— Это довольно круто.
— Это совершенно безумно, — сказал Оливер, качая головой.
— Не начинай, Оливер.
— Я просто говорю. — Он пожал плечами. Софи закатила глаза и посмотрела на меня, указывая на него. — Вот почему он так долго добивался тебя, ты ведь понимаешь это, верно?
— Софи, — простонал Оливер.
— Я просто говорю, — ответила она, подражая ему.
Он обхватил меня за плечи, когда мы подходили к машине, уткнув лицо мне в шею.
— Ты думаешь это смешно?
— Тот факт, что все говорят, что ты окончательно анальная личность? (Анальный вектор, анальный характер по Фрейду)
— Да. — Он укусил меня за мочку уха и открыл дверь. — Кстати об анальном…
— О боже, — говорю я, кряхтя и смеясь, когда усаживаюсь на сиденье.
— Я просто говорю, — говорит он, ухмыляясь и заводя машину.
После нескольких минут споров о том, чью музыку мы будем слушать, его хип-хоп или мой фолк, мы ничего не включили, потому что его телефон зазвонил, и голос моего брата просочился через динамики автомобиля.
— Ты с моей сестрой? — спросил он сначала.
— Да, и ты на Bluetooth, — ответил Оливер.
— Привет, Элли, — сказал Виктор.
— Привет, Вик.
— Какие у вас планы? Дженсен снова в городе и хочет встретиться, чтобы выпить в обычном баре, хотите прийти? — спрашивает он. Оливер смотрит на меня.
— Это код для «приведи ее в бар на групповое свидание, чтобы она знала, что ты не серьезно к ней относишься?» — спрашиваю я, поднимая бровь на Оливера. Его рот открывается и удивленный смех сошел с его губ. Виктор молчал, пока не присоединился к смеху Оливера.
— Нет, черт возьми, — говорит Виктор.
Оливер нашел мою руку и сжал ее.
— Просто чтобы было ясно, это будет полная противоположность этому. Это будет говорить, что «я так серьезно отношусь к этой девушке и я хочу брать ее с собой повсюду, при любом шансе, который мне выпадет», — говорит он, глядя на меня, когда мы тормозим на красном свете.
— Это будет интересно, — бормочет Виктор. — Я займу для вас два места.
Мы засмеялись, как только линия отключилась.
— Я хочу, чтобы так было всегда, Элли. Всегда, — говорит он, паркуясь перед баром. Когда мы вышли, он обхватил меня рукой и потянул в свою сторону. — Я хочу привозить тебя сюда, и, если ты решишь, что не хочешь ехать, я должен получить знак, в котором говорится, что ты скучаешь по мне.
Я повернулась к нему лицом, когда мы дошли до двери.
— Я тоже хочу, — отвечаю я с улыбкой.
Мы вошли с нашими переплетенными руками, и нас встретили со свистом от Дженсена и хлопками от Виктора. Мы сели рядом друг с другом, мы разговаривали и смеялись так, как всегда, но на этот раз свободно, и кажется, что все встало на свои места.
Глава 38
— Ты так хорошо ладишь с детьми. Ты хотел бы когда-нибудь своих? — говорю я, когда Оливер сворачивает с дороги после благотворительного мероприятия в больнице.
Его рука находит мою на коленях, и я украдкой присмотрелась к его серьезному лицу.
— Мы начинаем двадцать вопросов?
— Может быть, — говорю я, улыбаясь.
— Мы можем начать примерно… через три минуты? — говорит он. — Как ты думаешь, на скольких свиданиях мы были?
Я хмурюсь, пытаясь осмыслить это в своей голове.
— Я не знаю… Вау, я действительно не знаю, — говорю я тихо. — Определенно больше, чем я рассчитывала.
Оливер посмеивается.
— Хорошо, Элли. Очень мило, — говорит он, поворачивая на улицу где проживают мои родители.
— Что, черт возьми? — говорю я на одном дыхании, больше для себя, чем для него. Он сжал мою руку и не ответил, только подмигнул, паркуя машину на подъездной дорожке у дома моих родителей. — Ты же знаешь, что они уехали из города на эти выходные?
Оливер ничего не говорит, просто выходит из машины и быстро обходит ее, чтобы открыть мне дверь. Он схватил меня за руку и посмотрел на меня, прежде чем вздохнуть и поцеловать меня в голову. Я последовала за ним, когда он открыл боковые ворота и направился к задней части дома, проходя мимо ванной, где мы были в последний раз вместе. Он остановился, когда мы дошли до задней двери.
