— Эх, — вздыхает Юлия и опускает голову мне на плечо. Сентиментален я только по отношению к дочери, а ко всему остальному — циничен.
— Юлия! — стараюсь отстраниться от нее без резких движений, чтобы не привлекать внимание. — Уйми свою ностальгию.
— Вот ты всегда был такой: жёсткий, холодный и циничный, поэтому мы и развелись, — шепчет она мне. Перевожу на нее взгляд, который говорит за меня, и бывшая замолкает, цокая, переводя взгляд и отворачиваясь.
— А теперь давайте позовём нашу Снегурочку! — произносит заведующая сада. Дети дружно начинают кричать, а Полька так вообще привстает и улыбается во все белоснежные зубки. И через минуту я понимаю почему. В зал входит она! Моя настоящая Снегурочка. И фантазия меня уносит куда-то за грань этого утренника. Мысли совсем не детские, но тоже чудесные. Во взрослую сказку.
ГЛАВА 18
Олег
Никогда не думал, что в мои сорок утренник в детском саду сможет вызвать такой живой интерес. Моя Снегурочка прекрасна. Глаз не отвести. Приталенный расшитый серебром костюм, коса на плече. Щеки горят румянцем. Задорная, нежная, красивая. С ума сойти.
Фантазия, остановись!
Закрываю на минутку глаза, пытаясь прийти в себя. Рядом ерзает Юлия и опускает ладонь на мое колено. Задерживаю дыхание. Вот что этой женщине надо?! Обхватываю ее запястье и сжимаю. Сильно, причиняя боль, вынуждая ее охнуть и убрать руку.
— Совсем рехнулся, мне больно! — возмущенно шипит она, потирая запястье.
— Нет, просто через боль приходит четкое понимание, — усмехаюсь и начинаю хлопать моей Снегурочке вместе с залом, продолжая смотреть выступление.
— Ты не осознаешь все минусы вот таких молодых девочек, — не унимается Юлия, нашептывая мне на ухо. — Хочешь поиграть в папочку? У вас интересы разные и опыт, и жизненные приоритеты. Это пока ты ее влечешь деньгами, властью, возрастом. Я знаю, что говорю. А лет так через десять, ты начнешь стареть, а она наоборот — достигнет самого расцвета. И ей станет с тобой неинтересно, потянет налево, к молодому, горячему, страстному, который всегда готов.
Дышу глубоко, стараясь делать вид, что я не слушаю. Хочется закрыть рот этой женщине или вывести ее отсюда, но скандал здесь неуместен.
— А ты, стало быть, метишь на место Агнии? — спрашиваю у нее, немного наклоняясь.
— Я… — теряется Юлия, когда выдыхаю ей в ухо. — Я просто забочусь о тебе.
— Я в одно и то же болото дважды не захожу, мне по горло хватило первого раза. Заботливая ты моя, — шепчу ей в ухо и отстраняюсь. Полина начинает рассказывать стих, и я остываю, переключая внимание на дочь и нашу Снегурочку, которая шепотом подсказывает Полине слова.
Утренник подходит к концу, все фотографируются, Юлия несется к Полинке вручать подарок и оправдывать звание матери. Пусть пообщается, ей полезно, чтобы дочь ее не забыла. А я иду за кулисы вслед за Агнией. Девочка вскрикивает, оттого что хватаю ее во всеобщей суете, затаскиваю в темную и тесную подсобку с декорациями и закрываю дверь.
— Отпустите! — испуганно пищит девочка и кидается на меня с кулаками.
— Тихо! — ловлю ее за руки и прижимаю к себе. Замирает, пытаясь отдышаться.
— Олег? Ты меня испугал, — выдыхает она.
— Прости, — снимаю с нее шапочку и веду губами по волосам, вдыхая ванильный запах. — Я немного тебя потрогаю и отпущу, — усмехаюсь ей в волосы. Отыскиваю в темноте ее губы и прижимаюсь к ним. Дышу глубже. — Этот костюм сводит с ума. Забери его домой… — сам не знаю, что несу, как подросток. Но мне все равно.
— Я не могу, он не принадлежит мне, — улыбается мне в губы.
— Тогда давай купим такой же, — улыбаюсь ей в ответ и целую ее улыбку.
— Олег, там за дверью дети, родители и коллеги, отпусти, — пытается вывернуться.
— А мы тихонечко, и никто не узнает.
