Асад
Вижу недовольное лицо Коваль, и внутри всё скручивается от разнообразных чувств. Я был дико рад, что сейчас прикоснусь к её коже, но и раздосадован от её недовольного лица. Ей снова была неприятна моя компания.
Плевать. Рано или поздно я должен был почувствовать втоптанные в грязь чувства. Сейчас как раз был тот самый момент.
Сев на стул рядом с её ногой, взял мочалку и окунул в горячую воду. Прежде, чем наносить хну, нужно было хорошенько распарить и очистить кожу, чтобы паста лучше легла. Иногда я занимался этим делом, но очень редко. У меня с детства была тяга к рисункам и различным узорам на теле. Но татуировки у нас были запрещены по вере, поэтому я увлёкся мехенди.
Иногда рисовал себе разные изображения, но это в прошлом. Сейчас у меня не было времени на это, и когда представилась возможность расписать тело русской, был только рад. Пришлось перехватить девушку-мастера, которая должна была заниматься с Коваль и приказать ей свалить в туман.
– Ты хоть умеешь это делать? – послышался недовольный голос Анны-Марии сверху и я усмехнулся.
– Потом увидишь, – ответил, обвивая рукой правое бедро девушки. Она не сказала, на какую именно ногу ей делать рисунок, поэтому решил выбрать сам. Невольно коснулся пальцами внутренней стороны бедра и почувствовал, как Коваль напряглась. Несмотря на это, в груди расплылось довольное чувство удовольствия. Так хотелось потрогать её ещё раз, но не стал наглеть, хотя очень хотел.
Девушка уже успела переодеться, и я был на сто процентов уверен, что сейчас она лежала без белья. Хотелось задрать халат повыше и убедиться в этом. А ещё лучше дотронуться и провести пальцем по мягким складочкам.
Чёрт, как перестать думать об этом?
Распарив кожу, вытер сухим полотенцем. В комнате были выключены кондиционеры, поэтому здесь было неимоверно жарко. Или мне так казалось от близости с Анной-Марией.
Отбросив ткань, взял в руки тюбик с пастой и вату. Удобнее положил для себя бедро и произнёс:
– Приподними халат.
– Зачем? – упёрто ответила, не собираясь следовать моим указаниям.
– Ты сама выбрала такой рисунок. Он начинается от кости, – произнёс и буквально через несколько секунд послышался голос Далии:
– Анна-Мария, ты не представляешь, какая тебе выпала честь, поэтому расслабься и наслаждайся, – любовно сказала наложница, но я знал, что всё это было наигранно. Иман сказала мне, что Коваль не любят в гареме и часто грубят ей, насмехаясь.
Ауза что-то шипит себе под нос на своём русском, чуть приподнимая халат. Мне хватит этого, но хотелось видеть ещё. До сих пор перед глазами стояла та сцена в её комнате, где она лежала неподвижно и полностью голая.
Тут началась для меня пытка. Мне пришлось подвинуться, чтобы начать рисунок. Старался не касаться её кожи пальцами, чтобы меньше приносить ей неприязни. Дико чесались руки, но я сдерживался, ведя тюбиком по молочной коже.
Рисунок от косточки до бедра занял двадцать минут. После того, как закончил, попросил Анну-Марию развернуться на бок, чтобы лучше видеть её ногу. Она с неохотой, но сделала это, переворачиваясь. Халат разметался по лежаку, и она попыталась прикрыть подолом все сокровенные места. Только вот одна ягодица всё равно оставалась на виду. Она долго ёрзала, пыталась прикрыться, но у неё не получалось. В итоге она просто забила, зло смотря на стену.
От вида её соблазнительных ног и ягодиц меня отвлекали беседы любовниц на арабском языке. Заводя новую тему, они частенько обращались ко мне, выслушивая мой ответ. Это помогало, но бесило одновременно.
Эти два часа были для меня адом. Я еле сдерживался, смотря на эти ноги и стараясь не дотрагиваться до них без причины. Боялся, что сорвусь.
Именно поэтому закончив работу, вскочил с места и как можно быстрее ретировался, на ходу бросая, чтобы Коваль забинтовали ногу.
Нужно было срочно снять напряжение.
Глава 29
Асад
Зайдя в гарем на следующий день после мехенди, снова увидел Анну-Марию, плавающую в бассейне. Мои наложницы снова куда-то подевались, и что-то подсказывало мне, что они ушли смотреть фильм в домашний кинотеатр.
