— Джейк Уэстон! — восклицает она, беря меня за руку и увлекая в конференц-зал. — Как раз тот человек, которого я хотела видеть. — Она закрывает дверь и подходит к столу для совещаний, усаживаясь на него, словно какая-то нервная экзотическая птица, готовая улететь.
— Что я могу для тебя сделать, Морган? — Спрашиваю я, надеясь, что она не хочет, чтобы я присутствовал на какой-нибудь ужасной вечеринке с коктейлями, как на прошлой неделе, пытаясь убедить спонсоров стать более щедрыми в своих подарках музею. Я ненавижу эту болтовню.
— Я только что разговаривала по телефону с адвокатами Макса Данфорта, мы договорились, что ты приедешь к нему в эту субботу! Вы встретитесь с ним в субботу, сможете осмотреть его дом и поместье, у вас будет доступ ко всем памятным вещам… ко всему!
Черт возьми. Мы с Лиззи уже несколько недель играем в телефонные переговоры с людьми Данфорта, я, например, почти уже отказался от поездки к нему. И это было довольно-таки обидно, потому что в настоящее время Данфорт владеет одной из самых обширных коллекций старых голливудских реликвий в стране. Но, с другой стороны, этот парень мог позволить себе собирать многое, учитывая, что он был одним из самых успешных продюсеров в истории Голливуда, с огромным поместьем в Бель-Эйре.
— Он согласился одолжить нам все необходимое для шоу? — Спрашиваю я, уже в уме перебирая его сокровища, которые были у него в поместье. Не говоря уже о фильмах Лиззи, а у меня также имеются клиенты, готовые убить за какую-нибудь оригинальную мебель середины века.
— Ну… — Голос Моргана затихает. — Он не совсем согласился, но я знаю, что с твоим обаянием, Джейк, тебе не составит труда его убедить!
Это значит, что он ей отказал наотрез, но Морган все равно решила подослать меня к нему.
— Обычно я занимаюсь такими делами, представляя музей в таких вопросах, но сейчас я так занята планированием большого торжества.
Вот именно, чуть не забыл. Как только Морган пронюхала, что выставка Лиззи, на самом деле, может иметь успех, она решила вмешаться, устроив грандиозное открытие в виде масштабного модного гала-мероприятия. Освещение несколькими строчками в разделе искусств NYT, светское событие с кейтерингом, с дресс-кодом — черный галстук и шестнадцати классным свинг-бэндом. Я рад за Лиззи, это большое дело, но теперь на нас действительно стали давить, чтобы мы все успели устроить.
— Вы с Лиззи поедете туда в эти выходные, — продолжает Морган. — Я полагаюсь на тебя, что ты договоришься, — добавляет она со стальным взглядом. — Не подведи меня.
— Конечно, — бормочу я, чувствуя, как внутри у меня все сжимается. Я бреду обратно в коридор и делаю глоток уже остывшего кофе. На выходные. В гостинице. Вместе с Лиззи. Это не совсем соответствует моему решению держаться от нее подальше. На самом деле, это по-королевски все портит. Но это неважно. Я ведь профессионал, верно? Я могу сделать так, чтобы все получилось.
Она просто коллега и ничего больше. Чертовски сексуальная коллега, ежедневно выводящая меня из себя, да, но она все же коллега. Если я смогу это сделать, то эта поездка должна быть куском пирога, верно?
И это всего лишь выходные — два дня, максимум три. На выходные я могу делать все, что угодно, и в том числе держаться как можно дальше от Лиззи Райан.
Я имею в виду, что может в этой поездке пойти не так?
Как раз в этот момент мимо проходит Лиззи, одетая в один из обтягивающих маленьких сарафанов, которые она любит носить, расширяющиеся на бедрах и каким-то образом одновременно умудряющийся подчеркнуть каждый ее изгиб. Черт возьми! Когда она видит меня, ее лицо расплывается в неуверенной улыбке, прежде чем осознает, что открыто мне улыбается, поэтому ее улыбка тут же улетучивается. Она шагает к эспрессо-машине и включает кофемолку, которая начинает шумно перемалывать зерна.
— Ты уже слышала новости о Лос-Анджелесе? — Спрашиваю я, пытаясь перекричать шум от кофе-машины.
— Да, — говорит она, даже не оборачиваясь. — Морган сообщила мне об этом сегодня утром.
— Довольно волнующее мероприятие, — говорю я, удивляясь, почему она не отскакивает от стен с ликованием.
