«Выходи».
Ноги стали ватными.
Выходя из дома, едва не забыла сумку. Ладно, спохватилась, иначе случилась бы катастрофа! Однако к воротам я шла, трясясь как заяц. Как хорошо, что на мне кеды, а не туфли — будь я на каблуках, уже бы рухнула и переломала бы себе ноги.
«Что, быть может, облегчило мне жизнь», — пронеслась в голове шальная мысль.
За воротами меня ждала роскошная серебристая машина. Пожив рядом с сильными мира сего, я научилась отделять просто дорогие машины от эксклюзивных, правда, марки машин заучить не удосужилась. Не видела смысла — не мне же меряться крутизной и размером с конкурентами? Я лучше редкие выходные потрачу на более полезные дела…
Статный водитель, увидев меня, вышел из машины и открыл дверцу.
Боженьки, как же я не хочу садиться и куда-то ехать!
Только выбора нет. Подобрала подол сарафана, нагнулась и юркнула в салон, из которого тянуло изумительно приятным парфюмом.
Вот только, когда я села в салон, меня прошило током, потому что Максим Викторович сидел напротив и зло хмурился.
Неужели экзекуция началась?
= 15 =
Максим
Я планировал разыграть план коварного соблазнителя. Даже настроился на него, но когда белая, как смерть, Вера села напротив меня и поставила на колени сумочку, как будто в автобусе, психанул. Когда же эта актриса, обреченно глядя на меня, выдохнула:
— Куда мы едем? — и облизала губы, вовсе рассвирепел.
— Туда, где нам никто не помешает, — отчеканил и с удовольствием отметил, что она вздрогнула.
Эта дрожь не наигранная. Хм, умная девочка понимает, что за выкинутые фортеля им с сестрой придется заплатить, и боится. Если надавить на нее, может быть, все выложит сама, и мне не придется марать руки в мести.
Окинул ее деланно злым взглядом.
— Когда вы вернете меня назад? — едва слышно спросила она, верно истолковав мой посыл.
— Когда буду полностью удовлетворен проведенным временем.
Пусть испугается посильнее. Вообразит подвал, или еще что-то в этом духе. На этом контрасте ресторан заиграет особыми красками. Облегчение развяжет ей язык.
Вера еще раз вздрогнула, и ее сумочка чуть не съехала с колен. Неловко подхватив ее, эта безрукая вывалила содержимое своего баула на пол.
— Что это? — я наклонился и поднял ампулу, которая упала у моих ног.
Обезболивающее. Переведя взгляд на остальной мусор, я отметил наличие шприца, салфеток и чего-то похожего на бинт.
— Кем ты меня считаешь? — медленно спросил и бросил ей ампулу.
— Тем, кем вы и являетесь, — вновь нервно облизнув губы, ответила она. — Вы уже назначили виновную, и не думаю, что мне стоит ждать от вас чего-то хорошего.
— И что еще ты взяла с собой? — с интересом поинтересовался.
— Смазку, презервативы, — она пожала плечами.
В ее глазах страх пополам с обреченностью. Хм, странно.
Напугана, но при этом согласна на все, что мне заблагорассудится. Заранее просчитала худший вариант и подготовилась. Что-то это не особенно похоже на обычный промышленный шпионаж. Прожженные шлюхи визжать должны от перспективы — вот так запросто расплатиться за косяк, а эта «каторжную повинность» собралась отбывать со мной. М-да…
— Чем ты занимаешься в фирме отца?
— Не ваше дело, — отрезала Вера, причем не нагло, а обреченно. Как партизанка, понимающая, что в любом случае живой не выберется.
О! Похоже, я угадал! Вера — особо доверенная любовница? Он подкладывает ее под конкурентов? Возможно. В этом мире все возможно. И все же обреченность, с которой эта актрисулька отвечала, глядя в одну точку, задевала.
Когда-то я уже видел такой взгляд, вспомнив о котором, воспоминания детства нахлынули лавиной и испортили настроение, сделав его еще более мерзким.
Пусть у Веры хорошая фигурка, аппетитная задница, но угрожая трахать ее — я очень перестарался в запугивании.
