Князь знал о магии достаточно, но к концу путешествия сны с участием Мейден измотали его до такой степени, что он готов был поверить даже в приворот. Реймор с радостью обратился бы к любым суевериям, лишь бы пастушка оставила его в покое. Так и до лунной хвори недалеко.
Начало болезни не было опасным: всего лишь сны, чуть ярче тех, что видят обычно. Но со временем человек перестает отличать видения от реальности. Князь слышал истории о людях, которые забирались на крыши и прыгали вниз, пребывая в уверенности, что они птицы, поджигали свои дома, где якобы пировала нежить, и насмерть забивали детей, считая их русалочьими подкидышами. Придется, видимо, обращаться к Девоне.
Реймор подумал о давней любовнице и улыбнулся. Вот на ком ему следовало жениться. И плевать на традиции и вопли святош. Пожалуй, он так и сделает. Все, никаких больше разъездов и смотрин. Князь представил, как спрячется от разгневанных жрецов в Цитадели и будет наслаждаться жизнью: горный воздух, бескрайнее небо, охота, ночные кутежи со сворой и Дев, являющаяся в спальню по первому зову.
Идеальное решение, если бы не одно «но»: альбиноску под венец на аркане не затащишь. Образно говоря. Так-то Девона ничего против веревок не имела. Ей нравились игры Реймора, чем безумней, тем лучше.
Эти странные отношения полностью устраивали князя. И речь шла не о любви. Они с Белой Девой были равными, наверное, поэтому понимали и принимали друг друга. Пусть у них не могло быть общих детей, но Девона вряд ли возразила, если бы в Цитадели появился бастард…
Реймор тряхнул головой, не желая больше тратить время на глупые мечты. Толку фантазировать, как оно все могло бы быть? Здесь нужно либо действовать, либо смириться. Князь не был дураком, поэтому выбрал второе. Не хватало еще повторить судьбу первого и единственного мужа Дев.
Интересно, какие способности она откроет в себе, если сожрет сердце Реймора?
Глава 4
Неделя, проведенная в замке короля Авариса, показалась князю вечностью. Ежедневные приемы, переговоры и внимание придворных — в этот раз все наскучило Реймору быстрее, чем обычно.
К тому же король имел крайне своеобразное представление о гостеприимстве. Так, князю была оказана великая честь ежедневно восседать подле правителя, пока тот занимался государственными делами. Здание, где собирались советники, располагалось с северной стороны в центре замкнутого дворика, обрамленного стрельчатой аркадой.
Причудливое восьмигранное сооружение с колоннами и заостренным куполом превратилось для Реймора в тюрьму. Пестрые ковры, вина и свежие фрукты ситуацию не меняли.
Снаружи и внутри стены канцелярии украшал орнамент, представляющий собой сложное переплетение стеблей неизвестных растений. К концу недели князь мог изобразить эти завитушки даже с закрытыми глазами. А что ему еще оставалась делать, если не рассматривать узор?
Болтовню приближенных короля Реймор с его знанием языка южных земель понимал лишь наполовину. Поэтому счел разумным свести свое участие в беседе к многозначительному покашливанию и кивкам, которыми он с умным видом обменивался с королем.
Сомнительным развлечениям для Реймора стали дворцовые бани. Построенные из мрамора, они представляли собой настоящий лабиринт из комнат, в каждой из которых была своя температура. Князь, без проблем выносивший любой даже самый запредельный жар, посетил их всего раз. А все из-за чересчур влажного воздуха.
Реймор осознал, что не может нормально дышать, только внутри. Уйти означало бы обидеть гостеприимного хозяина.
Пыткой, едва не добившей князя, стал пенный массаж. В центре главного зала возвышался круглый стол из мрамора, на котором могли уместиться несколько человек. Стоило Реймору на минутку прилечь, рядом появился темнокожий мужчина с непропорционально развитыми руками. Князю показалось, будто его тело превратилось в тесто. Массажист остервенело растирал и мял каждую мышцу.
Король Аварис хитро посматривал на возможного зятя и улыбался. Видимо, принял полуобморочное состояние гостя за степень крайнего расслабления и блаженства.