— Уверена, это будет отличная возможность для шоу, да, — отвечает она как робот.
— Ух ты, а я-то думал, что ты с ума тут будешь сходить от возможности разграбить поместье этого парня.
— Данфорт — это легенда, — отвечает она. — Так что я, конечно, взволнована. И мы не будем ничего грабить, а возьмем на время!
Я что-то не так сказал? И после ее слов, я специально не сообщаю ей о латте, стоящем на столе с ее именем.
— Тогда встретимся в аэропорту, — говорю я, направляясь к двери. Не знаю, что случилось после фильма до сегодняшнего дня, но она ведет себя так, словно я невидимка. Она даже не отвечает, когда я выхожу, просто сосредотачивается на кофеварке, как будто охраняет секреты вселенной.
Господи, она так часто ведет себя то сексуально зажигающе, то отстраненно, что можно подумать, будто мы встречаемся.
Я останавливаюсь. Мать твою. Я не должен об этом думать, потому что, если бы мы встречались, я бы так просто ее не отпустил. Нет, я бы прижал ее к столу и показал, почему она не может меня игнорировать. Поднял бы ее юбку вверх и узнал бы, стали ли ее трусики уже влажными для меня…
«Но я профессионал. Конечно, Джейк».
Я несусь вниз по коридору, нуждаясь в воздухе, но натыкаюсь прямо на Лиама, какого-то парня из отдела кадров. Как только он меня замечает, его лицо светится, словно сейчас наступило Рождество.
— Чувак, — говорит он, наклоняясь ближе, — я не видел Лиззи прошла туда?
— В последний раз, когда я ее видел, да, — бурчу я.
— Ты уже пробовал это сделать? — спрашивает он. — Я имею в виду, пятьдесят штук — это не мелочь, понимаешь?
И он тоже? Черт возьми, мне придется нанять телохранителей для Лиззи такими темпами, чтобы прогнать всех придурков, желающих быстро заработать за ее счет.
— Почему бы тебе просто не оставить ее в покое? — Огрызаюсь я. — Она же не какая-то чертовая кассирша, а человек.
Лиам бросает на меня понимающий взгляд.
— Да пошел ты, чувак, ты просто хочешь заграбастать деньги сам.
— Нет. — Я серьезно близок к тому, чтобы как следует дать этому парню, но он просто смотрит на меня заговорщицким взглядом, как будто мы вместе с ним в одной команде.
— Эй, в любви и на войне все средства хороши. — Он приглаживает свои редеющие светлые волосы. — Она улыбнулась мне вчера в лифте, так что я думаю, что я ей понравился. Пожелай мне удачи.
Он уходит прежде, чем я успеваю врезать ему кулаком. Черт возьми, почему эти болваны думают, что у них есть шанс? Лиззи раскусит их ровно через пять секунд.
Но что-то заставляет меня пойти за ним, я останавливаюсь напротив комнаты отдыха и наблюдаю за всем через стекло. Лиам бочком подходит к Лиззи и включает свое очарование.
«Не поддавайся на это», — говорю я себе под нос, конечно же, она закатывает глаза.
Лиам явно не понимает намеков. Он придвигается ближе, прижимая ее к стойке. Лиззи хмурится, он продолжает ей что-то говорить, и я практически вижу, как у нее начинает пар валить из ушей. Я как раз собираюсь войти внутрь и оттащить этого придурка к чертовой матери, когда она отталкивает его от себя, умудрившись пролить свою чашку горячего кофе прямо ему на рубашку.
Ха! Лиам отскакивает назад, ругаясь и стряхивая черную жижу с рубашки, но Лиззи только ухмыляется и уходит.
Я расслабляюсь. Я догадывался, что она может сама о себе позаботиться. Но почему меня это вообще волнует? Мы же не встречаемся. На самом деле, мы вообще ничего не значим друг для друга.
Нужно, чтобы так между нами все и оставалось, напоминаю я себе, даже если это меня убьет.
Что, черт возьми, вполне возможно.
19 Лиззи
— Ладно, — уговариваю я себя, расхаживая взад-вперед у выхода на посадку в самолет, направляющийся в Лос-Анджелес. — Я вполне могу это сделать. Это же просто деловая поездка! Деловая поездка с горячим парнем, с которым я безумно хочу заняться сексом, но это всего лишь детали, верно? По-моему, сейчас самое лучшее время попрактиковаться самоконтролю и осознанности, или что там, черт возьми, говорили на том семинаре по йоге, куда Делла затащила меня на прошлой неделе.
