— Я сейчас уезжаю, — сказал Любе, — ночевать, скорее всего, не буду. Вещи вывезу в ближайшие дни.
Не дав ей сказать ни слова, пошёл из кухни, но в последний момент остановился. Присел на корточки перед ней, она посмотрела ещё более испуганно.
— Прости меня, если сможешь, — сказал ей. — За все прости. За то, что не любил, не уважал. За то, что не смог стать хорошим мужем и отцом. Прости.
Клянусь, Люба растерялась. Смотрела на меня расширенными глазами и молчала. Интересно, она хоть немного была со мной счастлива? А я? Когда я чувствовал себя счастливым последний раз?
Ответ пришёл на ум сам по себе. В Питере. И не только в этот раз, но и в прошлый. Когда гулял за руку с этой непокорной девчонкой, прижимал к себе, когда спал рядом и, проснувшись, увидел ее улыбку. Черт возьми, Городецкий, кажется, ты попал.
Поднявшись, я ушёл.
Глупо, наверное, прозвучит, но я почти летел на крыльях к машине. Как пацан, ей богу. И в эту минуту меня не волновал ни компромат, ни враги, никто. Я представлял, как сожму Аленку в своих объятьях. И выбью из неё всю дурь о свадьбе с моим сыном. Не бывать этому. Да, мне предстоит ещё изрядно попотеть, чтобы все объяснить Денису, но… я вдруг понял, что отпускать Аленку не хочу.
Дома ее не оказалось. Мобильный трезвонил в квартире, я слышал мелодию, стоя у двери. Куда ее черти унесли опять?
Я спустился вниз, сел на лавочку. На мгновенье подступила тревога, не случилось ли чего, но тут Аленка появилась из-за угла с пакетом в руках. Увидев меня, замерла и пакет к груди прижала, словно защищаясь.
Подошла с опаской.
— Здравствуйте, Пал Сергеич, — сказала, не отрывая взгляда.
А я подошёл и поцеловал ее. Она сразу потянулась мне навстречу, открывая губы, но в следующее мгновенье оттолкнула.
— Вы что делаете? Люди же вокруг! У меня свадьба через четыре дня!
— Свадьбы не будет, Ален.
Глава 22
Алена
Это сумасшествие. То, что он здесь, что целует меня, а я… я должна найти компромат на него и продать этому Рубацкому. Чтобы спасти. Эта мысль немного отрезвила.
— Что значит не будет? — задала вопрос.
— Пойдем домой, поговорим.
Ох, квартира зона опасная, там можно не сдержаться. Но не на улице же такие вопросы решать, и правда.
Мы молча поднялись на этаж, зашли в квартиру, я тут же ретировалась в кухню и уселась за стол, чтобы оказаться подальше от Городецкого. Он сел напротив.
— Так что там со свадьбой? — задала вопрос.
— Я хотел бы узнать у тебя. Почему ты ее не отменила?
— А почему я должна была ее отменить? — я сделала непонимающее лицо. Городецкий вздернул брови.
— Ну а как же Питер? Скажешь, это для тебя ничего не значило?
— Пал Сергеич, — улыбнулась я, — давайте откровенно. Между нами было притяжение, но после того дня оно прошло. Вы женатый человек, я собираюсь замуж. Давайте не будем усложнять.
Смотреть непроницаемо, смотреть непроницаемо. Как же хочется его обнять, зарыться руками в волосы, залезть на него и не слезать… всю оставшуюся жизнь. Божечки мои, он меня сейчас проклянет, судя по взгляду.
— То есть ты хочешь выйти замуж за моего сына? — спросил Городецкий, совершенно не выказывая эмоций. Я кивнула. — А если я перекрою ему денежный поток?
— Это вроде мести? Не думаю, что Любовь Дмитриевна вам позволит. И да, я все равно выйду за него. Потому что я так хочу. Простите, если я… то есть я хочу сказать, мое желание заняться с вами… сексом, — боже, как же трудно это говорить, — и наше притяжение… оно было только на физиологическом уровне. Теперь оно удовлетворено и прошло.
Я замолчала, глядя на него. Он рассматривал меня так, словно видел впервые в жизни.