– Плескаешься? – спросил, подойдя к бортику бассейна. Сегодня она заметила меня с входа, мазнула равнодушным взглядом, и продолжила плавать, не обращая на меня никакого внимания. Неужели, это всё из-за вчерашнего? Или кто-то успел уже испортить настроение нашей русской гусыни?
На мой вопрос Коваль не ответила. Продолжила рассекать водную гладь, сверкая своей пятой точкой. Взгляд зацепился за ногу, расписанную хной, оценивая свою работу. Интересно, что она думала о том, что я нарисовал ей совсем другую картинку? Она выбрала лотос, обрамлённый разнообразными витыми узорами, но получила вместо этого раскрывшиеся бутоны розы. Я был доволен своей работой, потому что вкладывал в него все свои чувства.
Чёрт, когда я вообще был таким в последний раз?
– Что случилось? – прищурив глаза, спросил, рассматривая тонкую спину.
Она остановилась и повернулась в мою сторону. Сегодня она выглядела по-другому. Вечно холодное и серьёзное лицо Коваль куда-то пропало. Сейчас она выглядела подавленной, грустной и какой-то опечаленной?
Может, я и ошибался, но у девушки явно что-то произошло.
– Если я скажу, тебе ведь будет всё равно, – произнесла спокойно, без обычного вызова в голосе. Нет, здесь точно что-то не так.
– Ты плохо обо мне думаешь, – её слова меня немного задели. Да, порой я не слушал её, делая всё по-своему, но только тогда, когда знал, что не дождусь от неё ответа.
– Правда? – сказала как всегда с иронией, и я улыбнулся. Вот такая она мне нравилась больше. Только вот моя улыбка продержалась недолго. – Дай мне телефон, я хочу позвонить.
– Нет, – чётко произнёс. – Это не обсуждается.
– Асад! – она впервые назвала меня по имени, поднимая во мне необычные эмоции. Внутри плескалась радость вперемешку с каким-то странным, гнетущим чувством. Она воскликнула так, будто просила меня вслушаться в её слова. – Ты понимаешь, что это ненормально? Я должна была уехать домой, заняться своими делами, но ты заставил меня остаться здесь! Я скучаю по дому и хочу вернуться обратно в Россию. Я могла бы целыми днями искать, как сбежать с этой клетки, доставляя и тебе и себе неприятности. Мне дико скучно здесь и нечем заняться, но вместо того, чтобы занять себя, бегать вне гарема, играя тебе на нервах, я просто прошу тебя дать мне позвонить!
Внимательно слушая девушку, пытался сдерживаться. Не хотел этого признавать, но в чём-то она была права. В малой части. Почему никто никогда не задумывается, что чувствую я? Разве Коваль не относится ко мне также равнодушно, как я к её просьбам? Я просто просил покорности, но что получил в ответ? Ничего.
Чтобы не наговорить лишнего и не поссориться в конец, развернулся и пошёл себе в кабинет от греха подальше.
Анна-Мария
С утра пораньше настроение не задалось. В комнате было нечего делать, поэтому решила спуститься в беседку. По пути пришлось идти мимо главного зала гарема, где не осталась незамеченной.
Змеюки что-то говорили на своём арабском, а потом, увидев меня, перешли на английский. Тогда Медина заикнулась о моей семье, спросив меня с подковыркой, не волнуются ли за меня родные. Ответив ей, что не её ума дело, ушла. Только вот неприятный осадок на душе остался.
Несмотря на то, что родителей у меня не было, мне хотелось вернуться домой.
У меня остался маленький частный дом от отца, в который я всегда любила возвращаться. И именно воспоминания о моём уютном гнёздышке заставили меня вспомнить о Максе, о Полине, Майе и остальных моих знакомых. Резко захотелось сходить в бар, посидеть с друзьями, вспомнить о былом…
Но вместо этого я застряла в эмиратах в плену невозможного шейха. И стало как-то грустно, уныло, и даже хорошая погода и посиделки в беседке никак не подняли настроение.
Возвращаясь обратно к себе в комнату, увидела, что все наложницы куда-то ушли. Это немного, но взбодрило. Сходив в комнату за купальником и переодевшись, на мгновение задержалась на своём отражении. Взгляд зацепился за узор на ноге. Эта была не та картинка, которую я выбирала. Асад сам выбрал её, нарисовав.
