— Что с тобой? Ты плохо спала?
— А ты?
О том, что Джон плакал во сне, говорить Мэри не стала. Слезы высохли, плохой сон ушел и, по-видимому, забылся. Потом Джон успокоился, и на рассвете она задремала сама. Странная ночь наконец-то закончилась. Утро было тягостным и тревожным. Джон крепко спал и даже не почувствовал её пробуждения, хотя раньше, стоило только ей шевельнуться, сразу же к ней тянулся, стараясь коснуться даже во сне.
Из уголков его глаз снова бежали дорожки слез, стекая к поседевшим вискам.
— Хорошо. Я спала хорошо.
Мэри накрывала на стол, суетливо передвигая тарелки, чашки, роняя вилки и едва не опрокинув сахарницу. Напряжение делало её неловкой, словно привычная уютная кухня стала вдруг для неё местом тяжелого испытания.
Джон поднялся и обнял, мягко притягивая к себе и целуя в висок.
— Ну что ты… Всё хорошо. Ты же меня понимаешь. Он мой самый лучший, единственный друг. И он жив. Представь на одну минуту, что я сейчас чувствую.
Мэри прижалась к нему всем телом.
— Мне страшно, Джон.
— Не бойся, — он снова улыбнулся, — за всю свою жизнь Шерлок не съел ещё ни одной хорошенькой женщины.
«Они ему вообще не нужны», — зачем-то добавил он про себя.
— Собираешься сегодня к нему?
«Она действительно это спросила? Не может быть! Это же Мэри - умная, чуткая, всё понимающая».
— Конечно. Мы не успели даже поговорить…
«Потому что он вежливо выпроводил меня к тебе».
Мэри тихо вздохнула и заглянула ему в глаза.
«К чему это жалкий, потерянный взгляд? Какого черта она так тупо ничего не хочет понять? Шерлок вернулся! Мой Шерлок жив!»
— Ты забыл…
— О чем? — Раздражение так и сквозило в голосе.
— Мы идем сегодня в театр. Хотели пойти. С Грейс и Алексом. Билеты…
— Чёрт! Мэри, прости.
«Конечно, забыл! Я забыл обо всем на свете».
— Мэри… Я поговорю с Алексом. Сходи без меня.
«Алекс точно поймет. Ему ли не знать, как рвется сердце на могиле лучшего друга».
— Без тебя? — Огромные глаза полны изумления.
— Мэри… — Джону хотелось её встряхнуть, привести в чувство. — Мэри, я был уверен, что ты разделишь со мной эту радость.
Она обхватила его руками и, обдавая жарким дыханием, уткнулась в обтянутую белой майкой грудь.
— Джон, я так сильно тебя люблю.
Джон мягко, но решительно отстранился.
— Никто не отнимает у тебя любовь. И меня. Прости, я, кажется, не успеваю позавтракать.
В дверях Джон нежно поцеловал её сухие горячие губы. Ему не хотелось омрачать этот день недомолвками, а уж тем более страданиями и грустью.
Выйдя на шумную, залитую солнцем улицу, вдохнув будоражащий, свежий воздух, он о Мэри сразу забыл.
Солнце било в глаза и согревало кожу. Джону хотелось запеть, закричать, засмеяться от счастья.
«Откуда осенью столько солнца?!»
Он спустился в метро, быстро, едва не вприпрыжку, сбегая по лестнице, чувствуя себя молодым, полным жизни. Лица спешащих, суетливо толкающихся людей казались ему сегодня прекрасными и родными. Запахи, звуки плавно вливались в Джона, наполняя его бодростью и весельем.
Хотелось каждому рассказать о Шерлоке, поделиться своим восторгом и благодарностью, уверить этот бурлящий, куда-то несущийся мир, что жизнь справедлива, и что Бог желает всем только добра.
У входа в клинику он снова позвонил Шерлоку, и ждал, улыбаясь, когда тот произнесет свое неповторимое «Джон».
— Ты слопал все плюшки?
— Оставил тебе одну. Что ты решил? Приедешь?
— Гм… Я подумаю… А плюшка очень большая?
— Тебе одному хватит.
— Я приеду один.
*
По клинике Джон почти бежал. Нетерпение пульсировало в висках, мчалось вместе с кровью по венам, рвалось наружу, заставляя каждую клетку переполненного энергией тела звенеть.
Алекс был поражен услышанной новостью.
— Джон, такого просто… Чудес не бывает!
