Гордость, уважение, правильность и мудрые решения всегда и во всем. Но ни с одной «жертвой» мне еще не хотелось переступить черту на каком-то диком, животном, физическом уровне. Поддаться своим желаниям, окунуться и получить то, о чем будешь вспоминать через много десятков лет.
А что у меня было? Обычные парни, традиционные отношения, безопасные связи с гарантированным продолжением. Может поэтому я опять, подсознательно выбираю Виктора, чтобы быть уверенной, что ничего плохого не случится. Ведь он тоже красивый, богатый, умный. И в отличие от Полянского, относится ко мне с уважением. Такой не обидит, потому что хороший. Он будет ласкать, а не грязно брать у стенки.
Я всегда думала о других. Переживала за мать и отца. Вначале трагедия — кошмар, связанный с его жутким проигрышем и долгом. В «Дамский клуб» и тот ввязалась ради родителей. И сейчас главное дело.
А для себя?
Вот так, чтобы сорвать тормоза и помчаться навстречу ветру. Прыгнуть с тарзанки и повиснуть над бездной, потому что тело выбрало, телу хочется.
Никогда.
Вера Образцова не способна на безумство — на сумасшедший секс в туалете самолета. Она с облегчением выдохнула, когда дворецкий спас ее, потому что слабачка, не может расслабиться.
Поднимаю глаза на подругу. А ведь Люба не отказалась бы от «любви» олигарха, пусть и минутной. Взяла бы то, что дают.
Глава 16
Закравшаяся в голову мысль не дает мне покоя, и я действительно провожу вечер, а затем еще один, в ресторане, о котором говорила Люба. В победу я уже не верю, поэтому просто жду, когда он появится. Хотя в это я тоже не верю. Полянский слишком занят, и скорее всего, как только мое местоположение будет раскрыто, сюда прискачут его бизоны.
Поэтому я пью шампанское, иногда прогуливаюсь между столиками, смеюсь с официантами, а еще нервничаю. Не люблю тратить время зря. Возможно, я переоценила значение моей улики для олигарха. Должно быть, он уже перерыл все документы, звонки, сообщения своего зама и докопался до сути вещей без всякого видео.
Нужно купить новый телефон, покрасить волосы в другой цвет и вернуться к привычным дальнобойщикам. Пусть лучше их будет несколько, в сумме получится нормальное число, и я смогу покрыть часть долга отца. Нам повезло, если это можно так назвать, хозяин казино пошел на встречу и увеличил срок выплаты.
Олигархи не бегают за бабами, которые вылезают из окон и, уж конечно, не разыскивают их вечерами по ресторанам. У них полно важных олигархических дел.
— Мы учились в одной школе!
Вздрагиваю от неожиданности. За мой столик садится Полянский собственной персоной. Ладошки потеют, в висках бешено бьется пульс, горло дерет, а кончики пальцев ног в туфлях подгибаются.
Он широко расставляет ноги, расстегивает пиджак, ослабляет галстук, кивает одному из своих бизонов и на стол падает старомодный школьный альбом с выцветшими фотографиями. Бизон становится на место, скрещивая руки за спиной. Олигарх обращается ко второму, требуя заказать ему мясной салат и рюмку хорошего коньяка.
От мысли, что олигарх сидит прямо передо мной, я не могу произнести не слова. Ну почему с ним так? Будто он какой-то особенный. Белый лев, снизошедший до маленькой гиены. Ненавижу себя за слабость, которую испытываю, глядя на его красивое лицо, статную фигуру. Симпатией это не назовешь, скорее потерей контроля над телом. Вот такая страшная вещь со мной происходит, когда он смотрит мне в глаза.
— Удивительно, что ты этого не знаешь, Вера Образцова. Именно поэтому я запомнил тебя, все та же идиотская привычка жевать нижнюю губу, когда нервничаешь.
Хмурюсь. Я и богатый ублюдок в одной школе? Разве это возможно? Не понимаю, о чем он говорит. Официанты летают как ошпаренные, салат на столе появляется почти мгновенно. Полянский любит поесть, всегда делает это с аппетитом. Удивительно, как он до сих пор в такой отличной форме. Умом понимаю, что он гад, но не могу не скользнуть взглядам по крепким, красивым мужским рукам с чёрными волосками на запястьях. Мысль о том, что он трогал мою спину, гладил позвоночник и зад, заставляет крепко сжать ноги под столом. Непроизвольно носом вбираю очень приятный дорогой парфюм.
