— Ну и здорово, — подытожила Любовь Дмитриевна, — дорогой, тебе это точно не обременительно?
— Что ты, милая, — ответил Городецкий с улыбкой, — я всегда готов.
Я медленно перевела взгляд на профессора, пытаясь хоть как-то зацепить воспоминания о только что случившейся беседе. Должны же были хоть какие-то обрывки пролететь в голове? Пустота. Ладно, вопрос в другом: а куда мы, собственно, едем?
Но тут мне стало не до этого. Потому что я почувствовала, как по моей голой спине скользит палец, едва касаясь, но так чувствительно. С трудом сдержав порыв ринуться всем телом вперед, я застыла, стараясь при этом выглядеть естественно. Правда, как это сделать, когда твою голую спину гладят пальцы самого сексуального мужчины на свете?
В общем, я принялась остервенело кромсать остатки бедного судака, планируя незаметно сдвинуться ближе к краю, чтобы загребущие профессорские руки до меня не достали.
Наконец, мне это удалось, а тут ещё кстати Любовь Дмитриевна пошла в дамскую комнату, и Денис, конечно, тоже побежал, куда же он без мамочки?
Как только мы остались одни, я повернулась к Городецкому, зло шипя:
— Вы совсем из ума выжили?
— Это на меня кризис среднего возраста так влияет, — ласково улыбнулся он. Ух, значит, все-таки задели мои слова. И то ладно, ради этого стоило потерпеть.
— Не надо повышать самооценку за мой счёт, — ответила гордо, — тем более это бесполезно.
— Неужели? — Пал Сергеич изогнул бровь и внезапно добавил. — Мне нравится, что ты без колготок. У тебя такая нежная кожа.
Я предательски сжала колени, а он усмехнулся:
— Да уж, действительно, бесполезно. Ладно, Кулагина, считай на сегодня я достаточно потешил своё самолюбие.
— Вы на что намекаете? — возмутилась я.
— Тсс, — он приложил мне палец к губам, — не кипятись.
Палец он не убирал, а я, вдруг вспомнив зеркальную ситуацию в комнате, взяла да и провела по нему губами. Такого профессор точно не ожидал. Замер, темнея взглядом, глубоко вдохнул. Я продолжала смотреть на него, думая, а не сошла ли с ума?
Заканчивать надо с этим. И отстранилась, взяв меню, стала листать, как ни в чем не бывало, хотя чувствовала, что его взгляд меня прожигает.
— Завтра у тебя мой семинар последней парой, — Городецкий говорил спокойно, словно ничего и не было, — после него съездим в салон.
Так вот о чем они тут сговорились, пока я предавалась глобальному вопросом: Лиза или не Лиза?
— Я сама могу его довезти. Или Дениса попросить.
— Жених не должен видеть платье до свадьбы, плохая примета. Ты веришь в приметы?
Сощурившись, я покосилась в его сторону. Теперь, кажется, верю. Теперь я во все верю, особенно если это поможет мне выйти замуж.
— Ладно, после семинара, так после семинара, — ответила, наблюдая как к нам приближается Денис.
Из института мы выходили отдельно, я настояла. Городецкий только посмеялся, но противиться не стал, забрал меня через остановку.
Я села к нему в машину, ожидая самых разнообразных пакостей, если честно, но он сумел удивить.
— У меня к тебе предложение, Аленка.
— Какое? — напрягалась я.
— Деловое. Поехали со мной в Питер на несколько дней.
— Чего? — удивилась я, уставившись на профессора. — Зачем?
— Подробности я тебе расскажу. Сыграешь мою любовницу.
Глава 7
Нет, я, конечно, от него всякого ожидала, но уж точно не такого. Он сам себя слышит?
— В качестве любовницы? — повторила чуть ли не по слогам. Пал Сергеич бросил быстрый взгляд.
— Только номинально. Посетишь со мной пару мероприятий в таком статусе.
Я еще немного похлопала глазами. Вопросов была куча, но выбрать главный не получалось. В итоге спросила:
— Поподробней можно?
— Можно. Периодически я езжу в Питер, чтобы посетить, так сказать, неформальную встречу нескольких предпринимателей. Жен туда обычно не берут.
— А берут любовниц, — хмыкнула я, — и что же, позвали бы свою Лизавету?
