— Что скажешь? Всё это как-то странно.
— Да. — Шерлок подошел к задернутому кружевной занавеской окну. — Да…
Гроу возник неожиданно, как будто это внезапно уплотнившийся воздух создал и облек в плоть его маленький силуэт, и так тихо, что его по-кошачьи мягкие шаги не услышал даже Джон, за чьей спиной он сейчас стоял.
— Как ты думаешь…
С мерзким змеиным шипением мир перестал существовать, и только чёрная, в ухабах и рытвинах дорога извивалась перед глазами, уводя Джона в такую же, как и она сама, черноту.
Джон спотыкался на каждом шагу, но надо было идти, потому что там, в самом конце этого пьяно петляющего пути его ждал умирающий Шерлок.
«Я должен успеть. Я должен сказать ему… Что? Господи, что?!» — Мысли путались, натыкаясь одна на другую, но самая важная, та, от которой сейчас, возможно, зависела жизнь, никак не хотела принимать законченную, четкую форму. Вот-вот, одно маленькое усилие, и всё обретет ясность, и перестанет мучительно зудеть тело, переполненное этой вселенской мыслью, наступит успокоение, и охватит неземное блаженство, равного которому не было, нет и не будет… — «Шерлок… Шерлок… Где ты? Не умирай. На этот раз я без тебя не смогу».
Дорога расширилась до размеров уродливо вздыбленной взлетной полосы, и Джон раскинул руки, приготовившись взмыть в инфернальную пустоту и сгинуть там навсегда.
«Ну и пусть. Всё равно, он умер. Мы умерли…»
…От влажного прикосновения он содрогнулся и резко махнул головой, отбрасывая тошнотворное поглаживание ледяных пальцев. Ассоциация с пупырчатой жабьей кожей была так реальна, что Джона скрутило в болезненном позыве избавиться от недавно съеденных булочек.
— Доктор… Доктор… — раздавался над ухом назойливый голос, и Джон понял, что не взлетел. И не умер.
— Где… — разлепил он пересохшие губы.
Насмешливый голос услужливо подсказал:
— Мистер Холмс? Конечно, в подвале. Где же ещё ему быть? — Гроу отошел от возвращающегося в действительность Джона и уселся напротив него. — По-моему, мистер Холмс привязан к вам гораздо сильнее, чем вы полагаете, — усмехнулся он. — Когда вы потеряли сознание, он так за вас испугался, что утратил всякую бдительность. Вопил едва ли не громче покойной Мардж: Джон, Джон! Пришлось немного приглушить звук — с некоторых пор я не выношу крики. Кто бы мог подумать, что гениальные головы настолько хрупки: обыкновенный цветочный горшок очень быстро его усмирил.
— Почему я потерял сознание? — Джон наконец-то открыл глаза, никак не желающие воспринимать яркий свет.
— Три пальца на сонной артерии и легкое нажатие. Вам ли не знать…
— Вы могли убить меня, Гроу.
— Ну что вы! В свое время я довольно серьезно увлекался йогой* и быстро мог усыпить при помощи пальцев кого угодно. Этой техникой я владею в совершенстве и ни за что бы не допустил вашей гибели, доктор.
— А… он? Как он?
Гроу равнодушно пожал плечами.
— Понятия не имею. Там тихо.
Джон, пошатнувшись, поднялся со стула.
— Вы его заперли?
— Разумеется.
Только бы не сорваться и не прикончить эту мразь, не получив от него ключа.
— Если он мне не ответит, Стенли, вам не жить, — холодно процедил Джон.
— Подумаешь, напугали! Как будто сейчас я живу…
— Где этот проклятый подвал?
— Светло-коричневая дверца в прихожей. Я думаю, вы и ваш наблюдательный друг её уже видели.
Да, на эту дверь они сразу же обратили внимание: грубые кованые петли, красивая добротная имитация навесного замка, высокий порог.
Головокружение заставило Джона притормозить и опереться о стену. Слабость после короткого (Джон понял, что был в отключке не более пяти минут, в крайнем случае, минут десять) обморока делала его движения не ко времени плавными, и Джон со злостью назвал свое перемещение к двери подвала «гребаным парением».
— Скоро это пройдет, — раздался из гостиной спокойный голос.
Джон припал к двери всем своим весом, будто надеялся просочиться в скрытое за ней, неведомое пространство и оказаться с Шерлоком рядом. От ужаса, что он может увидеть тот же самый кошмар, навсегда изменивший его жизнь два года назад, подкашивались ноги, и сердце падало вниз.