— Иди на кухню. Я там кое-что оставил, — говорит он.
Я пристально посмотрела на него.
— Ты собираешься залезть на дерево?
Он засмеялся.
— Ты перестанешь задавать вопросы, пока не придет время?
— Ладно, — говорю я, звуча неубедительно. Открыв дверь, я направилась на кухню. Я увидела записку, взяла её в руки и прочла надпись:
Ради твоих коленей
Я нахмурилась, пока не заметила под ней кусок разбитого черного стекла. Я боролась с подавляющими эмоциями, которые начали накапливаться в моей груди, когда я подняла его. Я вышла из кухни и направилась к лестнице. Я подняла ногу, чтобы сделать шаг, но в изумлении остановилась, когда заметила, что на каждой ступени лежит карточка с запиской, и рядом кусочек сломанного черного стекла.
Для танца.
За то время, когда я запер тебя в темной комнате.
За то время, когда я сломал твой холст.
За то время, когда я назвал тебя Цыпленком (и имел это в виду).
За каждый раз, когда я притворялся, что не вижу тебя.
За каждый поцелуй, который я не дал тебе.
За каждую ошибку, которую я допустил.
За каждое достижение, которым мы не смогли поделиться.
За каждый раз, когда я уходил.
За каждую слезу, которую я заставил тебя пролить.
К тому времени, как я добралась до своей комнаты, я держала одиннадцать разбитых кусочков черного стекла с таким же количеством записок, и по моему лицу свободно текли слезы. Я открыла дверь ногой и увидела Оливера, сидящего на крыше за окном, держащего в руках маленькую белую коробочку. Я пошла в его направлении, кладя осколки стекла на свой стол и просунув голову, приблизилась к нему. Он обхватил мое лицо руками и вытер слезы большими пальцами, но его движения заставили меня плакать еще сильнее, пока я не начала смеяться и плакать одновременно.
— Мне очень жаль. Я думаю, что слезы сейчас остановятся, — говорю я, вытирая нос рукой, становясь на колени перед ним, пока он смотрел на меня. Он открыл коробку, глядя мне в глаза, а я оторвала свой взгляд от его только, чтобы увидеть, что в коробке. В ней еще больше осколков разбитого стекла, но они все красочные и яркие.
— За каждую улыбку, — говорит он, вынимая первую часть и кладя ее рядом с нами.
— За каждую слезу, — он кладет к первой.
— За каждый смех.
— За каждый раз, когда твои глаза загораются.
— За каждую хорошую новость.
— За каждую плохую новость.
— За каждый бой.
— За каждый поцелуй.
— За каждое объятие.
— За каждое утро.
— За каждую ночь.
— За каждую ошибку, которую я постараюсь исправить.
Когда он выложил все кусочки, он посмотрел на меня.
— Я хочу 21 октября, — сказал он, и продолжил, когда я просто смотрела на него. — Я хочу путешествовать во времени и вернуться к началу. Я хочу сказать отцу, что он ошибался насчет жизни. Я хочу сказать ему, что она никого не ждет, и что нельзя обменивать любовь на мелочи, вроде денег. Я хочу залезть на эту крышу в тот день, когда влюбился в тебя и кричать. Потому что я люблю тебя, Элли. И несмотря на мои глупости и бегство, я никогда не переставал любить тебя. Я хочу вернуться на ту вечеринку и остаться с тобой в постели, чтобы поговорить об этом. — Он указывает на свой подбородок. — И мы могли бы справится с последствиями вместе. Но больше всего, я хочу вернуться в то время, когда я уклонялся от твоих вопросов о любви и говорил тебе, что я нашел ту единственную. Однажды ночью я нашел ее плачущей на крыше. Я нашел ее в кафе, когда она была так мне нужна. Я нашел ее танцующей с другим парнем и сажающей растения. Я нашел ее заботящейся о незнакомцах и детях, которым нужен был кто-то, чтобы выслушать их.
— И откуда ты знаешь, что она единственная? — шепчу я, вытирая слезы со своего лица.
Он поднес руку к моей щеке и ласково провел по ней большим пальцем.