Глупым показался Реймору и рыцарский турнир, который устроили специально для него на дворцовой площади. Состязания представляли нечто среднее между ярмаркой и кулачным боем стенка на стенку. За происходящим князь наблюдал с недоумением. Между зрителями и ристалищем не было никакой преграды, понять, где заканчивается поединок славных воинов и начинается обычная потасовка между зеваками, не представлялось возможным.
Театральные представления, к слову, мало чем отличались от турнира. Разве что разыгрывали их при дворе, и зрителей было меньше. Но даже эти примитивные кривляния актеров, лопочущих на тарабарщине, были куда лучше, чем встречи с невестой в присутствии десятка нянек. И во время каждой из них принцесса Варда демонстрировала будущему мужу свои достоинства. К ним относились: пение, игра на кануне, инструменте, который князь окрестил недоарфой, и танцы. Увы, талантами ни в одном из этих занятий девица не блистала.
«Старичку-Аварису приданного не хватит», — мысленно повторял Реймор всякий раз, когда перед ним появлялась дочь короля.
Назвать девушку красавицей не поворачивался язык. Все в ней было какое-то не такое. Например, смуглая кожа. Рассматривая принцессу, князь невольно вспоминал Мейден. Кожа пастушки отливала золотом, а южный загар Варды — нездоровой серостью. К тому же от своего папаши королевская дочка унаследовала тяжелую квадратную челюсть и прямой, но слишком длинный нос.
Хотелось верить, что с фигурой девушке повезло больше. Вплоть до последнего вечера Рйемор терялся в догадках, что прячет принцесса под яркими мешками, которые здешние женщины называли «платьями».
Вот и сейчас Варда стояла возле отца в нелепом пестром балахоне, увешенная с ног до головы крупными украшениями. Но кое-что привлекло внимание князя. Алый пояс из блестящей ткани, расшитый золотой нитью.
Реймора осенило: вот он — идеальный подарок для Мейден.
Хоть пастушка и перестала являться ему во снах, но из головы ее образ выбросить никак не удавалось. Так, во время нудных королевских советов он частенько думал о том, чем в это время могла заниматься Мейден. Понятное дело, пасла своих коз. Но фантазия Реймора всякий раз стремилась добавить в обыденность ярких деталей.
Сначала девушка попадала на цветущий луг. Потом обнаруживала прохладный ручей. Солнце палило так же жарко, как и здесь на юге, поэтому Мейден не могла устоять перед искушением освежиться. Она сбрасывала свое платье, затем нижнюю рубашку… На этом месте князь неохотно возвращался в реальность. Странно было бы попасть в неловкое положение, будучи в компании почтенных бородатых мужчин.
Казалось, пастушка преследует Реймора повсюду. Ее профиль постоянно мелькал в толпе придворных дам, а смешливый тон чудился в их речах. Не удивительно, что князь решил на обратном пути непременно встретиться с девушкой. Ему нравилось думать о том, какой могла бы быть эта встреча.
Возможно, он затеет охоту. Князь живо представлял улюлюкающую свору, несущуюся во весь опор мимо маленького домика на краю леса. Звук рожков, лай собак. Мейден обязательно вышла бы на это посмотреть. И тогда он остановится, сделав вид, что измучен жаждой. И ей не останется ничего иного, как дрожащими руками поднести ему воды.
Или можно было послать за пастушкой, приказать привести ее в замок немедленно, если понадобиться силой. Бедняжка Мейден перепугается не на шутку, ломая голову, чем не угодила господину-уродцу, которого в глаза не видывала. Трепещущая, вероятно, заплаканная, она будет гадать о своей участи посреди главного зала, пустого и зловещего. Он заставит ее подождать и помучится, а когда явится, девица все поймет и броситься ему в ноги, оправдываясь, почему не явилась на пир. А он лишь пожмет плечами, мол, пустяки и великодушно одарит ее… Чем именно, князь никак не мог решить.
Безусловно, в его власти сделать с Мейден все, что заблагорассудится. Никто и слова поперек не скажет, тем более она сирота. Но какая же скука брать то, что и так тебе принадлежит. Куда интересней было бы вызвать у девушки симпатию, перерастающую в страстный порыв. А если не получится, всегда остается путь принуждения.