Но, несмотря на свои уговоры, единственное, о чем я способна была думать во время той сессии йоги — о большом куске сладкого торта «три молока», желая слизать все до последней капли сладости, но сейчас я хочу лизать только его…
Ага. Именно. Это.
Сердце стучит так, будто я только что пробежала 5 км, пока я делаю еще один глоток кофе, молясь про себя, чтобы я не забыла взять с собой «Ксанакс». Мягко говоря, я не очень хорошо переношу перелеты. Самолеты наводят на меня ужас, и без убойной дозы транквилизаторов или очень крепкой выпивки, я могу перейти в режим полной панической атаки, как только шасси оторвутся от земли. Что было бы крайне неловко с моей стороны перед неким самоуверенным, высокомерным мужчиной.
Постойте. Я точно взяла с собой «Ксанакс»? Лихорадочно начинаю рыться в сумке, но тут появляется Джейк, выглядящий так предсказуемо, просто идеально — в черных брюках и легком кашемировом свитере, который, я думаю, скорее всего был сделан из почти вымершей породы овец, выращенных где-то в Шотландии.
— Уже можно пойти на борт? — спрашивает он вместо того, чтобы сначала поприветствовать меня. Я отрицательно качаю головой и продолжаю рыться в сумочке, надеясь вопреки всему, что отыщу каким-то чудом оранжевый пластиковый пузырек.
— Еще не было объявлено о посадке. Впрочем, в любую минуту могут объявить.
— Выдался тяжелый день? — спрашивает он, наблюдая, как я наконец сдаюсь и закрываю сумку, перекидывая ее через плечо.
— Вовсе нет, — отвечаю я, стараясь придать своему голосу легкость.
— Понятно, — говорит он, явно не поверив моим словам. — Ну, не знаю, как ты, а я бы не отказался выпить, — говорит он, вытягивая шею в поисках бара, и в этот момент объявляют о посадке.
— Черт побери, — бормочу я себе под нос. Ни «Ксанакса», ни выпивки, это будет очень тяжелый перелет.
— Похоже, нам не повезло, — говорит он, поднимая свою черную кожаную сумку и становясь в очередь на посадку.
У меня тут же сжимается желудок, когда я двигаюсь по узкому трапу в салон самолета, волоча за собой красный чемодан. Я пытаюсь вздохнуть, выискивая глазами наши места, положив сумку наверх, проскальзываю на сидение у окна. Надеясь, что полет все же пройдет гладко, и самое большее, что я ненавижу больше, чем сам полет, так это болтанку.
Когда я усаживаюсь на свое место, до меня вдруг доходит, что я буду сидеть в нескольких дюймах от Джейка Уэстона на протяжении всего полета, и это сможет отвлечь мои мысли от предстоящей смерти, отчего два часа, проведенные с ним в кинотеатре в такой же непосредственной близости — это просто смешно, по сравнению с тем, что мне предстоит пережить сейчас. Он садится рядом со мной.
— Пристегни ремень безопасности, — говорит он, поворачиваясь ко мне с коварной улыбкой, — ночка будет бурной.
— Если это твое лучшее впечатление от Бетт Дэйвис, то следующие шесть часов мы обречены, — говорю я, опуская штору на иллюминаторе, отгораживаясь как можно дальше от внешнего мира.
— Разве ты не хочешь наблюдать, как мы будем взлетать? — Спрашивает Джейк, протягивая руку и поднимая штору на иллюминаторе. — Это самая лучшая часть полета!
— Ты клинически ненормальный, — парирую я, хватаясь за штору и снова опуская ее. — Это мое место, поэтому хочу открываю или закрываю. Так что держи свои руки подальше от нее, ладно?
— Раздражительная и вспыльчивая, — бормочет он. — Ты собираешься быть такой весь полет?
— Это зависит от обстоятельств. — Я закрываю глаза и читаю про себя молитву. — Не слишком ли будет поздно, если с этим я кончу?
Джейк ухмыляется.
— Для этого никогда не бывает слишком поздно, детка.
Я ударяю его по руке, как раз в тот момент, когда появляется стюардесса.
— Прошу прощения? — Я наклоняюсь к ней. — Не могли бы вы мне принести пару минзурок водки перед взлетом?
Она смотрит на меня как на сумасшедшую.
— Мы не подаем алкоголь, пока не окажемся в воздухе.
