Уже через час наша открытая повозка, запряженная парой резвых лошадок вовсю пылила по Аппиевой дороге в сторону роскошных владений покойного Публия Фракийского и его прекрасно здравствующей поныне супруги Оливии.
Но надо признать встретили меня там довольно прохладно, правда, самой Хозяйки и моего милейшего Клодия не было на открытой терассе виллы, куда меня провели, едва я выбралась из повозки. Зато на особых «шезлонгах» под навесами отдыхали несколько молодых и молодящихся девиц с высокими начесами на головах.
— О, это, наверно, и есть Наталия из Этрурии… та самая, что собралась поймать в сети любви нашего неуязвимого кентавра!
— Скорее небо поменяется с землей, чем Консул Рима женится на девице из «плебса».
— Но ведь Каррон и сам выбрался из низов, что ему стоит взять к себе в дом такую же замарашку.
— Тш… Не смейте дурно говорить о Гае Марие Тевтобургском, что вернул честь римского Орла, усмирив германцев на севере.
Я не успела еще отойти от этой утомительной долгой дороги, не успела оглядеться, а меня уже вовсю обсуждают местные сплетницы. Ну, дела! И главное, совершенно нет сил спорить и доказывать, что-то… И не важно, что я летала на самолете и пользовалась микроволновой печью, здесь и сейчас это ничего не значит. Я для них — не более чем назойливая мошка, которую послушный раб легко отгонит опахалом. Я смирилась… или притворилась… одно из двух…
— Приветствую вас, милые девушки! Да, я та самая Наталия, что имела наглость замахнуться на вашего Героя… Что ж… история знает рабов, достигших порфиры. Все могут мечтать о Триумфе, а не только Консулы. Конечно, мне до вас далеко, ваши наряды роскошны, а прически бесподобны. Вы такие утонченные и изысканные, а я всего пару недель в Риме и чудом попала на прием к Оливии. Кажется, у меня закружилась голова и мне показалось, что я могу летать. Лишь бы солнце не обожгло мне крылья, как греческому Икару.
— Вы позволите мне присесть и немного передохнуть, меня мучает жажда, могу я взять со столика эту виноградную кисть?
Девицы переглянулись и пренебрежительно фыркнули, однако указали мне на свободное ложе и продолжали смотреть с любопытством. Я же с удовольствием умылась водой, что мне поднесла девочка-подросток, должно быть, тоже рабыня, и прилегла на удобную лежанку, опираясь на локоть. Но долго прохлаждаться мне не пришлось, так как явилась другая рабыня и пригласила меня в личные покои Госпожи.
Такой поворот событий вызвал новые пересуды у явно скучающих от безделья знатных римлянок.
— Я так и думала, Гай Марий — это просто отвлекающий маневр, а все дело в том, что Оливия устала от мужчин и желает заняться этой чужестранкой.
— Верно! Как мне самой это не пришло в голову… Все ясно, как солнце… Оливия выбрала эту девицу для себя… у нее же варварские черты лица… Оливия любит все необычное…
Я даже не посмотрела на праздных болтушек, пусть и дальше чешут себе языки. Я прошла вслед за рабыней по коридору вглубь дома. Стоит отметить, что и двор усадьбы и само жилище изрядно отличалось от роскошных римских апартаментов Оливии. Здесь, на вилле все было гораздо проще и грубее. Я вскоре сделала вывод, что прежде всем тут заправлял сам Публий Котта, ныне отправившийся в «долину смертной тени».
Еще по пути в загородное поместье мой словоохотливый сопровождающий подробно рассказал мне о всех прежних порядках на вилле. Кажется, мужчина с тоской вспоминал дни, когда был жив Хозяин.
— Госпожа не следит за делами, а управляющие не могут договориться… К вилле примыкает школа гладиаторов, одна из лучших в окрестностях Рима. В казармах при школе живут около сотни отличных бойцов, матерых силачей, изощренных в искусстве убийства.
— И все они узники войны? Пленные мужчины из покоренных народов?
— Кто-то избрал эту долю, чтобы выкарабкаться из нищеты, есть рабы, проданные своими господами, а также неоплатные должники, проигравшие тяжбу, немало осужденных преступников… Каждый день они могут закончить свою жизнь на арене, извиваясь в агонии на кровавом песке под восторженный рев тысяч благодарных зрителей.
