— Печенье готово, дорогая? Мне больше нечего давать людям, — сказала ее мама, появившись рядом с нами.
— Да, здесь. Я делаю еще одну партию и все, — ответила она.
Ханна остановилась рядом со мной с подносом в одной руке и взяла мой подбородок.
— Разве он не становится красивее каждый раз, когда приходит домой? — сказала она, ущипнув меня за щуку, и ушла.
Эстель посмотрела на спину матери, когда я слегка улыбнулся.
— Кажется, он много знает обо мне, — сказал я, когда мы снова остались наедине. Ее лицо затуманилось.
— Он знает достаточно.
— Достаточно, чтобы знать, что он должен беспокоиться о том, что мы с тобой останемся наедине?
— Достаточно, чтобы знать, что ты проблема. Смертоносная. Опасная для моего здоровья.
Я вздохнул, протягивая руку к ее волосам. Все шло не так, как планировалось.
— Так ты это делаешь? Ты собираешься выйти за него замуж? — сказал, наконец, понимая, что это проигранная битва.
— Мы обручены, Оливер. Мы будем жить вместе. Мы открываем галерею. Это все равно, что иметь ребенка, — сказала она, ее слова заставляют меня вздрогнуть. Ребенок с ним.
— Это так тяжело для меня, — прошептал я, снова становясь перед ней.
— Что у нас было…это прошло, — сказала она, уставившись в пол.
— Ты действительно в это веришь? — спросил я, приподнимая ее подбородок, чтобы она могла смотреть на меня.
— Ты должен остановиться, — прошептала она, на ее глазах выступали слезы. Я ненавидел быть их причиной. Интересно, за скольких из них я нес ответственность все эти годы? И тут меня осенило: я по-королевски облажался. Это было нелегко исправить. Это не позволило мне прийти завтра и починить тренировочное колесо, которое я случайно сломал. Или заменить холст, в который я бросил футбольный мяч. Это жизнь. Вот, что происходит, когда вы перестаете жить моментом. Они меняются, они двигаются дальше, и вы обнаруживаете, что жалеете, что не посмотрели вовремя, чтобы пойти с ними.
— Ты права, — сказал я, отступая и опуская руку. — Ты права. Извини. Если ты счастлива, то и я счастлив за тебя, Моя прекрасная Элли.
Я наклонился, поцеловал ее в щеку, в последний раз вдохнул ее запах и ушел.
Глава 26
Настоящее…
Мой телефон разрядился через пару минут после того, как я пришла домой прошлой ночью и была благодарна за тишину. Я спала на диване, риелтор настаивал, чтобы я оставила немного мебели в гостиной. Проснувшись сегодня утром, я поднялась наверх и села посреди своей пустой комнаты, думая о том, когда я делала это в последний раз. Это было, когда Уайт настоял на новой кровати при моем переезде. Он купил дом с бывшей девушкой задолго до нашей встречи. Это не беспокоило меня, пока я не поняла, что буду спать в кровати, которую они купили вместе. Именно тогда, когда он выбросил старый матрас и сказал мне поехать в Уэст-Эльм, чтобы выбрать новую кровать, что я и сделала. Комната такая скучная, хотя и свободная, без кровати по середине. Кровать, которую я отдала его матери. Я больше не могла в ней спать. Я проспала в ней целый год после его смерти, и с этим покончено. Двигаться дальше означало отказаться от даже самого маленького чувства комфорта, которым я делилась с ним.
И все же я была здесь, там, где начала. Дело не в том, что у меня нет личности без Уайта или нашей совместной жизни, но мне понравился простой акт возвращения домой и знания того, что я найду здесь. По какой-то причине, зная, что это место больше не будет моим, я почувствовала себя немного потерянной. Куда мне теперь идти? Конечно, я бы купила новый дом. Конечно, я бы украсила его по своему вкусу, но будет ли это чувствоваться как дом? Я беру себя в руки, спускаюсь и заглядываю в каждые комнаты. И когда я открываю входную дверь, чтобы уйти, Оливер сидит снаружи на ступеньках спиной ко мне.
— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я.
Он вздыхает, но не поворачивается ко мне лицом. Его рука пробегает по его волосам. Они снова становятся длиннее. Я удивлена, что у него уже нет маленького пучка.
— У меня была запланирована речь, и теперь, когда ты наконец вышла, я даже не могу думать, — говорит он.
