Мы останавливаемся. Я открываю глаза и понимаю, к моему смущению, что он стоит на месте, пока я все еще цепляюсь за него. Я отпускаю его так быстро, что чуть не падаю, но его рука подхватывает и поддерживает меня. Я вижу, что-то проходит с его чертами. Он щурится, глядя мимо меня.
Я поворачиваюсь, чтобы увидеть, на что он смотрит. Всплеск красного цвета в зеленой и фиолетовой среде бросается в глаза. Мы подходим ближе, чтобы выяснить, что это такое.
— Это корпус ракеты, — говорит Пакс. Он прикладывает к этому руку. — Еще теплый.
— Это значает, что это ракета, сбила мой шаттл?
— Да. Я услышал бы, если бы в последнее время были выпущены еще ракеты. И эта была бы одна из них. Но… Это странно. Ты видишь эту отметину?
Я наклоняюсь ближе. Внутри — квадрат серой краски с желтым черепом.
— Какой-то символ клана?
Он кивает.
— Да. Тольтек. — Он глубоко вздыхает, а затем хмурится. — Но пахнет иначе. Похож на твой запах, но и не на твой. Есть запах и других людей.
— Так… — Мой разум мчится, мучаясь, когда я понимаю, что это значит. — Один из моих людей работал с тольтеками, чтобы убить меня? Но только горстка людей знала, когда наш шаттл улетал и куда направлялся. И еще меньше знали, кто будет на борту.
Я вижу в глазах Пакса интеллект, который не замечала, когда он думал о том, что делать. Это не научный вид интеллекта. Похоже, у него столько силы воли, что он просто преодолевает проблемы только силой воли и силой.
— Мы пойдем к людям. Искать ответы.
Я не хотела возвращаться в Нью Хоуп, как неудачница. Я хотела завершить миссию и доказать, что могу это сделать, но сейчас… Такое чувство, что есть что-то большее. Что-то большее манит меня. Если мне придется выглядеть как неспособная собрать все воедино и все исправить, тогда я сделаю именно это. С замиранием сердца я понимаю, что я снова буду использовать Пакса в качестве инструмента для достижения своих целей. Я собираюсь взять его с собой и воспользоваться его защитой, пока не выясню, кто хотел моей смерти.
Разве у меня есть другой выбор? И почему во имя предков люди работали с тольтеком, чтобы убить меня? Разве что… Не было никого столь властолюбивого, даже среди людей. Я нажимаю на мысль, которая почти пузырилась на поверхность, прежде чем она может лопнуть. Я отказываюсь думать, что один из моих соплеменников будет таким эгоистичным.
8
Пакс
Я смотрю на Миру, когда она смотрит на корпус ракеты. Ее маленькое тело выглядит таким хрупким среди чудовищных деревьев Лорис. В моем мире насилия и жестких краев она странное, но красивое существо, которое забрело слишком далеко от своего дома. Я знаю, как быстро она погибнет, если я не буду защищать ее. И все же… Мира обладает силой духа, которая выходит за пределы ее маленького тела. Сила притяжения, которая подчиняет даже мою волю ее. Я смотрю на ее мягкие волосы и полноту губ. Я чувствую, что зверь внутри меня берет бразды правления над моими мыслями, поклявшись сокрушить все, что посмеет причинить вред этой женщине. Искушает меня, чтобы заклеймить ее и сделать своей, приводить ее к кульминации за кульминацией, пока она не сможет даже думать о любом другом мужчине до конца своей жизни.
Но этого не должно быть. Когда я доведу ее до конца и уничтожу всех, кто виноват в попытке причинить ей вред, я вернусь в джунгли и найду свою смерть.
Мы достигаем внешних пределов территории Умани незадолго до заката после долгого дня, проведенного пешком, в то время как Мира прижалась к моей спине. Мы останавливались несколько раз, чтобы ее руки могли отдохнуть. Деревня, в которую мы входим, относительно изолирована, поэтому она вырезана на дереве, а не установлена на открытых ветвях. Дикие звери будут реже замечать или исследовать такое место.
