Мира ломает стул об одного из оставшихся наблюдателей, который ударил меня. Он поворачивается, клинок готов разрезать ее надвое. Но мои зубы находят его руку, прежде чем он может атаковать. Я откинул голову назад и швырнул его в стол.
— Перевертыш! — Кричит наблюдатель, который все еще стоит передо мной.
Капитан-наблюдатель поворачивается ко мне, оставляя Давосо мускулистому наблюдателю, который держит его в замке.
Вполне вероятно, что эти люди никогда не сражались с перевертышем. Мало у кого есть силы принять зов зверя. Еще меньше сил, чтобы выжить. Мое преимущество — неожиданность. Они не знают о моей скорости. Так что я жду, пока глаза наблюдателя не бросятся на его капитана, а затем я нападаю. Хотя несколько ярдов, между нами, я двигаюсь с бешеной скоростью. Мои ноги подталкивают меня к нему, и я прижимаю его к земле, разрезая его когтями.
Капитан неуклюже двигается, явно все еще шатаясь от повреждений, которые я причинил его голове. Он делает неуверенные движения в моем направлении, но я ловлю его руку в зубах и откусываю ее. Прежде, чем он сможет упасть, я впиваю свои когти в его шею, приканчивая его.
Я собираюсь освободить Давосо от мускулистого человека, когда еще одна зеленая вспышка чуть не ослепила меня. Мускулистый наблюдатель скользит по Давосо с сияющей дырой в груди.
Давосо стоит, качаясь, и ухмыляется.
— Легче котенок. Я справился и без тебя, большое спасибо.
Мира бросается ко мне. Я все еще смещен и стою достаточно высоко, так что она даже не доходит до моих плеч, когда я на четвереньках. Я борюсь со зверем на мгновение, но быстро подчиняю его и принимаю форму Примуса. По сравнению с силой моей пантеры мои мышцы чувствуют себя почти слабыми, но это может быть из-за ран.
Я снова падаю, кровь капает на землю. Пулевые ранения, полученные ранее, в основном заживают сейчас, но у меня есть затяжная болезненность в груди от одного из них, которая теперь соединена несколькими точками агонии. Я знаю, что Мира будет беспокоиться, если увидит, что мне больно, поэтому я заставляю себя стоять и скрывать черты моего лица.
— Пакс… — говорит она, ее маленькие руки нежно прижаты к моему боку. Она дрожит.
— Не бойся, — говорю я. — Я хорош во многих вещах. Например, доставлять тебе удовольствие, — говорю я, бросая взгляд на Давосо, который смотрит на меня. — Однако, в смерти, судя по всему, я не очень хорош.
Мира хмурится.
— Ну, я хочу, чтобы ты перестал пытаться. Но мы поговорим об этой другой женщине. И мы собираемся поговорить об этом сейчас.
— Сейчас не самое подходящее время, Мира. Как ты слышала, эти наблюдатели, вероятно, только первая группа, которая найдет нас. Еще больше придет, и мы должны уйти в ближайшее время, если мы собираемся найти людей Гая.
— О, мы говорим об этом.
Она напоминает мне маленького, безобидного животного, распушающего перья, чтобы выглядеть больше. Хотя я знаю, что не должен, я смеюсь при виде ее гнева. Я сразу понял, что ошибся, когда увидел ее реакцию. Даже Давосо съеживается, когда видит мой смех.
Теперь в ней разрастается адский огонь. Она кладет кулаки на бедра и глубоко и медленно вдыхает через нос. Ее глаза, как горячие ямы магмы, прожигающие меня. Я думаю, что чувствую настоящий намек на страх на мгновение в этом маленьком существе и гнев, который она может навлечь на меня. Да, возможно, я был с женщинами до нее. Но я прожил долгую жизнь. И если бы я не знал недостатков других женщин, как бы я мог знать с такой силой и уверенностью, что эта женщина — моя пара?
— Слушай меня, — говорит она низким голос. — Мне все равно, кто услышит, — говорит она, указывая на ошеломленных наблюдателей, которые все еще ютятся по краям комнаты, которые внезапно кажутся неуверенными, боятся ли они больше убийцу Примуса или маленькой человеческой женщины. — Ты можешь считать меня слабачкой. Можешь думать, что все, что я делаю, это попадаю в неприятности и нуждаюсь в спасении, но ты поймешь, насколько ты ошибаешься, если перейдешь мне дорогу.
