От неожиданности, я даже не знала, что сказать в ответ, в голове зашумело и внутри всё колотило от гадкого ощущения предательства.
«Разве мы не договаривались о другом? Разве не должны были принять совместное решение после этого обеда?»
А еще мне было неловко смотреть на Селину. Ведь я так ничего ей и не сказала о планах Ивара, надеясь, что удастся переубедить жениха. Все эмоции смешались, лишая последних остатков самообладания. Ощущение предательства становилось всё больше.
— Так же я договорился с Флоренс, она поможет тебе выбрать платье и заказать хамиби*.
— Флоренс? — наконец смогла произнести я. — А причём тут дочка твоего главаря?
— Айола, — Ивар взглянул на меня как на маленького избалованного ребёнка, — ну кто же еще? Я же говорил тебе, что надо налаживать связи. Не так ли, леди Корвил?
Селина деликатно кашлянула в кулак и промолчала, бросив в мою сторону странный взгляд, который я так и не смогла расшифровать.
— Ты всё решил, — тихо произнесла я, сжимая ткань платья и ничего не видя перед собой, лишь пелена.
— Вспомнила! — вскрикнула Селина, поднимаясь. — Мне же нужно срочно кое-что обсудить с Леонардом, пока он не уехал. Прошу прощения, но я оставлю вас на пару минут. Не скучайте.
После её ухода наступила тишина.
— Ты чем-то недовольна? — Ивар первым нарушил молчание, напряженно задав свой вопрос.
Это его нервозность подстегнула лучше щелчка по носу.
— Ты солгал мне, — бросила ему прямо в лицо.
Ни капли сожаления, лишь усиливающееся раздражение, которое я чётко видела в напряженных уголках губ и в глубине сощуренных глаз.
— Это каким же образом?
— Мы договаривались, что примем общее решение после этого обеда.
— После обеда я тебе о нём и сообщил. Никакого обмана.
Я еще сильнее сжала кулаки.
— Ты шел сюда, уже зная, что ничего не поменяется. Даже не давая Селине и мне шанса пойти по другому пути.
— Герцогиня хорошая женщина, но своего решения я не поменяю, Айола. Свадьба через неделю. Что тебе еще надо? Я внёс оплату за храм, дал Флоренс деньги на твои наряды и хамиби.
— Ты дал деньги этой девчонке? — едва не задохнулась я от возмущения.
— Да. И что? — пожал тот плечами. — Она лучше разбирается в этом, поможет тебе. Одни плюсы. Она в столице бывает чаще, знает магазины и хороших лавочников. Потратит деньги с толком, выбьет цену пониже.
Закрыла глаза и мысленно досчитала до пяти и обратно.
— У меня есть деньги, Ивар. Я очень хорошо зарабатываю и накопила приличную сумму.
— Зарабатывала, — поправил он меня. — Мы это обсуждали.
— Скажи, мы все решения будем принимать так? — стараясь не сорваться на крик, максимально тихо спросила у жениха, а внутри всё клокотало от гнева и боли.
— Как так?
— Ты решил, а я должна молча это проглотить и со всем согласиться?
Его лицо тут же стало жестким:
— Не перегибай палку, Айола. Я мужчина. В горах совсем иные порядки и правила. Чтобы выжить, ты должна слушаться меня.
— Но мы сейчас не в горах, Ивар. И разговор идёт не о жизни и смерти, а о нашей свадьбе. Великие, ты меня совсем не слышишь.
— Я не слышу? Я позволил тебе на семь лет отложить нашу свадьбу, Айола. На семь лет! Надо было взять тебя еще тем вечером на берегу, — в сердцах выдавил он.
И снова тишина… вязкая, липкая и тяжелая. И слова, которые мы так боялись сказать друг другу.
— Искра спасла, — тихо произнесла я. — Ты бы ведь не остановился? Несмотря на все мои протесты и мольбы?
Я всегда знала, но вслух боялась произнести, потому что это бы всё изменило. Но уже отступать поздно.
— Речь сейчас не об этом. Не спорю, герцогиня совсем непохожа на аристократов. Довольно мила и вежлива, но это не значит, что я стану плясать под её дудку.
— Ивар, какую дудку? О чём ты вообще говоришь?