Мы входим в пещерное строение, где несколько уровней домов врезаются в стены вокруг нас. Лозы болтаются для легкого подъема вверх и вниз. Теплые желтые огни омывают центр города, который, несмотря на час, бурлит активностью. Существует какой-то рынок, где смешались самцы Примуса и горстка других видов. Я смотрю на Миру и с удивлением вижу ее широко раскрытые глаза.
— Ты впервые встречаешь инопланетян, кроме Примуса или Колари?
Она качает головой.
— Я видела несколько женщин Колари, но… Что это такое?
Она указывает на мужчину — Граббакта, по крайней мере, я думаю, что он мужчина. Никогда не был уверен, когда дело доходило до их вида. Я представляю, что она думает, увидев одно из этих существ в первый раз. Он похож на толстого червя с руками, выходящими из головы.
— Это, — говорю я. — Это Граббакт. Бесполезны в бою, но они уже давно доставляют нам ценное оружие.
— В обмен на что? — Спрашивает Мира.
Я пожимаю плечами.
— Примусы, возможно, не разрабатывают собственную технологию, но мы знаем, как ее использовать. Наш вид всегда используют в качестве телохранителей, убийц и солдат. Также ценятся органы, меха, рога, шкуры и яды зверей Маркула. И когда это не удается, некоторые просто прибегают к запугиванию и шантажу.
Ее глаза загораются.
— Что это за запах? — Она прижимает свои маленькие руки к груди и глубоко вдыхает, закрывая глаза и поднимая подбородок.
Мои глаза следят за гладкой линией ее светлой кожи вплоть до мягкой, белой кожи ее груди. Я вижу намек на ее грудь до того, как ее порванная рубашка скрывает их. Память о ее коже и вкусе, наполняющий мой рот, наводняет мой разум.
— Это мясо класана, — говорю я, кивнув тощему мужчине Колари под зеленым знаком. Он переворачивает длинные палочки, на которые насажены несколько небольших кусков мяса. Запах пробуждает мой голод, так как я не ел ничего, кроме сырого мяса и очищенной растительности в течение многих лет. Я помню еще до моего изгнания, что мясо класана богато вкусом и было нежным, поглощая любые приправы, которые повар выбрал на день, но сохраняя пикантный и слегка сладкий вкус. — Пойдем, я куплю нам немного.
— Чем мы расплатимся?.. Ты вроде, ну… как… — Мира жестикулирует мне.
Это правда, что я ношу только порванные кожаные штаны, но она увидит валюту, которую я ношу. Я приближаюсь к Колари. У него мягкая розовая кожа и томная, слабая грация, которая заставляет меня скривится. Ни один человек не должен быть таким мягким и неподготовленным в бою. Он выглядит так, как будто единственное упражнение, которое он получает, — это вертит маленькие шашлыки.
— Да? — Спрашивает он, голос обрывается, когда он видит мое огромное тело. Черты его лица сжимаются в легком замешательстве, когда он видит мои золотые глаза. Он, вероятно, никогда не видел ссыльных раньше.
— Мы бы хотели два кебаба класана, — говорю я.
Он тяжело сглатывает, видимо, решая, что мне нечем расплатится.
— Ты ударишь меня, если я откажу?
Я достаю маленький мешочек из штанов. Он стучит, когда я бросаю его на прилавок и освобождаю один из клыков внутри. Он меньше, чем один из ногтей Миры, но стоит достаточно, чтобы купить половину деревни. Торговец на мгновение смотрит на него, а затем широко раскрывает глаза.
— Как ты… у меня нет столько сдачи.
— Нет необходимости, — говорю я, двигая ядовитый зуб к нему. Снаружи зуба видно небольшое количество пурпурной жидкости внутри. Жидкость может быть извлечена и использована в сложном процессе для производства одного из самых мощных видов оружия в галактике. Для меня это просто зуб, который я вытащил из одного из многих зверей, с которыми я сражаюсь каждый день. Для этого человека, вероятно, достаточно чтобы уйти на пенсию и прожить достойную жизнь.
Руки трясутся, торговец выхватывает зуб, явно незаинтересованный в том, чтобы дать мне шанс передумать. Он практически бросает нам два кебаба класана с огромной улыбкой на лице.
Мира вопросительно смотрит на меня.
— Почему я чувствую, что ты заплатил за это больше, чем должен был?
