— Не пойду! По своей воле не пойду!
— Пойдёшь.
— Нет! Купи другую шлюху!
— Сегодня моей шлюхой будешь ты!
Грязь его слов разъедает меня изнутри. Окончательно лишает здравого смысла. Плевок в лицо Анварова происходит сам по себе.
— Ты ничтожество! Я не пойду с тобой по доброй воле.
Кулак Анварова снова врезается в стену, рядом с моим лицом. Звук удара лупит по ушам. Новый поток слёз окончательно размывает его лицо пятном. Я почти ничего не вижу. Но зато хорошо слышны его слова, разделяемые по слогам. Его горячее дыхание штормом опаляет лицо.
— Значит, я возьму тебя силой.
Слышу треск ткани. Он резко рвёт на мне блузку, вытирая ею плевок со своего лица. Рустам резко спускает мои лёгкие спортивные штаны. Сразу с трусиками. Царапая его руки, но они словно сделаны из стали. Их не остановить, и они жадно мнут моё тело повсюду.
— Ты. Это. Заслужила. Моего хорошего отношения ты не оценила. Значит, я буду иметь тебя, как шлюху! Здесь хреновая звукоизоляция. Но так даже лучше…
Я начинаю всхлипывать и трясти от паники. Из горла вырываются только сдавленные рыдания.
— Нет-нет-нет!
— Я хотел по-другому, Ангелочек. Но ты повела себя как сука… Пеняй на себя.
Резким движением он раздевает меня полностью. Проходится по лицу жёсткой ладонью, вытирая слёзы.
Я стою на месте, как статуя, боясь пошевелить и кончиком пальца.
Рассматриваю начищенные до блеска ботинки, чёрные брюки из плотной ткани, кожаный ремень, продетый через петельки, чёрная рубашка.
Выше боюсь поднять глаза, поэтому разглядываю только распахнутый ворот рубашки.
Тёмные жёсткие волоски на груди. И больше ничего. Мои глаза находятся на уровне шеи мужчины и острого кадыка, в который я упираюсь взглядом.
— Чего застыла? Объяснять, что надо делать?
Мужчина обхватывает подбородок пальцами, вертит моё лицо, словно у игрушечной куколки.
Я зажмуриваюсь.
Почему-то ожидаю, что вот-вот пощёчина огреет кожу. И вслед своим мыслям съёживаюсь ещё больше.
— Глаза-то открой, Ангелочек, — смеётся Рустам. — Я хочу посмотреть в твои лживые блядские глаза перед тем, как окажусь в тебе. Может быть, будешь искренней со мной хотя бы сейчас?! — снова смеётся.
Больше всего это похоже на карканье ворона, но никак не на человеческий смех.
Распахиваю глаза, разглядывая мужское лицо: широкое волевое лицо, тяжёлая квадратная челюсть, губы резко очерченные, но не узкие, прямой нос и тёмные глаза.
Сейчас, когда он стоит против света, они кажутся чёрными.
Мы застываем глядя друг на друга. Оба дышим тяжело и загнанно. Его грудь вздымается так же быстро, как моя.
Напряжение пронизывает влажный горячий воздух электрическими разрядами.
Он отодвигается и кивает в сторону кровати.
— Теперь я хочу, чтобы ты встала раком, — презрительно кривит губы, говоря нарочно грязно.
— Я не…
— Заткнись. Я тебя купил. С потрохами. Ты не покинешь пределы этого номера с клопами, пока я тебя не трахну. Потом мы поговорим о новых правилах для тебя… Моя шлюшка!
— Ненавижу тебя! Ты… чудовище! — сорвавшись, кричу в его лиц, желая расцарапать до крови. Он резко перехватывает мою руку, сжимая её. Силы не равны.
— Не зли меня. Встань раком и раздвинь ноги пошире. Больше ты ни на что не годишься… И на этот раз ты меня не обманешь женскими днями. Я не побрезгую проверить, что к чему.
Он резко разворачивает меня спиной к себе и перехватывает запястье. Рустам заламывает запястье так сильно, что спина выгибается сама собой. А ноги, если бы не сапоги на каблуке, приподнялись бы на носок.
Рустам толкает меня к кровати и останавливается. Начинает спокойно расстёгивать ремень и дёргает вниз ширинку.
