Теперь он перебивает меня:
— Ревность — это слабость, глупость и беспомощность. Ни один умный человек не станет проявлять ее на людях.
— Ревность — это чувство. И раз ваша Дарья его не демонстрирует, значит, никаких чувств у нее к вам нет. Есть взаимовыгодные отношения, где Вы ей деньги, а она вам, уж извините, писечку.
Полянский взрывается хохотом и, покрутив лед на дне бокала, выпивает золотистую жидкость до дна.
— Вы, Вера Образцова, рассуждаете мещанскими категориями.
— Я — Вера Образцова рассуждаю, как нормальный человек.
— Ты мне про баб не рассказывай, все вы любите богатых, успешных и привлекательных. Но как только мужик сбивается с пути, пусть даже на время, вся ваша любовь исчезает, как лопнувший мыльный пузырь.
Я не такой меркантильный человек и могу всё рассказать ему бесплатно. Мне влюбляться так, чтобы голову потерять и дорогу домой забыть, не приходилось. Да чувства были, привязанность, уважение, но вот аппетит чтобы потерять или смысл жизни, такого не припомню.
— Мне от Вас нужно всего три встречи на людях, а не ежедневное пособие в тысячу евро, поэтому я что думаю, то и говорю.
— Зачем тебе это? — немного щурится, его взгляд насмешлив и ироничен.
Снова поворачиваюсь к лестнице.
— Я понимаю, что телочки такой внешности стоят дорого. Тюнинг, все дела, она вложилась в себя и имеет право брать за это плату.
— Зачем? — грубо повторяет олигарх.
— Похвастаться перед подружками, — пожимаю плечами.
— Врешь, путана!
— Зачем мне врать? — раздражённо закатываю глаза.
Сколько раз ему говорить, что я не проститутка?
— Сейчас мои люди перерывают твою квартиру, ползают по шкафам твоих родителей…
Всё внутри холодеет от озарившего меня понимания истины.
— Не смейте трогать моих родителей!
Полянский снова пьет. Тишину прерывает лишь звон льда в его бокале и мое глубокое дыхание.
— Твой отец очень болен и их квартира выглядит так, будто все из нее вынесли и продали. Почему?
— Не смей, Полянский! Это не твое дело! — продолжаю шипеть и шумно бороться с веревками на стуле.
— И тебе нужны свидания ради подружек? Верится с трудом. Здесь что-то другое. И я докопаюсь до истины.
Я ничего не отвечаю, дышу шумно, будто мне не хватает кислорода в сломавшемся скафандре. Если он узнает про «Дамский клуб» Элеонора убьет меня, как и другие организаторы. И это не пустые слова. Черт, зачем я сказала, что мне нужно напрямую? Это все мой несдержанный характер, я отчего-то решила, что упрямый миллиардер пойдет нам мои условия, ведь не жениться же я на себе прошу.
Полянский смотрит на меня спокойно и хладнокровно.
— С детства обожаю ребусы.
Подаюсь вперед, снова злюсь, как в машине.
— Неужели так сложно выполнить то, что я прошу? Я тут же отдам видео, появятся доказательства предательства ваших подчиненных. И мы больше никогда не увидимся.
— Ты меня утомила, Вера Образцова!
— Отпусти меня, слышишь?!
Но Полянский не слышит, он, не оглянувшись, направляется к лестнице, медленным шагом поднимаясь наверх.
Глава 14
Как только Полянский исчезает из виду, многочисленная прислуга приступает к уборке со стола. Стараясь не звенеть тарелками, девушки в белоснежных фартуках убирают посуду на тележки, что тихонько катят перед собой. Персонал у олигарха весь, как на подбор: очень красивые женщины с аккуратными прическами, изысканным макияжем и длинными ногтями. На меня никто из них не смотрит, делают дело и исчезают в коридоре.
— Девушка, ножечек не подадите? — обращаюсь я к одной из горничных. Если бы я только могла перерезать свои веревки. Но все, кто работают на олигарха, боятся Полянского и, конечно же, игнорируют мою просьбу. Я здесь что-то вроде предмета мебели или новой примочки в интерьере.
— Неужели Вам совсем меня не жалко? Он же забудет и оставит меня до утра. А в ответ тишина. — Я ведь скоро захочу «по-маленькому», и тогда все это потечет на пол.
Полный игнор.