Оно падало снова и снова, ритмично сотрясая непослушное тело, и Джон вдруг подумал, что сердце его капает, тает и вот-вот растает…
Что за чушь лезет в голову? Оно, мать твою, никогда не растает. Ему ещё болеть и болеть…
— Шерлок! — громко позвал он. — Шерлок, ответь, пожалуйста.
— Джон.
Голос слабый, еле слышный, но, Боже мой, это, скорее всего, из-за массивности двери. Наверняка он стоит сейчас рядом, там, с другой стороны, так же плотно прижавшись телом к толстому слою чертовой древесины.
Или?..
Он не может лежать внизу, разбитый и еле дышащий.
Не может.
Не посмеет сделать это во второй раз.
Джон лихорадочно водил по двери ладонями, будто это могло хоть чем-то помочь, будто ладони могли удостовериться в целости и сохранности самого дорогого на земле человека.
— Джон.
— Да! Да! Я здесь!
— Ты в порядке?
— Да, черт возьми! Ты жив?
— Жив. Но, кажется, не совсем жива моя нога. Очень болит. И голова. Чем он меня огрел? Фикусом?
— Крови нет?
— Нет. Кажется.
Не страшно, не страшно. Голова цела, и слава Богу.
Вот только нога…
Не страшно. Даже если это перелом. Всё поправимо. Говорит, дышит.
Господи, благодарю тебя за всё!
— Возьми лед и приложи к ушибу.
— Где я возьму лед, Джон?
— Черт побери, Шерлок это подвал! Что-то холодное там наверняка найдется.
Невнятное бормотание сводит с ума.
— Что?! Я не слышу! Ты можешь ходить?
— По-моему, могу, но не очень… Больно.
Джон ринулся в комнату, натыкаясь на стены.
— Гроу! Немедленно дайте мне ключ!
Лицо невольного собеседника выражало массу эмоций: удивление, боль, зависть.
Зависть?
— Давно я такого не видел, — плавно выдохнул он. — Садитесь, мистер Ватсон. Уделите мне пять минут.
— Ключ. Прошу вас.
Джон был готов вцепиться в его тщедушное горло, вытрясти из него остатки разума и души, раздавить, размазать.
«Клоп. Действительно, клоп. Как она оказалась точна!»
— Я надеюсь, вы не собираетесь меня застрелить? Это было бы глупо. — Гроу насмешливо улыбнулся. — Не волнуйтесь так сильно, доктор. Не думаю, что ваш друг умирает — я столкнул его вниз аккуратно. Я был почти нежен, видит бог. Мне очень не хотелось, чтобы он нам мешал.
— В чем он может нам помешать? — Джон твердо решил взять себя в руки. В конце концов, от этого могла зависеть жизнь Шерлока. — И зачем я вам нужен?
— Поговорить. Просто поговорить. Я так давно не говорил о себе и о Мардж… — Гроу закрыл глаза, и ресницы его быстро затрепетали, словно за одно мгновение он погрузился в глубокий сон, и пришедшее к нему из таинственных недр подсознания было прекрасно. Или ужасно. — И о том, что случилось. Садитесь.
Джон нехотя сел. Он и в самом деле готов был начать стрелять. И это действительно было бы глупо. Во всяком случае, пока. То, что Гроу даже не попытался забрать у него оружие, было странным, и воздвигало определенного рода барьеры, переступить которые Джон был не в силах.
— Стенли, почему бы нам не побеседовать обо всем втроем – вы, я и Шерлок. Я должен его осмотреть. Возможно, у него перелом.
— Нет.
— Но вы позвали его сюда именно для разговора! — снова вспылил Джон.
— Я позвал его, чтобы убить.
Сердце Джона вновь превратилось в плавящийся и капающий воск. Ощущение ловушки было так очевидно, что несколько страшных минут он был абсолютно уверен — живым им отсюда не выбраться. Этот маленький человечек с сильными жилистыми руками, легко и быстро дотащивший высокого и уже не такого хрупкого, как когда-то, Шерлока до дверей подвала и «нежно» столкнувший его вниз, обязательно убьет их обоих, как бы абсурдно это не выглядело со стороны.
Вот же он, капитан Ватсон, отчаянно смелый и крепкий, и руки его не связаны, и голова работает в режиме «опасно», и тело готово к броску. Какого дьявола он сидит в уютной гостиной, вытянувшись звенящей струной, и покорно слушает тихий красивый голос того, кто собирался убить Шерлока Холмса?!
