Что-то зашумело на улице. Стася, насторожившись, распрощалась с подругой и вышла на крыльцо. Так и есть — звуки извещали о том, что кто-то спускается по лестнице. Стасе стало ужасно страшно. Она побежала включать свет в саду.
— Кто там? — крикнула в темноту.
Но ей ответило молчание. Стася осторожно подошла к калитке:
— Эй, кто здесь?
На неё неожиданно выпрыгнула большая охапка цветов, из-за которой показалось счастливое лицо Стаса. Девушка бросилась к нему, они обнялись, но им мешали цветы. Тогда Стас просто кинул их на землю, схватил Стасю и прижал к себе так, словно хотел в ней раствориться.
— Знаешь, — сказал он охрипшим голосом, — кажется, я люблю тебя.
— Удивительно, но сегодня на маяке я думала, что скажу тебе это сама, — засмеялась Стася. — Но как ты оказался здесь?!
— Я не мог ждать. Узнал, что есть рейс с пересадкой, и полетел. Чтобы вернуться на пару часов раньше. И увидеть тебя.
— Пойдём, — потянула она его за руку, — я накормлю тебя.
Они собрали цветы и поднялись в дом. Стася стала накрывать на стол, но Станислав мешал ей — он обнимал её и целовал в шею. От этих поцелуев она покрывалась мурашками и её руки начинали дрожать. В конце концов, она не выдержала, положила нож, которым нарезала овощи, повернулась к Стасу, а он подхватил её на руки и понёс на диван…
Только когда они насытились друг другом, порозовевшие, с зацелованными губами, сели за стол. Они ели приготовленную Стасей яичницу, смеялись, время от времени опять целуясь, перегибаясь друг к другу через стол.
А потом они пошли к морю. Дул лёгкий прибрежный бриз, колыхая волосы влюблённых. Вдали мерцали огни кораблей. Стася подумала, что они не на Земле, а на какой-то загадочной планете. Мир вокруг был для неё новым, графичным: чёрным и белым. Он был прост, чёток и понятен, и от этого фантастически красив.
— Ты когда-нибудь плавала ночью? — спросил Станислав.
Она покачала головой. Тогда он разделся, стянул со Стаси платье, под которым ничего не было, и повёл её в воду. Наверное, одной ей было бы страшно в этой кромешной темноте. Но рядом был Стас, и она доверилась ему. А он, зайдя в воду по грудь, поднял Стасю на руки. Она обхватила его ногами, и они снова целовались под надкушенной убывающей луной. И не было больше никого в этом мире, только они вдвоём, упивавшиеся своим счастьем, только море, нежно омывавшее их тела и сохранившее их секрет…
А дома Стасю ждал телефон, который разрывался от звонков бабушки. «Я ложусь спать, у меня всё чудесно», — написала Стася в ответ, чтобы её успокоить.
Но, конечно, спать они не могли. Заснули, только когда потолок Стасиной комнаты окрасился в розовый.
«Странно, — думала она, проваливаясь в сон на плече у разгорячённого Стаса, — как удивительно приятно засыпать с ним в обнимку». Она ласково погладила любимого по груди. Теперь я буду скучать и по этому тоже, промелькнуло у неё в голове, и она заснула.
Вскочили они под звук будильника Станислава. Стася от нового неожиданного звука чуть не упала с кровати. Но её подхватил Стас.
Потом она нашла для него зубную щётку, и они вместе, хохоча и подтрунивая друг над другом, чистили зубы в маленькой ванной. Стас рассматривал Стасины картины, а она познакомила его с Люси.
— Я ещё не просыпался с двумя дамами в одной комнате, — улыбнувшись, сказал Станислав и приобнял манекен.
— Но-но, я буду ревновать, — ответила Стася.
— Даже к манекену?
— Ну, к Люси, пожалуй, нет, — засмеялась она.
За завтраком Стас проверил Стасины договоры из редакции и посоветовал подписать их прямо в таком виде.
— Да, и ещё, — добавил он, — мои родители хотят с тобой познакомиться. И приглашают тебя сегодня на ужин.
— О, а я тебя хотела познакомить с Лесными ведьмами. Я бы взяла к ним свою одежду и там себя привела бы в порядок! Ты придёшь за мной туда?
— Хорошо. Я буду к шести вечера!
Стася объяснила ему, как дойти до избушки ведьм, и проводила до порога. Позвонила бабуле, затем матери, потом поговорила с Вигой. Она была весела, много болтала, но главным ей не хотелось делиться ни с кем.
