Марка я увидела впервые после событий нового года восемнадцатого января. Он и парни отмечали свои победы в боях, состоявшихся накануне. И видеть его я была рада. Только быстро поняла — что-то с ним не так. Вроде всё тот же засранец, но вместе с тем совсем другой. Его взгляд был слишком безучастным, отвечал и шутил невпопад и вообще основную массу времени предпочитал отмалчиваться. Всё это заставляло сжиматься сердце. Что же с тобой, Марк? Идею спросить его в лоб отбросила сразу. Была уверена, он не обрадуется моему интересу, возможно, разозлится, и уж точно не станет со мной откровенничать. Я всегда была последним человеком, которому он что-либо рассказывал о себе. Я ёрзала на месте, разрываемая противоречивыми мыслями и опасениями ровно до того момента, как он в очередной раз ушёл искать себе девочку. Каждый раз это был для меня момент болезненный. Можно сколько угодно заниматься самовнушением, но внутри всё равно хнычет душа, наблюдая как тот, кто некогда был твоим центром вселенной, уходит к другой.
Так и проходили дни. Настроение моё в основном было паршивым. Мне отчаянно не хватало Светки. Стоило переступить порог комнаты, как буквально кожей ощущала: нас осталось только двое. Пока двое. И я, и Катя понимали, рано или поздно к нам кого-то подселят, независимо от того, хотим мы этого или нет.
Но ещё больше мне не давал покоя Марк. Если раньше каждая наша встреча была молчаливым противостоянием, невольно я постоянно ощущала на себе его взгляды, то сейчас он был постоянно погружён куда-то в себя и мало замечал окружающих. Он даже девочек цеплять перестал, а это было самым странным в его поведении. Но сколько бы я не пытала вопросами Вику, и даже Алексея, ответа на вопрос «что с Марком» так и не получила.
Во время очередных компанейских посиделок, Вика с Алексеем поссорились. Расстроеная девушка начала налегать на спиртное, и я сама не заметила как, перебрала с алкоголем напару с подругой. Заночевать Вика предложила у них, и бросив своему парню, что сегодня он спит на диване, потащила меня на выход.
Как доехали и легли спать, помню плохо. Проснулась я с рассветом от невыносимой жажды. В гостях у ребят я была не впервые, потому сползла с кровати и поплелась на кухню в поисках живительной влаги. После того, как с сушняком было покончено, пошлёпала обратно досыпать, как услышала приглушённые голоса. И я бы прошла мимо, не признай в одном из них Марка. Знаю, подслушивать низко, но я ничего не могла с собой поделать. Слишком сильно было моё желание понять, что с ним происходит, а это маленький, но шанс.
— Марк, ты задрал, — шипел Алексей, — ну случилось и случилось. В конечном итоге, жизнь продолжается. Просто перешагни через это дерьмо и живи дальше. Мы все раньше через это проходили, так что сейчас с тобой такое?
— Как у тебя всё просто, — голос Марка отдавал горечью. — Ну выебали в жопу, подумаешь. Только сейчас я считал себя мужчиной, способным дать отпор, тогда как раньше мы были просто сопляками. Как оказалось, не способен и не мужчина.
— Хрень всё это, — рассердился Алексей. — Ты сам себе втемяшил этот бред. Ты в гораздо больше мужик, чем большинство тех…
От шока и ужаса у меня пропал дар речи и начало ощутимо потряхивать. Вот и ответ на мой вопрос, который я лучше бы не знала. Да что не так с этим миром?! Как такое может происходить? Как земля носит таких мразей, как тот, что творит весь этот беспредел? О, Боже, Марк! Какого же тебе сейчас? Тебе — такому сильному и гордому! Как ты пережил это?
Мне нужно было переварить услышанное. Обдумать. Придти в себя. Поэтому я начала потихоньку пятиться в сторону комнаты, где сейчас спала Вика. И, конечно же, по закону жанра: запнулась о какие-то запчасти для машины, и они загрохотали. Я и пикнуть не успела, как дверь распахнулась, и на меня уставились две пары глаз.
Повисла оглушающая тишина. Каждому из нас троих было ясно: я слышала то, что для моих ушей не предназначалось.
— Эммм, — нарушил паузу Алексей, — пойду сделаю кофе. Кому-нибудь надо?