— Я знаю, потому что, когда она не со мной, я чувствую, что мне не хватает кислорода, и даже когда я с ней, я чувствую, что не могу надышаться вдоволь. Ты спросила меня, хочу ли я детей, и ответ в том, что я хочу все, все, что ты захочешь мне дать. Я хочу твое утро и ночи. Я хочу, твои пререкания и закатывания глаз. Мне нужны твои пинки, когда я обнимаю тебя слишком крепко по ночам. Я хочу твой смех, когда я говорю тебе шутки, и твои стоны, когда я заставляю тебя чувствовать себя хорошо.
— И что же получу я? — спрашиваю я хриплым голосом.
— Ты получишь все, — говорит он, глядя на меня, словно я сумасшедшая, спрашивая об этом. — Моя карьера только начинается, и у меня миллион студенческих кредитов. У меня нет миллиона долларов, и я пока не могу купить тебе галерею. — Он делает паузу, улыбаясь мне. — Или возить тебя в сто поездок. И мне может потребоваться некоторое время, чтобы найти здесь работу с более стабильными часами, чем в больнице, но, если ты со мной, Элли, мне все равно. Мое тело принадлежит тебе. — Он положил мои руки себе на грудь. — Мой разум принадлежит тебе. Мои руки принадлежат тебе. Мое сердце принадлежит тебе. Все мое - твое. Я весь твой.
Я убрала руки с его груди и обвила их вокруг его шеи.
— За каждый раз, когда ты заставляешь меня чувствовать себя умной, — говорю я, целуя его в висок. — За то, что смотришь на меня, как на единственную девушку в мире. — Я целую край его глаза.
— Ты моя самая любимая девушка в мире, — бормочет он, закрывая глаза и глубоко вдыхая, как будто утверждая, что мой запах принадлежит ему.
— За то, что относишься ко мне, как к важному. — Я целую его щеку.
— Ты самый важный человек в моей жизни, — говорит он, открывая глаза, чтобы встретить мой взгляд.
— За то, что дал мне пространство, чтобы я могла расти. — Я поцеловала его рот. — За то, что любил меня. — Я целую его челюсть, над его швами. Он с трепетом наблюдает за мной, когда я отступаю и улыбаюсь.
— Выходи за меня, — говорит он с решимостью в голосе, что заставляет мое сердце неудержимо стучать. — Я не имею в виду обручиться на год и просто жить вместе. Я не хочу надевать кольцо на твой палец, чтобы заявить о тебе, чтобы мир узнал, что ты моя. Я хочу знать, что ты моя. Я хочу, чтобы ты знала, что я твой, и что это не те отношения, из которых мы можем легко выбраться. Я хочу твоей вечности, и я хочу, чтобы это началось сейчас. — Он делает вдох, его глаза мечутся между нами, чтобы убедиться, что я все еще с ним. — Давай завтра поженимся. Если ты хочешь большую свадьбу, мы можем сделать ее позже.
Когда я молчу слишком долго, потому что я в полном шоке, он засмеялся.
— Или нет. Если ты просто хочешь жить вместе, давай сделаем это, но я не хочу расходиться разными путями после наших свиданий. Мне не нужен один ящик в каждом доме. Я хочу, чтобы весь шкаф был полон нашей одежды, – говорит он, обхватывая с обеих сторон мое лицо. — Я хочу натыкаться друг на друга, когда мы пытаемся собраться утром. Я хочу все это, Элли. Я не…
Я наклоняюсь и целую его, глотая его слова и, надеюсь, любые мысли, идущие через его голову. Картина, которую он рисует, слишком красива для меня, чтобы не хотеть ее. Я хочу все его утро и ночи. У меня такое чувство, что я ждала этих слов от него все десять лет, и даже несмотря на то, что у меня была помолвка и жизнь с кем-то другим какое-то время, я никогда не выбрасывала из головы вопрос что, если бы это был Оливер?
Мы долго целовались, наши языки переплетались, мои пальцы зарывались в его волосы, его руки на моем лице, и наши сердца бились друг о друга. Когда мы оборвали поцелуй, я неистово закивала, и он вздыхает самым долгим, облегченным вздохом, и выглядит так, как будто он только что выиграл в каком-то не озвученном аукционе.
— Я тоже этого хочу. Я хочу все, — шепчу я, получая от него огромную ухмылку. — Я могу переехать, ты знаешь… моя аренда на галерею почти закончилась. — Я делаю паузу, глубоко вздыхая. —Я могу переехать с тобой куда угодно, — говорю я, улыбаясь ему, когда мы возвращаемся в мою комнату.