Листаю пыльные страницы.
— Разве дети олигархов не учатся в Лондоне?
— Двадцатилетние может быть, но когда я был школьником, мой отец только разворачивал бизнес. Не тупи, Образцова, мы с тобой учились в девяностые, — тычет он пальцем в нужную страницу.
— Черт, я тебя совсем не помню. С фото на меня смотрит худой прыщавый подросток, отдаленно напоминающий красавца напротив.
— Вера Образцова из девятого «Б» носила толстую косу и никого не подпускала к себе.
— Ты был старше. Точно.
«Полянский» написано под фото.
— Надеюсь, в библиотеке ты работаешь лучше, чем играла в школьной постановке? — смеется. — Ты и слова вспомнить не смогла, когда вышла на сцену.
Неприятные воспоминания из детства холодной струйкой стекают по позвоночнику. Школу я не любила. Никогда не ходила на вечера встречи выпускников. Я была жутко принципиальной, говорила только правду и не давала списывать. Естественно хулиганистым одноклассникам это не нравилось.
Полянский внимательно смотрит на меня, отодвигаю от себя альбом.
— Не так я представляла себе жизнь олигархов. Мне казалось у вас минутки свободной нет. Перелеты, совещания, сложные переговоры, убийство конкурентов. Трудно вырваться в спорт зал, не то что рассиживаться в ресторане с бывшей школьной знакомой.
Полянский ухмыляется.
— Сегодня я разорил одно крупное предприятие. Многие люди остались без работы, а хозяин просто ответил за свое поведение. Чувствую себя слегка паршиво. А поговорить, жрица любви, об этом не с кем. Либо отравят, либо подставят.
— Я не проститутка, — отвечаю на автомате.
— Знаю.
— С Дарьей своей поговорил бы, она выглядит отличным слушателем. Обычно так отношения и складываются. Мужчина и женщина делятся наболевшим, поддерживая друг друга. Хотя кому я это рассказываю, — отворачиваюсь, махнув рукой.
Почему-то не могу долго смотреть ему прямо в глаза. Он гипнотизирует меня этим проникновенным взглядом, и в итоге мое тело становится готовым на всё.
— Дарья, Дарья, Дарья, — задумчиво вертит вилку в руках, — кажется, прямо сейчас она делает новую сексуальную татушку на заднице. Никому нельзя доверять, дама полусвета — Вера Образцова, она может быть засланной.
— А я не могу быть засланной?
— Ты? — расцветает в улыбке Полянский.
Немного обидно. Я знаю, что достаточно привлекательна, но конечно не настолько, как она. Но все равно неприятно.
— Ты зачем-то за мной таскаешься, но вряд ли это связано с бизнесом, скорее всего тебе нужны деньги, и ты пытаешься прилипнуть к богатому папику.
Я за ним таскаюсь?! Резко отодвигаюсь от стола, звучит довольно мерзко. Он сам приперся в ресторан. И в дом свой затащил силой тоже сам, даже к стулу привязал. Ключи от квартиры где-то выкопал. И на танец во время дня рождения собаки вытащил исключительно по собственно воле. И хотя деньги мне действительно нужны, но не так, как он говорит об этом. Смотреть на него не хочу. Темные глаза с игривой усмешкой убивают. Я уверена, что где-то есть нормальные богатые мужики, которые уважают женщин. Теперь к неприятным воспоминаниям о Полянском добавляются школьные, переплетаясь в тугой, неразрывный узел. В школе у меня было обидное прозвище.
И олигарх, прочитав мои мысли, неожиданно выдает мне прямо в лицо:
— Ну что ж привет, кастрюля, — смеется Полянский.
А я вздрагиваю. Так меня звали, потому что я была лопоухой. Позже я сделала операцию. И этот недостаток убрали, но прозвище осталось. Детские обиды гораздо глубже, чем нам кажется.
— Кастрюля, — отгибает он уши, демонстрируя лопоухость, — забавно же.
Ненавижу его, на дух не переношу! Отвратительный тип!
— Ладно все, — швыряю на стол флешку. — Мне надоело. Бери свое видео и убирайся в олигархические кущи. Я не хочу больше видеть тебя. Пусть за тобой таскается кто-то другой.