— Извращенцы — эти ваши зрители, вот что я вам скажу!
— Ха… Госпожа имеет доброе сердце… Наша прекрасная Оливия тоже не любит смертельную бойню, но посмотреть славную драку двух распаленных самцов она не прочь… правда, чаще всего Госпожа оставляет проигравшему жизнь, особенно если он храбро сражался и хорош собой…
— Нет, подобные зрелища не по мне…
Комната Оливии, также, как и остальные покои в доме, была обставлена скромно, но женщина заверила меня, что скоро наведет здесь свои порядки, привезет сюда вазы и статуи, занавеси и живые цветы.
— А мой дядюшка Клодий разве чем-то сейчас занят? Почему он не при вас?
— Мой дорогой поэт сейчас отдыхает и набирается сил для любви. Но расскажи, как прошла твоя ночь? Тебе удалось хоть немного поспать или вы забавлялись с Гаем до утра?
— Между нами ничего не было! «По-крайней мере, я этого не помню…»
— Послушай-ка мой совет, Наталия. Давай поговорим начистоту, и обращайся ко мне запросто, мы же почти… ровесницы, хотя я и старше тебя лет на десять… Это ведь совсем не заметно… я надеюсь…
Я кивнула, полностью соглашаясь. По мне, так Оливии было все сорок лет, но я ни за что бы не произнесла эту дату вслух.
— Ты еще молода и очень привлекательна. У тебя легкий, живой нрав, я уверена, что ты изобретательна и в постели. К тому же ты не глупа, и с тобой не соскучишься… скоро. Ты кажешься образованной и знаешь достаточно много интересного, чтобы поддержать светскую беседу. У тебя хорошие манеры… Немного подучиться еще, освоить ряд тонкостей в одежде и прическах, выбрать подходящие краски для лица, ароматы для тела и вперед…
Ты станешь купаться в золоте, наслаждаться жизнью во всех ее проявлениях. А ты мечтаешь о каком-то возвысившемся легионере… Глупая девчонка! Удача сама плывет тебе в руки, забудь о Гае, он не для тебя… Он мужлан, солдафон! А я сведу тебя с настоящими ценителями…
— Оливия, мне не нужны спонсоры и любовники! Я хочу быть свободна и независима!
— Это полная чушь! Тебе не выжить… но, после пары голодных месяцев ты и сама изменишь решение.
— Я не буду ничьей игрушкой! Разве мужчина может уважать женщину, что спит с ним за деньги?
— Конечно! Если этой женщине хватает ума говорить ему, что она живет с ним ради его могучего фаллоса и прочих мужских достоинств!
— Мне нужен только Гай Марий! Я не могу думать ни о ком другом. Я влюбилась! Ты можешь называть меня глупой и говорить, что моя затея безнадежна, но… мне нужен только этот мужчина и нужен в качестве верного спутника жизни, моей опоры, защиты, как отец моих детей, а не только хозяин моих прелестей до той поры, пока красота моя не поблекнет и ему не подсунут «игрушку» посвежее.
Странное дело, я, кажется, и сама начинала верить в то, что говорю… И Оливия меня поняла…
— Ты сейчас совершенно безрассудна, но в то же время говоришь слова, которые разрывают мое сердце. Я никогда никого не любила, хотя у меня было много мужчин. Я искала удовольствий для тела, а душа тосковала о чем-то возвышенном, недоступном… А теперь я встретила Клодия и что-то словно расцветает у меня внутри… Я бы хотела иметь от него дитя… Жаль, что этому уже не суждено сбыться… Он нежен и ласков со мной, но порой бывает тверд и настойчив… Такие мужчины всегда были моей тайной мечтой и моей слабостью… Властные и податливые одновременно! Я еще не встречала таких…
Я схожу с ума в его руках… Я побывала во многих руках, Наталия… И мне всегда нравились сильные руки, в рисунках и шрамах, руки, что умеют держать боевой меч, а не стило… Но Клодий… Он слаб телом, но у него дух воина — мужественного и благородного. И я трепещу перед ним…
— "Интересно она рассуждает… Видимо, наш поэт, и впрямь, редкостный экземпляр. Кремень и глина… гладиус и писчее перо, воин и романтик, любопытно, любопытно… Я бы тоже не отказалась от такого сочетания. Пожалуй, подобный мужчина и моя слабость…"
А вслух я произнесла:
— У вас все получится, вы нашли друг друга и вы уже вместе. Скажи мне еще, дорогая Оливия, значит, ты и правда считаешь, что у меня нет шансов с Гаем? Ты очень мудрая женщина, помоги же мне, дай совет…
— Я так старо выгляжу, что ты обращаешься ко мне как к дельфийской пифии? Я для тебя что — оракул?