— Деньги меня не интересуют. Возможно, слабые должны беспокоиться об этом. Но на Маркуле нет ничего такого, чья сила не может меня победить.
— Как насчет счастья? — Спрашивает она.
Я думаю, на мгновение, а затем киваю, задумчиво.
— Ты права. Моя сила отрицает счастье. — Если бы я был слабее, смерть, которую я ищу, пришла бы легко.
Ее лицо смягчается.
— Пакс… — Она кладет свою маленькую руку на мое предплечье. — Если бы ты не был таким сильным, ты не смог бы спасти меня. Я не думаю, что кто-то в этой галактике мог бы сделать то, что ты сделал, — ее лицо слегка порозовело. Она начинает говорить быстрее, как будто говорит из-за нервозности. — И, эй, может быть, я сделаю тебя счастливым. И тогда все получится! Твоя сила может принести тебе счастье в конце концов. Проблема решена.
Она улыбается, глядя мне в глаза. Нет ничего что я не дал бы чтобы защитить эту женщину, оберегать ее и хранить. Я кусаю мясо класана и охаю от удовольствия.
— Вкусно.
9
Мира
Я смотрю как его челюсть работает, пережевывая мясо класана. Я осматриваю свой кебаб, более чем немного подозрительный. Я видела животных этой планеты и решила, что я не должна пытаться представить, как выглядит класан, если я собираюсь есть мясо. Это, наверное, какая-то семиглавая летающая змея. Я закрываю глаза и кусаю, разрывая теплое мясо зубами. И неуверенно жую…
Это самая вкусная вещь, которую я когда-либо пробовала.
Мои глаза открываются.
— Мм-Хорошо! Это… — Я глотаю, снова смущаюсь, разговаривая с полным ртом. — То есть… Это просто… — Я заикаюсь, лучше не разговаривать с набитым ртом. В итоге я просто потираю живот и улыбаюсь.
Он ухмыляется. Я вижу, как он смотрит на меня, сначала я думала, что это было хищно, но я думаю, что это еще не все. Тот же взгляд может означать страх для его врагов, но для меня он начинает выглядеть как что-то другое. Это выражение его глаз и изгиб бровей, как будто он не примет «нет» за ответ, как будто нет ничего человеческого или иного, что встанет на его пути. Если Пакс зафиксировал этот взгляд на враге в гневе, то я думаю, что даже самый сильный Примус бросит свое оружие и побежит. Когда он поворачивается ко мне, я чувствую что-то другое. Я думаю, что он по-своему заявляет на меня права. Хотя Пакс показал это только мимолетом, я почти чувствую, как его сила воли заставляет меня наклоняться. Или я хочу, чтобы он заявил на меня права? В любом случае, его красивые губы, ухмылка и то, как он смотрит на меня, начинают заставлять меня забыть, насколько он ужасен.
С прохладным ветерком, дующим через пещерную деревню и теплым мясом класана во рту, я хочу сделать что-то смелое. Что бы сделала Лиа? И прежде, чем у меня будет время, чтобы отговорить себя от этого, я обхватила ладонь Пакса, хотя мне бы хотелось немного большего, этого пока достаточно.
Он смотрит на меня свысока, лицо не показывает никаких эмоций, когда он жует свой кебаб, но он не убирает свою руку. Я опираюсь головой об его руку, и долгое время мы просто гуляем по деревне, мои заботы забыты, когда я наслаждаюсь тихой силой Пакса и странными достопримечательностями деревни. Есть небольшие туннели, вырытые над нашими головами к внешней стороне дерева, которые обеспечивают солнечный свет. По мере того, как мы углубляемся, вижу, что какой-то фиолетовый и синий гриб, который излучает свой собственный свет, используется для освещения многих темных уголков и переулков, которые ведут к домам и хозяйственным постройкам.
Когда я встаю на колени, чтобы потереть пятку, которая болит, Пакс замечает это и говорит, что ему нужен перерыв, чтобы отдохнуть некоторое время. Я знаю, что ему не нужно отдыхать, но я удивлена его попытками защитить мою самооценку. Этот мужчина, который, как я думала, был просто животным, может иметь что-то большее, чем кажется на первый взгляд. Конечно, он может скрывать еще более смертоносное и более страшное внутреннее ядро, но видя намек на сострадание, этого достаточно, чтобы дать мне надежду. На что, я не знаю.