— Что ж, — сказал, вставая, — это твой выбор.
И ушёл. Вот так просто взял и ушёл.
Закрылась дверь, и вместе с ней закрылось все, что было связано с Павлом Сергеевичем Городецким. А этого вдруг оказалось так много, воспоминания лезли в мою голову, не давая отвлечься, забыться. Хотелось волком выть, и единственное, что утешало меня, это мысль о том, что я делаю это, чтобы его спасти.
— Какая же ты красивая, доченька! — мама оправила мое платье, хотя оно и так сидело идеально.
Я смотрела в зеркало и чувствовала пустоту. Четыре дня без Городецкого. А впереди ещё целая жизнь. И он будет меня ненавидеть, ко всему прочему. Рубацкий, позвонив на следующий день, похвалил меня за правильное решение. Повесив трубку, я разбила телефон о стену. Что же мне делать? Это ведь ненормально, я не хочу замуж, не хочу быть с Денисом, жить, спать. Не хочу сюсюкать с мамочкой, чтобы подобраться ближе и выведать, где этот чертов компромат…
Вечером Рубацкий объявился собственной персоной, объяснял, разъяснял. Мне дали полгода. Точнее, пожелали уложиться в этот срок.
— А если компромата у них нет? — додумалась спросить я.
— Тогда наша с вами сделка накроется, — не обманул он меня своей улыбкой, ох, не обманул.
— А что будет с Пал Сергеичем?
— Пока есть шанс найти компромат, вашего профессора никто не тронет. Живым от него больше пользы.
Однако если компромат не всплывет, они его-таки… об этом думать не хотелось, а сразу хотелось замуж и сюсюкать с мамочкой, втираясь к ней в доверие.
Денис за эти дни заезжал только один раз, я ловила каждое слово, надеясь услышать хоть что-то о Городецком, но нет. Ночевать не остался, я даже не упомню, когда мы последний раз занимались сексом? Ничего, скоро буду считать каждый раз.
В ЗАГСе была суматоха, очень много народу, все фотографировались со мной и Денисом, поздравляли. Я даже не думала, что людей будет столько. С моего курса человек пятнадцать. Разве я их приглашала? Впрочем, мне было все равно. Я искала глазами фигуру профессора, но не находила. Неужели не придет? Не поверю.
Его я увидела только в зале бракосочетания, куда мы вошли с Денисом под марш Мендельсона. Пал Сергеич даже не обернулся, так и сидел спиной, все, что мне оставалось, это прожигать взглядом его блондинистую макушку. Первая часть церемонии прошла под этим гипнозом. Наконец, дама спросила жениха, согласен ли он, и Денис громко и чётко ответил:
— Нет.
Я не сразу осмыслила услышанное, а поняв, повернула голову в изумлении. В зале повисла мертвая тишина.
— Нет, я не согласен взять ее в жены, — Денис растянул губы в злой улыбке, глядя на меня, — и знаете почему? Потому что эта девушка, Алена Кулагина, обычная фальшивка.
Я смотрела в обалдении, открыв рот, краем глаза видя, как поднялись родители со своих мест.
— Да-да, — Денис повернулся к гостям, — эта девушка обычная охотница за деньгами. Она соблазнила меня, прельстившись тем, что я из обеспеченной семьи. Заставила поверить в ее любовь. И все, чтобы подобраться к деньгам. И да, она не остановилась ни перед чем. Кроме того, что она моя невеста, она ещё к тому же любовница моего отца! — и Денис указал для достоверности в сторону Городецкого.
Я перевела туда взгляд. Изумленные глаза мамы и папы, Любовь Дмитриевна просто в шоке, Городецкий хмурится, глядя исподлобья.
— Нравится, Аленка? — язвительно спросил Денис и, развернувшись, пошел к выходу. Бросив взгляд на остолбеневших гостей, я понеслась следом.
— Денис! — крикнула, догоняя его, он остановился.
— Что тебе ещё?
— Ты… — я искала слова и не находила. — Зачем ты…
— Не теряйся, Аленка, есть же ещё отец. Правда, его скоро посадят, — и он так же зло улыбнулся, глядя за мое плечо.