Но следующей его мыслью было глубинное, вечное, первобытное: только попробуй! Только попробуй, сволочь, и я даже не буду доставать пистолет из кармана. Сверну тебе шею одним легким движением.
Только. Попробуй.
— За что? — холодно поинтересовался он.
Стенли злобно сверкнул глазами.
— Если бы он тогда приехал… Уж он бы сразу увидел эти руки, — он вытянул повернутые кверху ладони, — и понял, кто убил тупую пьянчужку Гроу. Но он не соизволил.
— Шерлок не мог, и вы теперь это знаете.
— Да, знаю. Тогда я долго смеялся и с удивлением поглядывал в небо — неужели? Неужели Твоя работа? Знаете, Джон, как я надеялся получить по заслугам?! Но эти глупцы даже не принимали меня в расчет. Разве слабый, жалкий выкидыш Стенли Гроу может столкнуть такую махину, такую груду проспиртованного мяса и сала? Да он бы её с места не сдвинул! — Гроу метнул в сторону прихожей пристальный взгляд. — А я могу сдвинуть с места даже слона.
— Почему же вы не признались сами? Зачем нужен детектив, когда всё и без того понятно. Во всяком случае, вам.
Джон был искренне изумлен странной логикой их «клиента».
— Трусость, доктор, — горько вздохнул мужчина. — Вы представить себе не можете, как сильно я испугался, увидев, что Мардж мертва. Меня заколотило от ужаса. Всё кончено! Я погиб! Ненавижу себя за это. Бросился, как полоумный, в участок, орал, рвал на себе волосы. «О, Марджори, о моя дорогая, какая беда!». Никому даже в голову не пришло, что это я столкнул её вниз. Напилась, потащилась за новой порцией виски… А она в тот день была не так уж сильно пьяна.
Гроу ласково погладил столешницу.
— У неё была атласная кожа. Сливочно-белая, теплая, чистая. Ни крошечного шрама, ни пятнышка — божественная красота, тициановская женщина. Моя Мардж. Это я сгубил её своей проклятой любовью. — Гроу поднял на Джона полные боли глаза. — Ей бы статного короля, такого же цветущего, как она. Но она сама меня выбрала. — Он недоуменно пожал плечами. — Разве мог я мечтать о такой женщине! Но она меня выбрала, и поначалу даже любила. А потом… Знаете, Джон, как стыдно и унизительно вымаливать ласку? Поцелуй. Прикосновение теплой руки. Она ложилась, раздвигала ноги и закрывала глаза… Она видеть меня не хотела. И не позволяла даже коснуться. Только механическое совокупление без слов и нежностей. Это сводило с ума. Мне так сильно хотелось её обнять. Ведь там, на пороге подвала, я её просто обнял, упрашивая, умоляя остановиться.
Гроу судорожно втянул носом воздух, словно эта короткая исповедь высосала из него весь кислород.
— …Но она закричала в голос, когда я дотронулся до неё. Её трясло от омерзения, доктор. Трясло! А потом она сказала, что я ей противен. Тихо, почти без эмоций. Но у неё было такое лицо… Я оттолкнул от себя не Мардж, я оттолкнул это лицо, которое невозможно описать словами. И она полетела вниз, полетела, как огромная тряпичная кукла, нелепо размахивая руками. И сразу же умерла. Как будто только этого и ждала.
Гроу решительно встал и подошел к Джону, слегка склонившись к его лицу.
— А знаете, Джон, когда я решил оставить в живых великого Шерлока Холмса?
Он заглянул Джону прямо в глаза, и Джон отчего-то вспыхнул и задрожал. Он боялся даже перевести дыхание, чтобы всхлипывающим звуком нечаянно не выдать эту лишающую силы дрожь.
— Когда он накрыл вашу руку ладонью. В этом удивительном жесте… Конечно, если разобраться, ничего удивительного в нем нет, но… Этот человек любит вас, доктор, любит всем сердцем. И очень давно. Поверьте, я хорошо разбираюсь в любви. Она так долго главенствовала в моей жизни, что её черты мне знакомы до мелочей. И я решил — пусть мучается, пусть продолжает свой трудный путь. Ох, как нелегко ему будет выдержать такое сильное чувство.
Джон растерянно оглянулся на дверь — где-то там, в темноте и холоде ждал его Шерлок. Мог ли он слышать то, что сказал сейчас Гроу? И что за чушь несет этот человек?!
— Вы говорите странные вещи.