— Вам же убирать все это самим. Я лужу наделаю, и хозяину это не понравится. Паркет до блеска начищен. Дорогой небось, а моча в доски впитается.
Словно почувствовав, что на меня кто-то смотрит, оборачиваюсь на запах дыма. Кожей ощущаю, будто за мной наблюдают.
— Они не помогут, даже если я начну тебя резать на куски в центре гостиной, — затягивается олигарх.
Голый по пояс Полянский стоит на втором этаже возле распахнутых дверей на веранду. Курит в окно, но часть дыма все равно попадают в дом. На секунду теряюсь, разглядывая подтянутое жилистое мужское тело с идеальными пропорциями. Последние лучи солнца играют на загорелом торсе богача и, хоть я его терпеть не выношу после того, что он со мной сделал, невозможно не признать его мужскую привлекательность.
— У Вас там что дел нет на втором этаже? — дергаю руками, намекая на неудовлетворенную Дарью, оставленную в одиночестве.
Олигарх, прищурившись, разглядывает меня, о чем-то размышляя. Его спортивные брюки сползли очень низко, частично оголив пах.
— Мои люди так и не нашли видео. Я начинаю злиться, путана, — его голос звучит обманчиво мягко.
— Я, знаете ли, Руслан Владимирович, сейчас тоже не в числе ваших фанатов. И «злость» это не совсем то слово, что я испытываю по отношению к Вам.
Продолжаю пытаться высвободиться. Руки еще терпимо, а вот ноги совсем онемели. Стол уже опустел, и вместо скатерти в центре на кружевной салфетке появилась ваза с шикарным букетом розовых пионов.
Олигарх выкидывает сигарету в окно, а потом молча спускается вниз. Его решительность пугает меня до чертиков.
— Стоило покупать дом за миллиард сотен баксов, чтобы курить в нем, — мне удается освободить правую руку. — О! — восторженно вскрикиваю.
Улыбаясь, испытываю настоящее счастье. Развязываю другую руку, встаю, наклоняюсь, пытаясь высвободить ноги. Но в этот момент сильная широченная ладонь ложится между лопаток, и я падаю грудью на прозрачную стеклянную столешницу.
— Нет, только не это! — взвизгиваю, повернуться и отбиться не получается.
— Давай проведем один эксперимент, путана, — шепчет на ухо, придавливая к столу тяжелой мужской грудью.
Ощущаю жар, исходящий от его тела.
— Если я не обнаружу следов твоего желания, блудница. Если ты действительно против, не нравится тебе или противно, то я отпущу, выполню условия, а ты отдашь мне видео. Вот такая простая сделка.
Олигарх развлекается. Вместо переговоров с китайцами, он ломает меня, получая удовольствие. Его дыхание ощущается повсюду — влажное, чуть солоноватое, наполненное прохладой.
— Но, если вдруг ты говоришь одно, а на деле течешь, как сучка, ты все равно отдаешь мне видео.
От грязных слов прошибает током, наружу вырывается истеричный крик, завершая нарастающее до максимума возмущение. Дурман, под который все его жертвы попадают в двуспальную кровать богача, растворяется. Сопротивляюсь, чувствуя его тяжелую грудь. Я сжимаю зубы, он снова сзади и снова мой зад в его власти.
— Что-то ваша Дарья плохо отрабатывает свои евро. Вы бы хоть на курсы гейш ее отдали или, на худой конец, пусть посмотрит уроки интимного массажа. Это же не дело, что ее мужик на всех подряд кидается.
Сильная рука проскальзывает к горлу, сжимая шею. Говорить становится трудно, и я кашляю, задыхаясь. Обнаружив молнию на спинке моего платья, Полянский тянет ее вниз, потирая шершавыми пальцами открывающуюся кожу. Невоспитанный гад и озабоченный придурок, который решил, будто весь мир валяется у его ног. Его пальцы ползают по моей коже, а я пытаюсь себя уговорить, что мне противно, но слышу своё громкое дыхание, и чувствую тело, которое предаёт меня, начиная дрожать от его прикосновений.
С каждым движением голой кожи становится все больше. Он гладит мои лопатки. Массирует позвоночник, пересчитывая каждый. Крепкие мужские руки сползают все ниже. Давление нарастает. Я сдерживаю себя, контролирую, думаю о несчастных африканских детишках, которые голодают сейчас где-то в Найроби. Полянский молча дергает веревки на моих ногах, развязывает, удерживая локтем, но это ни коем образом не освобождает меня, теперь он держит меня телом.