Брать кого-то силой у меня нет нужны. Абсолютно никакой. Отбиться бы от желающих запрыгнуть в мою постель. А уж брать силой ту, которая трахалась с отцом — это… мать твою, инцест какой-то! Стоило представить, как старый козел пыхтел на Вере, стало противно. Даже тошнота подступила к горлу.
Радость от предстоящей мести померкла. Захотелось и вовсе перенести встречу, да только так я покажу слабость, поэтому придется импровизировать. Да и Алена все подготовила.
Достал телефон и торопливо набрал смс-ку:
«Мероприятие переносится на час. Дам сигнал для начала».
Пока ехали до ресторана, Вера молчала. Еще смотрела затравленно.
И я, почувствовав, что она на пределе, вот-вот расколется, продолжил нажим.
— Ты хорошо подготовилась, — прищурился, сведя брови. — Даже как-то неловко тебя разочаровывать. У меня-то на сегодня была другая программа, но… Знаешь, я вполне могу найти для тебя пару дюжих парней. Или лучше троих, м?
Вера вздрогнула, поджала задрожавшие губы и отчаянно затрясла головой. Уверен, если бы не успокоительное (а она наверняка его приняла, с такой-то подготовкой к нашей встрече), слезы бы уже лились ручьем.
— Не надо, — прошептала, глядя на меня как на маньяка.
— Сама полезла в грязь! — прорычал, продолжая играть циничного подонка. — Так что не надо изображать невинность. Одним мужиком больше, меньше, зато отработаешь убыток. Пара порно фильмов — и ты звезда, любимица публики. Очередь из клиентов. И доходы возрастут… Ты же бабла хотела?!
Кажется, я переусердствовал: Вера посерела на глазах и замерла в одной позе, будто кол проглотила. И как бы я потом не давил, не запугивал, больше не проронила ни слова.
Устав от грязи, в которую по ее вине вляпался и я, процедил сквозь зубы.
— Ты под седативным. Так страстная порнозвезда не получится, так что план меняется, — постучал водителю, чтобы, как было условлено, он повернул в ресторан.
Когда подъехали к крыльцу, думал: Веру из машины придется силком вытаскивать. От страха она даже не поняла, куда мы приехали. Зато прочитав вывеску, к которой направились, удивленно вперилась в меня говорящим взглядом.
— Давно не ел, — рявкнул.
Возня с цинично-наивной дурочкой, пляски-запугивания измотали меня. С утра разбирался с ребятами, кто и откуда под нас копает. От подозрений, падающих на всех и вся, устал. Так теперь и с ней еще возись.
— Здесь людей не едят, — напомнил застывшей на месте Вере, и только тогда она сделала шаг.
В заведении я первым сел за любимый угловой стол, а она продолжала стоять.
Пришлось посмотреть недовольно — лишь тогда Вера села напротив.
— Заказывай, если голодна, — протянул ей одно из двух меню, что подал официант.
— Воды, — пролепетала она. И мне стало стыдно перед сопливым юнцом, косившимся на нас.
Парнишка записал в блокноте и выжидающе замер.
— Все, — пролепетала Вера, отодвигая меню, которое так и не открыла.
— Верочка! — прошипел я, едва сдерживая себя.
Она подняла глаза, и я осекся.
Испуганный, затравленный воробушек смотрел покрасневшими глазами и хлопал ресницами, совершенно не накрашенными. Она даже глаза не подвела перед встречей со мной. Мне, конечно, похрен, но… удивительно. Я больше привык к накладным кукольным ресницам, накачанным губам, дорогим духам… — ко всем обычным женским уловкам. А тут Аленушка из советской сказочки. Твою же ж мать!
Пусть все указывает на нее как продажную тварь, но сейчас интуиция жестко спорила с вескими доводами разума. Я привык быть уверенным в том, что делаю, однако сейчас… Сейчас все шло не по плану.
— Коньяка, — процедил официанту. — И как обычно!
— Вам и спутнице?
Под моим убийственным взглядом надоедливый дрыщ убежал. Мы с Верой снова остались одни.
— Я не голодна, — ее ответ больше походил на шепот.