И спешно сбежал на кухню. А я стояла не в силах пошевелиться и смотрела в потухшие глаза Марка. Мне было невыносимо больно за него и поэтому я просто подошла к нему, крепко обняла и разрыдалась.
— Это я во всём виновата, — шептала я сквозь всхлипы. — Ведь Вика с Алексеем говорили мне, чтобы я уходила, но я их не послушала. Потому что дура наивная. Ничего бы не случилось, если бы не я. Ты меня наверное ненавидишь. Прости. Прости, пожалуйста, Марк!
И тут я почувствовала, как его сильные руки крепко обнимают меня в ответ.
— Хотелось бы мне ненавидеть тебя, малыш, да не получается, — тихо прошептал он мне в макушку.
========== Глава 19 ==========
Марк.
После произошедшего у Беса, попав домой, я сначала снова долго и с остервенением мылся, а после надрался. Напился до беспамятства. Просто я больше не мог выносить эту реальность, мне отчаянно хотелось, было просто необходимо, хотя бы ненадолго забыться. Не думать ни о чём. Не чувствовать этой внутренней агонии, этого отвращения к самому себе. Я разбил зеркало в спальне, потому что мне было противно смотреть на себя.
Напившись до невменяемости, я банально вырубился прямо за столом. Придя в себя, снова напился. Не могу сказать, сколько раз это повторялась, но однажды я очухался от того, что Лёха тряс меня за плечи и всеми силами старался привести в чувство. Как выяснилось, вместе с чёрным для меня первым января, от меня уже четыре дня ничего не слышно. Мобильник отключен, как выяснилось — банально разрядился, а дверь я не открываю. Вот и решился друг самостоятельно проникнуть в квартиру. Тогда я ещё был в хлам пьян и как на духу выложил другу всё. После он признался: они с Викой так и предполагали.
Вмешательство Лёхи заставило меня выйти из запоя. Пусть пить я и перестал, но был морально не готов выйти из дома и встретиться с миром. Так, зализывая раны и призывая на помощь самообладание, я просидел дома до девятого числа.
А ещё я много думал об Алине. Вспоминал, анализировал, оценивал всё пережитое рядом с ней и с горечью осознавал: в те моменты я был счастливее, чем когда-либо в своей никчёмной жизни. Но я оказался слеп, а может слишком труслив, чтобы признать это вовремя. Я унизил её и сам потом сходил с ума вдали от неё. Бесился, когда судьба свела нас снова, и я узрел новую версию малышки. И теперь я задавался вопросом: почему я понял это только сейчас, когда уже поздно? Да и был ли у нас вообще шанс?
Как только я решил, что хватит отсиживаться дома, прямиком отправился в спортзал. Я тренировался на износ, повесив на Лёху все дела в мастерской. Меня бросало в дрожь от одной мысли, что я могу проиграть семнадцатого. Меня охватывал ужас от одних только предположений, как может захотеть наказать меня Бес за поражение. Всё же он добился своего: помимо сжигающей всё на своём пути ненависти, я стал гораздо больше бояться его.
Тогда я победил. И когда мы отмечали с парнями наши победы, я выяснил ещё один факт, который меня просто убил наповал. Я больше не мог заниматься сексом. Несмотря на все старания выбранной мною красавицы, моё тело не реагировало. Как бы она не ласкала меня, член оставался таким же вялым и безучастным. Тогда я решил, что просто перебрал спиртного и тупо перенервничал накануне, да и девка плохо старалась. Но когда меня в шестой раз подряд постигла неудача, я впал в отчаяние.
Я был прав, я не мужчина! Бесполое ничтожество! Мне только двадцать три, а я уже ни на что не способен. Импотент! Это не просто слово — это приговор для любой особи мужского пола. До этого у меня, конечно, бывали хреновые дни, всю мою жизнь я бы не назвал простой, но мне неведомо было такое явление как депрессия. А это была именно она. У меня просто пропал интерес к чему-либо. Даже об Алине почти перестал думать. Смысл? Я больше не мужик и даже в постели не смогу её удовлетворить. Не говоря уже о том, что нас слишком многое разделяет, и я не имею право рисковать ею, завязывая с ней отношения. Я полностью бесполезен и безнадёжен во всех смыслах слова.
Лёха неоднократно пытался докопаться, что же со мной происходит. Считал, что причина моего состояния инцидент у Беса, а я не находил в себе сил и смелости признаться ему, что это только полбеды.
