— Джон… Господи, я знала, что будет тяжело, но чтобы так… Я сама предложила ему себя для этого трудного разговора. Была почему-то уверена, что мне вы поверите сразу.
— Кому?! Кому вы себя предложили?! Шерлоку?! Шерлоку Холмсу?! Моему мертвому другу?! Вы — дьявол, Молли, жестокий и беспощадный. Прощайте.
— Он дома, Джон, — устало и тихо сказала девушка. — На Бейкер-стрит. Уже третий день. Миссис Хадсон…
Джону хотелось кричать. Накинуться на неё с кулаками. Он так испугался своего неистового желания причинить ей боль, что бросился вон, почти бегом покидая сквер, ставший безлюдным и тихим. А потом так же быстро вернулся и снова сел на скамью, стараясь выровнять сбившееся дыхание.
Он отказывался слышать, отказывался верить и трепетал от робко зарождающейся надежды, что не сошел с ума, что сейчас она скажет ещё одно, самое главное слово, смысл которого он наконец-то поймет… Но Молли молчала.
Обессилено, как тряпичная кукла, она обмякла на скамье, враз потеряв все свои яркие краски и снова став прежней Молли.
И этой Молли Джон сразу поверил.
— Он…
Молли взглянула потерянно и устало.
— Он жив. Он на Бейкер-стрит. Джон, я не могу больше. Всё это оказалось для меня слишком сложно. Если вы не против, выпьем где-нибудь чаю. Или вина…
— Молли! — У Джона кружилась голова. — Шерлок… жив?
— Да.
— Он жив?!
— Да.
Джон закрыл руками лицо и глухо застонал в сомкнутые ладони. Надо успокоиться и подумать. Хотя бы просто подумать. Что-то сказать. О чем-то спросить.
Он резко выпрямился и непонимающе уставился на девушку.
— Вы сказали — три дня…
— Да.
Казалась, это короткое «да» — единственное, на что у неё ещё хватало сил.
— Почему же…
Молли не стала дожидаться вопроса. Она посмотрела Джону в глаза и тихо сказала: — Он боялся, что вы не захотите видеть его. И, боюсь, он не так уж далек от истины, Джон.
Как будто в сердце воткнули нож — дышать стало невозможно.
Не захочу его видеть… Не захочу?!
Джон резко поднялся и, не прощаясь, ушел, чувствуя спиной полный укоризны и непонимания взгляд.
*
Купить Мэри цветы… Какие же она любит? Белые… Как они называются? Не всё ли равно? Куплю, какие-нибудь.
Что же ещё? Что-то я хотел ещё сделать… Скорее домой.
Как я смертельно устал! Что за день?! Ужасный день. Бестолковый и длинный…
*
Мэри очень обрадовалась цветам.
Прижала к лицу бледно-розовые, почти белые лепестки хризантем.
— Всё в порядке? Ты бледный.
— Накормишь?
— Я приготовила твое любимое жаркое. Отправляйся в душ, а я быстро накрою на стол.
Джон брезгливо снял с себя всю одежду и небрежно затолкал в корзину для грязного белья.
Душ, жаркое… Это прекрасно. Это замечательно. И ничего другого на свете быть не может.
Он насухо вытерся, причесал волосы, надел чистое бельё. Снова причесался и отправился в спальню, открыв платяной шкаф. Задумался лишь на мгновенье… Никогда он не одевался так быстро. Как будто огненный вихрь бушевал вокруг, опаляя жаром и вызывая страшную жажду. Только бы успеть…
Мэри непонимающе смотрела на полностью одетого мужа, замерев с зажатой в руке салфеткой.
— Джон…
— Прости, Мэри. Я должен идти.
— Куда?
— Прости… Я потом тебе расскажу, объясню…
Он вылетел из дверей квартиры и бросился к проезжающему мимо такси.
*
Я только на него посмотрю и уйду. Надо же мне убедиться, что всё это правда. Хотя это не может быть правдой… Этого вообще нет. Я сплю, а когда проснусь, моя жизнь закончится, потому что я не захочу больше жить.
Всё лишь пустой самообман. Нет никакого настоящего. Всё настоящее осталось там. Алексу не понять… У него всё было иначе. И Мэри не понять… (Сердце тоскливо защемило. Мэри, её растерянный взгляд, цветы на столе…)
Цветы?!
Шерлок жив!
Я еду на Бейкер-стрит.
Я правда его увижу?!