— Я голоден и хочу, чтобы ты ела. Или делала вид, что ешь с аппетитом, поэтому будь добра… — улыбнулся, стараясь скрыть ярость. — Возьмись за голову и выложи все, что знаешь. Не буди во мне зверя.
Она подняла глаза, и от ее взгляда я снова растерялся.
Надежда мелькнула на миг в ее больших глазах и так же исчезла. И если бы не моя наблюдательность, мог бы не заметить замешательства Веры. Однако я видел!
— Итак?
— Я ни за кем не шпионю и никогда не шпионила. А куда Лена влезла — могу только предполагать.
— И?
— Стас, фамилию не знаю. Если только он. Или ради него она могла решиться на подлость, — хмуро произнесла Вера.
— Допустим, — я почувствовал, что «рыбка» клюнула. — Дальше.
— Это вам надо копать, — вздохнула она. Подняла глаза, и я увидел, что в них скопились слезинки. — И знаете, подавайте в суд. Пусть будет — как будет… — Поджала губы, чтобы не разрыдаться. Видимо, действие успокоительного еще не началось, вот и пробиваются настоящие эмоции.
— Обиделись на сестру?
Появился официант с подносом. Он суетился, расставлял все, что нужно, а я смотрел на Веру, не поднимавшую глаз со скатерти, и почему-то верил, что сестра действительно причинила ей боль. Что сговора не было.
Наверно, потому что когда-то сам так же реагировал на предательство.
Что ни говори, но рана от подлости близкого человека, влияет одинаково и на мужчин, и на женщин. Всем одинаково больно.
Вера старательно делала вид, что ест. Вот только ковыряясь вилкой в тарелке, забывала подносить ее ко рту. И ее осанка, когда уходила в себя, теряла горделивость. Настоящий напыженный воробушек, которого придавило, подкосило предательство.
Чуйка никогда меня не подводила, я, послушавшись ее, посмотрел на Веру совершенно иным взглядом. Вытащив телефон, набрал сообщение одному бесценному человечку. Пусть проверит старую работу Веры. Я же ничего не потеряю, если отложу план до следующего раза.
После принялся за мясо. Но ел без аппетита. Разве что смочил горло коньяком. А потом и вовсе захотел остаться один. Хрен с этой праздничной программой.
— Надо ехать? — бросил.
— Куда? — испуганно сжала она пальцы.
— Куда надо, — отрезал, поэтому в салон Вера села снова затравленная.
Молчала, пока мы ехали. И только когда узнала дорогу, ведущую к дому отца, подняла на меня глаза.
Я и сам чувствовал облегчение.
До особняка оставалось рукой подать, когда я дернул за сумочку и вырвал ее из рук Веры.
— Изучу — отдам, — пробурчал. — Или тебе все же есть чего скрывать?
— Нет. Но Виктору Михайловичу не понравится, что я осталась без телефона.
— П-ф-ф, — фыркнул я. Открыл дверцу, обогнул машину и открыл дверцу со стороны Веры. — Вечер завершен.
Наблюдать за ней все же очень интересно. Правда, уже начало действовать успокоительное, и Веру стало клонить в сон. Она боролась с зевотой, но, видимо, перенервничала и теперь, когда ее накрыло, засыпала на ходу.
— Все?! — удивленно переспросила она, через силу смыкая губы.
— На сегодня. На следующую встречу попрошу не употреблять седативных средств, иначе, — прищурился.
Кивнув, Вера пулей рванула на улицу. Запнулась, и мне пришлось поймать ее. Тогда-то я и ощутил, какие холодные у нее руки, несмотря на душный августовский вечер.
Она даже не поблагодарила. Медленно бредя, прошла несколько метров. Обернулась, будто не веря, что все на сегодня закончилось, и, ускорив шаг, рванула к воротам отцовского особняка.
Я сел в салон, достал из бара коньяк, сделал глоток и понял: как рад, что все завершилось.
= 16 =
Вера
На нетвердых ногах я поднялась к себе. Кое-как разделась, приняла обжигающе горячий душ и, завернувшись в махровый халат, плюхнулась на постель.