Джон рассмеялся по-мальчишески звонко.
— Если только в этом не участвует Шерлок Холмс. Алекс, это действительно чудо. Самое настоящее.
Алекс взволнованно прошелся по своему небольшому кабинету.
— Джон, я бы многое отдал, чтобы…
Он остановился и, повернувшись к Джону спиной, резко тряхнул головой.
Слёзы?
— Я понимаю.
— Ты познакомишь нас? Я всегда восхищался этим человеком. Встретиться с ним, поговорить… Это невероятно!
Джон грелся в потоках его неподдельной радости, так не хватившей ему этим утром дома. На мгновение стало горько. Он вдруг подумал, как трудно ему будет привести Мэри на Бейкер-стрит теперь…
— Ты обязательно с ним увидишься, — заверил он Алекса и слегка замявшись, виновато добавил: — Прости, но наши планы на сегодняшний вечер…
Алекс подошел вплотную и крепко стиснув его плечи, заглянул, как показалось Джону, в самую душу.
— К чертовой матери планы, Джон. К чертовой матери. Тебя ждет друг.
========== Глава 8 Почему? ==========
— Уже подъезжаю. Миссис Хадсон дома?
— Дома, дома. — В голосе улыбка и нетерпение.
Давно уже Джон никуда так не спешил. Давно? По правде сказать, он никогда и никуда так не спешил! Только на Бейкер-стрит. Только домой.
Домой…
Удивительно и непостижимо. Эта квартира так и осталась его единственным домом.
Дом своего детства Джон вспоминал не часто, хотя его там любили и до сих пор терпеливо ждали. Афганистан резко оборвал все нити, даже казалось бы самые прочные. Мама, папа, сестра…
К родителям он приезжал от случая к случаю, так уж сложилось… Размеренная жизнь провинциального городка навевала на Джона тоску. На следующий же день пребывания в тихом семейном гнезде начиналась ломка, и Джон торопился сбежать назад, в привычный круговорот суетливого Лондона, где чувствовал себя на своем месте.
Сестра была рядом, но не близко. Гарри не понимала рабской, на её своенравный взгляд, привязанности Джона и не скрывала своей неприязни к его заносчивому соседу.
«Он пользуется тобой, как вещью! — возмущалась она и презрительно фыркала: — Неужели ты не видишь этого, Джон?!»
Но как горько она рыдала, обнимая поникшего, отрешенного Джона, целуя его голову и бормоча сквозь всхлипы и слезы: «Как ты был счастлив, мой дорогой».
Именно Гарри выхаживала Джона в те кошмарные дни, когда на него обрушивался потолок, и сдвигались стены, когда он кричал, задыхаясь и раздирая грудь в надежде избавиться от нестерпимой боли. Никого кроме Гарри он к себе не подпускал, но когда больница осталась позади, и надо было как-то продолжить существование, Гарри исчезла, не желая быть напоминанием о тонкой грани между реальностью и безумием, на которой Джон тогда находился.
Они часто созванивались, но не виделись, и встретились только на их с Мэри свадьбе.
Гарри была довольна и наконец-то спокойна за брата. Но Мэри ей не понравилась, это Джон увидел в первую же минуту. Что ж, понравиться его сестричке было делом нелегким.
О том, что Шерлок жив, она до сих пор не знала. Что произойдет, когда она об этом узнает, Джон не хотел даже представлять. Гарри всегда была импульсивной, открытой, наделенной повышенным чувством справедливости. То близкое к помешательству состояние, из которого она упрямо, день за днем, вытаскивала брата, она не простит Шерлоку никогда.
*
Джон очень спешил.
Сердце его виновато сжималось — Мэри… Милая, добрая, очень преданная. Почему он никак не может назвать домом квартиру, где она так любовно пытается свить гнездо? Наверное, Место слишком переполнено болью, которая так долго сжигала его и сводила с ума. Наверное, слишком мало времени они с Мэри женаты. Наверное…
Надо срочно искать другую квартиру! Большую, просторную, где будет много солнца, и где Мэри обязательно родит ему сына.
Джон вспомнил то потрясающее ощущение тепла и света, которое охватило его в доме Алекса.
Срочно.
И хорошо бы ей позвонить…
У двери с номером 221в он вновь обо всем забыл.
*
Миссис Хадсон прижалась к его груди, и плечи её задрожали. — Дорогой мой, какое счастье!
— Не плачьте, миссис Хадсон. — Джон обнимал её нежно и бережно. — Теперь всё будет хорошо.