Так тянулись дни, унылые и однообразные. Я даже умудрился выиграть каким-то чудом ещё один бой. Единственной моей отдушиной были тренировки и иногда было приятно покопаться в тачках. Но жажды жизни я в себе больше не ощущал. Только данная клятва, что убью эту мразь, не давала мне взять пушку и вышибить себе мозги. Я буду жить и сделаю всё, лишь бы отправить этого выродка в Ад. А после этого гори всё синим пламенем.
Это был ничем непримечательный день, а точнее ночь. Лёха поругался со своей Викой и притащил меня к себе домой, где под пивко сначала высказывал всё накипевшее, а потом опять принялся убеждать меня, что в том, что меня трахнул Бес, нет ничего кошмарного. Неожиданный грохот прервал нашу беседу и, выглянув в коридор, мы увидели Алину, которая смотрела на нас с ужасом.
Стало понятно: она всё слышала. В этот момент мне захотелось просто сдохнуть. Что может быть хуже, чем-то, что любимая девушка узнает, что тебя не так давно поимели в задницу, как обыкновенную шлюху? От унижения свело все мышцы тела. Лёха, чёртов предатель, просто сбежал. Бросил меня с ней наедине.
Алина смотрела на меня огромными шоколадными глазами, а потом подошла и обняла. Прижимаясь ко мне всем телом, она в голос рыдала и бормотала, что это только она виновата во всём. За что-то просила прощения. И когда она высказала предположение, что я должен её ненавидеть, я не выдержал. Крепко обнял её в ответ, наслаждаясь её близостью и запахом, и прошептал:
— Хотелось бы мне ненавидеть тебя, малыш, да не получается.
Мне не хотелось отпускать её. Ощущение её хрупкого тела в руках, наполняло душу теплом. Чудесным образом уходили мрачные мысли, уходили горечь и отчаяние, я чувствовал себя почти счастливым.
— Ну, всё, успокойся, — наступая себе буквально на глотку, я отстранил девушку.
— Но как же так, Марк! Господи, — снова всхлипнула она.
— Хватит, Алина, — желая прекратить истерику, я чуть повысил тон. — Я вообще не понимаю, почему ты льёшь слёзы. Наверное, ты не раз мечтала, чтобы жизнь меня наказала за то, что я сделал с тобой. И вот, она меня наказала. Радуйся.
Щёку обожгло. Малышка стояла и яростно сверкала на меня глазами.
— Да как ты смеешь! — взорвалась она. — Как ты можешь такое говорить? Ты кем меня считаешь? Неужели ты правда думаешь, что я могу радоваться твоим страданиям?
— Лучше так, чем твоя жалость! — закричал я в ответ. — Мне не нужно, чтобы меня кто-то жалел. Мне вообще на хуй ничего не нужно ни от тебя, ни от кого-либо!
— Каждому нужен кто-то близкий, — тихо ответила девушка, сбивая мой боевой настрой. — Почему ты всегда отталкиваешь меня, Марк?
— Малыш, — странная нежность, совершенно не свойственная мне, овладела мной, — дело не в тебе, а во мне. Ты снова совершаешь ту же ошибку, которую совершила летом. Ты сейчас видишь во мне чуть ли не героя, а я совсем не такой.
— Ты лучше, чем сам о себе думаешь, — отозвалась Алина. — Никто бы другой не сделал того, что сделал ты. Тот же Сева клялся Свете в любви, но при этом отдал её на растерзание вашему боссу. Не надо убеждать меня в том, что ты чудовище, Марк. Просто ты не хочешь подпускать меня к себе по каким-то причинам.
Сева… Я лишь незаметно усмехнулся. После того, как я и он пообщались, он окончательно притих. Больше этот крысёныш вообще не высовывал нос из своей норы. Меня против воли начинало колотить, когда я понимал, что всё это дерьмо случилось из-за него. Возникало сильнейшее желание убить гниду.
И снова я увяз в шоколаде любимых глаз. Казалось, девушка видит меня насквозь. Что же ты делаешь, Алина? Зачем так смотришь на меня? Зачем выворачиваешь душу наизнанку? Я и так сейчас слаб, у меня нет сил на борьбу с тобой.