Когда только услышала, что он сам будет делать мехенди, не поверила. Шейх и умеет красиво рисовать? Я не поверила в это! Терпеливо ждала, напрягшись всем телом и стараясь не двигаться. Хотела увидеть результат, но ногу мне сразу же забинтовали, чтобы хна лучше отпечаталась на коже. Только под ночь пришла Иман, убирая пасту с бедра. Тогда я не стала смотреть в зеркало, оставляя это на завтра. И когда увидела результат, зависла.
Ожидала увидеть некрасивые каракули, а узрела красивые бутоны роз. Сказать честно, работа шейха мне понравилась, хотя вначале я и сомневалась в нём. Оказывается, мужчина был творческой личностью, что по нему и не скажешь.
Рассмотрев мехенди и переодевшись, я пошла в бассейн, надеясь никого там не застать. Мне повезло, потому что главный зал гарема был пуст.
Только вода не принесла мне ни капли радости. Плавать одной скучно. Меня нельзя назвать человеком, который поддерживал любой кипишь. Предпочитала отдыхать весело, но в то же время адекватно, без всяких последствий. И сейчас мне нужно было банально с кем-нибудь поплавать, поговорить.
С наложницами общаться – себя не уважать, а с прислугой и говорить то не о чем. Они постоянно молчат, а когда из них выбьешь хоть слово, сухо отвечают. Это начало наскучивать, поэтому просто забивала на это дело.
И когда Асад появился на территории гарема, хоть немного, но признаться честно, обрадовалась. Буквально на чуть-чуть, но только потому, что хоть с кем-то здесь можно было поговорить. Даже сказать гадость, съязвить, хоть что-то. Но потом пришло резкое осознание. Передо мной стоял человек, из-за которого всё это происходило.
Беседовать с ним не хотелось, да и разговор у меня не задался.
Один его вопрос заставил всё внутри вскипеть и я не сдержалась, высказав ему. Не всё, но часть точно. Но Асад ничего не ответив, ушёл. Вот и как с ним выйти на диалог?! Говорит, что что-то чувствует ко мне, пытается изменить о себе мнение, но никак не прислушивается ко мне!
После того, как он ушёл, легче не стало. Продолжила беситься, гневно гребя руками. В один момент остановилась, болтыхая ногами в воде.
А что если?...
Нет, с чего я взяла, что это получится? Как только выйду из гарема, он разозлится, и не дай бог что-нибудь устроит. Но попытаться же стоит? Проверю, насколько сильны чувства Асада ко мне и на что он готов, чтобы улучшить наши взаимоотношения.
Воодушевившись маленьким экспериментом, вылезла из бассейна. Вернулась в свою комнату, мельком смотря на розу на бедре. Переоделась в белый топ и голубые штаны, в каких была на вечере с шейхом, и направилась к выходу из гарема. Топ мне не нравился, но я надеялась, что он сыграет мне на руку. Как только Азар отвлечётся на засосы, с ним будет легче беседовать.
Только выйдя из комнаты, на моём пути появилась Иман. Предложила пойти посмотреть кино с другими наложницами, за что и сразу же была послана на чисто русском. Конечно же, мысленно. Отказав ей на английском, она послушалась, и я направилась к дверям, ведущим к выходу.
Была проблема с охраной, но по пути я решила действовать не по изначальному плану.
Толкнув двери, привлекла внимание стражников. Перейдя через порог, видела, как напряглись их лица.
– Отведите меня к шейху, – произнесла как можно строже. Если не показать этим арабам, кто тут главная, то вообще откажутся выполнять мои приказы. Только вот, я забыла… Они же не знают английский.
Разочарованно выдохнув, решила идти без них. А я ведь так надеялась, что мне не придётся искать его кабинет. Но только сделав шаг, мне сразу же преградил дорогу один мужчина из охраны. А потом, развернувшись, пошёл вперёд. Решила пойти за ним, авось приведёт куда надо. Может, отведёт к Асаду?
Я шла и раздумывала о разговоре с шейхом. Не знала как вести себя и что говорить. Руки дрожали, а неприятный холодок пробежался по телу. Мой мимолётный порыв казался мне глупым. За всё время в пути я уже тысячу раз пожалела о том, что вышла из гарема. Может, не поздно вернуться обратно? Нет, я уже решила. Что бы ни произошло в той комнате, я должна кое-что разузнать, даже если мне придётся сыграть с шейхом в игру.