Подойдя к зеркалу, девушка посмотрела на свои припухшие, словно обветренные губы, коснулась их рукой, ощутив на пальцах запах тела Станислава, и улыбнулась своему отражению.
Когда шла к ведьмам, Стася потушила маяк и набрала им огромный букет цветов. Весь забор, окружавший владения бабушки, Старая Ксения обсадила красными розами и дикой лавандой. И теперь всё это разом зацвело и заблагоухало. Лаванда здесь росла некрупная, с бледными цветами, но невероятно душистая. Порывы ветра постоянно качали её, и казалось, словно это было ещё одно море — нежно-сиреневое.
Стася шла по пустоши, бриз колыхал её волосы, а она, вдыхая густой аромат букета, думала, что не забудет этот момент никогда. «Сейчас моя любовь пахнет лавандой», — крутилось у неё в голове. И она, вспомнив ночь, порозовела от счастья.
Ведьмам не надо было ничего объяснять. Они всё и так видели. Только Лидия качала головой, ей казалось, что для Стаси любовь — ранняя гостья. Выдержит ли она её силу? Не сломается ли?
Сегодня почти не было посетителей. Только две женщины пришли к Висии за советом. Стася помогла Урсуле прибрать домик, растолкла высушенные корни лопуха и разлила по бутылочкам настой одуванчика. В обед она созвонилась с бабушкой и, убедившись, что та уже дома и в хорошем расположении духа, отпросилась на встречу со Стасом.
Чем ближе было время свидания, тем больше девушка волновалась. В пять она уже достала и надела платье.
— Какая же ты хорошенькая! — воскликнула Урсула.
Стасе и правда очень шло лёгкое тёмно-зелёное платье в жёлтых хризантемах.
Около шести пришёл Стас. Он робко постучал в избушку. Ведьмы вышли его встретить.
— Ишь, какой красавец! — одобрительно сказала Урсула.
— Пойдём выпьем чаю, если, конечно, не боишься, — предложила ему Лидия.
— Не боюсь, — вскинул голову Стас и посмотрел на Стасю.
Они впятером пили чай с лимонными плюшками. Стас сначала притих, но потом, увидев, что женщины дружелюбны, разговорился.
Вдруг Лидия сказала:
— Стася, прошу тебя, перед уходом сходи набери в ручье родниковой воды, — и подала ей небольшой эмалированный бидончик.
Стася вышла на улицу, и, когда Лесные ведьмы убедились, что она отошла на такое расстояние, с которого не могла услышать их разговор, они повернулись к Стасу и Лидия сказала:
— Станислав, я знаю, сколько у тебя было женщин. Но Стасенька влюблена в первый раз. Не разбей ей сердце.
— Но я тоже её люблю. И так сильно люблю впервые, — возразил он.
Ведьмам понравилось, что парень не оробел и отвечает, защищая свои чувства.
— Естественно, впервые, ты ведь ещё не любил ведьму, — сказала Висия.
— Ведьму? Она что, настоящая ведьма? Я думал, Стася шутит или выражается образно.
— Нет, Станислав, она — самая настоящая, — посмотрела на него Урсула, — и ты не обязан любить её всю жизнь. Таких обещаний мы с тебя не возьмём. Но прошу тебя, просто будь с ней честен. Обещаешь?
— Обещаю, — тихо сказал Станислав.
— Я знаю, что тебя что-то тревожит, связанное со Стасей. Ты чего-то боишься? — спросила, вглядываясь в него, Висия.
— Да. То есть нет…То есть всё-таки, — он не знал, какие подобрать слова, — она… она иногда меня пугает, потому что как будто со мной и не со мной. Я окликаю её, а она словно не слышит. Но потом, потом словно просыпается.
— Стася — ведьма, — ответила Лидия и отошла к окну, задумавшись, — она живёт в другом пространстве. Когда силы внутри неё иссякнут, тогда она застынет: замолчит, замрёт, её взгляд застекленеет… Но не трогай её. Не касайся её. Не зови её… Она просто пьёт прохладный воздух. Ест горячее солнце. Закусывает солёной волной, впитывает блеск воды… Оставь её в покое. Не задевай её утомлённой души. Сейчас она завязана ветром, переплетена деревьями, обвита небом. В неё по капле вливается жизнь… Она насытится и сама вернётся в твой мир…
— И пока она любит тебя, всю эту энергию отдаст тебе, поверь. Пока ты с ней, у тебя будут самые настоящие крылья, — коснулась его плеча Урсула. — А вот и наша Стасенька, — сказала она, увидев девушку в окно.
