Слезы смущения. Отверженности.
Прекрасно, он заботится обо мне, а я чуть не реву.
Он снова мягко провел ладонями по щекам, а затем снова поднялся.
Я же осталась на полу, неуверенная, что смогу встать.
Пару минут спустя он вернулся и сел рядом на колени. Что-то холодное коснулось щеки, а потом он приклеил на порез маленький лейкопластырь.
— Ариэль? — поинтересовалась я.
— Подумал, что Железный человек будет выглядеть круче.
Я улыбнулась, но тут же застонала. Больно даже от улыбки.
Он осмотрел лицо профессиональным взглядом своих ясных голубых глаз и сразу отвернулся, словно боясь смотреть мне прямо в глаза.
— Это просто порез. Выпей на ночь ибупрофен, и если что-то будет беспокоить, звони. Хорошо?
— Беспокоить? — повторила я. Щеку жгло, а пластырь возле рта стягивал кожу.
— Просто позвони, если будет больно, — он поднялся и протянул руку.
Позвонить, если будет больно.
Мне всегда больно. Всегда.
Но что делать, если помощь предлагает тот же мужчина, что и вызвал эту боль изначально? Я отказывалась снова говорить ему, как он разбил мне сердце и разрушил наши отношения. Что я все еще расстроена и вынуждена сражаться со своими чувствами, когда в одиночестве засыпаю в родительском доме.
— Спасибо за это, — слабо пробормотала я, указывая на щеку. — Думаю, мне нужно поработать над своим заданием, да?
— Ага, — он качнулся на каблуках. Между нами повисло молчание. — Во сколько завтра придешь?
Я облизнула губы, он окинул меня взглядом, лицо не выражало никаких эмоций.
— После учебы, — наконец дала ответ я. — Может, как раз успею сделать интересные заметки о ринопластике.
Уголки его губ растянулись в игривой улыбке.
— Звучит захватывающе.
— Не сомневаюсь.
— До завтра, — он наклонился, словно собираясь поцеловать меня, но замер. Я боялась пошевелиться.
В итоге, Тэтч поцеловал меня в лоб и вышел из дома точно так же, как и вошел в мою жизнь — медленно и уверенно, вызывая боль во всем теле.
Особенно в сердце.
Глава 18
ОСТИН
Перед глазами мигал курсор. Мой новый блог издевался надо мной.
Потому что единственные глупости, которые я могла написать, были о том, какие мягкие его руки, когда он обхватывал мою грудь, как его большой палец находился в дюйме от соска во время измерений. Он был таким теплым. Я сглотнула. Большим.
Я печатала и тут же удаляла предложения, потому что, знаете ли, не эротический роман пишу.
Я положила голову на стол и вздохнула. Из-за пореза я решила сразу лечь спать и проснуться пораньше, чтобы перед занятием написать первый пост.
И вот мне остался час до выхода.
А я все так же смотрела на пустой экран без единого слова и гадала, как можно грамотно излагать мысли, когда от каждого прикосновения я готова накинуться на этого замечательного доктора.
Самое трудное — я знала вкус его губ. Помнила прикосновения.
Поэтому мое тело не справлялось, оно жаждало Тэтча.
— Будь профессионалом, — повторила я себе и принялась сухо описывать консультацию и свои эмоции по этому поводу.
Я заменила слово «эротичный» на «деликатный».
Добавила, что было неуютно, но благодаря присутствию медсестры все прошло не так неловко.
Статья оказалась не очень пикантной, но в ней говорилось о сиськах, о Тэтче как о хорошем докторе, и я знала, что желающие найдут в моем блоге правдивую информацию из личного опыта.
Я нажала «опубликовать» и схватила свои вещи. А потом застыла на минуту, огорошенная одним из тех воспоминаний, когда мозг выдает «подожди, мы же еще не анализировали вчера этот момент, а ну быстро, давай сейчас».
Я застонала.
И закрыла глаза.
Я все еще чувствовала касание его губ на лбу. Что это, дьявол побери, означало?
И зачем!
Зачем он это сделал?
Поцелуй в лоб, наверно, хуже, чем в губы, потому что в нем присутствует еще и нежность.
И грусть. Любовь.