— Как долго ты здесь пробыл? — спрашиваю я, присаживаясь рядом с ним на ступеньку. Он пожимает плечами, все еще не глядя на меня.
— Это не имеет значения.
— Какую речь ты планировал произнести?
Он опускает голову между ног, положив ее в руки.
— Это проблема, Элли. Все, что я планировал сказать, заставляет меня чувствовать себя полным мудаком, когда я повторяю это в своей голове. Всю свою жизнь я готовился к вещам и планировал их, и когда дело доходит до тебя…Я полностью теряюсь, когда дело доходит до тебя, — говорит он, наклоняя лицо, чтобы посмотреть на меня.
— Не я сбиваю с толку. Я простая, — говорю я тихо, положив руки за колени, чтобы противостоять желанию прикоснуться к его волосам…бороде…его полным губам.
— Твоя простота сводит с ума. Все в тебе сводит меня с ума. То, как ты улыбаешься мне, то, как ты смотришь на меня, то, как ты разговариваешь с этими детьми в больнице, как будто они взрослые, как будто они важны…Знаешь, не так много людей так делают. Даже я. Когда я работаю в сумасшедшие часы, то я захожу в их комнаты и обращаюсь только к их родителям. Я видел, как ты учила их рисовать, учила их делать что-то своими руками, своим временем, и как ты смотрела на них…— он останавливается, вздыхает и смотрит на меня своими вечнозелеными глазами, как будто я его мир. — Знаешь, о чем это заставило меня подумать? Я хочу иметь детей с этой девочкой, потому что каждый ребенок заслуживает того, чтобы на него смотрели так. Каждый заслуживает того, чтобы чувствовать себя важным.
Мое сердце сжимается от его слов. Я открываю рот, чтобы заговорить, но слова не идут, поэтому я подхожу ближе и кладу голову ему на плечо. Он целует меня в макушку и обхватывает рукой.
— Ты думаешь, я сумасшедший? — спрашивает он.
— Абсолютно, — говорю я, улыбаясь, поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. — Твои осложнения сводят с ума. Все в тебе сводит меня с ума.
Он усмехается, качая головой.
— Это звучало лучше в моей голове.
Я наклоняюсь к нему и прижимаюсь носом к его холодной щеке.
— Я думаю это звучит довольно хорошо.
— Ты не злишься, что я пришел сюда? — спрашивает он, протягивая мне руку.
— Как ты вообще меня нашел?
— Я позвонил Мии. Имею в виду…через некоторое время у меня было чувство, что ты не вернешься в дом Вика, а потом я позвонил Мии. Когда она сказала, что тебя там нет, я попросил у нее этот адрес.
— Эта девушка…
— Я должен ей недельный кофе.
Я смеюсь.
— Ты собираешься потратить свою зарплату в ординатуре на ее зависимость?
Он улыбается.
— Может быть, она не заметит, если я сам его сварю.
— Сомнительно, — говорю я. Мы оба смеемся и снова смотрим друг на друга, у меня перехватывает дыхание от эмоций в его глазах. Он мягко проводит рукой по моей щеке.
— Одно свидание, красавица Элли, — говорит он шепотом, от которого у меня сводит живот. Я делаю глубокий вдох и одновременно выдыхаю. Я хочу этого. Я верю в это.
— Одно свидание, — соглашаюсь я, улыбаясь ему.
Я оглядываюсь через плечо на дом, который делила с любимым человеком, и вздыхаю. Я не чувствую себя так плохо, как думала, соглашаясь на это свидание. Может быть, на этот раз звезды сойдутся для нас.
Глава 27
Я предпочитаю не рассказывать брату о свидании с Оливером, потому что у меня кишка тонка. Я знаю, что он попытается остановить меня. Я не хочу слышать от него, что Оливер большой игрок и не достоин меня. Кроме того, это всего лишь одно свидание. Скорее всего, оно не будет таким, как наше дружеское свидание. В глубине души я кричу: ''"Не привязывайся пока!"'' Но дело в том, что это Бин.
Я всегда буду привязана к нему, что бы ни случилось. Я подъезжаю к дому Мии и паркую свою машину, затем поднимаюсь наверх и жду.
— Я слышал, что у тебя свидание с Оливером, и судя по всему, вы встречаетесь. Ты потеешь, как шлюха в церкви! — говорит Роб, как только видит меня. Я бью его по плечу.