У него онемели пальцы — так сильно он сжал их в тугой замок. Дома стремительно проносились мимо, ослепляли огни фонарей и витрин. Вечерние улицы ещё не опустели: мелькали темные силуэты, казавшиеся фантастическими бесплотными тенями.
Мысли беспорядочно сменяли одна другую, не задерживаясь дольше минуты. Так было даже легче. Главная мысль терялась в этой толкотне, не давая сердцу остановиться.
Когда такси повернуло на знакомую улицу, когда показался до каждого кирпичика знакомый дом, когда перед глазами возникло всё то же, но слегка потускневшее дверное кольцо, а номер 221в наоборот задорно блеснул в свете фар отъезжающего такси, в голове Джона не было уже ни одной мысли — только благословенная, звенящая пустота.
Дверь открылась почти мгновенно, и сильные руки втянули его в знакомый полумрак прихожей…
*
Давно уже пора разомкнуть объятия, но сделать это никак невозможно. Сердце стучит совсем рядом, дыхание обжигает висок, запах, единственный в мире и неповторимый…
Шерлок… Живой…
Как от него оторваться?!
Ну вот всё и встало на свои места. Равновесие вернулось. Мир перестал уродливо корчиться, пугая незнакомыми звуками и очертаниями. Появилась опора. Прояснился разум. И только теперь Джон понял, что от края он так и не отошел. Просто закрыл глаза, чтобы не видеть, как по-прежнему к нему близок, и в любой момент может сорваться вниз.
— Будь я проклят. Шерлок, это и в самом деле ты. Знаешь, я тут без тебя немножко сошел с ума. Вовремя ты вернулся.
— Джон…
Как давно он не слышал этот удивительный голос! В нем столько интонаций, оттенков и полутонов, столько знакомой силы. Но сейчас…
— Шерлок, ты… ты плачешь?
— Да.
========== Глава 6 Бейкер-стрит ==========
Их квартира сияла.
Следы присутствия Шерлока были повсюду, и у Джона невольно сжималось сердце, до краёв переполненное ностальгической грустью. Это был их дом, их мир. Сколько бы времени ни прошло, какие бы потрясения ни изменили их самих, камин по-прежнему источал тепло, поцарапанный Шерлоком столик снова был завален беспорядочной грудой газет, и если в прежние времена это вызывало неистребимое желание недовольно ворчать, то сегодня — согревало душу.
Шерлок…
Он был таким же, как прежде. Слегка уплотнились мышцы, добавив привычному облику мужественности и ощущения силы; неожиданно короткая стрижка сделала его намного моложе, и Джон с горечью подумал, как постарел и поседел за это время он сам. Глаза… Глаза стали мудрее и глубже, из них исчезла привычная холодность, взгляд смягчился и посветлел.
Испытания, через которые Шерлоку довелось пройти, оставили на его лице лучики новых морщинок, но тем не менее, кожа сияла какой-то юной свежестью и чистотой. Никогда ещё Шерлок не был так вызывающе привлекателен.
Джон тяжело вздохнул.
Первое потрясение от встречи уже прошло, и они молча сидели в гостиной, разглядывая друг друга и испытывая непривычную скованность. Непривычную, но вполне объяснимую. Сказать хотелось так много, но ни одно слово не подходило для начала трудного разговора.
Над верхней губой Шерлока слабо поблескивали капельки легкой испарины, выдающей его волнение, и это показалось Джону таким трогательным, что глаза подернулись влагой.
Нет, только не это. Хватит нам на сегодня слёз…
Оба продолжали пристально смотреть друг на друга, и внезапно вскочили в едином порыве, вновь обнявшись очень крепко, до хруста.
И рассмеялись.
Неловкость и смущение сразу исчезли, и они заговорили одновременно, перебивая друг друга, и снова смеялись — над своей торопливостью, своим нетерпением высказаться, освободиться от тяжести недавнего угнетающего молчания.
— Шерлок, я так страшно скучал по тебе! Никогда не думал, что такой эгоистичный зануда, как ты, столько для меня значит. Надо было тебе умереть, чтобы я наконец это понял.
— Сантименты, Джон, — усмехнулся Шерлок, но в глазах его разливалось тепло, и едва заметно дрожали ресницы.
И снова хотелось его обнять, почувствовать ладонями живое тело, убедиться в который раз, что это не сон, что это, черт бы его побрал, настоящий Шерлок, его дорогой и единственный друг.