Он просто взял и испортил хороший сон и продуктивный день, поцеловав меня в чертов лоб.
Ладно. У Тэтча был шанс, но он отверг меня, у него даже был шанс объясниться, но он решил этого не делать.
Так что, целуй, не целуй — я не его девушка.
Мне лишь хотелось, чтобы тело и разум легче мирились с этим простым фактом.
К тому же, как только я закончу этот тупой курс, у меня не останется ни одной причины проводить с ним время.
Мысль немного расстраивала. Поэтому я сосредоточилась на более радостной.
Например, что сегодня я с ним увижусь. Да-а, дела отстой.
— Ну, как ты? — с беспокойством спросила Эвери и подмигнула, протянув «Мун Пай». — Помимо странного пластыря на лице и мечтательного выражения глаз.
Она прислала мне сообщение капсом, что если я не расскажу о ситуации с Тэтчем, нашей дружбе придет конец, и мне придется неделю кормить ее в «Старбакс», пока она не смилостивится. Кроме того, может, она что-то знает о Тэтче. Одному Богу известно, как мне нужно быть во всеоружии, когда я вхожу в кабинет этого мужчины.
Особенно после этого дня.
Он держал ребенка за руку и говорил, что собирается исправить его расщепленное небо. Мне пришлось выйти из кабинета, чтобы он не увидел мои слезы. Пост в блоге будет убийственным. Я не могла дождаться, чтобы начать статью и включить в нее исследование о расщелине неба, а так же информацию о частных клиниках, работающих с детьми. Перед уходом Тэтч дал мне кучу прекрасного материала, черт бы его побрал.
— Шоколад? — поклянчила я. — Пожалуйста.
Эвери закатила глаза.
Я впилась в «Мун Пай». Да. Это то, что мне нужно. Сахар.
Подруга хмыкнула и вытащила баночку «Маунтин Дью». У меня все поплыло перед глазами.
— Ты меня любишь.
— Эти штуки, в конце концов, тебя убьют, осознаешь, да?
Я выхватила банку из ее рук, пальцы тут же замерзли от холода, и, открыв ее, отпила как минимум половину, прежде чем поставить на стол.
— Как ты узнала?
Вздохнув, Эвери положила руки на столешницу и наклонилась вперед.
— Когда тебе грустно, ты начинаешь слать мне всякие смайлики, заметила? Тостер. Дай пять. Курицу. А сегодня ты отправила мне десять креветок. — Я поморщилась. — Подряд.
— Прости. Это мой крик о помощи.
— Ага. Твой вариант Бэт-сигнала, — она улыбнулась. — Поэтому я здесь, в четверг вечером, в твоем как всегда пустом особняке, и поддерживаю тебя.
— Ты хорошая подруга.
— Лукас сказал, что переедет тебя на машине и спрячет тело, если задержишь меня дольше, чем на час.
— Боже, такой собственник?
— А еще сказал, что если я не покажусь, он сам сюда заявится.
Я застонала.
— Неужели так тяжело делиться?
— Забавно. Можно подумать, что пока был бабником, то со всеми делился, а теперь в отношениях забыл все правила детского сада.
Я откусила еще кусочек шоколадного счастья и вздохнула.
— Честно, я в порядке.
— Ну вот, опять это твое «честно».
— А?
— Правда. Честно. — Ее брови поползли вверх. — Ты так говоришь, когда на самом деле не в порядке, и ставлю десять долларов, что найду у тебя под кроватью недоеденный «Сникерс».
У меня вспыхнули щеки.
— Ха, — она забарабанила ноготками по столу. — Ну, будем смотреть фильм и игнорировать Тэтча или обсудим, как тяжело каждый день видеть его и не трахнуть?
Я нахмурилась.
— Не могу трахнуть его на работе!
Она помолчала.
— То есть... — я пожала плечами и откусила кусочек печенья, — у него очень крепкий стол, который, уверена, может выдержать нас обоих, и я, наверное, совру, если скажу, что не думала об этом хотя бы раз.
Она кашлянула.
— Или дюжину раз.
— Приплыли.