Обхватываю ее талию и вжимаю в себя. Хочу. Прямо здесь задрать вот этот костюм и… Хоть вой. Долго я с этой вкусной девочкой не выдержу. Целую ее глубже, всасывая губы, дурея от вкуса. Агния приоткрывает губки и неумело проводит языком, пытаясь отвечать. Нет. Не хочу сейчас так. Как школьник. Хочу по-настоящему. Хватаю ее за косу, наматываю на руку, не больно, просто фиксируя, и забираю инициативу, лишая девочку дыхания, ударяясь зубами, сплетая языки, ловя ее всхлипы, отбирая все себе. Крышу сносит окончательно — так, что нереально остановиться. Вжимаю Снегурочку в стену. Тяну за косу, вынуждая откинуть голову, и прикусываю мочку уха.
— Хочу тебя, девочка, очень хочу, мне кажется, я с ума сойду… — сбивчиво шепчу ей и чувствую, как обдает жаром от ее тихого стона. Чертовски заводит, что ее, так же как и меня, сносит к чертовой матери. По телу Агнии медленными волнами идет дрожь, я чувствую это губами, которыми впиваюсь в ее шею, целую, целую, целую…
Запускаю руки под пышную юбку костюма, вжимаю бедра, впечатывая в себя сильнее… Где-то в голове пульсирует мысль, что нужно остановиться, и что не буду брать ее вот здесь и вот так… Но как я найду силы остановится?! Возвращаюсь к сладким губам и уже нежно и аккуратно зацеловываю. Медленно отпускаю косу, укладывая ей на плечо. Отпускаю, и Агния пошатывается, начиная сползать по стене. Ну, вашу мать! Вот как ее отпускать такую горячую, пьяную и мою…
— Сознания не терять! Не сейчас, — усмехаюсь, подхватываю, прижимаю к себе, а Агния утыкается мне в шею и дышит прерывисто. Целую ее в висок и даю нам время прийти в себя. — Вас заберет водитель. Я поздно вернусь, у меня важные переговоры и ужин с австрийцами. Спать ложиться — в мою постель! — командую я.
— Хорошо, — шепчет Снегурочка.
— На досуге найди, где продают такие костюмчики, я закажу, — отпускаю девочку и поправляю пиджак.
— Я думала, ты шутишь.
— Ну какие тут шутки, — усмехаюсь и открываю двери, выпуская Агнию первую. Убегает. Я еще с минуту дышу, пытаюсь вернуть себе вменяемое состояние.
Агния
Нас с Полиной и правда забирает водитель. Учтивый парень, помогает нам устроиться, улыбается и везет нас домой. Полинка в очередной раз ныряет в коробку со сладким подарком, вынимает конфету и поедает с довольным видом.
— Может, оставишь немного на потом — столько сладкого вредно. Зубки испортятся. — Она кивает, вынимает еще одну конфету и, хитро прищуриваясь, предлагает мне.
— Я еще немножечко скушаю, и все, — выдает она, видимо, подкупая меня.
— Только немножечко, — смеясь, забираю конфету и тоже съедаю.
— А мама дома? — спрашивает Поля.
— Я не знаю, — выдыхаю. На самом деле не хочу сталкиваться с этой женщиной. Когда она на меня смотрит, я чувствую себя ущербной.
— Я хочу вернуть ей подарок, — Полинка кивает на свой рюкзак.
— А что такое? Тебе не понравилось?
— Нет, у меня уже есть такая кукла. Папа давно покупал. Да и не играю я в такие, — деловито заявляет она, поправляя челку.
— Но мама же не знала.
— Не знала, — выдыхает Поля. — Могла бы спросить у меня. Я хотела пони.
— Оставь куклу, посади ее на полку. А хочешь, я тебе для нее красивое платье сошью, и она будет другая, — предлагаю я.
— О! — Полька удивленно складывает губки. — А ты умеешь?
Киваю. Воруя у девочки еще одну конфету из коробки…
Юлии дома не оказалось. Зато на кухне стоит грязная чашка, а на столешнице разлит кофе. А в гостиной разбросанные женские вещи. М-да. Прислуги у Олега нет. И кому она это оставила? Убираю все, переодеваюсь сама, помогаю Поле снять платье и иду готовить обед.
Приятно иметь такую большую кухню и готовить в ней, когда под рукой любые продукты, новая техника и красивая посуда. Приятно при этом смотреть из окна на двор, где не хватает задорной собаки. Приятно ждать своего мужчину и ужинать вместе. Только это все не мое, и, чтобы ни говорил Олег, пока я не могу чувствовать себя комфортно. Так же не бывает? Чтобы все и сразу.