…Когда Стас вёл любимую по лесу к машине, она, изнывая от любопытства, спросила:
— Они выпроводили меня, чтобы что-то тебе сказать, ведь так?
— Угу, — задумчиво ответил Стас.
— Что?
— Дали инструкцию по твоему использованию, — улыбнулся он и, развернув к себе, обнял девушку. — Я ещё не говорил сегодня, как я тебя люблю?
Он смотрел на её губы и чувствовал, что теряет контроль. Это болезнь или наваждение — Стасу было уже всё равно. Немного пугало только то, что впервые он испытывает чувства, в которых запредельная сладость граничила с невнятной болью.
Раньше под любовью он подразумевал игру. Забаву, которая происходит между двумя. Начинается она с перемигиваний и переглядываний. Он и она — двое кружат друг перед другом в осторожном танце. Непонятно, кто охотник, а кто — жертва. И это будоражит и сладко щекочет натянутые нервы. Игра, которая затягивает всё сильнее, словно сложная шахматная партия. И этот спарринг всегда выигрывал он, удаляясь и испытывая к побеждённой сопернице лёгкое сочувствие, которое оставляло на душе горьковатый след сожаления, но приятный привкус триумфа. В этой хитрой игре он достиг совершенства. Однако со Стасей всё было иначе.
Да, он был со многими женщинами. У него всегда был выбор, и он думал, что к 25-ти годам его ничем не удивишь… Но когда вчера они купались в море, Стася повернулась к нему спиной, и он увидел её хрупкие лопатки, они показались ему крыльями ангела. У него тогда потемнело в глазах. Она вся была как ангел — чистая, бесхитростная и открытая в своей любви, которую щедро, без оглядки дарила ему, ничего не требуя взамен. Она просто доверяла, повернувшись к нему в своей наготе, оголив вместе с телом и душу. И отчего-то Стасу впервые хотелось не показывать её всем, как тех, остальных, а затаить, уберечь, спрятать от чужих глаз…
Глава 18
Стас ловко вёл машину по неровной дороге, а Стася пыталась расспросить его о родителях.
— Да что о них говорить? Отец всю жизнь проходил в море, мать работает в администрации. Они хорошие люди, тебе понравятся, — успокоил он её.
Уже через полчаса Стася убедилась в правоте его слов, когда они подъехали к небольшому уютному коттеджу, спрятанному от посторонних глаз за деревьями. Родители Стаса действительно оказались добродушными людьми. Они приняли девушку очень ласково; видя, что она стесняется, не досаждали ей расспросами, проявив дипломатичность. Отец был немногословен — просоленный морем, он умел молчать. А мать Станислава любезно показала подруге сына дом и свои вышивки, которыми она увлекалась с давних времён. Потом они все вместе пили чай на задней веранде, и Стася совсем расслабилась.
После званого ужина Станислав повёз её кататься, но заехали они недалеко, в ближайшем же перелеске целовались как сумасшедшие. От этих поцелуев у Стаси кружилась голова, и ей снова казалось, что она парит…
Когда Стася приехала домой, бабуля ждала её на крыльце. Старая Ксения обняла внучку и долго рассказывала про обследования и о том, что всё вроде бы хорошо.
— Всё хорошо, — глухо повторила Стася, уткнув нос в бабушкино плечо, — ты даже не представляешь, как всё хорошо, бабуля.
Она обхватила лицо Ксении и стала его целовать. В щёки, в лоб, приговаривая:
— Как же я люблю тебя, бабушка! И пусть у нас с тобой и дальше всё будет хорошо!
— Хватит, хватит, — отпихивала внучку, смеясь, Старая Ксения, — мы с тобой всех лягушек распугали! Пойдём-ка спать!
Но Стася, улёгшись, долго не засыпала. Она гладила подушку, освещённую луной, на которой ещё недавно спал Стас, и улыбалась. Жизнь была бесконечно прекрасной!
…Проигрыватель судьбы опять приспособился к очередной пластинке в Медовой бухте и плавно заиграл новый мотив. В маленьком домике под маяком всё снова наладилось и вошло в иное русло. Стася подписала контракт с издательством, и ей скоро должны были перевести первые деньги. Для этого надо было ехать в город, но она всё медлила. С одной стороны, девушка очень скучала по Виге и даже по маме. Здесь, на расстоянии, образ матери смягчился, вспоминалось только хорошее. Мама всё же была к ней заботлива и добра, она любила дочь, как могла, всем сердцем — Стася это чувствовала. Пусть они и были не похожи.
