Представляю эту картину и почти плачу со смеху.
— Я хочу в душ и умереть.
— Трусиха! — подключается к разговору Надя. — Он тебе уже два раза предлагал совокупиться. Это чего-то да стоит!
— Д-а-а, — давясь от едва сдерживаемого смеха. — Это нереально круто.
— Знаешь что?? Мы ни разу не побеждали, ни я, ни Люба. Ты для нас как актер выигравший Оскар. А мы как номинанты Урюпинского фестиваля короткометражек. И если кто и должен сбить эту шишку с дерева, то только ты! Быстро пошла к его лунке и наклонись, как следует, чтобы он видел, что теряет.
— Какую еще шишку?
От смеха текут слезы. Не могу остановиться и перестать хохотать до упаду.
Но незнакомый мужской голос отвлекает меня.
— Привет, сумку почему сами таскаете? Я понимаю, что Вы любитель, это с другого конца поля заметно, но где Ваш кедди?
Я вздрагиваю от неожиданности. Роняю телефон, подбираю, рассматривая собеседника. Не заметила, что кто-то сел рядом. Помню этого мужчину, он подходил к олигарху на выставке, смотрел на меня во время танца. В голове рождается идея, и я широко улыбаюсь. У него такой приятный теплый взгляд. Совсем не похоже на олигарха с вечно задранным носом. Он немного ниже ростом и коренастей Полянского, а глаза не карие, они черные, сверкающие задорным блеском. А еще у него есть татуировки. Они выглядывают из-под ворота майки, замысловатыми рисунками переплетая запястья, сползая ниже рукавов. Руки у него большие и сильные.
— Хотите дам Вам несколько уроков? — встает он и протягивает руку.
— Хочу! — беру его широкую ладонь, чувствуя крепкую руку с цепкими узловатыми мужскими пальцами.
Мужчина из окружения Полянского показывает мне несколько ударов.
— Вот эти тяжелые клюшки для гольфа, с большими головками. Они предназначены для выполнения самых дальних ударов, — он приподнимает палку, размахивает ею, а потом дает мне.
— Но тебе лучше айрон взять, — ловко вытягивает он еще одну палку из сумки. — Это обычные клюшки с плоскими головками.
Нормально ударить не получается. Мой новый знакомый смеется и становится за мной. Берет мои руки в свои и показывает, как именно надо бить. Мне неловко, потому что последние интимные отношения у меня были еще до Революции. Надо срочно завести парня, раз уж со своими «жертвами» я спать не хочу. Я оборачиваюсь, он улыбается мне, а я ему. Его грудь прижимается к моей спине. И вообще как-то слишком близко мы стоим. Принимаю решение отодвинуться, но в этот момент я смотрю на поле. Чуть вдали, на скамье, сняв перчатки, крышку от бутылки с водой раскручивает Полянский. Олигарх прикладывает горлышко к губам и жадно пьет, при этом наблюдая за тем, что мы делаем. Между бровей знакомая суровая складка.
— Мое имя Виктор, — почти кладет на мое плечо свой бородатый подбородок новый знакомый.
Наконец-то у меня получается ударить так, как надо, мяч с нужной силой катится по полю и даже почти попадает в лунку. Меня так поражает собственная сноровка, что я прыгаю на месте от радости, совершенно не задумываясь о том, что в юбке моей длины лучше не прыгать. Виктор улыбается. Спокойно идет за мячом, подбирает его, затем ставит на деревянную подставку и помогает мне с еще одним ударом и когда мяч закатывается в лунку, я бросаюсь ему на шею.
Блин, ну правда я очень радуюсь, что у меня получилось.
— Меня Вера зовут, — опомнившись, отлипаю от крупного татуированного парня, задорный блеск чёрных, крупных глаз, которого мог бы осветить все это поле.
— Кофе выпьем? Тут отличное кафе.
Он младше Полянского. И явно находится в его подчинении. Возможно они друзья, по крайне мере, со стороны выглядит именно так. И когда мы проходим мимо скамьи олигарха, Виктор будто отчитывается:
— Я кофе выпью и потом в офис.
Руслан Владимирович продолжает пить. Он хладнокровно провожает нас взглядом, при этом не кивает и ничего не говорит своему другу. Не знаю, к чему приведет мое новое знакомство, но сдаться я всегда успею.
