавался этим вопросом, но в его теории всё ещё оставалось много белых пятен.
Этот гавнюк никого не посылал за ней, после того как Билл нашел остальных троих. Тех, что погибли. Неужели доктор Фассет думает, что Шон хочет навредить Габби, и поэтому так отчаянно пытается увести её от него? Неужели доктор намеревался спасти её и тем самым свой эксперимент? Но разве спасая её, он не помешает собственному эксперименту?
Слишком много вопросов. Шон надеялся найти хоть какой-то ответ в файлах, хранящихся теперь в мозгу Габби. Надеялся, что Билл знал о докторе и сложившейся ситуации больше, чем рассказывал. Хотя, честно говоря, Шон предпочел бы оставаться в неведении, чем наблюдать, как Габби снова корчится от боли.
Габби застонала, и Шон понял, что она снова принялась за работу. Нужно было отвлечь её получше. Он подумал только об одном способе… «Ты уже встал, приятель. Вроде».
— Позволь мне позаботиться о тебе, — прохрипел он Габби.
— Ч-что ты имеешь в виду?
Прямо сейчас она не верила, что мужчины способны хоть что-то отдавать женщине. И ничего не ожидать взамен. Он же хотел отдать ей всё.
«Я хочу отдать ей свое сердце, — подумал Шон. — Я люблю её».
Так оно и есть, внезапно осознал Шон. Он любил её. Сейчас это уже бесполезно отрицать. Он поставил её безопасность выше своей собственной. Её благополучие выше своего долга. Её эмоциональное счастье выше собственного физического удовлетворения.
Как он мог не влюбиться в нее? Умную, находчивую, остроумную, саркастичную и храбрую. Она всё, в чем он нуждался. Всё, чего он никогда не знал, всё, чего ему не хватало.
К собственному изумлению, подобное осознание не расстроило и не напугало Шона. Оно… успокоило его. Утихомирило. Даже если Шон понимал, что не сможет долго удерживать её. Не станет рисковать её рассудком. Не погасит её яркий свет.
Да, она говорила, что не боится его тьмы, но страх не имел к этому никакого отношения. В конце концов, его тьма утащит её слишком далеко. Но сейчас она в его объятиях, и он намерен наслаждаться каждым мгновением.
— Шон, — позвала она, очевидно нервничая из-за его молчания и неподвижности. — Что ты имел в виду?
— Давай я покажу. — Он перекатился, прижав её к себе.
Она вздохнула, облизнула губы. И Шон поймал ртом её язык. Теплый, горячий, с ароматом зубной пасты. Его член затвердел ещё больше. На чтобы ему ни пришлось пойти, он постарается удержать собственное тело под контролем. Он докажет, что мужчине — ему — можно доверять, что для него она на первом месте и что он ничего от нее не ждет. Он докажет, что она может ему довериться. Потому что, бог свидетель, если мужчина уйдет от женщины со столь каменной эрекцией, ничего не требуя взамен, то ему эта женщина может довериться во всем.
Не то чтобы все будет только для Габби. Он бы солгал, сказав, что не собирается доставить себе удовольствие.
Продолжая целовать и посасывать язык, Шон скользнул рукой к её груди. Полная, мягкая. С затвердевшими сосками. Шон сжал тугой бутончик между пальцами, и Габби раздвинула бедра, позволила ему сильнее вжаться в нее бедрами. Шон автоматически толкнулся вперед, потираясь членом о сладкое местечко. Габби снова вздохнула.
Оторвавшись от её губ, Шон поцеловал сосок прямо сквозь одежду, поглаживая при этом восхитительный холмик. Вскоре Габби уже извивалась в объятиях Шона, запуталась пальчиками в его волосах, скользя ногами вверх и вниз по его бедрам. Он обожал, с каким наслаждением Габби отдавалась ему.
Она расслабилась от наслаждения, опустила веки и восхитительно покраснела. Приоткрыла чувственные и влажные губы, делая неглубокие вдохи и выдохи.
Шон провел пальцем между её грудью, вниз по животу, поиграл с пупком. Вызвал восхитительный трепет в животе. Она снова вздрогнула, когда он, подразнивая, коснулся талии у кромки свитера.
— Обожаю прикасаться к твоей коже, — пробормотал Шон. — Мягкая и нежная, словно шелк.
— Оу… конечно. Знаешь, я удивительная.
Он так же обожал этот остроумный ротик.
— Мне нравится вкус твоей кожи. — Он лизнул её шею, ощущая, как безумно запульсировала вена в ответ на его ласку. — Словно сахар.
Она застонала. На этот раз от наслаждения.
Шон просунул руку под её брюки, скользнул пальцами между бедер, её трусики мешали полноценному контакту.