— Она не сможет, — коротко ответил Городецкий.
— И вы не нашли никого другого, к кому обратиться с подобным предложением? Пал Сергеич, да у вас поди баб, как грязи. Свистните, любая прибежит.
— Интересного ты обо мне мнения, Аленка.
Я все же немного смутилась.
— Нет, серьезно, почему я?
Он пожал плечами.
— Кого-то нового надо искать, а ты под рукой. К тому же, мы ведь почти семья, так что не в твоих интересах меня подводить.
— Как мило. Семья. В каждой семье, наверное, снохе предлагают играть любовницу?
— Ну и не в каждой семье выходят замуж по расчету. Подумай, это хорошее предложение.
— Чем? — уставилась я на него, проигнорировав первую часть.
— Ты поедешь со мной в статусе помощницы от института. Как раз в это время в Питере будет форум, который я обещался посетить. По приезду получишь зачетку со сданной на отлично сессией.
В общем, все лицеприятные слова в сторону профессора у меня закнчились, потому я прокрутила в голове непотребные. Ну и человек!
— И как вы же договоритесь о сдаче моей сессии? — интересно, право слово, не сам же он будет с зачеткой бегать и жалобно заглядывать в глаза преподавателям.
— Я жертвую туда столько денег, Аленка, что никому в голову не придет возмущаться. Я так понимаю, твои расспросы означают, что ты согласна?
— Ничего они не означают, — буркнула я, — вопросы они и есть вопросы. Вы что, с девушками мало общались?
— С такими, как ты, никогда.
Вот это сейчас что было? Комплимент или насмешка?
Я подозрительно просканировала его лицо, но не обнаружила ничего кроме немного подросшей щетины, которая, кстати, ему очень шла. Да он бы и в мешке из-под картошки выглядел мужественно, особенно, если мешок использовать как набедренную повязку…
— Кулагина, — привычно позвал Пал Сергеич, я вернулась из своих фантазий и уставилась на него, — я жду ответ.
— Как приличная девушка я должна взять время на размышление.
— А ты приличная, Аленка? — он резко тормознул на парковке, так что я слегка подалась вперед и тут же отпрянула назад, сдерживаемая ремнем безопасности.
Городецкий успел свой ремень отстегнуть и, повернувшись ко мне, разглядывал с улыбкой.
— На что это вы намекаете, Пал Сергеич? — демонстративно оскорбилась я.
— Ни на что, Кулагина, упаси бог, — он даже ладони выставил перед собой.
Выйдя из машины, обогнул ее и открыл мне дверцу. И руку подал, гад такой, ну как тут откажешься? Я со всей возможной статностью вышла, а он, притянув, шепнул на ухо:
— И все-таки ты плохая девочка, Аленка.
Плохая. Плохая. Плохая. Ох, какая плохая, Пал Сергеич, вы даже не представляете. Потому что одно это словосочетание, произнесенное Городецким, вызвало во мне множество эмоций, и все известного характера. Что же в этом хорошего?
Но все же я немного научилась справляться с собой, потому, вытащив свою руку из его, небрежно заметила:
— У вас учусь плохому, Пал Сергеич.
И направилась к салону, слыша, как он смеется мне вслед. Что, даже не зайдет, что ли?
Я все-таки не удержалась и у дверей оглянулась, Городецкий так и стоял, прислонившись к дверце своего автомобиля и глядя мне вслед. Хорошо хоть мне, вон тут вокруг сколько глазеющих на него баб. Угомонитесь, он женат.
В салоне я облачилась в выбранное платье безо всякого удовольствия. Еще недавно сам факт скорого замужества будоражил, вызывая радость, теперь же я стояла в зале, рассматривая себя в зеркало и не испытывая ничего. Разве что злость на Городецкого, потому что именно он стал причиной моего равнодушия.
Тут звякнул колокольчик, я посмотрела через зеркало на вход и помимо воли улыбнулась. Зашел-таки. Пал Сергеич рассматривал меня через зеркало, и взгляд его все чаще задерживался в области декольте. Платье было простое: корсет с тонкими лямками и пышная юбка без колец. Строго, классически, стильно, и судя по взгляду Городецкого, сексуально.
Пока мы гипнотизировали друг друга в зеркале, к профессору сбежались, кажется, все работницы. Неслись, наверное, наперегонки, ломая каблуки и теряя чопорность, которую демонстрировали обычно.