— О том, что мы с тобой им не ровня. Им всем. Не знаю, зачем ты пытаешься казаться такой же, зачем живёшь здесь. Я не стану запрещать тебе писать отцу и герцогине, но тебе давно пора вырасти, Айола, — жестко отрезал он. — И забыть ту дурь, которую столько лет забивал тебе в голову отец. Не стоит тянуть резину, надо перерубить узел и идти дальше.
— Куда? — устало спросила у него.
— В наше будущее.
— А если я скажу, что хочу остаться здесь? Что хочу заниматься артефактами и жить, не боясь каждый день за наши жизни?
— Ты хочешь? — медленно повторил молодой человек. — Снова мы должны делать то, что хочешь ты? Заметь, Айола, что это не в первый раз. Все эти семь лет мы делаем лишь то, что угодно тебе и никак иначе. А какую роль ты мне уготовила? Кузнеца?
— Почему кузнеца? Ты охотник, многое умеешь…
— Убивать, — жестко прервал меня он. — Хорошие навыки, не так ли?
— Можно попробовать…
— Но я не хочу. Я хочу, чтобы у нас впервые и впредь было по-моему. Айола, я мужчина, глава семьи, а по факту просто тряпка, который уже семь лет бегает у тебя на побегушках.
Его слова ранили и неожиданно пробуждали чувство вины. Ведь всё сказанное им было правдой.
— Пора уже наконец понять, что ты хочешь, Айола. И на что ты готова пойти ради нас и любви. И была ли любовь с твоей стороны на самом деле? — произнёс Ивар поднимаясь. — Провожать меня не надо. Выход найду.
И ушел.
Просто взял и ушел, оставив меня наедине с проблемами.
Мне не хватало воздуха, я задыхалась. Прижимала дрожащую руку к горлу и не могла сделать вдоха, полными слёз глазами смотря перед собой.
— Айола!
Не знаю как, но Селина вдруг оказалась рядом, присела передо мной на колени, хватая за лицо и заставляя смотреть ей прямо в глаза.
— Ты что творишь, глупая? Ну-ка дыши! Дыши! Делай вдох! Сумасшедшая, кто же себя так доводит?
Я старалась, правда старалась.
Перед глазами уже начали плясать чёрные мушки, когда первый вдох с хрипом ворвался в лёгкие. А следом хлынули слёзы.
Не знаю, сколько времени я рыдала на плече подруги, пытаясь прийти в себя.
— Держи воду, — Селина подала мне стакан и осторожно стерла слёзы с моего лица тонким кружевным платком. — Никогда тебя такой не видела. Ты всегда была такой стойкой, сильной. Даже когда получила письмо из дома, что Ивар уходит в охотники, держалась. А сейчас…
— Я и вправду так ужасна?
— Глупости какие! Ты добрая, честная и искренняя девушка.
— Я всё испортила.
— Ничего ты не испортила. Всё хорошо.
— Он ушел.
— И дал тебе время подумать. И остыть. Вам обоим надо остыть и успокоиться. Сгоряча наговорить можно очень многое, — молодая женщина обняла меня и прижала к себе. — А ссоры бывают у всех. У нас с Дереком не всё бывает гладко. Это надо просто пережить.
— Да, пережить, — медленно повторила я и сердце было с этим согласно, а вот разум.
Разум шептал, что всё не так просто.
В душном прокуренном зале было темно, лишь одиночные светильники стояли по углам большой комнаты, создавая приглушенный полумрак.
— Вам сегодня везёт, Гремзи, — лениво сообщил Торнтон, глубоко вдыхая ароматный дым от сигары, которая была в его руке.
Рыжеволосый мужчина лишь улыбнулся, собирая фишки с зелёного стола и аккуратно их складывая в небольшую стопочку.
— Кажется, мне везёт и в любви, и в игре.
— Вам можно лишь позавидовать.
— Видимо, Сын сегодня на моей стороне.
— Вполне возможно, — Леонард загасил сигару в пепельнице и снова взглянул на молодого человека. — А хотите сыграть по-крупному с настоящими акулами? Я могу познакомить кое с кем.
— Не уверен, что они захотят играть с обычным охотником, — хмыкнул Ивар, но карие глаза загорелись азартным огнём.
— Отчего же? Здесь все равны. А играть вы умеете и деньжата водятся. Такой куш. Тысяча золотом за вечер — это отличный результат. Но ведь можно и больше.
И Ивар не смог устоять перед соблазном.