Очередной стон.
— Обожаю твой жар, влажность.
Она развела колени ещё шире, давая ему столь желанный доступ. Шон просунул руку под трусики и погрузил в нее палец. Внутренние стеночки сомкнулись, удерживая его внутри.
— Я люблю… обожаю когда ты так делаешь, — простонала она.
Шон продолжал трахать её пальцем, на мгновение остановился, присоединив к веселью второй палец, и снова прижался ртом к её губам. От пронзительного возбуждения, мощного и несомненного, Шон задрожал, снедаемый жаждой и тоской. Он хотел довести её до такого же состояния и провел большим пальцем по клитору.
— Шон! — вскрикнула она. — Да, прямо там. Ещё.
Он не послушался. Пока нет. Она оказалась невероятно близка, а он ещё не подготовился к её кульминации. Ему хотелось продлить это мгновение, вознести её наслаждение на новые высоты.
— Внутри меня, — захныкала она. — Немедленно.
— Сейчас. — Внутрь нее, растягивая, скользнул третий палец.
— Нет. Ты.
— Нет. — Он двигал пальцами внутрь и наружу все быстрее и быстрее.
Она выгнулась навстречу его толчкам, зарывшись пальчиками в его волосы.
— Шон, — захныкала Габби. — Пожалуйста. Я хочу. Хочу твой член.
Это убивало… его… потому что он хотел дать его ей. Боже, неужели он желает подарить его ей? Погрузиться по самые яйца глубоко внутрь этой женщины, которую он так страстно желает лелеять, желает слиться с ней. Но сейчас все только для нее, напомнил он себе.
С него бисеринками стекал пот, капая прямо на нее, кровь полыхала, обжигая вены, он словно весь осыпался пеплом и вновь возродился, слившись воедино с Габби, став ещё сильнее.
Вокруг него клубились более плотные, чем когда-либо, тени. Более мощные, так что он с трудом с ними справлялся. Именно тогда Габби стала его единственным светом, его спасением. Не существовало более Шона без Габби. Она полностью завладела им, слилась с ним.
— Держи глаза закрытыми, — пробормотал он. Не желая, чтобы тьма её напугала.
— Да. Просто… дотронься до меня. Поцелуй меня.
Он впился губами в её губы, углубляя поцелуй, проглотил её вздох, стон, дыхание, прежде чем отдал ей свое собственное.
— Шон, — снова закричала Габби, сжимая внутренними стеночками его пальцы. Она забилась в оргазме, царапая ногтями его спину, дергая за волосы и даже кусая.
Шон все это время оставался рядом, не отрываясь ни миг, пока она, обмякнув и задыхаясь, не рухнула на постель. Пресыщенная.
— Позволь мне… — Не отрывая взгляда, Габби дрожащей рукой потянулась к его ширинке.
Шон поспешно откатился от нее и сел на кровати. С трудом отвел от нее взгляд. Она оказалась просто идеальным пиршеством, распростертая, раскрасневшаяся, на её коже, словно бриллианты, блестел пот, а темные волосы рассыпались по подушкам.
— Нам нужно встретиться с Роуэном. — Шон подумывал о том, чтобы оставить её здесь. Примерно две секунды. Но ему не понравилась сама мысль о том, что Габби хоть на мгновение окажется вне его поля зрения и досягаемости.
Особенно теперь, подозревая, что в её мозгу стоит маячок.
— Но…
— Сейчас все для тебя, сладкая. Я не хотел ничего другого, кроме твоего удовольствия. — Он поспешно и грубовато поцеловал её в губы, прежде чем встать с постели.
«Оставь нас, — приказал он тьме. — Немедленно».
Тени долго колебались, прежде чем повиноваться, и наконец в комнате появился свет. Шон, стоя на дрожащих ногах, поправил брюки, чтобы не пережать свой всё ещё набухший член.
— Я не понимаю, Шон.
— Я хочу заслужить твое доверие. И как уже говорил, заслужу.
Постель заскрипела, и он, даже не оборачиваясь, понял, что она села. Даже если на это уйдет вся его жизнь, он докажет, что её потребность важнее его собственных. Навечно. Неважно, какие это потребности, даже если им не суждено быть вместе.
Габби, возможно, никогда не поймет мужчин. Особенно Шона. Он доставил ей удовольствие… а потом ушел. Он сказал, что все для нее, ничего не требуя взамен. Частично она верила ему.
Но мужчины так не поступают. Ничего не дают даром, не ожидая что-то получить взамен. По крайней мере, по её опыту. И все же он хотел заслужить её доверие. И да поможет ей бог, она уже начала доверять ему. Шон сделал все возможное, чтобы её защитить. Позаботился о её нуждах. Обнимал, утешал.