Глава 6
— Я что-то не поняла, зачем нам этот Виктор, если мы за Полянским охотимся? — опускает руку Люба в огромное ведро попкорна, что я держу на коленках.
Сладкая кукуруза шуршит под ее пальцами. С другой стороны от меня сидит Надя, она забавно морщится, глядя на экран телевизора. Главная героиня жуткого ужастика истошно орет, когда какой-то мужик в плаще достаёт топор.
— Не тупи, Люба! Теперь у нас есть членский билет в компанию Полянского без надобности валиться на его диван в кафе, — вздрагивает, прикрывая лицо руками. — Он же сейчас разрубит ее пополам, — визжит.
— А как насчет «телка друга — не женщина»?
— У тебя есть варианты получше? — поворачиваюсь я к Любе.
— А вдруг он брезгливый и после подчиненного не посмотрит даже в твою сторону?
— Между нами ничего не было, — возмущаюсь.
— Откуда это знать Полянскому? — загребает Люба большую кучу попкорна и запихивает в рот. — Может ты ему дала после гольфа в раздевалке?
А потом в моей квартире раздается звонок в дверь. Мы трое переглядываемся, и я на цыпочках подхожу к дверям. Увидев знакомую черную бороду, я стремглав бегу в зал, запихивая своих подружек в туалет. Люба возмущается, упираясь, а я применяю силу. Надя хохочет, а потом шикает на Любу, закрывая ей рот рукой.
На пороге стоит Виктор, в его руках стаканчик мороженого, он поедает его ложечкой, и завидев меня, лукаво улыбается. Черные волосы в художественном беспорядке, на мужчине сегодня водолазка, которая подчеркивает все изгибы сильного, спортивного тела. Черт, он такой симпатичный, что не будь у меня очень важного дела, я бы, наверное, растаяла.
— Юбочка в гольф-клубе мне понравилась больше, — игриво тычет он ложкой в мои домашние шорты.
Я быстро переодеваюсь, оставив двух своих подружек хихикать в туалете, закрывая их на замок.
Мы с Виктором прогуливаемся по набережной, долго идем вдоль дороги. Сейчас она залита светом от заходящего солнца и кажется почти золотой.
У Виктора припасён стаканчик мороженого и для меня. Он, улыбаясь, вручает лакомство.
— Ты что, правда библиотекарша?
— Как ты узнал мой адрес?
— Ты заполняла анкету на входе. Дал взятку, и мне слили все нужное, — пожимает он широкими плечами.
— Да, — улыбаюсь, облизываясь, собирая с губ остатки мороженного.
У Виктора звонит телефон, выудив аппарат из модных джинс, он отходит в сторону. Долго с кем-то беседует, стараясь говорить совсем тихо, я не подслушиваю. Его личные разговоры мне не интересны. Раздумываю над тем, как бы напроситься на какое-нибудь совместное мероприятие.
Виктор неожиданно возвращается, окружая меня вниманием.
— И с каких это пор библиотекарши посещают элитные гольф-клубы?
— Это что за классовые предрассудки?
Виктор заразительно смеется. Да, он обаятельный мужчина, ничего не скажешь. Черные глаза необычно ярко горят, глядя на меня.
— Мне не очень нравится гольф, я больше люблю в футбол погонять, — умело держит он интригующие паузы, смотрит на меня проникновенным взглядом. — Но это что-то вроде членства в крутом клубе. Все должны играть.
Не замечаю, что неосознанно флиртую, очаровывая своего собеседника. С ним все происходит естественно. Нет ощущения того, будто я говорю что-то не то.
— Ты в гольф отлично играешь. Футбол в твоем исполнении я еще не видела, — игриво смотрю на него из-под длинных ресниц.
— Как-нибудь возьму тебя на тренировку, — восторженно объявляет Виктор.
Буквально читая мысли. Ведь Полянский тоже гоняет мяч и наверняка будет на тренировке. Встреться мы с Виктором в другой час… В общем, мне с ними легко, и это очень отличается от общения с его хозяином.
— Не слишком хочу сталкиваться со всеми этими шишками, — хитрю. — Ваш босс, как мне кажется, тоже играет в футбол?
— Руслану Владимировичу нет дела до чужих телок. Прости, но он тебя даже не заметит.
Виктор смотрит на меня серьезно, потом снова улыбается. Наверное, это была шутка.