______________________________
*Хамиби — свадебная художница, которая тоненькой кисточкой рисовала на висках специальной краской — хамой «узор невесты». Священные цветы и завитки, которые ленточкой соединялись на лбу и опускались к переносице затейливой капелькой. Витиеватость и красота зависели от суммы, которую готовы были потратить на это молодожены.
Хама — краска из высушенных листьев лавсонии. Рисунок держится до трёх недель и, в зависимости от добавок, обладает различными оттенками, от светло-оранжевого до тёмно-красного и чёрного.
Глава Седьмая. Беда
Этим же вечером, придя в себя и всё хорошенько обдумав, я отправила Ивару записку с просьбой завтра утром встретиться у входа в главный парк и обо всём поговорить. Спокойно и без нервов.
Позднее утро, щебет птиц, шелест зелёной листвы, тихий говор прогуливающихся жителей и аромат сладкой выпечки из кафе, расположенного на другой стороне улицы. Я прождала минут тридцать, нервно шагая туда-сюда, щурясь от яркого солнца и ловя на себе любопытные взгляды.
Следующие полчаса я провела на летней веранде кафе, размазывая воздушный крем по крохотному блюдечку и совершенно не чувствуя вкуса сладкого пирожного с фруктовой прослойкой и миндальной стружкой.
Ивар так и не появился.
«Что-то случилось. Беда».
Другого варианта у меня даже в голове не было. Это не могла быть игра в обиженного жениха, он не мог быть настолько жесток. Тут явно дело в другом. Поэтому, наняв кеб, я тут же поспешила в гостиницу. Но и там Ивара никто не видел.
— А он и ночевать не приходил сёдня, — сообщил мне тот самый поварёнок, которого я встретила у входа.
На этот раз он выглядел почище и даже умылся.
— Как не приходил? А где он? Куда мог уйти? — затараторила я.
— Кто его знает. Все охотники были тута, а этого нет.
Страх нарастал, холодным змеем сжимая сердце.
— А где сейчас охотники?
— Так на ярмарку ушли. Сёдня ж первый день, — почесывая вихрастый затылок, ответил тот.
— Да, конечно, я совсем забыла. Может, Ивар тоже там?
— А может и так. Я же за ним не слежу.
— Спасибо, — я уже подхватила юбки, собираясь уходить, как увидела Флоренс, которая торопливо шла со стороны конюшен.
Увидев меня, рыжая застыла на мгновение и тут же попыталась скрыться, развернувшись и шагая назад.
— Подождите, пожалуйста, подождите, Флоренс! — Я поспешила к ней, перепрыгивая через ступеньки, только чудом не упав и ничего себе не сломав. — Флоренс! Мне надо с вами поговорить.
Сбегать не стала, обернулась и ещё больше напряглась, пронзая меня злым взглядом.
— Чего вам? — прошипела девушка, даже не пытаясь казаться дружелюбной.
«Ошибся, Ивар, лучших подруг из нас не получится».
— Вы не видели Ивара? — с трудом переводя дыхание, спросила у неё.
— Вам-то лучше об этом знать.
— Мне?
— Ведь он у вас ночевал, — в голосе слышалось обвинение. — Уехал вчера поздно вечером с каким-то лордом, и так и не появился. Наши все на ярмарке, трудятся, а его нету. Предал свою семью ради какой-то бабы.
Я проглотила «бабу», решив не заострять на этом внимание.
— Подождите, с каким лордом? Куда уехал?
— Не знаю, приехал какой-то лощёный франт на личном кебе и увёз Ивара, — еще сильнее вспыхнула она. — Знаете что, дамочка, не ходите за мной и не разговаривайте. И помогать я вам не буду, нашли дурочку, наряды вам выбирать. Деньги Ивару отдам. А вы чужая. И никогда не станете одной из нас.
— Зачем вы так? — тихо спросила у неё, не ожидая таких нападок.
— Дамочка с манерами и замашками аристократки. Думаете, вы сможете выжить в горах? Не выйдет. Горы признают лишь сильных духом, кто не боится трудностей и готов на всё ради единой цели. А вы неженка.
— Вы ничего обо мне не знаете.
— А что мне знать. — Девушка указала взглядом на мои затянутые в тонкие перчатки руки. — Достаточно посмотреть. Шелк, кружево и прочие побрякушки. Смотреть противно. Таким как вы не место среди нас.