Максим и правда подлец. Подлец и мразь. А еще я теперь точно знаю, что не могу лечь с мужчиной под принуждением. К черту контракт, к черту деньги. Матушка готова продать квартиру ради Леночки, что ж, пусть. Я же буду думать, как обеспечить матери угол и самое необходимое. А сестричка пусть сама крутится. Умеет делать подлости — пусть и расхлебывает. Да, придется тяжело, придется тянуть лямку кредитов. Зато психика останется целой.
Иного выхода нет. У меня больше не осталось иллюзий — если бы Максим сегодня настоял… Если бы у нас был секс — это бы меня сломало. Однозначно. Я бы смогла перетерпеть унижение, даже боль, если бы что-то случилось с мамой, но ломать себя ради неблагодарной предательницы… — нет!
На меня и так обрушились проблемы, которые нужно срочно решать. Надо поговорить с Кёлером-старшим…
Стоило подумать о предстоящей беседе, как сообщу ему, что его тайна вскоре перестанет быть тайной… — от волнения скрутило живот.
Мне такого врага только не хватало ко всем бедам! И все спасибо Ленке.
Блин! Как решать проблему?
Поднявшись на ноги, я принялась метаться по комнате, придумывая варианты. Представив, как вот прямо сейчас буду вытаскивать его из кровати и тащить на важный разговор, истерично хохотнула. Идеально придумала, Вера.
Приняв снотворное, я рухнула в постель, свернулась калачиком и прикрыла глаза. Утром. Я поговорю с ним утром. Обязательно.
«Хорошие таблетки», — подумала, когда утром едва-едва разлепила глаза под «приятную мелодию, которая поможет вам проснуться счастливой». Надо отметить, что это уже пятая мелодия из этой подборки, и я ее уже ненавижу.
Удивительно, но этим утром я чувствовала просто нереальное облегчение. Решение принято, путь выбран — осталось принять последствия.
Завтрак, неспешный разговор ни о чем Анной Дмитриевной и выезд на работу.
Когда приехала в офис, спокойствие закончилось. На ватных ногах я прошла мимо Анечки — секретарши старшего-Келера, подошла к красивой темной двери и постучала.
— Вера, — удивился он моему поведению. Наверно по стуку понял, что я не в порядке.
— Виктор Михайлович, — зашла я в просторный кабинет, тихо притворив дверь. — У меня к вам сверх конфиденциальный разговор.
Он нахмурился, однако выдержано поинтересовался:
— Это терпит?
— Нет.
— Василий, — позвонил по селектору Виктор Михайлович, — через три минуты.
Это значит: у нас есть ровно столько, чтобы спуститься и сесть в машину. Отрываться от дел Келер не любил. Злился, если отвлекали по ерунде, однако сейчас он принялся верное решение. На работе поговорить не удастся, в кафе тоже не вариант. Не в нашем случае.
В молчании мы спустились. Потом в тишине ехали до небольшого скверика. Я уже успела запаниковать и пожалеть, что не взяла с собой успокоительное. Конечно, от пустырника и валерианы толку нет, но вот что-нибудь посильнее могло помочь. Благо, что у меня нет проблем с рецептами…
«Тихо, не хватало еще подсесть на таблетки», — рявкнула сама на себя.
Выйдя из машины, мы с Виктором Михайловичем углубились в сквер.
В начале сентября погода чудесная. Солнце ласкало кожу. Над головой шелестела зеленая, едва тронутая желтизной листва. Я глубоко дышала, пытаясь успокоиться, но не выходило. В костюме уже спина взмокла от перенапряжения.
Когда нас миновали две мамочки с колясками, Виктор Михайлович кашлянул поторапливая:
— Итак?
— Моя сестра воровала информацию в фирме вашего сына, — глядя строго перед собой, произнесла я. — Максим Викторович поймал ее, но наказать решил меня. Он считает меня вашей любовницей и одновременно шпионкой.
Келер-старший фыркнул. Я помолчала и продолжила:
— Он не стал вызвать полицию, решив, что лучше меня шантажировать.
Виктор Михайлович вздохнул.
— Вчера он пугал меня тем, что… — горло охватил спазм, и я начала задыхаться. Пришлось приложить силы, чтобы продолжить: — Он сказал, что я буду платить телом до тех пор, пока не выдам того, кому сливала информацию. Но я этого не делала!