— Вам плохо? — трогает её за плечо Петер.
Стася словно проснулась и зарыдала.
— Вот этого я и не хотела, — говорит, спускаясь Ксения.
Она неловко застёгивает кофту, пытаясь делать сердитое лицо, но ей отчаянно жаль внучку.
Стася бросается к ней. Старая Ксения гладит её по спине и говорит:
— Стася, ничего уже не поделаешь…
Врач вскорости ушёл, оставив на столе направление в больницу и строго приказав явиться туда не позже завтрашнего дня. А Стася вынуждена выдержать разговор с Агнией. Та рыдает, кричит в трубку, что «она так и знала, что ничем добрым эта жизнь на маяке не закончится!» У всех окончательно портится настроение. Стася обещает, что сегодня же вечером привезёт бабулю в город на лечение…
Потом Стася и Ксения долго сидели на крыльце. Обе без сил и без слов. Стася так много хотела спросить. И не решалась, украдкой глядя на прозрачные задумчивые глаза бабушки.
В обед девушка сбегала к ведьмам. Те встретили её объятиями. Они давно всё знали. Ещё ранней весной. Как только ведьмы пришли в этот край, к ним заглянула Старая Ксения. Она не просила об исцелении, не искала его и не надеялась. Хотела лишь получить средство от боли. И ведьмы снабжали её сильными травами…
Станислав, как только узнал, примчался к возлюбленной. Он встретил её по дороге от ведьм, обнял и долго утешал. Они сидели под маяком, Стася плакала, а Станислав гладил её по волосам и успокаивал, как мог. Потом он проводил её до дома и пообещал вечером отвезти их в город.
— Знаешь, мне кажется, всё будет хорошо, — сказал он ей напоследок.
— Правда? — она взглянула на него с надеждой.
— Да, — твёрдо произнёс он.
Ребята разошлись, чтобы через пару часов встретиться вновь.
Старая Ксения договорилась с братом Януша, что тот будет зажигать и тушить огни. Он каждое утро рано вёз с фермы в город продукты и мог, сделав крюк, заезжать к маяку.
Станислав перетаскал вещи наверх по лестнице в машину, потом помог подняться Ксении, и они, заперев дом, отправились в путь.
Через три часа уже въезжали в пыльный пригород. Стася показывала дорогу до их городского дома. В переулке ходила Агния. Она ждала их целый час, накручивая себя. Когда Агния увидела Ксению, выбиравшуюся из машины, кинулась к ней, громко рыдая.
— Матушка, на кого ты меня оставляешь?! — кричала она, вытирая слёзы.
— Ну, будет, будет. Я ещё не умираю, — обняла её мать.
Агния, схватив сумку Ксении, недовольно покосилась на Стасю, которая уж слишком долго прощалась с водителем.
— Кто это? — шёпотом спросила она у матери.
— Это мальчик Стаси — Станислав, — объяснила Ксения.
— Какой ещё мальчик? — недовольно проговорила Агния, поднимаясь на крыльцо. — Нам ещё мальчиков не хватало. И так горе в доме! То-то я гляжу, что Стася как-то изменилась. Мам, ну ты-то куда смотрела? — с упрёком сказала она Старой Ксении.
— Любовь — это же прекрасно! — ответила ей мать.
— Но Стасе учиться надо, а не в любовь играть. Вот специально же к тебе отправила, чтобы не загуляла. А она и там себе приключения нашла… Стася, иди в дом! — крикнула Агния дочери.
Девушке очень хотелось поцеловать Станислава. Но на крыльце стояла мать, и Стася только погладила его по руке.
— Я буду приезжать часто-часто, — пообещал Станислав и чмокнул её в щёку, уколов щетиной.
— А я буду ждать тебя, — помахала ему Стася.
Она смотрела вслед машине, пока та не скрылась из виду за поворотом. Потом, напряжённая, пошла к матери.
— Что за Станислав такой? — строго спросила её Агния.
— Мам… мы встречаемся, — робко подбирая слова, переминалась с ноги на ногу Стася, пытаясь прошмыгнуть в дом.
Но мать загородила проход.
— Он хоть из хорошей семьи? Ты знаешь его родителей? — заглядывала с тревогой в лицо дочери Агния.