— Извини мою подругу, — вмешивается Джейк. — У нее проблема, — добавляет он приглушенным голосом. — Простите. Мы пытаемся, что-то с этим сделать, но… Ой!
Я ударяю его по руке уже сильнее еще раз.
— У меня нет проблем с алкоголем, — заявляю я стюардессе, она бросает на меня испуганный взгляд и уходит. — Точно нет!
Джейк хихикает.
— Зачем ты это сделал? — Стону я, моя единственная попытка забыться исчезает в проходе.
— Да, ладно, неужели сидеть рядом со мной так уж плохо?
— Ага. — Я надеваю маску на глаза и вставляю наушники. Я могла бы весь полет сидеть с самим Брэдом Питтом, но мне все равно нужно было бы выпить.
Похоже, полет будет чертовски долгим и тяжелым.
Сорок пять минут спустя я цепляюсь в подлокотник, а самолет так резко ныряет вниз, что у меня желудок выворачивает, будто мы мчимся на американских горках, чуть ли не падая в океан со скоростью 300 миль в час.
До сих пор я очень хорошо провожу время.
Я любыми средствами пытаюсь скрыть панику от Джейка, который так увлеченно читает журнал и что-то в нем подчеркивает красной ручкой. Ну, может он потом собирается что-то купить из этого журнала?
— Я не могу… — глубоко вздыхаю я.
Осталось всего пять часов полета. Просто всего триста минут, а сколько секунд еще осталось… целая бесконечность.
— Ты не любишь летать, — говорит он, не отрывая глаз от журнала.
— Лучше скажи мне то, чего я не знаю, — стону я, откидывая голову на сиденье, на секунду закрывая глаза.
— Я могу чем-нибудь тебе помочь? У тебя есть таблетки, которые могут тебе помочь?
— Я забыла их взять с собой, — тихо говорю я. — Я умру в этой консервной банке… вместе с тобой!
Он смеется, и мне хочется его ударить. Но вместо этого зажмуриваю глаза как можно сильнее, надеясь, чтобы самолет перестанет яростно трястись из стороны в сторону в болтанке.
— Серьезно, — замечает он, — я могу тебе чем-то помочь? Ты ведь знаешь, что турбулентность — это то же самое, что колдобины на дороге, так ведь? Это просто воздушные ямы, они не заставят самолет упасть. Мы в полной безопасности, даже в большей безопасности, чем в машине, — замечает он.
Я недоверчиво открываю глаза.
— Ты только, что сказал «заставят самолет упасть» человеку, который боится летать? Неужели ты ничего не понимаешь?
Он снова смеется и поворачивается ко мне.
— Послушай, — начинает он, — почему бы нам не поговорить о чем-нибудь? Может наш разговор поможет тебе отвлечься?
— Поговорить о чем? — Спрашиваю я, подозрительно прищурившись. — Все, о чем со мной хотят поговорить в последнее время, так это о сексе. СЕКС, СЕКС, СЕКС. Почему у меня нет секса, когда он был в последний раз, и когда я, наконец, собираюсь заняться сексом.
— Отлично. Тогда давай поговорим о сексе, — деловито заявляет он, будто это не самая плохая идея.
— Ты это серьезно? — Спрашиваю я.
— А почему бы нет? Я готов, если нужно.
— Ну, и что ты хочешь мне сказать? — Раздраженно отвечаю я, самолет падает, как мне кажется, на несколько сотен футов вниз, я вскрикиваю. Не задумываясь хватая его за руку и крепко сжимая его пальцы.
— Что было бы, если бы я не ушел из твоей квартиры? — тихо спрашивает он, понизив голос, чтобы проходящая мимо стюардесса, проверяющая ремни безопасности, нас не услышала. — Ты хоть представляешь, что я мог бы с тобой сделать?
— Ммм, нет, не представляю, — говорю я, застигнутая врасплох, щеки сразу же вспыхивают. — Что ты можешь сделать больше того, что ты уже делал?
— Если более наглядно, — говорит он, сжимая мою руку в своей. Его пальцы такие теплые и сильные, что я начинаю постепенно забывать, что могу умереть в любой момент в этом самолете. — Ты имеешь в виду, как я целовал тебя у стены? Как мой язык был у тебя во рту, а пальцы в твоих трусиках?
— Да, — с трудом выговариваю я. Какого черта, он мне все это говорит? Разве мы не заключили негласное соглашение не говорить об этом? А теперь он вдруг затронул эту тему… причем где, в самолете?!