Моё движение в сторону не остаётся незамеченным. Мужчина резко выкидывает руку в сторону, цепляя меня за локоть.
— Куда собралась?
Он удерживает меня за локоть и швыряет передо мной пиджак.
— Там гондоны. Достань. Живо.
Нажатие пальцев чуть выше локтя — такое сильное, что и в голову не придёт ослушаться. Игры кончились. Побег окончился ничем…
Я снова в его власти, только теперь он больше не намерен нежничать со мной и заботиться об удовольствии.
Презервативы лежат во внутреннем кармане пиджака. Их так много!.. При виде разноцветных одноразовых пакетиков начинает рябить в глазах. Яркие, позитивные упаковки, как у конфет.
— Бери один, раскрывай.
Похолодевшими пальцами хватаю упаковки, они рассыпаются по полу.
— Какая жадная девочка, — усмехается Рустам и вырывает у меня из пальцев одну из упаковок, — дай сюда. Три года будешь возиться, актриса.
Он надрывает зубами упаковку презерватива и, спустив плавки, начинает раскатывать прозрачный латекс по стволу члена. Очередная попытка улизнуть окончилась неудачей.
— Стоять… Прыткая какая. Каждая попытка побега только злит меня ещё больше, Анжела. Очень злит!
Пальцы мужчины впиваются в волосы. Он толкает меня к кровати, наклоняя над ней. Пинком ноги расставляет ноги пошире и сминает попку жёстим захватом.
В лицо бросается краска стыда и унижения. Слёзы опять начали катиться градом. Но всхлипывания и слова звучат приглушённо.
Рустам уткнул меня лицом в покрывало и продолжает удерживать запястье за спиной. Влажно мазнул пальцами по складкам, смачивая слюной.
— Сегодня ты не течёшь для меня? — процедил сквозь зубы мужчина и продолжил раздирать меня на части.
Неприятное жжение и ощущение, как будто внутри проворачивают раскалённый прут. Ещё толчок. Уткнулся концом в тонкую преграду.
— Когда тебе будет больно, запомни… Я хотел иначе, — выдаёт хрипло и жёстким толчком вонзается до предела.
Глава 28
Рустам
Оказаться внутри на полную длину, как и хотел.
Член твёрдый до болезненной рези и готов двигаться на полной скорости. Тиски, в которых я оказался, крепкие и горячие. Но даже смазка презерватива ничуть не помогает.
Ангелочек подо мной дрожит не от удовольствия, а от боли.
Толчки жёсткие и быстрые. Но никакого удовольствия я не получаю. Просто механическое трение, как будто разряжаю обойму.
Бесит!
Грубо и резко, выколачивая злость и досаду. За то, что заставила меня сорваться с цепи и быть грубым. Одержимым.
Пусть чувствует, дрянь, тот ад, в который опустила нас двоих одним необдуманным поступком.
Пусть бы её рука дрогнула в тот раз, когда она решила напоить меня снотворным. Но она не остановилась.
Почему должен останавливаться я?!
Пусть воет и скулит побитой сукой, принимая то, что заслужила.
Дряни — дрянное отношение. Другого не будет.
Толкаюсь жёстко, врезаюсь до самых яиц.
Слёзы и хрипы Анжелы становятся громче и резче. Как будто туго натягивается пружина, которую вот-вот сорвёт.
Каждый звук её боли должен меня радовать. Но выходит наоборот. Я словно проваливаюсь в болото грязи, откуда мне никогда не выбраться.
Не выплыть и не вернуть всё, как было.
То, что происходит сейчас, не должно было случиться.
Я хотел целовать её тело, лаская каждый сантиметр, даря ласку. Я хотел погрузить её в мир наслаждения, но окунаю лишь в боль и трахаю, как последнюю шлюху. Мою шлюху.
Резко замираю внутри. Пот скатывается по лбу и разбивается крошечными брызгами на её обнажённой спине.
Не могу продолжать и кончить не получается. Чем быстрее, тем дальше от желанной разрядки.
Она же крохотная и нежная, ласковая…
Была ласковой и податливой. Такой, мокрой и готовой кончать для меня, она мне нравилась гораздо больше, чем униженной и распятой.
Дрянь… Даже так, когда я сверху и владею ситуацией, она проникает мне в мозг, отравляя.
