Не знаю, как в фильмах, но в итоге я раскидала архив по нескольким облакам и успокоилась. Не супер же он агент, чтобы сразу взять и пробраться в мои файлы. Да и вообще, пока Городецкий ничего не знает. Будет себя хорошо вести, может, и вовсе не узнает.
Следующий день я провела на нервах. К тому же, у нас была лекция у Пал Сергеича, и хоть я пряталась на последней парте, меня это не спасло.
— Кулагина, задержитесь, — сказал он, когда после звонка все стали расходиться и я тоже попыталась проскочить мышкой, пока Городецкий отвернулся.
И как он увидел меня, глаза у него на спине, что ли? Вроде нет, если вспомнить… не надо ничего вспоминать, Алена, себе дороже!
Я притулилась на первой парте у двери, чтобы держаться ближе к выходу. Когда все ушли, он поинтересовался:
— Почему вчера не вышла на работу?
Потому что снимала, как вы, Пал Сергеич, занимаетесь сексом со своей любовницей. А что там, кстати, с моей свадьбой?
Вот бы так взять и ответить. Но пока не время, может, он и так смилуется, а я приберегу компромат на другой случай.
— Плохо себя чувствовала, критические дни, — бодренько соврала ему.
Прищурившись, профессор так меня рассматривал, словно у него сканер встроен, который определяет уровень искренности в человеке. Мне бы такой не помешал, прикольная штука, наверное. Сразу понятно, с кем дело имеешь. Пришел, глаза сощурил, а в голове сразу информация…
— Кулагина, — позвал Городецкий, и я вернулась из своих фантазий, уставившись на него. Он только бровью дернул, не став комментировать. — Свободна.
Кивнув, я отступила к двери, и бочком-бочком выползла из аудитории. Что ж, ясно одно: моя выходка, кажется, осталась незамеченной. Единственное, что этот порно-профессор приехал встречать после работы, а меня не оказалось… И все-таки, нафига он таскается в мой цветочный, как на работу? Может, спросить его ещё раз? Не пряча глаз. Вообще, наличие ответного удара как-то прибавляло и сил, и отваги, может, даже немного слабоумия. А куда без него в бою?
В общем, когда около десяти вечера звякнул колокольчик и показался Городецкий, я была полна решимости расставить все точки над и. А именно: прекратить вот эти наши встречи, отвозы домой, когда я сижу, пытаясь не рассматривать его сильные руки и точеный профиль и не вдыхать запах туалетной воды, перемешанный неуловимо с личным запахом моего профессора… Я, что, назвала его моим? Ну я не в том смысле, конечно.
— Уже закрыла кассу, — кинула Пал Сергеичу, складывая чеки в кошелек и убирая под прилавок.
Он замер, прислонившись к стене и сложив руки на груди. Его появление не удивило. Хотя я и не должна была быть сегодня, а только отрабатывала смену за девочку, которая подменяла меня. Но этот же у нас с третьим глазом, так что все видит…
Вскоре мы уже садились в его машину. Интересно, а он с бедной Лизой тут развлекался? Да нет, вряд ли. Все-таки уже большой дяденька, наверняка, не склонен к экстриму подобного рода.
— О чем задумалась, Алена? — спросил вдруг Городецкий, а я покраснела, словно меня застукали за чем-то непристойным. Ну в данном случае, только за мыслями.
— Да так, — сказала неоднозначно, как обычно проявляя высокий уровень интеллекта при общении с Городецким. Ну и где слабоумие и отвага? Сжав ладони в кулаки и резко разжав, спросила, поворачиваясь к профессору. — Пал Сергеич, скажите честно, зачем вы меня все время встречаете?
И тут же осеклась, поймав его взгляд. Словно я глупость сказала неимоверную.
— Я уж думал, ты больше не спросишь, — заметил, возвращая внимание к дороге.
— И? — протянула я, так как он замолчал.
Городецкий пожал плечами.
— Я в эти дни еду мимо твоего магазина.
Ага, я даже знаю, откуда. Фу, какая гадость.
— И? — снова спросила, пусть не думает, что отделается этой ничего не значащей фразой.
— Первый раз было любопытно, потом привык. Почему тебя Денис не забирает?
Я пожала плечами. Еще один вопрос в копилку наших странных отношений. Боженьки, пусть их будет хоть миллион, лишь бы женился. С вопросами я проживу нормально, особенно если закрывать на них глаза крупными купюрами.