Обернувшись, я увидела в пяти шагах Городецкого и Любовь Дмитриевну.
— Посадят? — посмотрела непонимающе, а Пал Сергеич вдруг сказал:
— Компромат у тебя?
— Да, — кивнул Денис, — и я планирую открыть его миру и отправить тебя за решетку лет на десять. Думаю, это будет нормальное наказание за все то, что ты сделал нам с мамой.
Боже мой, а я ещё думала наладить их отношения. Да желание отомстить, кажется, превратилось в навязчивую идею.
И тут раздался голос Любови Дмитриевны:
— Ты этого не сделаешь, Денис.
Твёрдый такой, спокойный, я даже ушам своим не поверила. Приблизившись, она сказала сыну:
— Ты поедешь сейчас с Пашей и отдашь ему бумаги.
— Что? — Денис такого не ожидал. — Но… Но ведь он все эти годы… он не уважал тебя, не любил. Изменял… с Алёной изменял!
Любовь Дмитриевна посмотрела на меня, а мне захотелось раствориться в воздухе.
— Это правда? — задала вопрос. Я кивнула, отводя взгляд. Женщина взглянула за мою спину.
— Неужели тебе баб мало? Зачем было тащить в постель невесту своего сына?
— Это другое, — услышала я голос Городецкого. За ним глубокий вздох и как-то обреченно добавлено. — Я люблю ее.
В который раз за последние полчаса я в изумлении повернулась, вытаращив глаза на профессора. Это он шутит так? Или пытается сгладить ситуацию?
— Ч-Что вы сказали? — переспросила его. Он снова вздохнул.
— Не думал, что придётся говорит это в такой обстановке, но да, я люблю тебя.
Небеса рухнули на землю, моря высохли, все звезды взорвались, или профессор Городецкий действительно признался мне в любви?
— Я тоже вас люблю, — выдала я на одном дыхании, даже не подумав.
— Ну с ума сойти, — услышала голос Дениса и немного пришла в себя, то есть перестала представлять себя и Городецкого, окруженными миллионами летающих сердец.
— Тогда зачем ты за меня пошла? — спросил мой несостоявшийся муж. — Тем более, если учесть, что они разводятся.
— Вы разводитесь? — снова развернулась я в изумлении.
— Давайте поговорим в другом месте, — заметил Городецкий.
Правда, поговорить удалось только через час с лишним, сначала я попыталась успокоить родителей, потерпев неудачу, запихала их в такси и отправила домой. Перед гостями извинился Пал Сергеич.
Наконец, мы оказались в квартире Городецких-Васильчиковых. И вот тут началось самое интересное. Что называется, вскрыли все карты.
Оказывается, Денис, как и Лиза, заподозрил что-то неладное и решил последить за мной. Случилось это в апреле. Тот факт, что Городецкий подвозит меня, навёл его на определенные мысли, и чем дальше он следил за нашим поведением, тем больше убеждался, что между нами что-то есть. Ну а к маю у него и вовсе сомнений не осталось. Тогда-то и кончилось терпение.
Он решил отомстить мне и отцу одновременно. О компромате Денис узнал во время поездки к подруги матери, когда Любовь Дмитриевна нервно начала что-то прятать при его появлении. Залезть на дачу тети Лиды труда не составило, Денис быстро нашёл компромат. И перепрятал. Почти сразу дачу ограбили, что помогло ему отвести подозрения, да мать на него и не подумала.
После прилюдного обвинения меня, Денис планировал сдать компромат в полицию.
— А Рубацкий? — спросил Пал Сергеич.
— Какой Рубацкий? — не понял парень.
— Ты продал ему часть компромата.
— Ничего я не продавал. Как бы я мог это сделать?
— Это Кирилл, — кашлянув, сказала Любовь Дмитриевна, а я в которой раз изумлённо повернула голову и чуть не спросила: так это вы наняли Потапова?
— Мы разговаривали с ним не так давно, — она снова смущённо кашлянула, покосившись в сторону Городецкого, — оказывается, он изъял часть бумаг, когда компромат хранился у него. Надеялся теперь найти остальное и удачно продать. То, что у него было, ушло за хорошие деньги.