Я склоняю голову.
— Я обидел тебя, если ты действительно так думаешь. Мне все равно, слышат ли меня другие. Ты сильна духом и телом. Ты бесстрашно рискуешь собой, чтобы защитить то, что для тебя важно. И да, я был с другими женщинами, но это лишь доказывает, что они ни что в сравнении с тобой.
Мира по-прежнему держит ее руки на бедрах, и ее губы по-прежнему плотно сжаты, брови нахмурены. Но она кусает губу, постукивая ногой, как будто размышляет над тем, что я сказал. Наконец, она позволяет своим рукам упасть с бедер и делает глубокий вдох.
— Хорошо. Пока. Но ты не совсем сорвался с крючка. Я просто даю тебе время, потому что мы действительно должны выбраться отсюда.
Я расслабляюсь, понимая, что гнев этой женщины доводит меня до беды больше, чем любой клинок или зверь. Эта мысль заставляет меня усмехнуться. Она жестокая, эта женщина.
Мы покидаем бар через заднюю дверь. Давосо следует за нами. Я знал, что он может незаметно доставить меня в любую точку города, но рискнул бы сам, если бы знал, что у него есть прошлое с Мирой. Даже сейчас, я бы приказал ему оставить нас, но я знаю, что его присутствие означает, что Мира в большей безопасности. Мне придется иметь дело с раздражением ради нее. Холодный ночной воздух освежает мою пропитанную потом кожу. Я стаскиваю пару штанов с одного из мертвых наблюдателей на выходе, так как Мира ясно дала понять, что не хочет, чтобы я показывал себя перед другими женщинами.
— Какой у тебя план? — Спрашивает Давосо, когда проверяет за углом, чтобы убедиться, что мы готовы двигаться вперед.
— Мне нужно поговорить с Феррусом. Кто-то пытался дискредитировать меня и Миру, так что мои предупреждения бесполезны. Но Феррус был моим самым надежным советником, когда я был королем. Он будет знать, что делать. Мне просто нужно найти его…
— Это будет легко, — говорит Давосо. — Феррус — король.
— Что? — Спрашиваю я, чувствуя замешательство. — Но он поклялся служить короне, а не принимать ее… ну, я полагаю, это не имеет значения. Чем больше у него власти, тем больше он сможет помочь нам найти людей Гая, прежде чем они смогут нанести удар.
Но затянувшееся чувство в моем кишечнике говорит, что его роль короля не благословение. Я боялся, что мое возвращение будет угрозой для тех, кто у власти. Но я не думал, что Феррус будет среди них. И он единственный, к кому я все еще могу обратиться…
— Значит, мы просто войдем во дворец, как разыскиваемые преступники? — Спрашивает Мира.
— Нет, — говорю я. — Мы собираемся прорваться во дворец и надеяться, что нас не обнаружат, прежде чем мы достигнем Ферруса.
— Я знаю идеальный путь, — говорит Давосо.
19
Мира
Мы проскальзываем через несколько потемневших виноградных мостиков и переулков, пока не оказываемся на платформе королевского дворца. Это не так грандиозно, как дворец в Джектане, но я впечатлена его яркой, военной эффективностью. Здание кажется сделанным полностью из прямых линий и тяжелого материала. Давосо уверяет нас, что есть вход через заднюю дверь. За парадным входом во дворце практически нет патрулей. Там нет места для наблюдателей, чтобы спрятаться и скрываться, поэтому мы можем быть уверены, что мы все еще не обнаружены. Мы добираемся до задней части дворца, где металлическая решетка, по которой течет какая-то жидкость.
Давосо движется к решетке, которая выглядит достаточно большой, чтобы только я могла пролезть. Пакс смотрит на Давосо.
— Это наш проход? — Спрашивает он. — Только ребенок может поместиться там, или… — он смотрит на меня, глаза темнеют, когда он понимает, что намеревается сделать Давосо. — Нет. Точно нет.
— Точно не что? — Спрашиваю я.
Пакс рычит.
— Он думает, что я позволю тебе лезть туда одной. Скорее всего, это откроет нам путь.
Давосо пожимает плечами.
— Это единственный способ.
— Это не обсуждается, — говорит Пакс, приближаясь на шаг к Давосо.