— Да, мама. Его отец — капитан. У них свой дом, есть небольшая яхта, — пыталась задобрить мать Стася, но от этих слов на душе появился противный, мерзкий налёт. Девушка ненавидела себя в тот момент, словно продавала повыгоднее свою любовь.
— Да? Ну что ж, хоть здесь ты не сплоховала! — обрадовалась Агния. — Надо будет к нему приглядеться. Пригласи его к нам на ужин.
Агния отступила, пропуская дочь.
Дом встретил Стасю привычной чистотой. Она оглянулась, и тут же тысяча правил быта матери всплыла в её голове: «Дверь в гостиную всегда открыта, дверь же в кладовку приоткрыта наполовину, чтобы кошка могла заходить. На кухне лёгкие шторы задёрнуты. Всегда. В столовой же, наоборот, всегда открыты, но так, чтобы на их складках были видны красные пионы. Стулья за столом стоят параллельно друг другу и всегда наполовину задвинуты под сам стол…» Если в детстве Стася забывалась и делала иначе, то мать старательно поправляла всё «как нужно» и терпеливо обучала дочь, пока у той не выработалась привычка ставить каждую вещь на место. Стася была послушной и не сопротивлялась — нужно так, значит, нужно так.
Она ещё раз оглянулась и побежала наверх, в свою комнату. Стасе показалось, что здесь она не была много-много лет… Всё чисто прибрано, всё по полкам и местам. Лимонный абажур мягко освещал стеллажи с книгами и старыми игрушками — Стася собирала когда-то плюшевых медвежат и небольших куколок, которым шила одежду. У самого окна была её старая кровать, застеленная толстым сине-зелёным пледом, рядом стоял письменный стол со стулом. Вот и всё нехитрое убранство её комнаты. Однако там, где раньше над кроватью Стаси висели её рисунки, прикреплённые канцелярскими кнопками: русалки в море, девушки в кимоно с зонтиками в парке и сказочный дворец с красивыми витыми башенками, Агния повесила постер в рамке, на котором были изображены ярко-жёлтые нарциссы.
— Правда, теперь красивее? — спросила мать, зайдя вслед за дочерью в комнату.
— Да. Красиво, — ответила Стася.
Через полчаса три женщины сидели в гостиной и молча без аппетита ковырялись вилками в макаронах. Агния вздыхала, повторяя:
— Что же теперь будет, мама?
Старая Ксения сердилась и тоже вздыхала. А Стася старалась вообще не дышать, чтобы не привлекать к себе внимание. И, конечно, от напряжения, то роняла вилку, то разливала чай. Мать огорчённо смотрела на неё, качая головой.
После они обсудили завтрашний день и разошлись по комнатам.
Стася дождалась СМС от Станислава о том, что он приехал домой, и созвонилась с ним. Но пообщаться не удалось. Хотя девушка говорила шёпотом, через пять минут в стенку постучала Агния:
— Хватит болтать, Стася! Завтра рано вставать.
Но та ещё долго переписывалась под одеялом с Вигой и Станиславом. Он обещал приехать послезавтра вечером. На этом они распрощались. И Стася, закрыв глаза, услышала, как в коридоре со скрипом и шорохами старые часы надрывно отмерили два часа.
Глава 20
С утра мать ушла на работу, надавав дочери поручений. Старая Ксения и Стася наскоро поели и отправились в больницу. Корпуса́ клиники располагались не так далеко, пешком минут двадцать, поэтому решено было пройтись.
Как только они вышли из подворотни, Стасю окликнули. Это были две бывшие одноклассницы. В школе она с ними почти не общалась, поэтому сильно удивилась, что девушки улыбались ей и махали руками. Раньше, даже если Стася с ними здоровалась, они её просто игнорировали.
— Привет, Стася! Как здорово, что ты вернулась! — душевно сказала одна и протянула руку для приветствия.
Вторая подошла ближе и обняла Стасю, сказав:
— Так рада тебя видеть!
Стася растерялась и напряглась. Она не понимала, что происходит. Ей всегда казалось, что большинство сверстниц не замечает ни её появления, ни её ухода. Но всё прояснилось тут же.
— Говорят, ты учишься у Лесных ведьм? — спросила первая одноклассница.
— Кто говорит? — настороженно произнесла Стася.