Выхожу из неё резким движением и переворачиваю на спину. Лицо красное и припухшее.
Нижняя губа искусана в кровь.
Анжела почти ничего не соображает, но автоматически отползает на кровати назад, упираясь спиной в изголовье.
Испуганный взгляд девушки падает вниз, останавливаясь на моём члене, затянутом в латекс.
На его прозрачной поверхности размазана красная кровь. Анжела притягивает колени к груди, закрываясь рукой.
Млять…
Именно этого я не хотел. Но случилось так, как случилось. Назад уже не отмотать. Сорвав бесполезный гондон с члена, залезаю на кровать, утягивая Анжелу вниз.
Остановиться сейчас — просто невозможно. Несмотря ни на что.
Её испуг и слёзы ударяют по мне больше, чем я бы хотел. Но и злят тоже!
Тянусь к ней пальцами. Глаза Анжелы испуганно распахиваются ещё больше.
— Не трогай меня. Не трогай, пожалуйста!
Её жесты хрупкие и ломкие. Меня и самого ломает изнутри. Никогда не опускался до насилия, но с ней сорвался. Тем хуже, потому что я хотел иначе.
Преодолев расстояние, глажу по плечам и запускаю пальцы в волосы, разделяя пряди.
— Не реви. Больше такого не повторится. Правда?
Не понимаю — то ли кивает, то ли отрицает. Целую волосы, втягивая аромат кожи, немного влажный и более острый, чем всегда.
— Всё будет иначе. Тебе со мной было хорошо. Зачем всё испортила? — шепчу в искусанные губы. — Зачем? Всё будет иначе, если позволишь.
Почему она такая?! Раздражает до нервной дрожи, но не оторваться.
— Иди сюда…
Хватаю за щиколотку, подминая под себя. Приходится действовать напористо, потому что она сопротивляется.
Коленом раздвигаю ноги, накрывая собой. Анжела отворачивает лицо в сторону, снова закусывая губу.
— Ты уже искусала губы в кровь, — говорю, слизывая ярко-красные капли. — Иди ко мне, я хочу приласкать тебя.
Каждым жестом меня швыряет то в одну сторону, то в другую. От бешеной одержимости до щемящей нежности.
Пять минут назад я не думал о её ощущениях и яростно всаживал член, наплевав на всё.
Сейчас не могу и шагу ступить, пока не утешу малышку хотя бы немного.
Глава 29
Рустам
Анжела сопротивляется моим объятиям, становится деревянной и совсем не чувствительной. Мне приходится действовать осторожно. Осознание того, что я сотворил, запоздало накрывает меня с головой.
Если бы можно было отмотать назад, я бы это сделал. Но я не всесилен, могу лишь сожалеть и надеяться, что удастся исправить хотя бы малую часть содеянного.
Обнимаю Анжелу, прижимаю к своей груди. Сердце начинает биться в такт её учащённому, сорванному дыханию. Глажу по волосам.
Мне жаль. Но в тот момент я не мог поступить иначе. Плевок в лицо сорвал планку терпения.
Замираю без движения надолго. Время утекает в никуда, становясь незначительной, бессмысленной величиной. По моим ощущениям, проходит несколько часов. Когда всхлипывания Анжелы затихают, она расслабляется в моих объятиях, больше не пытаясь оттолкнуть.
Не могу отказаться от неё. Даже сейчас.
***
Анжела
Тягучий сон прерывается от лёгких прикосновений. Горячее дыхание щекочет мою грудь.
Я с трудом разлепляю глаза, но не могу пошевелиться. Потому что сверху на мне спит мужчина.
Рустам.
Его голова лежит на моей груди. Он покоится на мне всем своим немаленьким весом. Я пытаюсь выбраться из-под него, но получает лишь задеть бедром большой член, напрягшийся в ответ.
Обжигающее, порочное прикосновение. Оно сразу же возвращает меня мыслями назад. Отбрасывает на… час-два или три? Сколько времени прошло? Не знаю…
Он нашёл меня. Взял силой. Все мои представления о первом разе разбились в пух и прах.
Это было унизительно и больно, но потом я забылась в его объятиях и уснула, слушая низкий, бархатистый голос. Было сладко и хорошо, до щемящего сердцебиения в груди.