— Но... — я постучала головой об стол и снова подняла взгляд. — Такое чувство, что он ни к чему не восприимчив! Когда осматривал грудь, он был так возбужден, я видела, а прошлым вечером так мило себя вел, но с тех пор соблюдает дистанцию.
— Три дня.
— Именно! — Я подняла ладони. — Три дня он держался настолько профессионально, что мне хотелось ему врезать!
— Да уж, наверное, не лучшее решение, — Эвери наморщила нос. — Ты надевала сексуальную одежду? Парфюм? Макияж?
У меня отвисла челюсть.
— Ты меня вообще знаешь?
Она помолчала, а потом указала на мой вид.
— Ты днем такая ходила?
— Нет, я пришла домой и переоделась перед нашим свиданием!
— Эй! — Эвери примирительно подняла ладони. — Я просто пытаюсь помочь.
— Что не так с моей одеждой?
— На тебе черные джинсы, топ и черные туфли. Ты выглядишь… грустной.
Я нахмурилась.
— Я подумала, что черный выглядит по-деловому.
— Так и есть, но у тебя траурный вид.
Глаза наполнились слезами.
— Ох, милая, — Эвери встала и быстро притянула меня в свои объятия, — ты все еще грустишь, да? Из-за Тэтча?
— Я просто его не понимаю, — всхлипнула я. — И меня бесит, что я так на нем зациклена, ведь никогда такой не была!
— Может, это потому, что он – твоя первая любовь.
Я кивнула.
— Ладно, ты знаешь, как так получилось, что план мести обернулся против нас и люди до сих пор считают Тэтча героем?
Я рассмеялась сквозь слезы.
— Ага.
— То оказалось не лучшей идеей, но вот эта может улучшить тебе настроение.
Я моргнула и вытерла очередную слезу со щеки.
— Давай, посвяти.
— Платья.
— Прости?
— Короткие платья.
— Короткие платья, — тупо повторила я. — Это твой план?
— Нет, — она улыбнулась. — Ну же! — Она заставила меня подняться. — Твой!
Глава 19
ТЭТЧ
— Я в гребаном аду.
— Выше нос, — Лукас похлопал меня по спине, — не может быть все так плохо.
— Все. Плохо, — прорычал я. — Ты не слышал, что я только что сказал? Как, черт подери, у тебя получается? Работать с Эвери и не пользоваться положением ее босса, чтобы...
Лукас ухмыльнулся.
— Нет, ты продолжай. Я просто набью тебе морду вместо того, чтобы предложить мудрое решение, как хотел изначально.
Застонав, я доел свой бургер и вытер руки.
— Я проработал с ней четыре дня. Сегодня четверг, а я уже готов сойти с ума.
— Не забывай, что все еще можешь сымитировать болезнь или недомогание и не ехать завтра на гонки с ее отцом.
— Очень помогло, — выдавил я сквозь зубы. — Я не сплю, у меня постоянный стояк рядом с ней. Вчера женщина преклонных лет пришла за ботоксом, а Остин смотрела и посасывала нижнюю губу. Мне пришлось извиниться и вылететь из кабинета, дабы позаботиться о проблеме. Словно я был готов наложить в штаны.
Лукас заржал, но осекся, встретив мой взгляд.
— Прости, это не смешно.
— Она будет наблюдать за моей работой еще две недели, — я застонал в ладони. — Это кошмар, самый настоящий кошмар.
— А что если ей наблюдать за другим врачом?
— Я отправил ее в кабинет Тернера, но этот осел так долго с ней знакомился, что ему повезло сохранить все зубы. Ни единого шанса, что я оставлю ее наедине с этим придурком.
— Хм-м, — Лукас принялся вертеть в руках свои солнцезащитные очки. — Так, давай проясним. Ты сходишь с ума от желания к ней, но не хочешь ее, а еще не хочешь, чтобы ее хотел кто-то еще. Я правильно понял?
Я открыл рот, но тут же закрыл.
— Все еще считаешь нужным молчать о причине разрыва отношений после того, как она собиралась простить тебя за ласки с другой женщиной?
Молчание сожрет меня заживо. Вместе с чувством вины.
И стыд за причину моего поступка.
Но я предпочту все это ради ее защиты, чем оставить такой же уязвимой, как и ее семья.
Даже мысль об этом заставляла сжиматься сердце.