После ужина мы с Полинкой идем наряжать елку. Игрушки у них настоящие, стеклянные, расписанные серебром и золотом. Красиво. Разбиваем парочку, быстро пряча следы преступления. Елка огромная, под потолок; до макушки мы так и не дотягиваемся, оставляя звезду дожидаться Олега. У нас остается мишура и венки, и мы украшаем гостиную, выдумывая импровизированные композиции. Выходит красиво.
— Ура! — девочка обегает елку, хлопая в ладоши, когда мы включаем огоньки и выключаем свет. У меня в детстве никогда не было живой елки. Пахнет великолепно! Зимой, лесом и Новым годом.
— А когда я была маленькой, — зевая, рассказывает Полина, когда мы валяемся в ее кровати перед сном, — и мама еще жила с нами, я нашла во дворе котенка. Такого маленького, — девочка показывает руками размеры, явно приуменьшая, — грязного, с порванным ухом. — Улыбаюсь, представляя Полинку-крошку с котенком. — Папа поругал меня за то, что я подбираю на улице всякую дрянь, но отмыл его и отвез к ветерану.
— К кому? К ветерану? — переспрашиваю я.
— К ветенерану… к ветретенару… — Полька сама смеётся, оттого что не выговаривает это слово.
— К ветеринару, — подсказываю я.
— Ага, — кивает она, продолжая зевать. Утомилась зайка. Такая хорошенькая. — Мы назвали его Крош. Он пушистый был и игручий. А потом он пропал… — грустно сообщает Поля. — Папа сказал, что Крош нашел свою маму и братиков и вернулся к ним, — девочка укладывается мне на руку, натягивая на нас одеяло. Так тепло с ней и уютно, словно мы родные. — А потом я проснулась рано и услышала, как папа и мама ругаются на кухне. Пара ругал маму за то, что та выбросила Кроша, и его загрызла собака. — Мое сердце замирает, словно я сама маленькая девочка, которая узнала, что ее питомец умер. Глажу Полю по мягким волосам, пытаясь отдать свое тепло.
— Полина, мама, наверное, нечаянно это сделала. Я думаю, она не хотела.
— Папа так сильно ее ругал, но мне не было жалко маму, она не любила Кроша. Он написал на ковер, а потом оставил на ее платье зацепки. Она говорила, что от него в доме воняет. — Вздыхаю, понимая, что Юлия выкинула животное специально, и мне теперь нечем ее оправдать. — Я тогда сильно плакала, папа жалел меня и говорил, что купит нового, какого захочу. А я отказалась…
— Почему?
— Потому что мама не любит котят. Она купила мне большую игрушку Басю, — Поля указывает на огромную мягкую игрушку рыжего кота. — И сказала, что этот кот лучше, с ним можно играть, во что хочешь, он не орет и не требует ухода. А я не люблю его и не играю с ним, — сонно произносит Поля и закрывает глаза, начиная засыпать. Такая открытая, рассказывает детскую трагедию легко, словно по-взрослому. Как человек, который все пережил и смирился. А мне плакать охота. Зажмуриваюсь и прижимаю Полину теснее.
Девочка засыпает, тихонечко поднимаюсь с кровати и целую Полю в нос. Нужно поговорить с Олегом. Я могла бы подарить ей котенка на праздник. Выхожу из детской, собираю волосы в хвост, поправляю пижаму и иду на кухню мыть посуду. Хочется дождаться Олега, накормить его или просто чаем напоить; мы с Полинкой шарлотку испекли, поэтому на кухне пахнет ванильной выпечкой.
Прохожу по коридору и слышу, как открывается входная дверь, улыбаюсь и несусь в прихожую, чтобы встретить Олега. Может, и не нужно так делать. Но мне очень хочется хотя бы просто вдохнуть его запах. Сердце стучит как ненормальное, по телу идут мурашки от волнения, но это так приятно. Никогда не чувствовала ничего подобного в присутствие мужчины.
Но дверь распахивается, и входит Юлия. В длинной норковой шубе, сапогах на тонкой шпильке, в ушах серьги с переливающимися камнями, явно не с простыми кристаллами, губы ярко бордовые, и пахнет от нее очень дорогими духами. Эта женщина похожа на актрису или модель. Очень красивая и ухоженная, рядом с ней я автоматически сжимаюсь, особенно когда она смотрит на меня свысока, с легким пренебрежением, будто со мной что-то не так, и этот дефект ей противен.