— Где мое видео?
Я внутренне дрожу, когда при разговоре его голос щекочет мое ухо. Чего? Видео? Какое видео? Я не помню ни про какое видео. Я, кажется, пьяна, а еще зла. Но почему-то первое, больше, чем второе. Полянский двумя руками сжимает мою талию, устанавливая в удобную для себя позу. Задирает юбку и снова отвешивает хлесткий удар по заду. В прошлый раз, после посещения его кабинета, мои ягодицы горели еще два дня. Я садилась и вспоминала о Полянском. Это было так ужасно и интимно одновременно, гнала эти мысли от себя, но не могла не прокручивать фантазии о продолжении.
Нет, нет, нет! Господин олигарх меня бесит и злит! Но от решительности его действий, мои щеки наливаются алым цветом. От мысли, что я видела это в своих снах, пульс зашкаливает и иногда мозг не поспевает за происходящим.
Задранная юбка где-то на талии, а его рука нагло, по-хозяйски, проводит по влажным трусикам. Да уж, Вера Образцова. Ты просто мастер конспирации.
Олигарх ничего не говорит, довольно хмыкая, роется в карманах, выуживая презерватив, кидая квадратик из фольги на стол возле моего прижатого к стеклу лица. Понимание того, что последует дальше, отрезвляет, заставляя действовать.
— Нет! Не смей! Наш договор.
Полянский царапает кожу пальцами, стягивая с меня трусики…
— Кхем, — слышится незнакомый мужской голос.
Пожилой и, кажется, очень воспитанный, в отличие от хозяина дома.
— Ваша мать приехала. Она остановилась возле поста охраны. Впустить или в другой раз?
Полянский матерится, сплевывает, но небрежно натягивает на меня трусы, отпуская. Резинка шлепает по заду. Господи, как мне стыдно. Я просто не могу поверить в происходящее. Олигарх привык трахать девок, где ему заблагорассудится. И я словно одна из них, такая же доступная и грязная. При этом по дому шаркаются разные люди. И никто не мешает ему, они не отвлекают его. Полянский их воспринимает, как часть интерьера. А меня, как кусок торта или мороженое, которое захотелось прямо сейчас. Сожрать и забыть, пока не растаяло.
Глава 15
Пожилой дворецкий, который сообщил хозяину дома о приезде матери, оказался единственным человеком в доме, не побоявшимся гнева Полянского. Когда олигарх отправился встречать родственницу, отдав приказ спрятать меня, мажордом молча отвел в комнату на первом этаже, при этом предусмотрительно забыв закрыть окно. Пожелав мне приятного вечера, статный дворецкий намекнул, что если бежать через кусты алых китайских роз на южной стороне сада, можно легко обнаружить ржавую калитку. Она давно заросла и про нее все забыли, однако стоит открыть щеколду, и я окажусь за пределами территории Руслана Владимировича. А еще прислужник посоветовал двигаться налево, именно там, через пару километров, расположена автобусная остановка.
Домой мне ехать нельзя, каким-то немыслимым образом Полянский умудрился добыть ключи от моей квартиры. Поэтому, сидя на диване у Любы, я поедаю низкоуглеводное печенье и размышляю о безвыходной ситуации, в которую сама себя загнала.
— Итак, что мы имеем? У меня осталось всего четыре дня. На руках дурацкое видео, где двое гостей Полянского шепчутся о том, что хотят свергнуть его с трона. Упрямый олигарх не идет мне на встречу, предпочитая отобрать доказательства силой. Он забрал у меня телефон и теперь Виктор, единственное связующее звено между мной и богатым ублюдком, никак не может связаться со мной.
Я замолкаю, дальше говорить вслух при подруге не решаюсь. Мне кажется, Полянский ей нравится, как мужчина. И то, что олигарх постоянно лапает меня, скорее всего связанно с его неуемным темпераментом. Вообще глупо размышлять о том, почему Полянский чуть не трахнул меня на своем столе. Это бессмысленно.
— Переживаешь, что Виктор не может позвонить? — лукаво подмигивает мне Люба.