— Конечно, ты опытнее меня и ты знаешь жизнь и мужчин гораздо лучше. И мне правда кажется, что ты старше меня… всего-то на пару лет.
Оливия расхохоталась, запрокинув назад голову с тяжелой прической.
— Ты грубо льстишь мне, дитя, но мне это нравится… Значит, ты желаешь знать, возможно ли повести к алтарю Венеры этого убежденного холостяка? Так я отвечу тебе… я вчера наблюдала за вами весь вечер, еще ни с одной женщиной при мне Гай не обращался так церемонно и бережно как с тобой, а ведь ты по сути — никто… у тебя нет ни средств, ни положения… Так, что какой-то шанс Боги точно тебе отпустили…
Я закусила губу и низко опустила голову, в глазах закипели слезы. Я кое-что поняла… Какой бы год не был на календаре, а людские нравы всегда будут одинаковы. Нас всегда будут встречать по одежке, а дойдет ли дела до ума и чести, еще не известно… Все решают деньги и связи! Прочь иллюзии… С чего ты решила, Наташа, что в Древнем Риме тебе будет легко и весело? Сказка заканчивается и подступает суровая реальность… Повезло еще, что здесь, в Италии такой сравнительно мягкий климат, а если бы я к викингам попала, в какие-нибудь их холодные ветреные фьорды…
— Эй! Что же случилось? Да ты никак задумала тут расплакаться? Вот глупости какие, перестань! Я же сказала, надежда есть… Гай уже общается с тобой, он тебя не гонит, а это уже немало.
— Почему бы ему со мной не говорить? Мы же как-никак соседи…, но сможет ли он меня полюбить, вот что мне хотелось бы знать?
— А как вы познакомились?
— Я залезла на его забор…
— О! Я так и знала, что в сообразительности тебе не откажешь. Таких мужчин, как Гай нужно брать одним решительным приступом, ровно так же, как он сам брал крепости северных варваров. Гай оценил твой поступок, я не сомневаюсь. Но я все же не пойму одного, почему ты так вцепилось в этого мужчину? Ведь есть же и другие… и кое-кто из римских чиновников — холостяков может оказаться даже более податливым в плане возможного замужества. Гай Марий холоден и суров, разве он сможет по-настоящем угодить женщине? Он по-натуре грубый солдат, таким был, таким и остался. Изысканные удовольствия — не для него…
— Мне не привыкать! Мой бывший парень ночами играл в «войнушку» и порой забывал поцеловать меня перед тем, как заняться со мной… эх, я даже любовью-то это не могу назвать! Сунул, вынул и пошел дальше гонять монстриков по экрану…
Уж не знаю, что там поняла Оливия насчет экрана и монстриков, но женщина снова рассмеялась от души.
— Ты — удивительная девушка, Наталия! Открытая и откровенная, нежная и ранимая, но вместе с тем уже побывавшая в нескольких «боях», это видно… Ты не так наивна, как мне показалось вначале. Я в тебя верю, и да поможет тебе Купидон Златокудрый! Все в твоих руках!
Мы еще немного поболтали, потом нам принесли легкие закуски и я, наконец, вдоволь напилась и наелась. Оливия стала дремать, а меня отправила развлекать своих чванливых подружек. Но я решила избежать этой печальной участи и вместо того, чтобы влиться в коллектив высокомерных римских «матрешек», оправилась на экскурсию по вилле. Знать бы мне тогда, что из всего этого выйдет… А впрочем, может меня вел сам Юпитер, кто же знает, что у них на уме, у этих Римских Богов…
Дело уже приближалось к вечеру, солнце лениво катилось по горизонту. Я медленно обошла дворик, окруженный строгими колоннами, изучила вдоль и поперек небольшой садик и, ловко перебравшись через живую изгородь, забрела на какую-то площадь, выложенную щербатыми от времени плитками. Ни цветущих кустов, ни фонтанов, ни павлинов здесь не было и в помине. Зато звонко журчала струйка ручейка, что стекал из бронзовой звериной пасти в каменной плите по желобу вниз, наполняя маленький открытый бассейн.