Я глубоко вздохнула и вытащила решетку, проскользнув, прежде чем Пакс сможет остановить меня. Мое решение слегка мотивировано тем, что я все еще немного злюсь на него. Часть меня хочет нанести ответный удар. Как только я это делаю, сожаление начинает появляться, но я отказываюсь возвращаться и выглядеть глупо. Поэтому я проталкиваю решетку, пока он разговаривает с Давосо. Круглая труба узкая даже для меня. Я двинулась глубже, стараясь не думать о том, какой может быть жидкость подо мной. Вскоре я вижу перед собой открытую комнату. Похоже на какую-то кухню.
Я внимательно осматриваю комнату, чтобы убедиться, что она пуста, прежде чем вылезти. Я пробираюсь к одной из дверей, когда слышу шаги с другой стороны. Вот черт. У меня мало времени, поэтому я скрестила пальцы и прижалась к стене за дверью. Она распахивается, и я хватаю ручку, чтобы она не закрылась. Открытая дверь скрывает все, кроме моих ног, и я съеживаюсь, надеясь, что тот, кто находится в комнате, не заметит.
Я слышу шум шагов, что-то тяжелое перемещается по столу, а затем дверь в другом конце комнаты открывается и закрывается. Я хотела засмеяться от облегчения, но сдержалась. Я пробираюсь через дверь в коридор. Справа от себя я вижу Примуса в толстых черных доспехах с большим копьем. Слева от меня пустой коридор.
Налево.
Я несусь так быстро, как только могу, надеясь, что меня не увидят. Но только я собираюсь повернуть за угол, как громкий голос раздается за мной.
— Эй! Кто там!?
Я ругаюсь, бегу еще быстрее и чуть не сталкиваюсь с тяжело бронированным охранником Примуса, когда поворачиваю за угол. Я обхожу его, чувствуя, как ледяные пальцы паники охватывают меня. Что еще может пойти не так? Много, как выясняется. Коридор, по которому я бегу — тупик. У меня за спиной раздается шум шагов. Есть еще одна комната, но, когда я попадаю внутрь, я понимаю, что это внутренняя комната. Ни окон, ни других выходов. Просто кровать, ванная комната, огромный шкаф с гардеробом, и все. Я запираю дверь изнутри, но я знаю, что это не остановит злого Примуса, так же как мокрая сумка не остановит быка.
Расхаживая, я постукиваю пальцем по губам в размышлении. Я отгрызаю ноготь зубами — плохая привычка, я знаю. Подайте на меня в суд. Когда я плюю его на землю, мои глаза отслеживают его, когда он отскакивает от стола и приземляется на… подозрительный участок ковра, который легче, чем остальные, немного. Я опускаюсь на колени, слышу тяжелые шаги и громкие голоса за дверью. Я натягиваю ковер, и квадрат ткани поднимается, чтобы открыть люк.
Я не колеблюсь ни мгновенья. Так что к тому времени, как охранники открывают дверь, все, что они видят, это пустая комната. Я не трачу время, пробираясь через туннель. Когда я приближаюсь к дальнему концу, я слышу тихие голоса — Пакс и Давосо спорят. Облегчение, омывает меня, когда я открываю верхний люк с моего конца и толкаю его. Пыль и грязь осыпаются, и я поднимаюсь, чтобы увидеть Пакса и Давосо, все еще стоящих возле решетки, откуда я вошла. Пакс на самом деле сумел несколько согнуть трубу голыми руками, как будто он планировал пробить себе дорогу, чтобы прийти за мной.
Он видит меня первым и бросается ко мне, обнимая меня.
— Никогда больше так не делай, — говорит он.
— Я извинюсь позже, но сейчас у нас большие проблемы.
Один из тех, кто следовал за мной, поднимается из люка. Пакс мягко отталкивает меня в сторону, а затем бросается на него, прежде чем он полностью поднялся из люка, ломая ему позвоночник об узкий край отверстия. Я съеживаюсь, видя и слыша, как тело мужчины скользит обратно в отверстие. Другой Примус поднимается из отверстия, только чтобы быть поднятым и брошенным на несколько футов в ближайшую стену Паксом. Давосо делает два плазменных выстрела в человека, который теперь лежит неподвижно, усики дыма, вырываются из его ран.