— Не спрашивала?
— Нет.
Городецкий снова кивнул, я почувствовала себя неловко. А потом разозлилась. Ну как он опять так все вывернул, что мы не только тему поменяли, но я еще и дурочкой выгляжу? Теперь продолжать разговор было как-то неуместно. Молча мы доехали до моего дома, я уже собиралась привычно выйти, попрощавшись, и в этот раз даже хлопнуть дверью, чтобы ему неповадно было, как вдруг Пал Сергеич сказал:
— Может, пригласишь к себе?
Вкупе с его взглядом все это прозвучало так… порочно? Хотя все, что из его рта вылетает, звучит если не порочно, то с подтекстом. Но так или иначе, у меня в голове сразу вспыхнули совершенно неприличные сцены. Квартира у меня маленькая, так что сцен было немного, но в разных местах. Чувствуя, как краска заливает лицо, я пролепетала:
— Конечно, — и выскочила из машины.
Конечно? Конечно?! Осознала я это только оказавшись на воздухе и вдохнув его полной грудью. Не фига не помогло, потому что май выдался теплым и сухим, воздух был тяжелый и не приносил облегчения, а я и так, кажется, взмокла в машине, несмотря на климат-контроль.
Пока топталась, приходя в себя, Городецкий не спеша вылез и поставил машину на сигнализацию. Посмотрел на меня вопросительно, я потопала к подъезду, косясь на гуляющих во дворе. Они ко мне успели привыкнуть, и к Денису тоже. И теперь провожали сокрушительного профессора такими взглядами, что было ясно: кости мне перемоют основательно.
Лифт в подъезде был старый и узкий. А когда рядом оказался Городецкий, мне вообще показалось, что лифт еще сузился и воздух из него выкачали. Я вжалась в стену, наблюдая, как он тянет руку к моему лицу. Что он задумал? Он, что, собирается меня поцеловать?
Пал Сергеич нажал кнопку и отстранился. А я мысленно начала биться головой об эту самую стену лифта. Самое обидное в этом всем, что он целовать и не собирался, а я бы была не против. Какое не против, Кулагина?! Ты за его сына замуж собралась, полгода под оком папаши играешь любовь, каждый день от звонка до звонка. И нате вам, давай загуби все, повиснув у него на шее, томно прося о поцелуе, словно барышня девятнадцатого века! Не дождется. Я выйду замуж за его сына просто ему назло, это уже дело чести!
Пока я об этом думала, мы успели приехать и пройти к двери. Ключ, вставленный в замочную скважину, упорно не хотел поворачиваться. Он и так частенько заедал, а тут я еще торопилась. Ругнулась, попытавшись вытащить его, и тут мне на ладони легла рука Городецкого.
— Давай я, Ален, — сказал он тихим, словно приглушенным голосом и отвел мою руку в сторону, скользнув между пальцев своими.
Сердце колотилось сложно даже сказать где, в висках тоже стучало, дыхания не было от слова совсем. Я собираюсь впустить этого мужчину в квартиру? Кулагина, одумайся.
Нет, не одумайся. Соберись. Он всего лишь человек, хоть и очень привлекательный. Но и я не лыком шита. Прорвемся!
На кухне Пал Сергеич уселся за стол, я замерла у чайника и задала глупый вопрос:
— Что, правда, кофе пить будем?
Он усмехнулся.
— Твои предложения?
Я покраснела, Городецкий вздернул бровь.
— Кофе так кофе, — сказала ему, — только у меня растворимый.
— Я переживу.
Еще десять минут, пока грелся чайник и готовился кофе, стояла тишина, в которую, я почти уверена, меня снова просканировали. Почти — потому что я старалась не поворачиваться к Городецкому лицом. Наконец, поставила перед ним кофе, а он сказал:
— Пойдем в комнату поговорим.
И опять этот взгляд. А в комнате у меня, напомню, только диван, письменный стол и подоконник. Городецкий уселся на диван, я застыла у стола, как и в прошлую нашу встречу. Главное, если он встанет, вовремя отскочить, чтобы он опять меня тут не зажал. Но у Городецкого ничего такого в мыслях не было. Сделав глоток, он сказал — Я внимательно за тобой смотрел все эти полгода, Алена, и пришел к выводу, что вам с Денисом все же не стоит связывать себя узами брака.
Я отчаянно заморгала, открывая и закрывая рот. Выглядела, должно быть, нелепо, но профессор вида не подал, сделав еще один глоток.