— Нет, это не так! О, Боже, это так? — направляюсь в ванную, смотрю на себя и понимаю, что он преувеличивает. Но, черт. Я нервничаю.
— Почему я так волнуюсь? И где Миа?
— Она в душе, а ты нервничаешь, потому что это твое первое свидание. В смысле настоящее свидание. Махинации не считаются, — он поднимает белокурую бровь и смеется, когда я смотрю на него.
— Мне нужно выпить, — объявляю я, направляясь на кухню.
— Нет, ты этого не сделаешь. Тебе нужно сесть, расслабиться и быть спокойной. У меня будет сердечный приступ!
— Перестань быть занудой, — бормочу я, плюхаясь на диван.
— Хорошо, но на свидании не садись так. Нет ничего более грубого, чем небрежная няня в платье.
Мои глаза расширяются, и я скрещиваю ноги, садясь вертикально.
— Будь ты проклят. Может, мне стоило надеть джинсы.
Роберт смеется, откидывая голову назад. Он так похож на Мию, когда делает это.
— Я пошутил! Боже, ты действительно нервничаешь.
— Кто нервничает? — спрашивает Миа, подходя к нам.
— Паникерша ведет себя как девственница, идущая на выпускной, — говорит Роб, от чего мы с Мией заливаемся смехом.
— Разложил все по полочкам, — говорю я.
— Она выглядит хорошо, — говорит Миа, подходя ко мне. — Это просто Бин.
— Именно. Это просто Бин…я хорошо выгляжу?
Миа показывает большой палец и кивает.
— Ты выглядишь прекрасно, как и каждый раз, когда красишься, причесываешься и одеваешься.
— Разве это не каждый день?
— Ну, ты должна хранить красоту для особых случаев, Цыпленок.
— Сучка, — говорю я, смеясь, и прекращаю, когда слышу стук в дверь.
— О, вот он и пришел, — Роб начинает петь, как поет людоед, и мне хочется заползти в нору и умереть. Миа распахивает дверь и громко свистит.
— Похоже, кто-то хочет потрахаться сегодня вечером, — объявляет она.
И на этот раз, по-настоящему, я хочу заползти в яму и умереть. Чувствую, как горит мое лицо, когда иду к двери и говорю Мии и Роберту заткнуться. Оливер одет в темные джинсы, черные туфли, серую рубашку на пуговицах и фетровую шляпу на голове. Это просто и горячо, и подходит к моему серому платью.
— Как будто им суждено быть вместе! — Роб заявляет громко. — Они так подходят друг другу! Это чертовски мило! Миа! Возьми камеру!
— Я ненавижу тебя, — говорю Робу, глядя на него. — Я ненавижу тебя, — говорю Мие, повернувшись к ней лицом, красным от смеха. — Я не ненавижу тебя...тоже, — говорю я, обращаясь к Оливеру. Он так улыбается, что я готова растаять от этого.
— Пожалуйста, верни ее домой к полуночи и убедись, что она не выпьет водку, — как только Миа начинает перечислять свой список, останавливается, чтобы посмотреть на мое покрасневшее лицо, и смеется. — Ого…Прости, Элли, но это так мило. Ты так не нервничала с тех пор, как потеряла девственность с Хантером Грейсоном. — Она перестает смеяться и обращается к Оливеру с серьезным лицом. — Все шутки в сторону, если ты снова причинишь ей боль, я, бл*дь, убью тебя, и говорю не о приятном тихом убийстве, а об отрезанном члене, внутренних органах повсюду. Поэтому, пожалуйста, помни об этом.
— Хорошо, пора идти, — говорю я, вытаскивая руку Оливера из двери. — Некоторые люди официально потеряли свои мозги.
Оливер согнулся пополам от смеха, когда мы спускаемся по лестнице, так что ему приходится время от времени останавливаться, чтобы отдышаться. Я даже не могу посмотреть на него, потому что мне так стыдно. Хотя я не должна так смущаться! Мы все выросли вместе! Это абсолютно нелепо. Когда мы добираемся до его машины, он вытирает слезы с глаз и открывает мне дверь. Я даже не смотрю на него, а просто уставилась вперед. Но потом он замолкает, и его рука тянется к моей на коленях. Он нежно сжимает ее, чтобы привлечь мое внимание.
— Эй, — тихо говорит он, улыбаясь глазами.