— Да весь город! Ты нашей соседке на картах гадала, когда она ходила к вам в лесной домик. А мне разложишь? — попросила вторая. — У тебя ведь они с собой? Ты их носишь в этой сумочке? — указала она на Стасину сумку, в которой действительно лежала подаренная Висией колода карт.
— Мне сейчас не до этого. Мы спешим, — ответила Стася, схватив бабулю за руку.
Они шли по улице и молчали. Старая Ксения думала о своём, а Стася переживала и за болезнь бабули, и за то, что скажет мать, когда узнает про Лесных ведьм. Её охватила паника. Она еле волочила ноги, чувствуя себя выжатой. Удивительно, однако раньше ей казалось, что она любит их улицу. Теперь же видела только жёлтые потрескавшиеся стены и мутные окна. Взгляд искал зелени. Но её здесь было мало: лишь цветы в палисадниках и вырвавшиеся из запертых дворов деревья, махавшие им ветками сквозь решётки заборов, словно больные из окон закрытой лечебницы. Стася пыталась уловить запах растений. Но не могла — всё перебивала пыль. Мимо проехала поливальная машина, обдав их прохладным облачком капель; идти стало легче.
— Бабуля, ты только выздоровей, пожалуйста! — взволнованно попросила девушка, когда они подошли к больничным воротам.
Ксения опять промолчала.
В холле больницы было прохладно и пахло спиртом. По мелкой цветной плитке на полу скакали солнечные блики. Сновали загруженные медсёстры в строгих халатах. Ксения указала на кабинет доктора Петера.
Он принял их ласково, дал кипу направлений и отправил в больничный корпус, заметив:
— Если вы, милейшая Ксения, будете лечиться, то ещё долго нас не покинете. А вы, Стася, после того как проводите бабушку, найдите меня в парке на центральной аллее. Мы с вами побеседуем.
Больничный корпус встретил их тишиной, было слышно только, как где-то набирают воду. Многие пациенты принимали процедуры или гуляли в парке. Стася с Ксенией прошли по светлому гулкому коридору до последней палаты, на которую им указала врач, принимавшая документы. У двери бабушкиной палаты стоял разлапистый фикус.
— Вот мне и личное последнее дерево, — грустно улыбнулась старушка, глядя на его большие листья.
— Это же ненадолго — успокоила её Стася, — а потом ты вернёшься домой.
— Как знать, как знать, — покачала головой Ксения, — Агния вчера перед сном настаивала на моём переезде к вам. Она хочет, чтобы я продала дом… Мне страшно, что она меня не отпустит обратно.
Стася обняла бабушку:
— Не переживай! Вместе мы победим. Главное сейчас — лечиться.
Они зашли в чистенькую палату с белыми жалюзи на окнах. Здесь были четыре кровати, но только одна из них свободная. Её и заняла Старая Ксения.
Стася помогла бабушке разложить вещи и спросила:
— Что тебе принести? Я приду после обеда.
— Знаешь, принеси мне какую-то книгу. Я совсем забыла взять что-нибудь почитать.
Они попрощались, и Стася побежала к доктору Петеру. Нашла его очень быстро — он стоял в начале аллеи и разговаривал с пожилой пациенткой. Увидев девушку, обрадовался, улыбнулся и пошёл ей навстречу.
— Стася, давайте присядем здесь, — указал на одну из скамеек. — Я хотел, чтобы вы чётко представляли картину. Положение вашей бабушки непростое. Всё усложняется тем, что она не лечилась. Она дважды начинала и дважды сбегала из больницы. Сделайте так, чтобы третий раз довела начатое лечение до конца. Сейчас идёт речь о том, что, возможно, ей понадобится операция.
— Да, я постараюсь, — закивала Стася. — Теперь стану бороться вместе с ней.
— Отлично. Дайте мне свой телефон, и я буду сообщать вам первой новости о ней, — попросил доктор.
Он проводил её до самых ворот и долго смотрел ей вслед, думая о том, какая славная девушка эта Стася. Что-то в ней было особенное. Когда солнце переливалось в её волосах, они напоминали бочок пятнистого оленёнка. Он еле сдерживался, чтобы не коснуться их. И глаза у неё были бездонные, глубокие. Доктор вспомнил, как однажды зимой в детстве скатился на санках по припорошенному склону к занесённой реке. Он упал на снег и захотел увидеть, как выглядит замёрзшая вода. Петер расчистил пятачок до самого льда. Вот таким был тогда тот лёд: серым, в светлых прожилках, переливающимся и живым. Как Стасины глаза. В них были и кротость, и твёрдость, и невероятная притягивающая сила.