Разве можно сначала вывернуть душу наизнанку, растоптать и окунуть в кипящую агонию, а потом растворить в нежности.
Один и тот же мужчина.
— Ты хочешь в душ? — хрипло спрашивает Рустам.
Он уже проснулся. Я сразу же замираю на месте и даже перестаю дышать. Я не знаю, что от него ожидать — боли или удовольствия. Он одинаково хорошо умеет владеть тем и другим.
— Мне нельзя в душ?
— Можно. Но я пойду с тобой.
Он смотрит на меня взглядом собственника и в его глубине горит предвкушение. Я неплохо успела изучить этого мужчину и понимаю, Рустам проигрывает в своей голове жаркий сценарий.
Я мгновенно скрываюсь за хлипкой дверью крошечной ванной. Ужасаюсь своему отражению — синяки, засосы, засохшая сперма и кровь…
Губы опухшие и искусанные. Такую девушку нельзя желать по определению, я выгляжу как оживший кошмар. Но Рустам хочет меня и не желает отпускать.
Ни за что.
Я умываюсь. В душе меня накрывает запоздалым сожалением и взрывом эмоций.
Горячие слёзы смешиваются с горячей водой. Они почти незаметны, но разъедают душу серной кислотой.
Я падаю… Вниз, в порочную пропасть, откуда нет возврата.
Глава 30
Рустам присоединяется ко мне позднее. Если бы не узкая душевая кабинка, он бы встал рядом — об этом говорит его жаркий взгляд. Но ему приходится ждать, пока я выйду.
В последний момент Рустам хватает меня за локоть.
— Ты будешь здесь.
— Боишься, что я убегу?
— У меня есть на это основания, верно? — кивает, не дождавшись ответа.
Анваров забирается в душевую кабину. Мне ничего не остаётся, кроме как наблюдать за его телом — идеально сложенным, притягательным, совершенным.
Взгляд стыдливо опускается между его широких бёдер. Я отдёргиваю взгляд в сторону и, кажется, даже сквозь шелест воды слышу усмешку Рустама.
Его тело сильно расцарапано — грудь, плечи, спина. Неужели это сделала я?
Сама я выгляжу не лучше — синяки от его пальцев расцветают на бёдрах. Засосы украшают тело алыми пятнами.
Мы как будто провели ночь, занимаясь бурной схваткой.
Мысли в моей голове путаются.
После того, что он сделал, могу ли я считать его ублюдком? Или нет?
Рустам же сделал мне больно, но выставил всё так, словно я сама напросилась на жёсткий секс. Провинилась и получила заслуженное наказание.
— Я не хотел причинять тебе боль, — после принятия душа он вытирается возле меня. Морщится. — Отель — дно. Полотенца жёсткие, как наждачная бумага.
Я молчу в ответ на его реплику. Мы выбрались из постели, реальность накатывается оглушающей волной. Я не знаю, что ждать от него.
— Думаю, этот инцидент был единственным, и мне больше не придётся наказывать тебя.
— Значит… — робко начинаю.
— Ты мне нравишься. Несмотря на то, что вывела меня из себя и заставила сорваться. Будешь при мне. Только на других условиях…
— На каких? — уточняю пересохшим от тревоги голосом.
— Ни о какой свободной отдельной жизни и речи быть не может! — заявляет Рустам. — Свобода действий на тебя дурно влияет. С этого дня ты будешь жить в моём доме. Не смей оставлять где-то свой телефон. Тот самый, что я тебе подарил. Ясно?
— Это всё?
— Если ты будешь послушной, Анжела. То да. Это всё! — внезапно он оказывается близко от меня. Очень близко. — Я требую так мало. Неужели сложно сделать даже это?! — выдыхает в самые губы.
Я роняю взгляд на его рот — крупный, красиво очерченный, очень чувственный. Трогаю пальцами его губы, обводя волнующий контур. Кончики пальцев сильно обжигает.
Как будто трогаю опасного зверя, который может больно укусить в любой момент. Едва ощутимая ласка завораживает. Но и он застывает без движения, тяжело дыша.
Потом, словно очнувшись, отходит. Швыряет на постель пакет с вещами.
— Переоденься. Пора покинуть эту дыру.
Мне ничего не остаётся. Только согласиться с его словами и действовать согласно указке.