— Я рада, что тебе понравилось шоу. Мы будем здесь всю неделю, — бормочу я, заставляя его смеяться. Он подносит мою руку к своим губам и прижимается к ней. Я дрожу от ощущения колющейся щетины.
— Они хотят как лучше, — говорит он, целуя мою руку. — Ты выглядишь прекрасно. Я так рад, что наконец согласился пойти с тобой на свидание.
Это заставляет меня засмеяться.
— На самом деле? Тебя безжалостно преследовали?
— Ты даже не представляешь, — говорит он, поднимая брови. — Было утомительно уклоняться от твоих преследований.
Я наконец-то вздохнула и устроилась поудобнее на своем месте. У Оливера есть способ успокоить меня в один момент. Его пальцы гладят мое колено, и я дрожу. И полностью наэлектризована.
— Итак, куда ты меня ведешь? — спрашиваю я, повернувшись к нему лицом. Он улыбается и смотрит вперед.
— Если я скажу тебе, это разрушит неожиданный момент свидания.
— Мы ведь не собираемся поужинать и посмотреть кино? — говорю я, сдерживая смех, когда он бросает на меня взгляд.
— Я выгляжу таким скучным для тебя?
Я пожимаю плечами.
— Я не знаю. Куда ты обычно ходишь на свидания?
Его взгляд снова устремлен на мой.
— Есть.
— И…и это все? — спрашиваю, немного не впечатленная.
— Ну, это не так, но я не думаю, что ты хочешь говорить об этом больше, чем я хочу говорить о Хантере Грейсоне.
Я отворачиваюсь и улыбаюсь.
— Достаточно справедливо.
— Если, конечно, ты не хочешь говорить о Хантере Грейсоне, — говорит он, паркуя машину на пристани.
— Я бы не хотела, — говорю я, чувствуя, как мои щеки вспыхивают. Хантер все еще мой друг, и каждый из нас проделал довольно хорошую работу, чтобы похоронить воспоминания о ночи, которую мы провели вместе. Оливер поворачивается ко мне лицом и проводит кистью по моей щеке, не отрывая от меня взгляда.
— Я очень рад, что мы это делаем.
Я тихо улыбаюсь, смущаясь под его взглядом.
— Я тоже.
Он опускает руку, выходит из машины и, пока я собираю свою сумочку, подходит, чтобы открыть для меня дверь. Мы проходим пару шагов, прежде чем его рука накрывает мою, и он соединяет наши пальцы. Это такой маленький жест, но он поджигает мой пульс.
— Мы едем на лодке? — спрашиваю я, когда мы проходим мимо ресторана и направляемся к судам.
— Не совсем, — говорит он. — Возможно, в следующий раз.
Он наклоняет голову, чтобы посмотреть на меня, и я чувствую тепло его улыбки.
Мы подходим к краю пристани, где стоит накрытый стол. Пол вокруг него усеян свечами, и он совершенно безлюден, если не считать официанта, стоящего рядом с ним с бутылкой шампанского в руках и улыбкой на лице.
— Марио, рад снова тебя видеть, — говорит Оливер, опуская мою руку и предлагая ее официанту.
— Спасибо, Доктор Харт, — говорит он с намеком на испанский акцент, улыбаясь и кивая, берет руку, которую ему предлагают, и пожимает ее.
— Это Эстель, — говорит Оливер. — Элли, это Марио.
— Рада познакомиться, — говорю я, протягивая ему свою руку. Как только мы садимся на свои места, Марио наливает нам шампанское, передает меню и говорит, что вернется. Мои глаза снова сканируют все: свечи, стол, лодки, солнце, которое все еще садится над океаном вдалеке и, наконец, я смотрю на красивое лицо Оливера.
— Ты знаешь, что мог бы взять меня в «Ин-Н-Аут Бургер», и я была бы так же счастлива? — он смотрит на меня, и медленная улыбка растет на его лице.
— Вечер только начинается.
Я улыбаюсь и тянусь за бокалом шампанского.
— Как ты это устроил? — спрашиваю я, когда вижу Марио, идущего к нам с подносом в руках. Он ставит его между нами, кланяется и уходит. — Где ты нашел этого парня? — спрашиваю я, когда он не слышит. Оливер усмехается, его плечи дрожат. Я люблю его ямочки, хотя они и скрыты щетиной.