Реймор не желал тратить слишком много времени на покорение девичьего сердца. Растопить лед благовоспитанности он собирался с помощью подарка. Оставалось решить, какого. Первым на ум приходили драгоценности. Девона, например, обожала массивные серьги с каменьями и браслеты из редкого белого золота. Но она была дамой высшего света и могла «выгуливать» свои украшения на многочисленных приемах, которые посещала с князем, а еще чаще без.
Перед мысленным взором Реймора появилась Мейден, пасущая коз в колье из розового жемчуга поверх простенького серого платьишка. Забавное зрелище. Только вот, когда за подарком явится староста, а князь не сомневался, что льстивый старичок далеко не так безобиден, как кажется на первый взгляд, до смеха ли будет Мей?
Можно было преподнести что-нибудь попроще. Скажем, шубу или сафьяновые сапожки. Но для Реймора такой выбор был в духе городского лавочника. Слишком практично и приземленно.
А вот необычный поясок в самый раз. Своего рода украшение, но не так банально, как любая друга вещь. И в то же время Реймор не сомневался, что его подарок станет предметом зависти всех женщин в селении. Наверняка пояс очень пойдет Мейден: подчеркнет тонкий стан, оттенит привлекательную смуглость. С такой вещицей при внешности пастушки и драгоценностей не нужно.
Оставалось лишь разузнать, где такой достать. Возможно, их ткут неподалеку отсюда. И даже если придется сделать небольшой крюк, оно того стоит.
Местные обычаи запрещали напрямую обращаться к незамужней девушке. Единственной возможностью задать вопрос Варде был разговор во время танца.
Вооружившись приветливой улыбкой, князь направился к Аварису.
— Ваше Величество, позволите пригласить вашу дочь на танец?
— Конечно, мой друг.
Король бросил взгляд на советника, тот подал знак своему помощнику, а тот — музыкантам. Южная мелодия оборвалась, не успев начаться, и Реймор услышал знакомые ноты. Терешковель? Отлично! Пусть на родине князя этот придворный танец считался низким, зато он прекрасно располагал к общению: никаких прыжков и сложных фигур, только торжественное шествие и поклоны.
Князь обратился к Варде:
— Могу ли я надеяться, что вы удостоите меня чести потанцевать с вами?
Принцесса молча кивнула, глядя на него из-под опущенных ресниц.
— Благодарю, — с этими словами князь вывел девушку в центр зала.
Негласные правила обязывали мужчин начинать беседу с комплимента.
— У вас прекрасный вкус, — Реймор решил не ходить вокруг да около.
Варда подняла глаза, и князь в очередной раз отметил их странный цвет. Карие с зеленцой, они напоминали ему скальный мох.
— Что вы имеете в виду?
— Ваш пояс, например. Только женщина, постигшая саму суть красоты, могла выбрать такой.
— Благодарю, — на щеках принцессы заиграл румянец. — Вы очень добры.
— Позвольте узнать, откуда он у вас?
— Прислали из Марены.
— Дивный край магнолий, — сказал Реймор первое, что пришло на ум.
Варда кивнула.
— К слову, столица Марены зовется Мореной, вы знали?
Принцесса неопределенно повела плечами. Ее молчание вкупе с затуманенным взглядом, который обычно называют «с поволокой», производили на князя тягостное впечатление. Собеседница из Варды, скажем прямо, никакая.
— Ваш пояс, — Реймор снова попытался завязать непринужденную беседу. — Что за дивная ткань? Неужели шелк?
— Вы наблюдательны. Могу я спросить?
— Разумеется.
— Почему мой пояс вас так заинтересовал?
Теперь наступила очередь князя загадочно молчать. А что ему было ответить? Выше Высочество, а нет ли у вас второго такого? А то я подумал, что мог бы подарить его одной из своих селянок…
— Ревную, — Реймор понизил голос и чуть наклонился к уху принцессы. — Этой вещице позволено тесно обвить ваш стан у всех на виду.
На губах Варды застыла напряженная улыбка. Принцесса наклонила голову, будто боялась, что окружающие это заметят, и нервно хихикнула.
— Я подумал, — князь продолжил нахально врать, — что должен добыть такой же. Буду глядеть на него и вспоминать вас.