10
Пакс
Мы заканчиваем есть наши кебабы из класана, и Мира кладет голову мне на руку. Прошедший час был для меня странным. Когда первобытные мужчины хотят женщину, они забирают ее. Если женщина достаточно сильна, чтобы сопротивляться, они этого не делают. Но почему-то мне кажется, что я знаю, что Мира другая. Она не то, что я мог просто взять. Она что-то хрупкое и драгоценное. Если я приложу все свои силы, чтобы взять ее, думаю, это сломит ее. И она слишком драгоценна, чтобы ее сломать.
Моя рука окружает ее маленькое тело, и мне нравится то, что я чувствую, когда она рядом со мной. Именно ее хрупкость заставляет меня гореть непоколебимым желанием защитить ее. И я знаю, что если я хочу сохранить ее в безопасности, я должен сделать ее своей, даже если это временно. Но смогу ли я отпустить ее, когда почувствую, каково это — иметь ее?
— Пойдем, — говорю я. — Я сниму нам комнату на ночь.
Мы находим место для проживания недалеко от центра города. Это одна из немногих структур, которая свободно стоит и не вырезана на дереве, как остальные. Кажется, что оно было сделано настолько большим, что крыша, вырезанная на дереве, должна была быть поднята, чтобы освободить место.
Внутри здания несколько люминесцентных видов грибов отбрасывают фиолетовое и красное свечение. Технология электрического освещения существует в изобилии, но жители Маркула быстро узнали, что электричество притягивает зверей из Мертвого моря. Таким образом, привычка и здравый смысл привели к минималистскому образу жизни для всех, кроме сильных или глупых. Я переплачиваю за номер, вызывая почти такую же реакцию у трактирщика Колари, как у торговца класана.
Наш номер маленький, но содержит предметы первой необходимости. Глаза Миры задерживаются на односпальной кровати. Я снимаю с себя штаны, которые ношу, теперь я полностью голый. Она отводит глаза, но я вижу, как трудно ей не смотреть. Я знаю, что я вынуждаю ее смотреть в мою сторону, выставляя себя на показ. Мира, конечно, заслуживает кого-то добрее, кто найдет другой способ защитить ее. И все же у нее есть я. И честь можно отбросить в сторону на эту ночь, пока я пытаюсь заставить эту женщину хотеть меня так, как я хочу ее.
— Мы должны принять душ. В Мертвом море есть споры, которые размножаются в темных, теплых местах. Если мы их подцепили, мы разбудим армию плотоядных насекомых. — Я чувствую легкий укол вины, потому что большинство из того, что я говорю, правда. Но насекомые едят только других насекомых. Однако это не был бы приятный способ проснуться. Мне стыдно от того, что я говорю дальше. — Нам не хватит воды, чтобы принять душ отдельно. Ты должна присоединиться ко мне.
Ее лицо становится ярко-красным.
— Все в порядке. Я просто… Ну. Когда ты говоришь «плотоядный»… Звучит довольно смертельно. Они такие же плохие, как кажутся?
Я пожимаю плечами.
— Ты узнаешь ответ к утру, если не примешь душ. Если ты продержишься так долго.
Ее рот открыт.
— Так плохо?
— Да. Довольно смертельно.
Она трет плечо, неуверенно обнимая себя за руку.
— Могу я принять душ в одежде? — Ее глаза устремились вниз к моему члену и обратно к моему лицу. Она кусает губу.
Я ухмыляюсь. Видеть, как ее тело реагирует на мое, пробуждает пантеру. Я чувствую мурлыканье, вибрации глубоко во мне.
— Споры останутся. Ты должна снять одежду.
Кажется, она собирается сказать больше, но я вижу что-то ниже ее смущения и нежелания. Искра озорства появляется в уголке ее рта. Она хочет этого. Только ради приличия Мира проявляет нежелание. Я мог бы сказать больше, чтобы она чувствовала, что у нее еще меньше выбора, но я этого не делаю. Если она присоединится ко мне и наша плоть соединится, я хочу, чтобы это было потому, что она так сильно хочет, что она пойдет против приличия, чтобы иметь меня. Мысль о том, что она сделает так, заставляет твердеть мой член.