…А Стася в это время шла к рынку и звонила Станиславу. Тот её успокаивал, утешал, как мог, говорил много добрых, милых глупостей, и каждое его слово остужало её нервы и заставляло спокойнее биться сердце.
Улицы были полупусты. В такую жару в городе те, у кого не было дел, либо шли на пристань, либо сидели по домам. На очередной из улочек Стася опять встретила стайку знакомых девушек из школы. Они подошли поболтать с ней и выведать, каково это — учиться у ведьм. Стасю напрягали такие расспросы. Она опять отделалась извинениями, что очень спешит.
И вот среди домов разлилась, зашумела, заголосила ей навстречу рыночная площадь. Здесь всегда происходили самые важные события города. Тут узнавались первыми все новости и сплетни. Здесь награждали, раздавали титулы и клички, короновали и свергали. И всё это делали простые базарные торговки. Любое известие бежало по рынку быстро, как невидимая змейка по рядам среди людского моря, от уха к уху безо всяких телефонов. Пахло здесь сразу всем на свете: рыбой и фруктами, сладостями и выпечкой, зеленью и деревом из столярной мастерской.
На краю площади Стася свернула в магазинчик, на вывеске которого красовалась раскрытая книжка. Девушка открыла стеклянную дверь, шагнула внутрь и сделала глубокий вдох.
Запах книг. Этот запах будоражил, волновал, обещал, нашёптывал, заставлял трепетать всё её существо.
Как только Стася научилась читать, начала поглощать книги, которые ей попадались под руку, с таким же упоением, как голодный поедает пищу и не может насытиться. Она то глотала их за один присест, словно карамельки, то тянула медленно, наслаждаясь каждым словом, как наслаждаются большим фигурным леденцом… Вся её жизнь наполнилась книгами, и мать часто находила её, заснувшую с блаженной улыбкой на каком-нибудь новом романе…
Стася прошлась по рядам, рассмотрела красочные рекламы новых изданий, вдруг подумав, что скоро так же будет выставлена где-то и её книга. Сердце радостно заколотилось. Она попыталась представить, как кто-то берёт в руки её сказки. Кто это? Молодая девушка? Взрослая женщина? Старик? Она помечтала немного, листая книгу с картинками.
Очнувшись, девушка вернула книжку на полку и направилась в малозаметный подвальчик. Вход в него был в нише среди стеллажей. Там находился её любимый отдел.
Сюда вели три высоких каменных ступеньки, здесь был чуть приглушённый свет и спёртый воздух из-за маленьких окон под потолком, вырубленных в толстых стенах. Многие посетители не заглядывали сюда, не зная, какое богатство тут хранится.
Здесь был букинистический отдел. Чего только ни было на этих полках! Старинные открытки и древние проспекты для путешественников. Потёртые альбомы и связки писем. И книги. Много разных книг. Они лежали везде стопками: на полках, столах, на полу. Пара связок притулилась даже на ступеньках. Пахло здесь особенно: жизнью, историей. Копаться можно было в этих залежах бесконечно. Тут Стася надолго забывала о времени, выбирая, что купить. Но у неё был свой маленький секрет. Она искала самые зачитанные, самые старые и ветхие книги. И почти никогда не ошибалась. Они всегда были интересными.
Сегодня она нашла для бабушки сборник повестей итальянского писателя, себе выбрала книжку с акварелями, а Станиславу — «Старинный справочник морехода». Она коснулась тёплой шершавой поверхности книги, словно кожи самого Стаса, и на какой-то миг ей стало невообразимо одиноко. Девушка поспешила наверх, к людям, к шумной толпе…
Расплатившись, Стася выбежала на рынок. Он тут же окружил её, затолкал, заплясал вокруг. Стасе надо было купить немного продуктов по списку, который дала мать. Девушка достала его и в нерешительности вертела в руках, думая, с чего начать.
— Эй, Стася, — выхватила у неё список крупная торговка, стоявшая рядом, — дай погляжу, что тебе написала тут Агния. Марыська, дай лучшего лука Стасе, — обратилась она к соседке, — Марика, давай кочан капусты и те помидоры, которые ты оставила на завтра!