Я никак не комментирую ее замечание. У меня сто лет не было приятного ухажера, хотелось бы провести время, как нормальные люди, без Полянского и его рукожопных бизонов. Просто посмеяться, обсудить какие-то глупости. Ощутить то приятное, что бывает между мужчиной и женщиной. Скорее всего, когда я узнаю Виктора ближе, то мое тело перестанет путать полюса и реагировать на богатого ублюдка. Просто оно давно не знало мужчину, вот и дрожит от прикосновения сильных рук. Но сейчас это не имеет значения. Четыре дня или все расходы и силы окажутся потраченными зря.
— Элеонора звонила. Волнуется, что твой телефон недоступен. Она хохотала в голос, когда я ей рассказала о том, что произошло у вас с олигархом, назвав ваши отношения «весьма забавными ролевыми играми».
— Ее бы привязать к стулу. И пусть бы другие члены клуба жрали на ее глазах. Я чуть сознание не потеряла от голода.
Люба улыбается, лазит в смартфоне, что-то разглядывая.
— Ты знала, что Полянский снимался для журнала GQ?
Олигарх ее будоражит и, хотя она тщательно это скрывает, она расстроилась от того, что дальше всех зашла я, а не она. Мне не нравится, что олигарх стал неким камнем преткновения между мной и подругой. Люба демонстрирует картинки на телефоне, фотографии, на которых Полянский выглядит, как суперзвезда. Долго любуется, увеличивая, меня же они скорее нервируют, чем привлекают. У Полянского талант опускать людей на землю, он упивается своей властью. Именно поэтому он нагибает меня над столом и бьет по заднице, потому что обычно женщины сходят от этого с ума, а не спорят до усрачки. Ему хочется поломать мою хворостину и кинуть в костер, тогда он успокоится и вернется к своим покорным моделям. Возможно, он и не думает так глубоко, захотелось — нагнул.
— Ой ради бога, — толкаю ее аппарат в сторону, — меньше всего на свете, я хочу сейчас видеть его самодовольную рожу. Ты даже представить себе не можешь, до какой степени унизительно, когда твоя голая жопа лежит на обеденном столе, а вошедший дворецкий, воспитанный в лучших традициях царской России, может лицезреть твой вареник. Пожилой мужчина пожалел меня, потому что я сопротивлялась.
— У меня есть идея, — вскакивает Люба, будто не слышала все, что я говорила до этого.
— Какая?
— А что если тебе поселиться в ресторане моего братца? Тот шикарный кабак в центре, помнишь? Когда-нибудь Полянский придет туда за своим видео, и это станет нашим выигрышем.
— Каким же бредом мы занимаемся, — потираю глаза, — просто сказочным бредом. Ты послушай, что ты говоришь. Поселиться в ресторане.
Встаю, запуская руки в волосы.
— Четыре дня — это даже не неделя. Надо думать быстрее. Зачем я только сбежала из его дома?
— Потому что он пытался тебя изнасиловать.
— Так-то оно так, но все же, — задумчиво смотрю в окно, параллельно протягивая подруге вазочку с печеньем. — Это немного иначе выглядит, поверь мне. Полянский, он как белый лев — животное, которое не так давно было всего лишь легендой. Все понимают, что выйдут ему на встречу и сдохнут посреди Саванны, но все равно идут, ибо, едрить-мадрить, устоять невозможно.
Люба смеется, а я оборачиваюсь к подруге, тщательнее подбирая слова, чтобы она не обиделась. Мы не можем стать врагами из-за этого пари.
Я же сама понимаю, что хочу его физически: грязно, пошло и низменно. Почему тогда отказалась? Ведь понятно же, что не будет у нас с Полянским никаких отношений. Да и выиграть мне не удастся. Этого просто не может быть, потому что не может быть в принципе. Свидание с таким мужчиной возможно только лишь в том случае, если у тебя за спиной есть огромные капиталы, ну или, на худой конец, участие в каком-нибудь конкурсе красоты. И то, вряд ли, таких девиц вокруг тоже много. У белого льва целый прайд львиц. Доминирующий самец спаривается с самкой, каждые двадцать-тридцать минут — и так часами. Давно не была с мужчиной, не ловила настоящего кайфа от близости. Все как-то мимо. Разве не ради этого мы живем, чтобы получать удовольствие от жизни? Людям нравится пить, курить и трахаться, потому что это весело. Почему тогда не дать поиметь себя, раз так хочется?