— А я вообще очень странный, — улыбнулся мужчина. — Разве вы не заметили?
— К чему же был весь этот спектакль с моим обмороком и подвалом, если вы передумали… лишать Шерлока жизни?
— Хотелось удостовериться. И я получил подтверждение тому, что поначалу принял за фантастическую галлюцинацию.
Он достал из кармана небольшой ключ и положил перед Джоном.
— Отпирайте дверь и вызволяйте из плена своё сокровище, Джон. Аптечка в ванной комнате на случай, если, не дай бог, ваш друг пострадал больше, чем я рассчитывал. Думаю, не заблудитесь.
— Куда вы?
— Навещу старину Джорджа. Это наш констебль. Надеюсь, на этот раз он меня арестует.
— Зачем вам это, Стенли? Это же был только несчастный случай.
— Любой несчастный случай, доктор, так или иначе несёт в себе долю вины. И вообще… Хочу начать новую жизнь.
— Никто вас не арестует.
— Этого-то я и боюсь больше всего.
…Джон по инерции сосчитал ступеньки — двенадцать. Черт возьми! Глубокий подвал.
Шерлок сидел на ящике для овощей и, не отрываясь, смотрел на Джона. Подвал был чист, сух и достаточно ярко освещен. Достаточно ярко для того, чтобы увидеть сияющую в глазах Шерлока радость.
— А ты неплохо устроился.
— Привет, Джон.
* А вот автор, к сожалению, не увлекался — всё это чистой воды отсебятина, и я прошу вас заранее простить меня за нелепицы)
========== Глава 20 Домой ==========
Флафф… Не-флафф… В общем, я сама не поняла))
— Привет, Джон.
— Привет. Я же сказал — приложи что-нибудь к ноге.
— К примеру, кочан капусты? Я и без того чувствую себя идиотом.
Джон устало опустился рядом, прижавшись к Шерлоку вмиг задрожавшим плечом — оказывается, всё это время напряжение было таким диким, что, наконец отпустив, мгновенно вызвало в теле нездоровую слабость и дрожь. Да и недавний обморок не прошел для него даром: голова побаливала, и нещадно клонило в сон. Хотелось прислониться гудящим виском к чему-то прохладному и закрыть глаза. Хотя бы на пять минут.
Но, превозмогая насущную потребность в передышке, Джон снова поднялся и склонился над Шерлоком.
— Это твое вечное позерство! Подумаешь, кочан капусты. Показывай раны. Но сначала голову — она важнее твоих неугомонных ног, которые несут нас черт знает куда и черт знает зачем. Точно нет крови?
— По-моему, нет. — Шерлок попытался приподнять голову. — Джон, я так рад…
Джон мягко, но настойчиво нажал на теплый затылок.
— Потом, потом. Я тоже. И чему ты радуешься, ненормальный?! Что вообще это было?!
— Хм… Первое дело Шерлока Холмса после возвращения с Того Света. По-моему, всё вполне логично.
— Помолчи, пожалуйста. Наклонись.
— И хорошая встряска для мозга. — Шерлок поморщился и провел ладонью по слегка растрепавшимся волосам. — В самом прямом смысле.
— Я сказал — наклонись.
Шерлок послушно склонил голову, и Джон снова осторожно прикоснулся к его затылку, перебирая отросшие кудри и стараясь не выдать того острого удовольствия, которое неожиданно для самого себя сейчас получал.
— Ну, что там? — Шерлок прочистил горло.
Боже… Ему что, тоже приятно?
Джон быстро убрал руки, но кончики пальцев уже успели запомнить и мягкость волос, и беззащитную тонкость кожи.
— Шишка. Огромная. Но твой неповторимый мозг на месте. Функционирует в прежнем режиме и, кажется, даже не сотрясен. Голова не кружится, не тошнит?
— Нет. Вот обнаруженная тобою шишка доставляет массу неприятностей. Хотя, всё это ерунда. Пройдет. Где Гроу?
— Отправился в участок. Сдаваться.
— Болван.
— Несчастный человек. Что будем делать, Шерлок?
— Да черт с ним. Пусть разбираются сами.
— Я тоже так думаю. А теперь — нога.
Шерлок неловко вытянул правую ногу, и Джон присел перед ним на корточки.
— По-моему, ничего опасного. Пустяки.
Джон приподнял слегка запыленную ткань и поднял глаза на Шерлока. — И всё-то ты знаешь, умник. Отек пока небольшой… — Он бережно тронул горячую щиколотку и принялся ощупывать её со всех сторон. — Больно?