Он гладил хрупкие плечи, а сам с внезапно нахлынувшей болью осматривался по сторонам. Вчера, ошеломленный и от радости плохо соображающий, он так остро не чувствовал ностальгии по прошлой жизни. Жизни здесь, в этой квартире.
Конечно, он приходил сюда после гибели Шерлока, с трудом выдерживая те два неизменных часа, которые раз в месяц мужественно посвящал миссис Хадсон. Они добросовестно и зачастую бездарно отыгрывали роли бывшей домовладелицы и бывшего квартиранта, а потом прощались с плохо скрываемым облегчением. И так до следующего посещения, которого оба с нетерпением ждали, и которым каждый по-своему тяготились.
Два раза Джон приводил на Бейкер-стрит жену, и это почему-то давалось ему особенно тяжело.
Но несмотря на боль, именно здесь сердце Джона начинало биться ровнее, и именно здесь успокаивалась его душа.
После Бейкер-стрит Место всегда казалось ему особенно чужим и странным.
Теперь всё было иначе. Теперь на Бейкер-стрит снова жил Шерлок. Осознание того, что сегодня он, Джон Ватсон, пришел сюда в гости, неприятно теснило грудь. Хотелось встряхнуться, отгоняя тягостное наваждение.
Он дома. Разве нет?
Всё было настолько родным! Каждая мелочь, каждая царапина на перилах лестницы…
— Где Шерлок?
— Я давно уже здесь, — раздался сверху негромкий голос, но Джон вздрогнул всем телом. — Жду, когда вам надоест тискать друг друга.
Все трое дружно заулыбались. Миссис Хадсон отстранилась от Джона, вытирая ладошкой мокрые щеки, и обернулась в сторону Шерлока.
— Я понимаю, как много всего вам нужно вспомнить и обсудить. Но сначала ужин. — Женщина снова взглянула на Джона. — Я обещала Мэри тебя накормить.
Впервые она была с ним на «ты».
Джон бросил на Шерлока быстрый, смущенный взгляд и переспросил: — Мэри?
— Она позвонила мне днем и попросила о тебе позаботиться. Когда ты её приведешь?
На несколько секунд в прихожей повисло молчание. Миссис Хадсон суетливо поправила волосы.
— Гм… Через двадцать минут жду вас к столу.
Она поспешила к себе, а Джон, словно вырвавшись из долгого плена, порывисто шагнул в сторону лестницы.
Он старался не оглядываться по сторонам. Вчера это было ещё возможно, но сегодня до мелочей знакомые вещи закружились вокруг Джона вихрем воспоминаний.
То, что вчера навевало грусть, сегодня душило болью. Где-то там, наверху, была небольшая спальня, наверняка ещё сохранившая едва уловимый запах — его запах; окно, вид из которого не изменился, как не изменилось на этой улице ничего.
Вот наверх Джон точно не пойдет ни за что на свете, это он твердо решил. Но легче не стало. Наоборот, эта игра в прятки с самим собой придала охватившей его тоске дополнительную остроту. Шерлок тоже выглядел растерянным и не мог подобрать нужных слов.
Наконец он сказал: — Джон… Это нормально.
— Что нормально, Шерлок?
— То, что мы сейчас чувствуем. Наша гостиная… Эта гостиная…
— Не надо, Шерлок, — перебил его Джон. — Давай называть вещи своими именами: нам до чертиков странно. Во всяком случае, мне.
— Да.
— Но это пройдет. Правда?
Джон на мгновение замер, будто ждал, что сейчас Шерлок, как обычно, отыщет нужное решение, даст правильный ответ, укажет верное направление, и всё окажется не таким отчаянно трудным.
Но Шерлок молчал.
Звонок телефона прозвучал как взрыв.
Джон выхватил сотовый из кармана и нажал на кнопку, нечаянно сбросив вызов.
— Черт… Это Мэри. Прости, Шерлок, я перезвоню. Мэри? Привет… Случайно… Да, перепутал кнопки… Я уже до… уже на Бейкер-стрит… Конечно, миссис Хадсон нас… меня… В общем, не беспокойся, я не останусь голодным… Что? Нет, не очень… Все нормально, Мэри. Говорю же, я совсем не устал… Не знаю… Но лучше не жди, ложись без меня… Ну, как хочешь… Пока… Пока!
Шерлок заметно нервничал.
— Джон, может быть…
— Прекрати, — улыбнулся Джон. — И не будь таким трогательно смущенным, иначе я снова полезу к тебе обниматься.