Надо было ему в кофе яда подложить. Сейчас бы достала противоядие с этакой язвительной улыбочкой, а он бы на коленях молил меня о пощаде…
— Может, объясните, почему? — все же спросила спокойно, стараясь держать себя в руках.
Городецкий пожал плечами.
— Да собственно, ты уже все слышала. Ты хочешь выйти замуж за богатого паренька и жить в своё удовольствие. Только за это удовольствие платить придётся мне. Прости, но твой образ пай-девочки меня не убедил. Наоборот, посмотрев на тебя эти полгода, я понял, что как только ты доберёшься до денег, тебя будет уже не остановить.
Он взглянул, как бы предлагая обдумать сказанное, а я поняла, что придется использовать козыри. Нет уж, так просто я не сдамся. Давай, Аленка, собери всю силу воли и дай ему отпор.
— Денис любит меня, а я его, — поймав скептический взгляд, быстро продолжила, — говорите, что хотите, но это только ваши домыслы. Я ему верна, — стала загибать пальцы, — я о нем забочусь, я делаю его счастливым. И планирую делать на протяжении всей жизни. Понимаете?
— Я все сказал.
— Подумайте, как будет ему больно. Вот вашей жене было бы больно узнать, что вы ей изменяете?
Городецкий замер, не донеся кружку до рта, и уставился на меня долгим взглядом.
— Что за предьявы? — поинтересовался спокойно, но не сводя взгляда. Я развела руками.
— Просто вопрос. Представьте, если бы ей, так сильно вас любящей и живущей с вами счастливо, кто-то бы представил неоспоримые доказательства вашей измены? Измены неоднократной, а регулярно повторяющейся? Как бы она себя чувствовала, поняв, что ее обманывают? Обманывали все это время? И не лучше было бы ей вовсе не знать об этом и оставаться счастливой? — патетично вышло, а, мне хоть сейчас в суд речь толкать. Доколе, товарищи?! И все такое прочее.
Городецкий сощурился.
— Покороче, Кулагина.
— А если короче, профессор, — тут, видимо, включилось слабоумие, потому что я приблизилась к нему и склонилась, чтобы быть лицом к лицу, — не надо ломать счастье своей жены и сына. Пусть они оба живут в неведении.
Мы поглазели друг на друга.
— Ты блефуешь, — сказал он наконец.
— Серьезно? Может, мы попросим Лизу рассказать, какой теннис вы посещаете по будням?
Ну и взгляд, странно, что ещё вместо меня кучки пепла не осталось. Кажется, я только что разозлила самого дьявола. Так, Кулагина, стой, плевать, что поза неудобная и спина затекла. Сейчас решается твоя судьба.
— Не ожидал, — Городецкий вдруг усмехнулся, качнув головой, чуть подумав, добавил, — что ж, твоя взяла, выходи за Дениса.
Я даже растерялась. То есть, конечно, ждала, что он согласится, но чтобы вот так сразу… даже делать вид не стал, что ему плевать, и он вообще такой крутой, что не боится разоблачения. Неужели реально не хочет жену огорчать? Ну это как-то уже ни в какие ворота. Может, он ещё скажет, что любит ее?
Я так увлеклась своими мыслями, что очнулась только когда Городецкий щелкнул пальцами у меня перед глазами. Вздрогнув, выпрямилась.
— Значит, договорились? — задала вопрос.
— Доказательства измены?
— Имеются.
— Должны быть уничтожены, — он говорил спокойно и по-деловому.
— После свадьбы, — влезла я, поймав очередной взгляд.
— Поди сюда, — поманил Пал Сергеич пальцем.
— Зачем это? — может, я многого не понимаю, но по собственному согласию приблизиться к Городецкому… я ещё от этого нашего лицо в лицо не отошла.
— На ушко скажу кое-что. Или хочешь, я сам подойду?
Он насмешливо покосился на стол позади меня, я, вспомнив прошлую встречу, все же двинула вперед.
— Смелее, я не кусаюсь, — улыбнулся он на мой шаг. Не кусается он, как же, проглатывает полностью.
— А могли бы, — съязвила в ответ и тут же прикусила язык.
Но было поздно. Во-первых, уже сказала, а во-вторых, профессор, схватив меня за руку, дёрнул на себя, и я оказалась у него на коленях.
— Хочешь, чтобы я тебя укусил? — спросил на ухо.