— Да, сантименты, — послушно согласился с ним Джон, а про себя подумал: «Конечно, сантименты, Шерлок. Только кто же из нас двоих только что плакал в прихожей, шмыгая носом, как пятилетний мальчик?»
Они ещё долго болтали о пустяках, о каких-то несущественных на первый взгляд вещах, но каждая мелочь была интересна и очень важна, каждое произносимое кем-то из них слово не имело для обоих цены.
Не говорили они лишь о главном.
Оба боялись серьёзного разговора и оттягивали его, как могли.
— Ты мне расскажешь? — наконец не выдержал Джон.
— Да. — Шерлок напрягся, и в его в голосе сразу же появились виноватые нотки. — Я обязательно обо всём расскажу. Но не сейчас. Не сегодня. Тебя, наверное, ждут…
От этих неожиданных слов Джон на мгновение замер. Ему вдруг показалось до абсурда нелепым то, что надо куда-то идти, что отныне это не его дом, что сейчас за ним закроется дверь, и Шерлок останется здесь один, без него.
Поверить в это было не менее трудно, чем в неожиданное воскрешение самого Шерлока.
Он совершенно забыл о Мэри, об их доме, который ему почему-то снова захотелось назвать Местом… Это было неправильно, нечестно, несправедливо. Но это было именно так.
— Ты знаешь, что я женат? — тихо спросил он.
— Я знаю о тебе всё, — так же тихо ответил Шерлок. — И я рад за тебя, Джон. Ты должен быть очень… ей благодарен.
— Её зовут Мэри.
— Я знаю.
Знает, но по имени не назвал…
Вся тяжесть этого бесконечного, трудного дня внезапно навалилась на Джона и согнула плечи. Надо идти домой. К Мэри, которая ждала его и волновалась, и которой он даже не позвонил.
Но уйти невозможно. Хочется слиться с креслом, врасти в него навсегда, навеки. Ведь это его кресло…
Очарование встречи исчезло, и Шерлок сразу это почувствовал.
— У нас ещё будет время. Много времени. — Всеми силами он пытался придать голосу уверенность и бодрость. — А сейчас ты должен идти.
— Много времени… — повторил Джон, даже не пытаясь скрыть от него горечь и боль. — Конечно, ты прав. А сколько его у нас украли, Шерлок?
Отчаяние и обида захлестнули так сильно, что глазам снова стало горячо от упрямо сдерживаемых слез. Джон с трудом поднялся с кресла, оглядываясь вокруг так, будто никогда больше всего этого не увидит, будто двери Бейкер-стрит для него закроются навсегда.
— Джон. — Шерлок быстро поднялся и, подойдя, до боли сжал его предплечья, заглянув в усталые, сразу же ставшие больными глаза. — Джон, мы не виноваты. Слышишь? Это была смертельная битва, и я в ней победил.
- Без меня.
- С тобой. Только с тобой. Без тебя мне не справиться. Поэтому я здесь, как бы ни изменились наши жизни. Всё будет хорошо. Всё уже хорошо. Завтра мы снова встретимся. Ты познакомишь меня с женой. Миссис Хадсон с таким восторгом о ней говорила. Джон… Джон!
— Да, Шерлок. — Слабая улыбка тронула губы. — Я очень глупо себя веду. Мне действительно пора уходить.
И он мягко высвободился из горячих рук.
Шерлок проводил его до дверей, и они ещё долго топтались в прихожей, говоря банальности, улыбаясь и договариваясь о завтрашней встрече.
Уходя, Джон обернулся и жадно вгляделся в побледневшее, натянуто улыбающееся лицо.
— У тебя очень сильные руки, — неожиданно для самого себя произнес он и шагнул за порог.
*
Мэри не спала. Она выбежала навстречу, едва заслышав его шаги.
— Джон, дорогой, где ты был? Я страшно за тебя волновалась.
Джон обнял её подрагивающие в нервном ознобе плечи и порывисто притянул к себе, целуя макушку и невидяще глядя прямо перед собой.
— Шерлок вернулся. Он жив.
Мэри ошеломленно молчала, и плечи её задрожали ещё сильнее.
Она не сомкнула глаз до рассвета. Лежала рядом и смотрела на любимую до дрожи спину своего мужа.
«Он мой муж. Он мой. Он мой. Только мой, — повторяла она про себя снова и снова. — Его лучший, единственный друг оказался живым. Это же так замечательно, так неожиданно и… замечательно».