У него снова звонит телефон, он отходит, извинившись.
Мы проходим еще несколько кварталов, а потом возле нас притормаживает черный «Bentley», заднее стекло опускается. Я вздрагиваю, настолько беззвучно скользят шины по асфальту. Если бы не выпрямившийся по стойке смирно Виктор, я бы даже не заметила автомобиль. Откуда он только взялся? Волоски на коже становятся дыбом.
Не знаю почему, но, завидев строгий профиль Полянского, я замираю и втягиваю живот, тоже выпрямляюсь. Он действует на меня, как ушат холодной воды на спящего мертвецким сном. Если с Виктором легко и спокойно, то при олигархе, я из клубка воли и уверенности превращаюсь в комок слизи. Сердце биться всё быстрее и быстрее. Совершенно иные ощущения. У меня шумит в ушах, и странное чувство падения становится сильнее. Мужчина в автомобиле — тайна, опасная и мрачная. Земля уходит из-под ног, когда он обращается к моему кавалеру. Рядом с ним сидит девушка, она похожа на мумию, очень красивую и ухоженную. Смотрит перед собой, не смеет вступить в разговор. Удачное дополнение к шикарной машине и дорогому костюму. Это Дарья, я читала о ней, одна из его постоянных любовниц. Ее красота ошеломляет. С кем я собралась тягаться? Кажется, ее кожа блестит золотом. Идеальная, будто по ней прошлись модным фильтром для фотошопа. Строгий, хладнокровный, смерив меня презрительным взглядом, он отворачивается — должно быть, так Полянский смотрит на ненавистных конкурентов, перешедших ему дорогу. Я не знаю, что у него на уме, да и не хочу. Мне нужно пару свиданий, чтобы выиграть это чертово пари.
— Вить, в машину сядь, поговорить нужно, — говорит Полянский сухо, чётко и без лишних эмоций, смотрит куда-то вдаль, к нам больше не поворачивается.
А Виктор останавливает меня, берет за руку, чуть выше локтя.
— Вер, может тебе такси вызвать? Черт, не хорошо вышло. Далековато мы ушли от твоего дома.
— Все нормально. Дела важнее, дойду сама.
Брюнет улыбается, потирает мои плечи. Он пристально смотрит, и его чёрные глаза сверкают, как горячие угли.
— Я позвоню, и мы договоримся о новой встрече, библиотекарша.
— И телефон ты тоже знаешь? — игриво прикусываю нижнюю губу.
— Ты заполняла анкету, помнишь!
Виктор спешит сесть в машину. Стекло поднимается, тачка отъезжает. А я обнимаю себя руками и разворачиваюсь в обратную сторону. Холодно. Внезапно обнаруживаю, что осталась на улице одна. Другой мир у этих богачей, чуждый мне.
Глава 7
Я перебираю картотеку, вношу старые книги в компьютер. Внимательно изучаю списки литературы для конференции, что планируется в нашем актовом зале завтра, когда на моем столе начинает громко вибрировать телефон. Он подпрыгивает, я едва успеваю поймать его, чтобы аппарат не упал на пол и не разбился.
— Милая, как твои дела? — звучит голос Элеоноры Николаевны, — как далеко ты продвинулась? Слышала, ты начала встречаться с другом Полянского. Каким образом это поможет нашему делу?
— Мы общаемся, я бы не назвала это отношениями.
Ее голос звучит любезно, но все это обман. На самом деле она сверлит меня, словно врач в кабинете дантиста. Откуда она знает про Виктора? Иногда мне кажется, что она следит за мной и везде у нее камеры видеонаблюдения. Милая женщина, но хитрая, как лиса.
— Не стоит отвлекаться на других мужчин, — чувствую, как она улыбается. — Организаторы волнуются, им становится скучно, — вздыхает. — Ты знаешь правила тридцати, Верочка. Тридцать дней, затем либо ты уходишь со сцены, либо тебе начинают мешать, и в игру вступают другие охотницы.
— Мне и без охотниц конкуренции хватает, Элеонора Николаевна.
— Милая, никто не говорил, что это будет легко, к тому же сумма на кону астрономическая. Ты воспользовалась шансом в самолете? Я слышала, что ты была в гольф-клубе? Он проявляет интерес?
— Не все сразу.