Полянский меняется в лице, кажется, его загорелая кожа становится на два тона светлее. Он медленно поворачивается к одному бизону, потом второму. Те смотрят в потолок, делая вид, что не слушают. Полянский аккуратно кладет вилку на стол.
— Я потратил двое суток на твои поиски. Мой частный детектив загреб неплохую сумму, пока допер, что ты здесь, — хрипит Полянский, явно недовольный моим резким выпадом, — не помню, когда последний раз так сильно напрягался из-за телки.
— Ну извини, — беру фужер и, стоя, пью свое шампанское до дна.
Мне кажется, я прилично набралась, потому что потолок слегка кружится. Этот мужчина меня выводит из себя, он вскрывает все мои тайны, копошится в прошлом, обзывает и при этом смотрит горячо и страстно, как не смотрел ни один другой до этого. Бред какой-то. От несправедливости происходящего мне хочется визжать и топать ногами.
Олигарх берет мою флешку и кладет в карман. А я иду в коридор возле кухни, планируя покинуть заведение через черный ход. Пусть подавится, нет сил больше спорить с ним. Я пьяна от шампанского, полностью раскрепощена, и мне все надоело. Послав его, я ощущаю свободу. Сдаюсь. Это стоит денег, но никогда не стоило моих страданий. Пусть с ним мучается кто-то другой. Терпит Кульбицкая, ползает Воронова, они найдут подход, у них получится. Я больше не могу. Меня шатает как маятник в разные стороны. Коридор кажется уже. Я проигрываю, но дело не только в деньгах. Нельзя кого-то ненавидеть и хотеть одновременно — это ненормально! Словно сложное психическое заболевание. Хорошо, что ушла.
Однако тяжелые шаги за спиной говорят о том, что разговор не окончен. Голова не соображает, а тело будто догадывается само и мгновенно реагирует жаркой волной по позвоночнику.
— Мне нужно не только видео, — останавливает хриплый голос, заставляя обернуться.
Глава 17
— Ты унизила меня при моих подчиненных! Я закапывал людей в чернозем и за меньшее.
Те же злые глаза, те же надменно-сложенные губы, тот же прямой нос с горбинкой.
— Не выдумывайте, господин олигарх, оттрахайте хоть полгорода, только оставьте меня в покое.
Сама начинаю разговор о сексе. Видимо, темный коридор и его близость, сводятся у меня в одну точку, ту, что между бедер.
Полянский хватает меня за руку, резко дергает, прижимая спиной к своей твердой груди. Проводит сильной рукой по животу, возвращается обратно, крутит соски через блузку. Я ахаю и вскрикиваю с отчаянной, спирающей дыханье надеждой.
А вдруг отпустит?
Но его горячее дыхание обжигает шею, и я, абсолютно забыв о том, как именно он со мной только что разговаривал, о правилах приличия и рамках поведения, тону в его сильных и властных объятиях. Здравый смысл хватается за тонкую ниточку благоразумия. Дергаюсь, но олигарх держит крепко.
— Нет! — умудряюсь развернуться к нему лицом.
Зло смотрим друг другу в глаза, он тоже раздражен. Его собственные мерцают нездоровым блеском. Олигарх на ощупь толкает какую-то дверь. В маленькой комнате сидит девушка и что-то считает на калькуляторе.
— Пошла вон! — шипит он на незнакомку.
Девушка, испугавшись, убегает. А мне так стыдно, что я просто не смею возразить хозяину жизни. Молча плетусь за ним, пытаюсь вырваться, до скрипа сжимаю зубы. Смотрю на него, как на соперника на ринге. Качаю головой от негодования. Я хочу сделать ему больно.
А Полянский ухмыляется, с силой сжимая мой локоть. Затем наклоняется и кусает меня за нижнюю губу.
Это не поцелуй. Это что-то животное, дикое, но оно возбуждает меня до чертиков! Олигарх снова разворачивает, прижимая мою спину к своей груди, так ему удобнее делать то, что он задумал. Тут же ныряет за резинку моей юбки, ниже в трусики, неистово ласкает мою плоть пальцами. Одной рукой до синяков стискивает предплечье, другой массирует, гладит, ласкает и теребит. Снова сжимаю зубы, пытаясь себя контролировать. Но сопротивляться уже не получается.