Подходя к кабинету, к которому меня привёл стражник, попыталась взять себя в руки.
Вдох-выдох.
Открыв дверь, сразу же перешагнула порог комнаты, видя помещение, в котором работал Асад. Мужчина, услышав, что двери открылись, поднял голову, устремляя на меня свой взгляд. Очень-очень злой взгляд.
Стражник остался за дверьми, и, оставшись один на один с шейхом, я начала нервничать. Раз пришла, так и не отступай, трусиха.
– А не ты ли говорила всего-то двадцать минут назад, что не пытаешься сбежать? – цедит он сквозь зубы, вставая с места. – Я же говорил, тебе запрещено выходить из гарема.
– Я не сбегала, – сказала как можно миролюбивей, но так, чтобы в голосе слышалась твёрдость.
– Я вижу, – недовольно произносит и делает шаг в мою сторону. Главное, не отступать. – Сама пришла? Не верю.
– А представь, что сама, – произнесла, поднимая голову. Асад оказался рядом, смотря на меня сверху вниз. Чёртова разница в росте, неужели, нельзя было есть поменьше растишки в детстве. – Не верится?
Он машет головой, а после произносит:
– Не верю. Кажется, что оказался в очень и очень приятном сне.
Если вернуться немного в прошлое и вспомнить, какого Асада я видела впервые, никогда бы в жизни не подумала, что этот человек скажет что-то подобное.
– Так и быть, сделаем исключение и в этот раз в список твоих проступков мы это не внесём, – произнёс Асад, когда не получил от меня никакого ответа. Он что, ведёт список моих проступков? – Раз уж ты пришла сама. И, кажется, я догадываюсь зачем. Мой ответ не изменился.
– А если я скажу «пожалуйста»? – говорила как можно мягче, засовывая всю свою неприязнь к шейху куда подальше. Это оказалось легче, чем я думала. Главное, сейчас быть любезной, милой и покладистой. Что там ещё нужно делать, чтобы узнать, как сильно я нравлюсь человеку? Вот и узнаем, правду ли говорил шейх о своих чувствах или же это просто мимолётная прихоть и желание получить моё тело.
– Здесь нужно что-то больше, чем «пожалуйста», – ого, видимо, мужчина вошёл в игру, понимая, что ради этого звонка я готова даже прийти к нему сама и снова просить его о просьбе. Но нет, сегодня такого не произойдёт, потому что пришла я не за этим.
– Обещаю, что ничего не скажу, – сказала, выпрямляясь, чуть ли не касаясь своей грудью его торса. Специально стояла близко, подняв голову вверх, заставляя Азара смотреть на засосы, оставленные им же. Давай же, вижу, что тебе приятно на это смотреть, согласись же ты. – И ради тебя включу динамик.
От моих слов глаза шейха блеснули, и его руки сами потянулись к моей талии. Не сопротивлялась, зная, что это сделает только хуже. Ладони, коснувшиеся моей кожи, подтолкнули меня чуть вперёд, заставляя коснуться своим телом Асада. В этот раз он не был груб как всегда, и даже показалось, что пытался быть аккуратен.
– Ты играешь нечестно, – выдохнул, поглаживая пальцами талию, отчего по коже пробежались мурашки. Шейх посмотрел на меня задумчиво, раздумывая над моими словами. Молчал, стоя рядом и просто смотрел. Я не знала, что ответить. Да, я играла нечестно, и скорее всего сейчас топталась по чувствам Асада. И от этого было от самой себя противно.
Никогда так не делала, но сейчас, неожиданно для себя приняла это решение. Было ли это отчаянием или чем-то ещё, не знала. Но сейчас, видя шейха таким, нормальным, не грубым, задумалась. Он же был точно таким же человеком, а я воспользовалась таким грязным методом.
Заставляло меня идти дальше только то, что двадцать минут назад он отказал мне. Человек не может так быстро поменяться. Три дня, возможно. Неделя, месяц, да. Но не через жалкие несколько минут.
– Ладно, – неожиданно для меня отвечает Асад, отпуская меня. – Один звонок. Несколько минут и говоришь на английском, чтобы я слышал. И не вздумай сказать, где ты. Хорошо?