— Кто-нибудь объяснит мне, что к чему? — не выдержала я.
Городецкий вкратце передал суть. Я только открывала и закрывала рот. Ну и семейка! Один другого краше! Эта милая женщина, колобок… и нате вам!
— Кажется, невыясненным остался один вопрос, — заметил Городецкий. — Почему ты все-таки решила выйти замуж за Дениса?
Я посмотрела на Пал Сергеича покаянным взглядом. Теперь, когда компромат окажется у него, глупо надеяться, что я смогу его выкрасть, да? И замуж тоже не вышла, и вообще, напряжёнка какая-то в отношениях назревает, кажется… Короче, я вздохнула и все рассказала.
Странным образом, но Городецкий к концу рассказа едва скрывал улыбку. Я-то думала, он захочет меня убить, даже приготовилась умирать в свадебном платье (жутко неудобном, кстати). А он лыбится тут.
— Вы вообще поняли, что я сказала? — переспросила на всякий случай. — Этот Рубацкий вас убьёт.
— Значит, решила меня спасти, — усмехнулся Пал Сергеич, и до меня дошло.
— Вы знали! — ахнула я.
— Знал. Твоему спектаклю даже ребёнок бы не поверил, Ален. Так что я велел за тобой присмотреть.
— И решили, что я заделалась в шпионки? — ахнула я. — Предала вас ради денег? Не стыдно? А ещё в любви признавались.
— Извините нас, — Городецкий утащил меня в комнату. Вздохнув, сказал. — Я планировал раскрыться после церемонии. Ваш брак с Денисом состоялся бы, и Рубацкий решил, что дело на мази. Таким образом появилась бы фора для поиска бумаг.
— А то, что я должна была бы жить с Денисом, вас не смутило? — тоже мне, гениальный план у него, а я четыре дня страдала, между прочим!
— Ты бы не прожила с ним ни минуты, Ален, я давно сказал, что между вами ничего не будет. Ладно, с этим мы позже разберёмся. Сейчас нужно забрать компромат.
— А вас не убьют, Пал Сергеич? — жалобно спросила я. Он мне подмигнул.
— Не они одни имеют кое-что на чёрный день.
А потом троица уехала за бумагами, а я домой. Мама с папой уже не истерили, сидели смирно на диване и смотрели куда-то перед собой.
— Все будет хорошо, — пообещала я им, но кажется, совершенно не убедила. Правда, мне было не до них. Избавившись от свадебного платья, я натянула джинсы с футболкой и принялась ждать.
Чёрный “Мерседес” появился через два часа. Когда Пал Сергеич оказался на пороге моей квартиры, я без слов запрыгнула к нему на руки, обхватив ногами за талию.
— Интересно, — усмехнулся он.
А я взяла и поцеловала его. Мы, конечно, увлеклись, и только когда я услышала щелчок чайника на кухне, пришла в себя, отрываясь от профессора.
— Поехали, — он поставил меня на пол и, взяв за руку, потащил вниз.
Уже в машине, не удержавшись, я спросила:
— Неужели, правда, разводитесь?
Пал Сергеич усмехнулся.
— Не верится в такое?
— И правда, любите?
Он бросил быстрый внимательный взгляд.
— Люблю.
— Скорее остановитесь! — крикнула я,
Городецкий, заскрипев тормозами, съехал на обочину.
— Что? — уставился на меня в легком испуге. Я перелезла к нему и уселась на мужчину сверху.
— Во-первых, — сказала, — кажется, нам, и правда, пора перейти на ты.
Он на это усмехнулся, прижимая к себе, шепнул:
— Маленькая сумасшедшая девчонка.
Поцеловал нежно, ласково.
— Твоя, — шепнула я.
— Моя, — кивнул он и добавил. — А что во-вторых?
— Во-вторых, я тоже тебя люблю.
— В-третьих будет? — подозрительно спросил Городецкий.
А как же!
— И раз уж мы любим друг друга… — выдержав театральную паузу, я продолжила. — Женитесь на мне, профессор!
Конец