И вот рядом с этим бассейном, закованный в цепи и примотанный этими цепями к высокому столбу стоял почти голый здоровенный мужик. Я просто обалдела, наткнувшись на это зрелище. Вот тебе и розовые лепестки, вот тебе и жареные барашки… Тут людей мучают, а ты все ходишь в мечтах и грезах о римском полководце!
Я быстренько огляделась по сторонам, убедилась, что поблизости нет ни одной живой души, и подошла ближе. Мужчина почти висел на своих железных «веревках» и выглядел, да и пах, надо признать, весьма скверно. По всему было заметно, что держат его у этого столба уже не один день. Голова опущена вниз, длинные волосы свисают грязными клочьями, лица не видно, кажется, он еще и бородат.
Неужели какой-то гладиатор, попавший в немилость Оливии? Не так ублажил Госпожу? Не смог пятнадцать оргазмов подряд организовать… Вот же извращенка древнеримская, а сегодня была так со мной мила и любезна…
— Эй! Ты еще живой? Говорить можешь? Э-эй… дяденька…
Мужчина пошевелил головой и что-то прохрипел невнятно, но я каким-то внутренним чутьем поняла, что не худо бы его сейчас напоить. Эти римляне ведь неспроста его именно сюда привязали, на воду можно смотреть, воду можно слушать, а вот ни глоточка не сделаешь. Изверги, одним словом! И в чем же мне принести ему воды… ни чашки, ни какой другой посудинки не наблюдается… что же делать-то… скорее… а то явится еще кто…
Некоторое время я просто металась по сторонам в поисках какой-то подходящей посудины. Не в горстях же тащить ему воду, в самом деле… Я же все по пути разолью, да и пока буду задирать руки кверху до его лица, он вон какой высоченный… Так ничего другого не сообразив, я попыталась оторвать край своего платья, но крепкая ткань совершенно не поддавалась.
Тогда я вконец психанула и вытащила через рукав свой бюстгалтер, еще производства «двадцать первый век», ну, не трусики же снимать для этих целей… Ничего, он наполовину из хлопка, как гласила этикетка, должен задержать хоть немного влаги. Я щедро вымочила эластичную белую тряпицу в воде и подбежала к мужчине.
— Эй, голову подними, я тебя хотя бы умою, давай скорее, пока не все вылилось на землю, ну же…
Мужчина повернул шею набок и сквозь завесу спутанной темной гривы на меня глянули воспаленные карие глаза.
— Кто ты? А… небесная дева, что прислана Матерью Богиней забрать меня? Я почти готов…
— Пить хочешь? У тебя даже голос осипший, вот же вода… открывай рот и пей, пока все не вытекло…
— Скоро я буду пить молоко небесной коровы…
— Ну, и дурак! Стоило снимать лифчик из-за такого помешанного! Я говорю, вот мокрая тряпка, пей скорее, пока никто не пришел… пей, как уж получится, я потом принесу еще!
Я встала на цыпочки и ткнула свое влажное бельецо прямо в лицо этому бородатому типу. Ну, наконец — то до него дошло и он жадно присосался к моему смятому бюстгалтеру. Да уж… более благодарного «фетишиста», наверно, не бывало в природе!
Я сбегала к бассейну еще несколько раз, пока бедняга не сказал, что ему довольно. Напоследок, я немного обтерла осунувшееся лицо парня и его шею. Кажется, человеку полегчало…
— За что тебя сюда привязали?
— Я свернул шею надсмотрщику.
— Ого! И это непременно нужно было сделать?
— Он ударил меня плетью просто так! Я не сдержался…
— Ты гладиатор?
— Мое имя Дакос. Ты должна слышать обо мне. Я никогда не проигрываю!
Хм… Дакос… что-то знакомое… не о нем ли говорил Клодий…
— Ты же должен участвовать в поединках на следующей неделе. Как-то странно, что такого прославленного бойца и фаворита игр держат в цепях. Еще пара дней и ты форму потеряешь…
— Гулла того и добивается, ему не по душе мои победы и мой нрав, он хочет меня извести, а ведь я приношу ему огромный доход.
— А Гулла у нас кто?
— Ланиста, что руководит школой гладиаторов Публия… Хвала Матери Богине, консул недавно издох как обожравшийся боров, захлебнулся в нашей крови…