— Быстрее, — говорит Пакс.
Возвращаемся через аварийный люк. Пакс уверенно движется через дворец, очевидно, зная, куда он идет. Мы никого не встречаем на пути в комнату Ферруса. Дверь его комнаты богато вырезана и позолочена золотом. Пакс поднимает бровь при этом, так как будто это явно новое дополнение.
Он дергает дверную ручку, но она не поддается, тогда он бросается плечом на дверь, срывая ее с петель и бросая на землю. Примус сидит возле кровати. Его кожа темно-синяя, и у него широкий лоб с длинным, высоким остроконечным носом. В его взгляде есть что-то, что напоминает мне о стервятнике, но его голубые глаза также обладают интеллектом и остроумием.
— Пакс, — легко говорит он, не вставая с богато украшенного стула, рядом с зеркалом. Десятки биолюминесцентных грибов золотистого цвета, которых я еще не видела, освещают его лицо. — Я знал, что ты придешь.
20
Пакс
Я смотрю на своего бывшего советника с отвращением. Роскошь, которой он окружил себя, не подобает Примусу. Это особенно плохо для одного из клана Тольтек, питать жадность к материальному богатству. Я чувствуя, что мой первоначальный план предупредить его об опасности — напрасен.
— Ты, кажется, не удивлен, увидев меня, — говорю я.
— Тебя? Нет. Его? Немного, — говорит он, кивнув в сторону Давосо, который пожимает плечами в ответ.
— Я пришел предупредить тебя об угрозе вашему народу, — говорю я.
— Да. Последнее, что я слышал, это ты. Кажется, оставив своих людей в трудную минуту не было для тебя достаточным разрушением. Теперь ты унижаешь себя терроризмом и связываешься с преступниками.
Я стиснул зубы.
— Ты знаешь, я бы никогда…
Он делает паузу на мгновение, лицо бесчувственное. И тогда улыбка растекается по его лицу так медленно и не спеша, что меня тошнит.
— Да, я знаю это, — говорит Феррус. Он встает, его одеяние с золотыми нитями открыто до груди. Он носит декоративную саблю на бедре и корону из золотых листьев. Но никакое количество золотых украшений не может скрыть синюю кожу, которая отрицает его королевскую родословную.
— И все же ты обвиняешь меня?
— И все же я обвиняю тебя. Подумай об этом, мой слишком мускулистый друг. Каков наиболее эффективный способ избавить себя от врага, который сильнее тебя?
— Тренировки и практика, пока не сможешь победить врага, — говорю я.
Он смеется.
— Да, ты бы сказал что-то подобное. Но нет, по крайней мере, не для тех из нас, кто спешит. Ответ — предательство.
Слово заставляет мой живот напрячься, а кулаки сжаться. Это открывает поток сомнений и вопросов, которые я сдерживал достаточно долго, чтобы забыть.
— Да, я предал тебя тогда. У террористов, которых ты выпустил, были такие скучные планы. — Он неодобрительно щелкает языком. — Начать бизнес, растить свои семьи… Какая-то чушь вроде этой. Трусы. Поэтому я установил бомбу и подставил их, зная, что твой позор приведет тебя к какому-то саморазрушительному акту. Конечно, я понятия не имел, что это сработает так прекрасно. Изгнать себя? — Феррус смеется, быстрый, лающий звук без юмора. — И ты практически назвал меня королем, когда выходил за дверь, когда не установил линию наследования.
Я рычу, когти пантеры медленно вытягиваются их моих пальцев, когда ярость в моей душе растет.
— Ты совершил ошибку, сказав мне это…
— Нет, — спокойно говорит Феррус. — Ты совершил ошибку, придя сюда. — Он щелкает пальцами.
Дверь позади нас открывается, и Адмирал Гай входит, окруженный дюжиной людей с ружьями. Позади них десять воинов Примуса в полной нано-броне с плазменными наконечниками на копьях, окружают нас. Я чуть не впал в смертельную ярость, зная, что не выживу, но желаю убить Ферруса, Гая и еще столько, сколько смогу, прежде чем упаду. Но я вижу Миру рядом со мной и знаю, что она нуждается в моей защите. Я удивлен, обнаружив, что ни одна часть меня, даже зверь, не желает найти здесь смерть в бою. Эта женщина действительно так сильно забралась в мое сердце?