— Не всё так, как может показаться, — холодно ответила ей.
Оправдываться я не собиралась. Не стоило это сил и времени, а последнего у меня и так не было.
— Вы его не достойны! Он сильный, самый лучший, умный, весёлый, такой хороший…
— И любит меня, — перебила я её.
Флоренс дёрнулась и зло расхохоталась, опасно сверкнув глазами.
— Любит? Вас? Ха! Не любовь это, а привычка. Иначе зачем ему к Нэнси хаживать второй год?
— К какой Нэнси? — не поняла я.
— У нас в посёлке женщина живёт, вдова, одна совсем, мужа пять назад лет гуи разодрали, двух деток растит. А одной ой как тяжело, вот она мужчин и принимает, за деньги.
— Это ложь.
— В горах все друг у друга на виду и все про всех знают. И я видела и вижу, как он к ней шастает. К ней, когда мог бы быть со мной! — хорошенькое личико скривилось от боли. — Я же любить его буду, все прихоти исполнять, на коленях ползать стану…
— Разве это любовь? — тихо спросила я. — Разве любовь — унижение одного ради другого?
Флоренс снова покачала головой:
— Вы не понимаете и не принимаете наших правил и быта. Даже сейчас не можете понять. А Ивар всё поймёт, обязательно поймёт, какая вы и придёт ко мне. Потому что так правильно и верно.
Слушать это я больше не могла, поэтому быстро задала последний вопрос:
— Значит, вы не знаете, где он сейчас может быть?
— Нет.
— До свидания!
Куда идти дальше, я не знала и даже представить не могла. Забравшись назад в кеб, я некоторое время просто сидела, растеряно глядя перед собой.
— Куда ехать-то?
— Что? Ах да, на Доусон-роу, тринадцать, — ответила я, называя адрес особняка Архольдов.
Там царило невероятное оживление. Войдя внутрь, до меня донеслись радостный смех и разговоры.
— А что здесь происходит? — спросила я, проходя в гостиную и оглядывая присутствующих.
Селина невероятно бледная и уставшая, с синяками под глазами, но, тем не менее, радостная сидела на диване, обмахиваясь веером. Рядом с ней сидела тётушка и тщательно вытирала крупные слёзы, которые текли из глаз. Делайн криво улыбалась, стоя у окна и посылая мне странные знаки, а Элодия королевой расположилась в кресле.
— Я выхожу замуж, — гордо сообщила мне кузина, поднимая руку и демонстрируя золотое колечко с крупным бриллиантом.
— Ты приняла предложение Шеридана?
Я прошла вперёд к хрустальному графину и налила себе немного воды с мятой и лимоном. Страшно хотелось пить.
— Он так упрашивал, что я не могла отказать, — улыбаясь, сообщила она, любуясь сверкающим камушком.
— Ну-ну. — Я взглянула на Селину. — С тобой всё нормально?
— Ничего, немного мутит, а так всё хорошо, — слабо улыбнулась молодая герцогиня.
— Уверена?
— Да. Лекарь уже готовит какое-то новое снадобье или ароматное масло. Не знаю точно. И даже вникать не хочу. Сколько их было за эти месяцы.
— Может тебе лучше пойти прилечь?
— Ты говоришь прям как Дерек, — усмехнулась она. — Тот даже уходить не хотел, так волновался.
— Я его понимаю, выглядишь ты не очень хорошо.
— Ну, спасибо, подруга.
— Эй! — недовольно вмешалась Элодия. Девушке явно не понравилось, что про её августейшую особу забыли и не уделили должного внимания помолвке.
— Селина, а когда герцог вернётся? — осторожно спросила у неё, стараясь сильно не волновать.
— Дерек? Не знаю, после обеда, наверное. А что?
— Да так, просьба есть.
— Ты вообще думаешь меня поздравлять? — возмутилась Элодия.
— Поздравляю, — не поворачиваясь, бросила ей, ставя стакан на место.
— Какая просьба? — сразу встревожилась Селина. — Может, я могу чем помочь?
— Нет, всё нормально.
— Это просто возмутительно! — не унималась кузина. — Никакого уважения! Я же говорила, что она будет завидовать, а вы не верили, матушка.
— Элодия! — приглушенно вскрикнула тётя Полин.
От очередного скандала нас спасло появление дворецкого.