Удовольствие обливает меня с ног до головы, пульсирующими крупным волнами. Он знает, что делает, он умеет обращаться с женщиной. И я хочу его: козла и ублюдка.
Его палец скользит внутрь, двигаются в бешеном темпе, а я сочусь, как грязная девка, его шестьсот семьдесят пятая любовница. Он ласкает быстрым темпом, погружает теперь уже два пальца и безжалостно трахает ими, совершенно не думая о последствиях.
Стараюсь, но не могу сдержать рвущиеся наружу стоны. Убедившись, что я утонула в желании, он вытаскивает руку из моих трусиков. К губам больше не прикасается. Глаз моих не видит, повернуться не дает. Толкает на стену, заставляя опереться об нее руками.
Мои волосы спутаны и упали на лицо, я ничего не вижу, а Полянский сдергивает с меня юбку. Трусы сползают по ногам вниз, впиваясь резинкой в щиколотки. Пьяная от шампанского, возбужденная от мужского превосходства и неудовлетворенная от долгого воздержания. Пора признать, что мне совершенно плевать на всех и вся.
И вот уже шелест фольги презерватива, твердая плоть упирается в мои влажные губы. Я чувствую массивную головку у самого входа. Все, не могу больше, хочу его ощутить полностью!
Полянский ударяет членом по моему заду и, кажется, я сама выпячиваю попку, позволяя нырнуть внутрь. Ощущения просто космические! Он большой, я чувствую полноту и сладкое трение. Шампанское бурлит в крови, и я кручу, как потаскушка, попкой насаживаясь на крепкий мужской орган олигарха.
Но управлять ситуацией он не дает. Сильно бьет по заду и вколачивается в приятном для себя темпе. Кричу! Он тянет меня за волосы, кожу головы покалывает, но даже это странным образом возбуждает.
Я запрокидываю голову и прикусывая нижнюю губу. Он входит до основания, останавливается, сжимает мое тело, отрывая от стены, буквально впечатывая в себя. Крепко сдавливает грудь, крутит сосок, затем выходит, трется между моих ягодиц, кажется рычит… А потом все начинается сначала.
Слышу скрип его зубов, чувствую каждую венку на скользком, массивном органе. Так и знала, что секс с Полянским будет просто сумасшедшим. Он снова толкается, утыкая меня лбом в стену.
Двигается быстро, как поршень, и я, забыв обо всем, легко достигаю оргазма. Это так удивительно и необычно, потому что, не прилагая особых усилий, я просто взрываюсь на миллион кусочков, хватая ртом воздух.
Олигарх это чувствует, это подстегивает его к собственному пику. Он мнет мой зад, отвешивает еще пару шлепков, дышит громче и громче, затем резко застывает, особенно сильно сжимая распухшие и красные от ударов ягодицы. Ему требуется несколько секунд, чтобы успокоиться и покинуть мое тело. Использованный презерватив летит в урну.
А я все еще держусь за стенку. Поворачиваться стыдно, как и взглянуть ему в глаза. У Полянского есть видео. И он поимел меня во всех черт возьми смыслах!
Я полностью проиграла. Слышу, как он застегивает ширинку. А затем звучат глухие шаги дорогих туфель по коридору. Сдергиваю юбку, поправляю волосы, резкими движениями запихиваю блузку за резинку юбки, пряча следы своего падения.
Глава 18
На первом этаже гостиницы, в котором расположен конференц-зал, где проходят собрания «Дамского клуба», есть огромное зеркало. В нем я вижу отражение падшей женщины, которую, еще совсем недавно, считала гордой и независимой. Вроде те же губы, глаза и волосы, нос и подбородок, но женщина другая, свободная.
О переменах, которые произошли со мной, мне стыдно рассказать даже самым близким подругам. Люба расстроится, а Надька начнет реветь, провожая в последний путь мою поруганную честь. Я столько раз смеялась над охотницами, которые ради выигрыша отдаются в грязных сортирах, что теперь чувствую себя неуютно, будто предала саму себя. Сейчас я прилюдно признаю проигрыш и просто откажусь от пари. Лузером быть неприятно. Но приручить Полянского мне не под силу. Я не смогла добиться элементарного похода в ресторан. Пусть счастье попытает кто-то другой.