— Ты не понимаешь, — беспомощно прошептал я, — ты правда не понимаешь, что я просто не могу позволить себе того, чего ты хочешь от меня. Как бы я не хотел, но я просто не имею права завязывать отношения или заводить друзей среди обычных людей. Это опасно. Вспомни Новый Год и чем он закончился, тогда, может, поймёшь, о чём я говорю. Бес не потерпит, чтобы у кого-то из нас было что-то или кто-то без его разрешения.
— Но Вика и Алексей, они же живут вместе, — в её голосе было недоумение.
— А ты спроси Вику, чего им это стоило. Я на такое не согласен, — отозвался я.
— Марк, позволь мне самой решать, готова я на риск или нет. Наверное, я спятила, но я готова, потому что вопреки здравому смыслу и логике верю — ты того стоишь. Однако, если я тебе не нужна, и ты просто не хочешь меня знать, скажи это сейчас, и я уйду. Потому что я устала. Обещаю, оставлю тебя в покое и больше никогда не появлюсь на твоём пути. Не буду больше приходить на вечеринки. Буду общаться с Викой исключительно на территории университета. Так ответь, Марк, мне уйти?
Разум, логика, здравый смыл, всё рациональное, что во мне было, кричало и требовало сказать ей, что она мне не нужна. Но душа и сердце заходились в мучительной агонии от одной мысли, что она навсегда уйдёт из моей жизни. А она уйдёт, я видел это в её волшебных шоколадных глазах. И потому я просто стоял и не мог произнести заветное: «уходи».
Мы стояли и смотрели друг на друга наверное целую вечность. Мне оставалось только гадать, какие мысли в голове Алины. Тогда как во мне творился настоящий Апокалипсис. Боролись «правильно» и «я хочу». И всё же я проиграл в этом сражении с самим собой. Оказался слишком слаб, чтобы отказаться от неё. Может, потому что был убеждён, чувствовал, что она — мой последний шанс выкарабкаться из болота отчаяния и безысходности и стать счастливым. Поэтому я просто обнял её. Крепко. Мечтая никогда не отпускать. И мысленно дал ещё одну клятву, что сделаю всё от меня зависящее, чтобы уберечь её от Беса и, конечно же, никогда намеренно не обидеть самому.
— Хотелось бы мне сказать, что всё будет хорошо, но не могу. Будет сложно, малыш. Никто не должен знать, что мы вместе, кроме Лёхи с Викой. Во всяком случае, пока не обрету свободу, — тихо прошептал ей в волосы, вдыхая их неповторимый аромат.
— И долго это? — как-то горько, почти обречённо отозвалась Алина.
— Ещё от пяти до семи боёв. Всё зависит от денег, которые получит за них Бес. Сколько это по времени, понятия не имею, — ответил я невесело. Знала бы ты, малыш, как я хочу быстрее обрести волю.
— Почему вы вообще это делаете? — задала девушка вопрос, которого я вполне себе ожидал.
И тогда я рассказал ей как попал к Бесу. Без подробностей описал основы жизни там, избегая некоторых несимпатичных вещей. Рассказал, как все мы, не желая того, оказались ему «должны» и вынуждены отрабатывать свой долг, если не хотим совсем плохо кончить. К концу повествования Алина была в шоке и очень зла.
— Он не имел никакого права! — в сердцах воскликнула девушка. — Он не Бог, чтобы распоряжаться чужими жизнями!
Возмущение малышки было совершенно искренним. Чистая душа, верящая в справедливость. Милая, её давно нет в этом мире. И, похоже, тебе придётся ещё не раз упасть прежде, чем ты это поймёшь.
— Успокойся, малыш, — улыбнулся я и поцеловал её в висок.
Алина посмотрела мне в глаза, и я задохнулся от смеси эмоций в её взгляде. Там были тепло, ласка и нежность. И она поцеловала меня, робко и неуверенно, словно боясь, что я её оттолкну. Конечно же, я ей ответил. Постепенно поцелуй стал обретать всё больше ноток страсти, становясь слишком откровенным и интимным. Когда я понял, к чему всё идёт, — меня пронзил ужас. Потакая своей одержимости Алиной, безумной жажде быть с ней, я совсем забыл о своей несостоятельности. Я не могу дать ей то, чего она сейчас хочет, я не могу удовлетворить её сексуально. Я не мужчина. От горечи сжались внутренности и спёрло дыхание.
— Остановись, малыш, — сейчас я был не готов открыть ей эту правду. — Я всю ночь не спал. Давай сейчас просто поспим, а то меня уже ноги не держат.