— Я с девушкой, — коротко ответил он на их почти влюбленные взгляды, и они разочарованно удалились. Я им явно стала нравиться меньше.
— Кажется, меня приняли за жениха, — негромко заметил Пал Сергеич, вставая сзади меня, в очередной раз нарушая границы личного пространства.
— Странно, что не за отца, — съязвила я, не удержавшись, он только глаза закатил. Я сделала шаг вперед, одновременно повернувшись к профессору.
— Ну что скажете? Денис будет счастлив?
— Ага, так сильно, что даже расплачется.
— Вы тоже могли бы пустить скупую мужскую слезу. Все-таки отдаете дитятко в нежные и заботливые руки.
— Нежные и заботливые руки, тратящие мои деньги?
— Пал Сергеич, — я доверительно взяла его под руку, встав рядом, — мелочно думать о деньгах, когда речь идет о счастье вашего сына. Вы просто не понимаете, как мы с вами можем быть полезны друг другу.
Городецкий только бровь вздернул.
— Продолжай.
— Вы богатый человек, талантливый бизнесмен, отличный руководитель…
— Ближе к делу, Кулагина.
— Но вы не вечны. И ваш бизнес рано или поздно отойдет Денису.
— Надеюсь, ты не вынашиваешь план моей скорой смерти? — хмыкнул он.
— Что вы, так, пару раз представила, как душу вас подушкой.
— Это обнадеживает.
— Пал Сергеич, — я встала перед ним, уже сама нарушив все границы, даже руку ему на грудь положила. — Мы оба знаем, что Денис не горит желанием подхватывать семейное дело. Но при правильном подходе мнение может поменяться. Понимаете, к чему я клоню?
Мы уставились в глаза друг другу, словно оценивая по-новому. Ну да, у каждого свои хитрости, но почему бы нам не объединить усилия вместо того, чтобы занимать позиции по разные стороны баррикад?
Разорвался наш зрительный контакт словами одной из консультанток:
— Вы очень красивая пара!
Мы оба вздрогнули и отступили зеркально на шаг назад, переводя взгляд на говорящую. Она нашего смущения не заметила.
— Платье пришлось в пору? Все хорошо?
— Да, беру, — пробормотала я и пошла в примерочную переодеваться.
Интересно, почему консультант решила, что мы пара? Так кажется со стороны? Ведь это значит, что наш уровень общения выглядит личным. Неужели заметно, что мы переходим границу официоза, заложенную нормами?
Переходим? Да мы ее перебежали, даже не заметив. Нужно как-то отстраняться от профессора. Ведь я стану женой его сына. А это все неправильно. И значит, я должна отказаться от предложения ехать в Питер. Или…
Ну разве что, последнее приключение? Подумаешь, похожу рядом с ним вечерок, поулыбаюсь толстосумам… Зато сессия будет сдана, да и интересно же посмотреть на Городецкого в неформальной обстановке.
А вернемся, и все, обрублю концы, он будет для меня только отцом моего мужа. Может, и соблазнительным, но не более того.
Ох, какая же я была тогда наивная! Держаться в стороне! Да знала бы я вообще, что выйдет из этой поездки… Впрочем, толку-то, если ума нет…
Городецкий ждал меня у машины, прислонившись к дверце и сунув руки в карманы. Количество женщин в радиусе километра увеличивалось.
Приняв у меня свадебное платье, он пристроил его на заднем сиденье, пока я усаживалась и собиралась с силами. Как только Пал Сергеич оказался в салоне, сказала:
— Я согласна.
— Это не ко мне, это к Денису. Или ты репетируешь?
— Очень смешно, — сморщила я нос, — я согласна поехать с вами в Питер.
Он бросил на меня такой долгий взгляд, что я заволновалась. Впервые не от его глаз, а оттого, что мы въедем в чью-нибудь машину. Но обошлось. Вернув внимание на дорогу, Городецкий кивнул.
— Отлично, — сказал, больше не глядя. — Подробности расскажу завтра, когда домой поедем.
Прелесть какая. Прозвучало так, словно у нас с ним есть свой дом. Да уж, знатная вышла бы семейка, муж змий-искуситель и жена глупая дурочка. Но рядом с ним либо такой, либо вечно долбающей и подозревающей. И в чем-то понять Любовь Дмитриевну можно. По крайней мере, она сама верит в ту иллюзию счастья, которую себе создала.