— Переехать? Ты издеваешься? Я подумываю все вложить, чтобы купить этот дом, в котором ты живешь.
Я смеюсь.
— Я просто говорю, что, если ты хочешь уехать, у тебя есть моя полная поддержка.
— Здесь наш дом, Элли. Я хочу остаться. — Он остановился, когда достиг нижней ступеньки и поднес руку к моему лицу, лаская мои губы. — Кроме того, я простой. Мне просто нужна ты.
И это обещание, которое мы дали друг другу. Как бы безумна ни была жизнь, мы всегда будем держаться друг друга. Мы разделим наши мечты, наши неудачи, наши улыбки и наши хмурые взгляды. День за днем мы будем сводить друг друга с ума и напоминать друг другу, как мы любим друг друга. Потому что это та любовь, которая у нас есть, та, которая не приходит во флаконе, но может заполнить тысячи таких, потому что у нас есть так много, чтобы быть свободными.
Эпилог
Оливер
Когда мы были детьми, моя сестра всегда загадывала желания на звездах. Она клялась, что все ее желания сбылись, потому что она это сделала. Поскольку она была старше и мудрее, я поверил ей, и тоже начал загадывать желания. Когда мне было пять, я мечтал об игрушечных динозаврах. Когда мне было семь, я хотел, чтобы мой отец вернулся домой. Когда мне было восемь, я хотел, чтобы мама работала меньше. Когда мне было девять, я понял, что желание, загаданное на звездах - пустая трата времени, потому что ни одно из моих желаний не сбылось.
Тем не менее, когда мне было девятнадцать, я сидел на крыше дома красивой девушки и желал, чтобы все было по-другому. Когда мне исполнился двадцать один год, я понял, что обстоятельства - это все, и я желал, чтобы мы встретились при других обстоятельствах. В двадцать шесть лет я желал, чтобы все сложилось по-другому, и чтобы я не потерял ее. В двадцать восемь лет, когда жизнь снова свела нас вместе, я перестал желать и начал делать.
И вот я здесь, в двадцать девять лет, наблюдаю, как она подходит ко мне, в длинном белом платье, перед толпой наших близких, и желаю заморозить этот момент во времени. Я хочу вспоминать, где ее выразительные, карие глаза нашли мои, и она явно опешила от эмоций на моем лице. Я знаю, без тени сомнения, что я никогда не устану смотреть, как она идет ко мне. Я услышал щелчок камеры рядом с собой и улыбнулся, когда на нас налетел порыв ветра. Он пробудил волны позади нас и заставил длинные темные волосы Эстель метаться по ее лицу. Она ловит момент, чтобы собрать их в одну руку и отодвинуть в сторону, когда я получаю объятие ее отца.
— Мне не нужно приветствовать тебя в семье, частью которой ты был все это время, но я горжусь тем, что называю тебя своим сыном. Официально. Снова, — говорит Томас с сердечным смешком и пожатием руки.
Я не ответил, предпочитая просто улыбнуться. Я не плакса, но его слова вызывают всплеск эмоций внутри меня. Я поворачиваюсь к женщине, которая является моей женой уже на протяжении последних четырех месяцев, и ухмыляюсь, чувствуя себя самым счастливым ублюдком в мире. Мы поженились на следующий день после того, как я сделал ей предложение. Как только приземлился рейс ее родителей, мы забрали их из аэропорта, позвонили Вику и Мии и попросили отвезти их в здание суда. Даже Даллас появился, чтобы помочь нам отпраздновать, что было дополнительным бонусом, так как я ассоциирую его с ее эпохой Уайта.
Я перевез свои вещи в ее коттедж на пляже и работал в больнице, пока не нашел постоянную работу, что заняло пару месяцев, но это произошло. Самое лучшее в моей работе, помимо того, что я работаю с отличной командой врачей в хорошей обстановке, это то, что мы остались в Санта-Барбаре. Когда срок аренды Эстель закончился, мы купили участок, недалеко от нашего маленького пляжного коттеджа. Там всё еще идет ремонт, и, хотя я помогаю ей, насколько могу, в конечном счете, это ее пространство для творчества. Это ее мечта, которую она воплощает в жизнь, каждый раз, когда входит туда. Я просто счастлив, что она позволяет мне быть частью всего этого.