— Не хочу разочаровывать, но это невозможно.
Варда взяла себя в руки, ее лицо опять стало серьезным. О смущении девушки свидетельствовали лишь бисеринки пота, поблескивавшие на лбу.
Повисла пауза. У Реймора, обычно питавшего симпатию к немногословным женщинам, на этот раз чесался язык отпустить какую-нибудь колкость.
— Вы заблуждаетесь, для меня нет ничего невозможного.
— Открою секрет: сия, как вы выразились, вещица уникальна. Ее нашли в одном из затерянных городов. Тех, что принадлежали артего. К тому же вам пришлось бы отправиться за ней в Марену, пути до которой не меньше месяца, — Варда выделила последнее слово.
Князь был почти уверен, принцесса прикидывается неосведомленной дурочкой, чтобы его подразнить. При иных обстоятельствах он с удовольствием поддержал бы игру, но сейчас безобидная уловка только разозлила. Он обязан заполучить именно этот пояс.
— Вы правы, — Реймор изобразил смирение, — слишком далеко. Боюсь, мне ничего не остается, только умолять вас подарить мне пояс.
Девушка глянула на него с сомнением. Князь мысленно проклял женщин. Он ненавидел ритуальные пляски, но в случае с принцессой без цветистой лести, похоже, не обойтись.
— Пусть он всего лишь бледное отражение вашего совершенства, но в разлуке, милая Варда, пояс станет для меня путеводной звездой.
— Я подумаю о вашей просьбе, — в голосе девушки прозвучали игривые нотки.
Танец закончился, и Реймор проводил Варду обратно к отцу. Они обменялись любезностями, как того требовал этикет, и больше в этот вечер не разговаривали.
Скуку и раздражение князь решил спрятать под маской скорби. Пусть принцесса считает, что его печалит грядущее расставание. Глядишь, надумает перед отъездом сделать прощальный подарок.
Расчет князя оказался верным: Варда как миленькая притащила ему поясок. И гораздо раньше, чем он рассчитывал.
В ночь перед отъездом Реймор не мог уснуть. Волнующие мысли о предстоящей встрече с Мейден отравляли необходимость искать вескую причину, чтобы дипломатично отказать королю Аварису в женитьбе на его дочери, и неизбежное объяснение со жрецами.
В полудреме князь услышал шаги. Кто бы ни крался по коридорам глубокой ночью, он был не один.
Сон как рукой сняло. Реймор бесшумно соскользнул с кровати, нащупав в темноте прохладную рукоять меча. Пальцы уверенно легли на гравировку: «Сын неба славен милосердием». О, да! Он не станет крушить весь дворец, а лишь нашинкует незваных гостей.
Князь распрямился, перехватив клинок поудобней. Дверь со скрипом отворилась, и на пороге появились женщины с масляными светильниками в руках.
Реймор слышал о серпентинах, таинственных наемницах с Сар-Моад, но никогда их не видел. Говорили, что убийцы магов отличались на редкость безобразной внешностью. Эти же были типичными южанками. И если судить по грузным фигурам и тяжелой поступи, не самыми молодыми.
В абсолютном молчании женщины продолжали заполнять княжеские покои, выстраиваясь вдоль стен. Последней, прижимая к груди шкатулку, вошла Варда.
— Прошу прощения, князь, — смутилась она. — Не хотела вас будить.
«И поэтому притащила с собой сразу всех нянек», — подумал Реймор, убирая меч в ножны. Он все еще стоял нагой в окружении женщин, которые в отличие от своей госпожи, не спешили прятать глаза.
— У меня к вам дело, — продолжила принцесса.
Князь готов был поклясться, что заметил, несмотря на тусклые отблески пламени, как она покраснела.
Варда передала шкатулку Реймору. Каково же было его удивление, когда внутри он обнаружил… пустоту.
— Это для пояса, — объяснила принцесса.
И снова замолчала. Видимо, дальше действовать должен был Реймор. Только вот чего от него ждут? Вероятно, это все часть какого-то ритуала: проверка жениха на сообразительность или что-то в этом духе? Поди пойми этих южан. Определенно стоило быть более внимательным, когда советник рассказывал про обычаи, царящие в королевстве Авариса.