Но, с другой стороны, при возвращении в город должен был состояться тот самый грандиозный разговор о её будущем. И Стася до сих пор не подобрала ни слов, ни выражений, она не могла понять, как донести до матери то, чего хочет душа. А ещё ей была невыносима мысль опять, хоть ненадолго, расстаться со Стасом…
Однажды, когда они сидели в любимом месте под обрывом, там, где кусты черёмухи сплелись с шиповником, и любимый целовал её, она вдруг оторвалась от него, приподнялась на локтях и долго смотрела на солнце, пока оно не коснулось моря, а потом сказала:
— Урсула говорила, что для настоящего счастья нужно очень мало… Мне кажется, я чувствую сейчас себя очень счастливой. И хочу только, чтобы ты любил меня так же, как люблю тебя я… Но теперь я всё время думаю…
— О чём?
Она пристально на него посмотрела:
— То, чего я хочу, — это много или мало?
Он промолчал. Потому что не знал, что ответить…
…Перед Днём летнего солнцестояния Лесные ведьмы дали Стасе передышку от занятий. Сами они должны были провести последние сутки в полном покое.
— Ничего нет волшебнее тишины, — сказала ей Лидия, когда они сидели со Стасей на веранде избушки и плели из ниток амулеты. — Если ты замолкаешь на сутки, то отчётливо слышишь голоса ангелов снаружи и внутри. А если можешь погрузиться в полную тишину, мгновенно ловишь все потоки этого мира. Для того мы и ходим в лесную пещеру, она здесь недалеко. Мы просто лежим там, пьём родниковую воду и плывём в потоке сознания. Когда-нибудь возьмём тебя туда, но не сейчас. Нынче ты вся пропитана Стасом. Ни сама не расслабишься, ни нам не дашь.
«А ведь она права, — думала Стася. — Я пропитана любовью. Но разве это плохо?»
— Любовь сделала меня сильнее, — произнесла девушка.
Лидия внимательно посмотрела на неё и ответила:
— Конечно. Любовь делает нас сильнее. Но она же и обезоруживает. В любви ты вывернута наизнанку, поэтому беззащитна.
— Ты так говоришь, потому что любовь всегда заканчивается плохо? — расстроилась Стася.
— Необязательно плохо. Но любовь всегда заканчивается, — объяснила Лидия.
— Всегда-всегда?
— Всегда-всегда…
— Но ведь любовь даёт нам крылья.
— А ты видела птиц, которые только летают? Таких нет. Они всё равно рано или поздно опускаются на землю, — Лидия, помолчав, добавила: — Или падают…
— Я не хочу об этом думать, — помотала головой Стася.
— Никто не хочет об этом думать. Главное, продлить чувство как можно дольше. Сначала всё в любви катится по инерции, а вот потом приходится прилагать усилия. Но должны стараться и он, и она. Если только один — ничего не получится. Любовь — она как танец. Двигаться нужно вдвоём, в одиночку любовь долго не унести.
— Но мы постараемся. Вдвоём! — воскликнула Стася.
Лидия, улыбнувшись, погладила её по щеке.
…Вечером ведьмы расцеловали Стасю и отправили домой, договорившись встретиться в праздник.
Обратная дорога была наполнена Стасиным воодушевлением. «Ура, — думала она, — завтра я весь день буду с Ним!» Она скакала, словно девчонка, поднимая босоножками на дороге облачка пыли, и радостно подпевала, едва касаясь разнотравья по обочинам, которое приятно щекотало ей ладошки. Её песня была проста и незатейлива: о солнце, о любви, о море. Слова сами складывались, мотив сам напевался, тут же подхватываемый ветром и уносимый в пустошь. Песенка застревала в ветках ближайшей опушки и, колыхаясь, постепенно гасла.
Позже Стася сидела на веранде, ела вкусный рыбный пирог, который обжигал ей рот, и поглядывала на солнечный пожар на море. Оно так неистово сверкало, словно было из горячей стали. А бабушкин пирог был ужасно вкусным, хоть и горячим, поэтому Стася не могла остановиться, застывая на секунду с открытым ртом, чтобы хоть чуть-чуть остудить очередной кусок.