Божечки мои, если он продолжит, я умру. Даже не знаю, от чего: от ужаса происходящего или от наслаждения.
— Вы меня неправильно поняли, — сказала, уперев руки ему в грудь, чтобы отстраниться.
Ох, какая она у него, наверняка, посещает спортзал. Когда он только все успевает?
— Опять? — усмехнулся Городецкий. — Что-то мы с тобой часто не понимаем друг друга.
Зато я понимаю, что сижу верхом на сексуальном мужике, и это нифига неправильно, как бы сладко не ныло сейчас внизу живота.
— Отпустите меня.
Городецкий вместо этого сжал сильнее, говоря на ухо:
— Не играй в игры со взрослыми дяденьками, Аленка. Пожалеешь.
И встал, отставляя меня в сторону.
— Встретимся в субботу, на теннисе. Не провожай, — кинул напоследок и удалился.
Что, все? Что это сейчас было вообще? Я стояла, пялясь в пустоту, пытаясь одновременно осмыслить все сказанное. Я выхожу замуж? Сбылось? Не поверю, пока штамп в паспорте не увижу. Но что ещё за игры? Это он про мой шантаж? Ему значит можно по бабам шарахаться, а чуть прижали… и чего это я пожалею? Ничего я не пожалею.
Только вот, оказался, конечно, прав профессор.
Глава 6
Суббота наступила и принесла с собой очередную нервозность. Ещё одна встреча с Городецким. Как он будет себя вести? Как мне себя вести? А главное, что я буду делать на корте? Всю неделю я штудировала книги про теннис, смотрела важные чемпионаты, читала о жизни известных спортсменов. В общем, к субботе я их всех ненавидела. Чувствую, если спросят о Марате Сафине, то меня малость перекосит.
Денис заехал за мной на машине, и вскоре мы уже были на месте. Я переоделась в форму, почувствовав себя чуть ли не порно-звездой. Юбка короткая, футболка в облипку, два хвостика… До чего ты дожила, Кулагина.
На корте мы встретились с Городецким, окинув нас взглядом, он заметил:
— Денис, вы с Алёной, посмотрим для начала уровень.
Какой уровень? Я и так вам его назову: корова с ракеткой в полёте.
— Правила знаешь, Кулагина? — хмыкнул он напоследок. Я одарила его пронзительным взглядом.
— Обижаете, Пал Сергеич, — и гордо направилась на свою сторону.
Надо признать, это оказалось интересно. Но у меня, конечно, ни черта не выходило. Может, надо кричать, как теннисистки, в этом весь секрет? Ладно, буду просто получать удовольствие.
Минут через двадцать, когда Денис, держа ракетку, пытался мне объяснить замах, Городецкий вдруг позвал нас к себе. Так, решил надо мной посмеяться?
— Мне нравится, Кулагина, — заметил он неожиданно, я уставилась недоверчиво, — для первого раза более чем отлично. Только ты очень напряжена. Иди сюда.
Два слова, от которых мои ноги врастают в землю, корнями проходят сквозь экватор и выползают где-то на другой стороне земного шара.
Так, Алена, собраться! Как там в кино было? От бедраааа! Нет, бедра лучше не трогать, дело такое… интимное.
Короче, я подошла бочком, вцепившись руками в ракетку.
— Я не кусаюсь, — усмехнулся он, притягивая и разворачивая спиной к себе. Обхватил мои руки своими, прижавшись твёрдой грудью, и шепнул:
— Но я помню, что тебе бы этого хотелось.
— Пал Сергеич… — пробормотала я, глядя на Дениса, тот интереса не проявлял, усевшись неподалёку и созерцая покрытие площадки. Оно, конечно, понятно, где ещё такое увидишь.
— Расслабься, Кулагина, — продолжал нашептывать этот змей, — теннис это почти как секс. Нужно чувствовать партнера, не зажиматься и двигаться вместе.
Божечки мои, кажется, я прямо сейчас умру.
— В нашем случае твой партнёр это ракетка и мяч, — продолжал он, пока я покрывалась мурашками с ног до головы раз в десятый за последнюю минуту, — держи ракетку крепко, но не напрягай лишние мышцы, она должна быть продолжением твоей руки. — Обняв меня и сжав ладонь, держащую ракетку, Городецкий слегка потряс руками, расслабляя мои мышцы. — Силу вкладываешь только в удар, в остальном доверься своему телу, оно не подведёт.