— Даже так, встречаешь его на пороге как собачка? — усмехается Юлия. А я кусаю губы до боли, чтобы не ответить ей ничем колким. Игнорирую эту женщину, словно ее нет, и ухожу на кухню.
Начинаю мыть посуду, стараясь делать вид, что мне все равно. Юлия проходит на кухню с бокалом вина, упирается бедрами в подоконник и рассматривает меня, словно видит впервые.
— Думаешь, оттого что ты тут играешь роль клуши и супердомохозяйки Смирнов женится на тебе? — спрашивает она, попивая вино.
ГЛАВА 19
Олег
Домой возвращаюсь почти в полночь. Переговоры и ужин с австрийцами утомили, но нужные мне партнеры диктуют свои условия. Я немного выпил, поэтому приехал с водителем. Всю дорогу мечтаю о Снегурочке. О том, что она мягкая, теплая и сонная ждёт меня в моей постели. В голове явственно рисуется картинка, как я ныряю к ней под одеяло, прижимаю к себе и… Голова кружится уже не от алкоголя, а от собственных фантазий.
Тихо прохожу в дом, запираюсь, снимаю верхнюю одежду и чувствую, как пахнет чем-то вкусным. Выпечкой. Вот так должен пахнуть дом — теплом и уютом. В гостиной ёлка наряжена. Постарались мои девочки. Красиво. Вид портит только брошенные на диван шуба и сумочка Юлии. Даже Полинка знает, что я не люблю, когда небрежно разбрасывают вещи. Черт с ней, завтра разберусь. Пора бы ей уже и честь знать. Эта женщина меня напрягает своей навязчивостью.
Поднимаюсь на второй этаж и заглядываю к Польке. Спит моя хулиганка. Поправляю ей одеяло и иду к себе в спальню. Тихонечко распахиваю дверь, стараюсь не шуметь и не разбудить Агнию, но моя постель заправлена. Включаю свет и понимаю, что Агнии здесь и не было. Странно, и в детской ее нет, и в гостиной. Заглядываю в ванную, хотя прекрасно понимаю, что ее там нет тоже. Покидаю спальню, обхожу весь дом, даже к Юлии заглядываю, но моей девочки нигде нет, как, впрочем, ее верхней одежды и обуви. Ничего не понимаю. На часах за полночь, где она может быть?! Набираю номер — гудки, гудки, гудки, не берет. Ну не вяжется у меня характер этой девочки с ночными прогулками. Волнение нарастает, сердце начинает биться неровно. Набираю номер ещё раз — опять раздражающие гудки. Дышу глубже, пишу сообщение. Просто спокойный вопрос: «Ты где?» Пока спокойный, но меня накаляет. Вновь пишу: «Возьми трубку! Пожалуйста».
Ну вот куда она могла пропасть?!
«Если ты сейчас же мне не ответишь, я переверну весь город и все равно тебя найду!» — это должно спровоцировать ее на ответ. Выжидаю минуту, звоню. Гудки, гудки, хочется закричать. С молодости так не эмоционировал. Пока слушаю эти раздражающие гудки, прокручиваю в голове день. Все же было хорошо.
— Да, — вдруг отвечает она, когда я уже не надеюсь.
— Почему моя постель пуста? — выдаю я. Наверное, нужно быть мягче, расспросить, где она, забрать, но из меня вырывается вот это.
— Олег Андреевич… — почти шепчет она, переходя на «вы».
— Я спрашиваю: почему моя постель пуста? — словно заедает меня.
— Олег Андреевич. Если я вам нужна как няня, то я буду завтра вечером, после работы, — официально и даже холодно произносит она.
— Где ты?! — уже мягче спрашиваю я.
— Это не важно. У меня все хорошо. Но мне бы хотелось оставаться просто няней для Поли…
— Что случилось? — перехожу на шепот, присаживаясь на спинку кресла.
— Все хорошо, — как заведённая повторяет она. — Я спать хочу, мне утром на работу! — произносит уже твёрже и категоричнее. Злюсь, оттого что не понимаю кардинальную смену ее настроения.
— Спокойно ночи, Агния Александровна. Да, вы будете завтра мне нужны как няня, — чеканю и сам скидываю звонок, отбрасывая телефон в кресло.
Что это сейчас было? И мне вроде тоже на работу, на часах почти час ночи. А как теперь уснуть? И покоя не даёт мысль о том, где и с кем она, и что, черт побери, происходит?!