Выезд в Питер планировался через неделю. Точнее, вылет. На следующий день мы с профессором вновь оказались на моем диване (как двусмысленно! Но увы, истина куда прозаичнее), он пил кофе, я чай.
Поездка планировалась насыщенная. В том плане, что в первый день нам надо было засветиться на форуме, решить какие-то вопросы. То есть решать их будет Городецкий, а я находиться рядом и смотреть влюбленными глазами. Тьфу, верно-преданно помогать.
Влюбленными глазами это потом, когда до толстосумов дойдем. Остановимся мы в гостинице в центре, внизу расположен ресторан, где будет выделен небольшой зал для встречи. Вот что значит иметь деньги. Неужели я тоже когда-нибудь смогу так шиковать, не думая при этом, что завтра придется спать в картонной коробке под лестницей?
Масштаб мне нравился. Особенно когда Городецкий сказал, что нужно выглядеть соответствующе, а значит, мне надо пройтись по магазинам. А потом выложил на стол кредитку. Я чуть не прослезилась.
— Надеюсь, тебе не надо объяснять, где одеваться?
— По этому поводу не переживайте, — ответственно заявила я, — все сделаю в лучшем виде.
Выходило, что в пятницу мы прилетаем и едем на форум, в субботу вечером встреча с олигархами мира сего, а в воскресенье обратный вылет. Подробности я слышала плохо, находясь на низком старте в поход по магазинам. Жалко, ночью они закрыты. Но завтра я оторвусь! Может, даже на институт забью.
— Никаких прогулов, — строго сказал Городецкий, я закатила глаза.
— Вы что, мысли читаете?
— Чтобы прочитать твои мысли, не надо быть экстрасенсом.
— Просто я искренняя и непосредственная.
Пал Сергеич только головой покачал, вставая.
— Надеюсь, к завтрашнему семинару ты готова?
— Ой да ладно вам, может, уже прекратим эти глупости?
— Вы называете глупостями мой предмет, Кулагина? — вздернул он брови, перейдя на вы и придав голосу строгости.
Но эффекта не возымел. Видимо, я уже к нему привыкла. В плане, что не вижу в нем преподавателя. Он мне куда… ближе?
— Нет, я о вашем постоянном штудировании, — ответила, решив не углубляться в дебри собственных мыслей, там сам черт ногу сломит, куда уж мне.
— Я учту, — улыбнулся Городецкий.
— Лучше не надо, а то вы так учтете, что потом мало не покажется.
Городецкий, рассмеявшись, удалился, а я сразу отправилась в ванную и постельку. Завтра же великий день. Кулагина покорит ГУМ!
Занятия я еле высидела. Жесткосердечно со стороны Пал Сергеича было выдать мне кредитку и заставлять так долго терпеть.
И гонять на семинаре тоже было необязательно. И попросить задержаться, когда мысленно я уже заходила в магазин «Диор». Я еле дождалась, пока ребята покинут аудиторию, еле ноги волокут, честное слово!
— Ну что ещё, Пал Сергеич? — спросила, когда мы остались одни.
— Подвезу тебя до магазина.
— Не доверяете моему вкусу или боитесь, что я все деньги потрачу? — хмыкнула, сложив руки на груди.
Вместо ответа Городецкий подошёл и щелкнул меня по носу. Обидно, знаете ли. Словно я собачонка какая. Отомстить захотелось даже. Ну я взяла и пощекотала его.
— Кулагина, ты с ума сошла? — он обалдел, прижав руки к телу, заодно и мои, находящиеся у него на ребрах. А я подумала, и впрямь сошла, наверное, раз вытворяю такое.
— Боитесь, профессор? — не удержалась, хихикнув. — Значит, ревнивый.
— Кулагина, — повысив голос, Пал Сергеич резко выдернул мои руки и зажал их за моей спиной, оказавшись тем самым вплотную.
Само собой, весь юмористический настрой с меня тут же слетел. Городецкий только головой покачал, рассматривая мое лицо.
— Какой же ты ещё ребёнок, — усмехнулся, отпуская и отходя в сторону. Прозвучало опять обидно.