Он столько выстрадал, так мучительно тосковал. Она же видела всё! И его сны… Как он метался рядом с ней на постели, как вздрагивал и стонал во сне! Кто мог вызвать эти глухие стоны? И эту дрожь?
Теперь он успокоится и перестанет видеть его во сне. Теперь в их жизни не будет этой неравной борьбы с воспоминаниями. Всё будет прекрасно. Какое неожиданное счастье… Как в сказке.
Но почему ей так страшно? Почему чувство потери разрывает ей сердце? И почему она не хочет видеть Шерлока Холмса? Никогда.
Сегодня муж впервые не поцеловал её перед сном…
========== Глава 7 Пойми же меня, наконец ==========
Шерлок снова падал, и Джон снова бежал к нему, панически боясь, что сердце не выдержит, и он рухнет замертво, не успев добежать, помочь, спасти… Но, с трудом передвигаясь на отказывающихся повиноваться ногах, готовый даже ползти последние несколько дюймов, он всё же оказывался рядом с лежащим на сером асфальте Шерлоком, падая на колени и панически боясь прикоснуться к застывшему в изломанной позе телу.
Но на этот раз в его сне Шерлок был ещё жив, и с забрызганного кровью, застывшего, словно бледная восковая маска лица на Джона смотрели полные жизни глаза.
— Мне больно, Джон…
Сердце сгорало от боли и отчаяния, Джон протягивал к Шерлоку руки, но неведомая сила далеко отбрасывала его от лежащего тела. Он тянулся к нему, крича во весь голос, но звуки тонули в образовавшейся вокруг пустоте. Джон знал, что Шерлок, превратившийся в небольшой темный сгусток, в этот миг умирает, и умирает в полном одиночестве…
Это был, пожалуй, самый худший из его кошмаров.
Джон проснулся, трясясь будто в лихорадке, испуганно озираясь и натягивая на себя одеяло, пытаясь хотя бы немного согреться и унять колотящую дрожь.
«Умер… Умер…» — билось в его голове.
«Жив!»
Джон застонал, уткнувшись лицом в подушку.
«Жив…»
Сегодня в это трудно было поверить.
Эта квартира, эта кровать были так далеки от Бейкер-стрит и от Шерлока, словно находились в другом измерении.
Звук смс заставил Джона резко вскочить с постели и кинуться к лежащему на столике телефону.
«Доброе утро, Джон».
Это не сон! Он действительно жив. Жив, чертов бродяга!
Джон заметался по спальне, набрасывая на плечи халат и одновременно набирая знакомый номер.
— Привет, — опередил его улыбающийся голос. — Надеюсь, я не разбудил тебя?
— Шерлок… Когда увидимся?
— Когда захочешь.
— Шутишь?
— Я… дома, Джон, и никуда не уйду. Так что, всё зависит лишь от тебя. Планируй свой день и вечер. Звони.
Джон прижимал телефон к уху так крепко, как будто боялся что-нибудь пропустить, не расслышать, и это обязательно будет самым главным, без чего потеряется смысл; что исчезнет вдруг тихий голос, растворится в потоках времени, и снова навалится тяжесть, которую на этот раз выдержать будет уже не по силам.
— Скажи мне, пожалуйста: «Я Шерлок Холмс».
— Джон, — голос уже не улыбается, голос смеётся, и это такая редкость для Шерлока, — не валяй дурака! Между прочим, миссис Хадсон печет какие-то плюшки, и я - тот, кто будет их сейчас есть. А миссис Хадсон своими плюшками не разбрасывается. Так что, это действительно я.
— Какой ты болван! — улыбнулся Джон. - Иди, ешь свои плюшки и целуй за меня миссис Хадсон. Мне пора в душ. До встречи. - И вдруг крикнул так громко, что сам испугался: — Шерлок!
— Что, Джон?
— С тобой всё в порядке?
— Всё замечательно, Джон. Всё просто замечательно. Пока.
«Ему одиноко».
Сердце сжалось тоскливо и горестно. И всё же самым главным было то, что он в любой момент сможет увидеть живого Шерлока, услышать его неповторимый голос. Такого щедрого подарка от жизни Джон не получал ещё никогда.
Всё его сейчас раздражало: слишком громкий звук телевизора, бьющий по нервам сигнал микроволновки, треск кофеварки, шипение масла на сковороде, где, кажется, подгорал бекон. А особенно - испуганный вид жены.