— Включи свой интеллект, Верочка, иначе выигрыш уйдет к другой. Счастливого дня.
И не дождавшись моего ответа, Эля вешает трубку.
— Черт, — зло сжимаю аппарат.
Закрывшись в моем кабинете, я, Люба и Надя обедаем. Это наш ежедневный ритуал.
— Так можно и месяц прождать, пока этот Виктор пригласит куда-нибудь или просто вспомнит о тебе, — зачерпывает ложку пюре Люба и кривится, запихивая одинокий листик петрушки в рот. — Вот поэтому, — тычет она в пластиковую тарелку, покрытую фольгой, — мы и не сидим сейчас в спа и не попиваем шампанское. Вместо того чтобы как все стильные чики заказать суши, мы едим вот это.
На моем столе расставлены пластиковые тарелки и стаканчики, в салфетку завернуты одноразовые вилки и ножи.
— В Карчме была выгодная акция на комплексные обеды, — пожимаю плечами, — мы все суши спустили на клюшки для гольфа.
Люба закатывает глаза, отламывая кусок свиной котлеты.
— Салат витаминный, по-моему, очень даже, — ест Надя, печально вздыхая, — мне так грустно от того, что Витя уже три дня не появляется. Может позвонить ему и напроситься на барбекю к Полянскому, сейчас время шашлыков.
— Не сомневаюсь, что Руслан Владимирович, как раз сейчас кого-нибудь жарит, — хохочет Люба.
— У нас нет ничего, — отламываю кусок хлеба и опускаю ложку в грибной суп, — ни каких зацепок. И это так раздражает. Помните, как мы отлично порыбачили с директором завода? Он тогда влюбился с первого взгляда. А шеф-повар ресторана? Он обожал бальные танцы. Пришлось всего лишь отдаться ритму.
Люба громко хохочет и давится.
— Помню я, как чуть шею себе не свернула, отдаваясь твоему ритму. Как курица на коньках была на том паркете. Ты их не стеснялась, а перед Полянским почему-то теряешься.
Я хмурюсь, не понимая, о чем она говорит.
— Не правда, я не теряюсь, — накалываю котлету на вилку. — Стесняешься, аж краснеешь, когда он смотрит. А надо быть хладнокровной акулой, думать о деньгах и идти напролом.
— Учитывая, что ты ни разу не видела нас вместе — это очень ценное замечание.
Люба пожимает плечами, запихивая последнюю ложку пюре в рот.
— Девочки, это так печально, — начинает плакать Надя, маленькие слезинки катятся по ее щекам. — Мы не сможем выиграть, и какая-то Кульбицкая с рыжими паклями запишет эту победу на себя. Я не могу…
— Не ной! — поворачиваемся к подружке одновременно, наши голоса сливаются воедино.
Я собираю картонную и пластиковую посуду в пакет и засовываю в урну. Беру щетку и зубную пасту. Выхожу в коридор, туалет как раз напротив. Тщательно чищу зубы. Долго разглядываю себя в зеркало. Неужто я и вправду его стесняюсь. Конечно, я понимаю, что передо мной успешный, богатый бизнесмен. Но стесняться? Мне неуютно с этим злобным типом. Рядом с ним зябко.
Возвращаюсь в кабинет и чуть не падаю, когда распахиваю дверь.
— Приветствую, библиотека, — спрыгивает с моего стола Виктор и подходит прямо ко мне.
В следующую секунду он берет меня за талию и совершенно неожиданно целует в губы. Это не глубокий поцелуй с языком, но и дружеским подобное прикосновение назвать сложно. Я, слегка опешив, отшатываюсь, но нахожу в себе силы улыбнуться. А девочки, раскрыв рот, наблюдают за нами.
«Он — секс», — пишет Люба на бумажке и поднимает ее со стола, показывая мне. Я читаю, заглядывая Виктору за плечо. «К черту Полянского», — поднимает вторую бумажку Люба. А Надя, повеселев, вытирает красные щеки.
— У нас было совещание, мои клининг-операторы уже уходят.
От того, как я назвала подружек, они обе возмущенно открывают рот.
— Люба, вытрите пыль на люстре в читальном зале, а вы, Надежда, отмотайте туалетную бумагу в санитарном узле на первом этаже и измерьте ее. Мне кажется тратится непростительно много. Кто-то из работников явно откручивает себе домой.