— В моей жизни случались вещи и пострашнее.
Напряжение заметно ослабло. Они рассмеялись, уже открыто глядя друг на друга и с видимым удовольствием рассматривая знакомые черты.
— Я постарел? — спросил Джон.
— Да. Немного. Прости меня. — Губы Шерлока дрогнули.
Впервые Джона пронзила мысль, как нелегко было всё это время самому Шерлоку. Собственная боль казалась такой всеобъемлющей, что о чувствах Шерлока он не подумал ни разу. А сейчас вдруг очень ясно представил, каково ему было быть мертвым для близких и дорогих людей, не зная при этом, насколько долго они будут помнить о нем. Да и будут ли…
Господи, сколько всего предстояло узнать и понять! Сколько им обоим понадобится мужества, чтобы выдержать новое испытание — испытание жизнью. Но Джон был готов на всё, лишь бы иметь возможность видеть и слышать Шерлока, знать, что он есть.
Почему-то сегодня не хотелось ничего выяснять. Этот вечер был нужен ему таким — привычным. Гостиная, камин и Шерлок. Как будто не было пропасти, в которую он уже готов был броситься следом за ним.
— Прости, — повторил Шерлок.
— Если тебе так это нужно — хорошо, простил. Но я никогда даже не думал в чем-то тебя обвинять. Всё это время я винил лишь себя. Шерлок! Всё! Не хочу говорить об этом сегодня. Ты не против, если мы спустимся к миссис Хадсон? Я целый день ничего не ел.
— Я тоже, — рассмеялся Шерлок.
— А как же «плюшки для Шерлока Холмса»? — удивился Джон.
— Берег для тебя. Для нас.
За столом все трое болтали без перерыва.
— Мальчики, поговорите потом. Ешьте, ради бога! — время от времени возмущалась миссис Хадсон, тут же задавая одному из них очередной вопрос.
Джон откровенно любовался Шерлоком, таким неожиданно новым и помолодевшим.
— Миссис Хадсон, вы только на него посмотрите: настоящий жених! — улыбался он удивленно и радостно. — И, кстати, я впервые вижу на тебе джемпер. Ты решил изменить своим драгоценным костюмам? Или это своего рода комплимент моим свитерам?
Он отметил это ещё вчера. Тонкий кашемировый джемпер исключительно Шерлоку шел, подчеркивая стройность возмужавшего тела.
— Комплимент, — серьезно ответил Шерлок.
Они дружно рассмеялись, а миссис Хадсон заплакала.
Это был самый прекрасный ужин за время их совместного проживания, и его не испортили даже внезапные слёзы.
Время бежало незаметно, за окном уже вовсю хозяйничал ранний осенний вечер.
Шерлок первым поднялся из-за стола.
— Спасибо, дорогая миссис Хадсон, ужин был превосходным. А кофе, — он посмотрел на Джона, — мы выпьем у себя… там…
Шерлок запнулся, но Джон решительно и твердо продолжил: — У себя в гостиной. Я ещё не разучился пользоваться нашей кофеваркой.
Миссис Хадсон тяжело вздохнула и опустила глаза. — Да-да, конечно.
В кухне они долго молчали.
Джон готовил кофе, ловко передвигаясь привычным маршрутом: кухонная тумба, в правом углу которой обнаружился (он коротко взглянул на Шерлока) пакет свежих зерен, графин с отфильтрованной водой на разделочном столике, старая кофеварка, его и Шерлока любимые кружки на верхней полке шкафчика для посуды.
— Джон, — нарушил Шерлок напряженную тишину. — Отвыкать будет трудно.
— Я знаю. — Джон заправил кофеварку и сел за стол напротив него. — Но если хорошенько подумать, отвыкать рано или поздно все равно бы пришлось.
— Почему? — удивленно посмотрел Шерлок.
Джон тепло улыбнулся. — Меня называли убежденным холостяком. Ты помнишь? Но я никогда им не был, Шерлок. Всё закономерно, как видишь. Но… Да, это трудно. Очень.
«Невыносимо», — добавил он про себя.
— Джон. — Казалось, Шерлок был по-настоящему потрясён. — Я никогда об этом не думал…
— Почему-то меня это не удивляет, — продолжал улыбаться Джон. — Кофе готов.
Он разлил кофе по кружкам и неожиданно затосковал. Собственная улыбка вдруг показалась глупой и неуместной.