— Ты побледнел, — прошептал Лукас.
— Мне нужно идти, — я бросил салфетку на тарелку. — Думаю, я просто буду отсчитывать дни, когда она исчезнет.
— Можно попробовать делать бумажную цепочку, как на Рождество, — услужливо предложил Лукас. — Или...
Я замер, очки застыли на полпути к лицу.
— Или?
— Ты всегда можешь поцеловать ее.
От этой мысли по телу пробежала дрожь, а сердце забилось так сильно, что, казалось, сейчас выпрыгнет из груди и поскачет по улице.
— Ага, — я рассмеялся, — и начнется сущий ад.
Раздался рваный вдох.
Прямо рядом со мной стояли Остин и Эвери. Что ж, черт.
Не уверен, сколько они услышали, но, судя по навернувшимся на глаза Остин слезам, как минимум последние фразы.
— Остин, — я сглотнул ком в горле.
— Ох, привет, — она помахала, хотя и стояла всего в шаге от меня. На ней было короткое черное платье-рубашка, свободные сапожки и неизменная гигантская сумка.
— Милая, — Лукас поднялся и поцеловал Эвери в губы, — вы пришли раньше на двадцать минут.
— Мы ходили по магазинам, и я хотела, чтобы ты оценил новый гардероб Остин. Нам нужно мужское мнение от того, кто не будет раздевать ее взглядом, — в голосе Эвери сквозило напряжение.
Я такой идиот.
Приди она на пару минут раньше, и знала бы, что я имел в виду совсем другое. Пару минут раньше, и она бы узнала, как сильно притягивает меня и как, черт подери, тяжело держать ее на расстоянии.
Вместо этого я обидел ее.
Обычно жизнерадостное лицо побледнело, а нижняя губа дрожала, когда она обошла меня и встала перед Лукасом.
— Ну, ты нам поможешь? — она проигнорировала меня, что тяжело ударило по самолюбию.
А еще вызвало раздражение. Какого черта?
— Я – мужчина, — я чувствовал необходимость это подчеркнуть, когда вся компания оглянулась на меня. Да, я полный идиот.
— Который опаздывает на прием в половину второго. — Черт бы ее побрал за знание моего расписания.
— Ты не пойдешь? — высокомерно поинтересовался я, не узнавая своего голоса. — Ты же понимаешь, что я делаю тебе одолжение? Если не будешь наблюдать за моей практикой, у тебя не будет информации для блога, и ты провалишь курс.
Боже, замолчи!
— Ты серьезно, мужик? — ляпнул Лукас. А Эвери смотрела скептически.
Остин уставилась на меня.
— Что ж, не хотелось бы потерпеть неудачу и расстраивать тебя, пользуясь твоей... — она склонила голову, — добротой.
Меня так заводил вид ее длинных ног в этом платье, что мне было крайне тяжело смотреть прямо.
Да уж, я был добрым.
Или просто потерявшим контроль идиотом, у которого нет выбора, кроме как держать своего дружка в штанах, пока она навсегда не уйдет из моей жизни.
— Пойдем, — рявкнул я.
— После тебя, босс, — пробормотала себе под нос Остин. Я знал, она произнесла это как ругательство, издеваясь надо мной. Но все равно было больно. Мне определенно нужно сходить на свидание или что-то подобное, чтобы изгнать ее из тела и разума другой женщиной, но тело отвергало эту идею.
Поцелуи с кем-то другим привлекали меня так же сильно, как покупка лягушки в качестве домашнего питомца. Мой офис был в двух кварталах от места, где мы с Лукасом встретились для ланча.
Должно быть, в нескольких милях.
Между нами повисло напряженное молчание, которое словно отдалило меня от нее. Мне хотелось кричать.
Я хотел было начать извиняться хоть миллион раз, но закрыл рот и промолчал. Возможно, в этом моя проблема: я слишком хорош в молчании, потому что иногда именно молчание, а не слова, спасает людей. Я знал это лучше многих.
Раздался сигнал лифта.
Мы шли вместе по коридору.
— Доктор Холлоуэй, — Миа кивнула мне и подмигнула Остин. — Пациент на половину второго в четвертой смотровой.