Но потом брошенная ею фраза дошла, наконец, до его сознания, и старательно утрамбованное раздражение безудержно хлынуло на поверхность.
— Зачем ты это делаешь?
Джон был так пугающе спокоен, что сердце Мэри встревоженно затрепетало.
— Что?
— Зачем говоришь всё это? Что тебе от меня надо, Мэри? Чтобы я чувствовал себя виноватым? Но в чем? — Голос набирал силу, рокочущие нотки настойчиво пробивались сквозь природную мягкость, делая его незнакомым. — Чего ты добиваешься своими идиотскими намеками? Да, меня тянет на Бейкер-стрит. Да, мне было там хорошо. Да, я чертовски скучаю по Шерлоку. Что странного ты в этом находишь?
Джон продолжал сидеть на диване, и Мэри вдруг подумала, что если сейчас он с него поднимется, она убежит из гостиной, из квартиры, из Лондона навсегда.
Но Джон продолжал сидеть, и лишь руки его нервно шарили вокруг собственного тела, в поисках незримой опоры поглаживая потертую обивку.
— Что в этом странного? — повторил он. — Там прошла пусть и небольшая, но лучшая часть моей жизни, и если я не сдох от тоски, то лишь потому, что меня держали воспоминания.
— Почему ты злишься? — Голос Мэри дрожал от волнения. — И в чем обвиняешь меня?
Злость неожиданно прошла, но усталость навалилась таким непомерным грузом, что не в силах её выносить, Джон закрыл глаза и ответил еле слышно, без интонаций: — В том, что увидела грязь и в моем горе, и в моей радости. В том, что… да! да!.. я боюсь позвонить другу, которого всем сердцем люблю и ценю превыше всего, потому что твои нелепые выводы сделали меня уязвимым и зависимым от твоего чертового мнения. И…
— Не смей, — прервала его Мэри. — Не смей говорить мне такое. — И выкрикнула неожиданно тонко: — Можешь прямо сейчас убираться в объятия своего дорогого дружка! Какая разница? Ни с ним, ни со мной у тебя не будет детей, так что можешь смело его любить, тем более что меня ты не любил никогда.
Удивление Джона было так велико, что пересилило даже вновь нахлынувшую волну негодования. Мэри решила начать войну?! Ради чего?!
Он старательно гнал от себя образ чужой, незнакомой женщины, возникший перед ним уже во второй раз и замутивший душу очередной порцией сомнения. — Откуда в тебе столько яда? И как я мог не разглядеть этого раньше? — только и смог он произнести.
— Мне плевать на то, что ты сейчас обо мне думаешь. — Мэри понизила голос, проговаривая каждое слово с непонятным Джону наслаждением: — Мы были счастливы, пока не появился он. Я мечтала отдать тебе всю себя, жить для тебя, любить тебя до конца своих дней. Но этот… Ненавижу его! Ненавижу!
Лицо исказила гримаса ярости, но неудержимо хлынувший поток слез мгновенно её смыл.
Джон растеряно встал — слишком резок был переход от гневного шипения к жалобным всхлипам.
Слезы всегда обезоруживали Джона, вводя в оцепенение — он терялся и не знал, что сказать.
— Мэри…
Он сделал неуверенный шаг, и замер, услышав звонок.
Камень с души!
Все камни этого мира!
Тонны гребаного космического мусора!
Шерлок.
Джон быстро вышел из комнаты, забыв обо всем на свете.
— Привет, Джон.
— Черт бы тебя побрал!
— Я тоже соскучился.
— Где тебя носило два дня?
— Не ворчи.
Улыбается! Снова он улыбается! Идиот!
— Что ты делаешь завтра вечером?
— Догадайся, умник.
— Может быть… Знаешь, я готов познакомиться с твоей женой. И с твоим новым другом.
Готов?! Господи, всё это время он обдумывал ситуацию, размышлял, настраивался…
Ненормальный! Совершенно ненормальный!
Два дня невыносимой пытки…
Шерлок, даже могила не в силах тебя исправить.
Что он ещё сказал?
Новым другом?!
Алекс?
Как можно сравнивать?!
— Никого у меня нет, Шерлок. — Никогда ещё Джон не был настолько уверен в том, что произносил. — Никого, кроме тебя.
Сдавленный горестный всхлип за спиной заставил напрячься каждый нерв в готовом рассыпаться от пережитого напряжения теле, и Джон, не оглядываясь, добавил: — …и Мэри.
Это было второй ошибкой Джона.
========== Глава 14 Знакомство ==========
Этого звонка он очень боялся.
— Почему о том, что этот засранец жив, я узнаю из газет?
Из газет?
Джон с удивлением вспомнил, что с момента возвращения Шерлока ни разу не прикоснулся к газетному листку. Конечно, такой удивительный факт, как «воскрешение» знаменитого детектива, широко оповещался прессой. Джон даже не подумал об этом, как и о том, что со всей этой лавиной наверняка не всегда приятных сплетен и слухов Шерлок справлялся один на один. Без него.
А ведь когда-то…
— Гарри…
— Ты счастлив?
Ни тени сарказма, ни капли гнева, только… радость. Радость?!
— Очень.
— Черт. До смерти хочу увидеть его. Сначала вцеплюсь в его дурацкие кудри, а потом, наверное, расцелую.
Освежающая, искрящаяся волна нежданного, но оттого ещё более приятного облегчения окатила Джона с головы до ног. Господи, как же ему повезло с сестрой!
— Я боялся, что ты возненавидишь его.
«Ненавижу его! Ненавижу…»
— Я?! С чего бы это? То, что он чокнутый сукин сын, я тебе всегда говорила. Но… Господи, Джон… Неужели?
Гарри и раньше удивляла его своей потрясающей интуицией. От неё невозможно было скрыть ни одной потаенной мысли. Иногда это было смешно, иногда пугало, иногда облегчало жизнь. Как, например, сейчас. С кем ещё мог поделиться Джон сложностями в семье? Кто ещё поймет его так, как надо, даже если ни с одним словом не согласится?
— Мне никогда не нравилась твоя жена. — В голосе прозвучало нескрываемое торжество, на которое Джон и не подумал обидеться. — Она слишком… хорошая, и это слегка настораживает. Так значит Мэри бесится от ревности и страха, что ты кинешь её на той помойке, которую она упорно пытается превратить в цветущую клумбу?
— Я не собираюсь её бросать.
— Конечно, не собираешься, — согласилась Гарри. — Ты не такой. Но как бы хотелось…
— Перестань.
— Джон, хотя бы со мной будь правдив. Там ты снова начал жить, и это не забывается. Вспомни, каким ты вернулся с войны! Кровоточил, как свежая рана. Я рыдала каждую ночь…
— Рыдала?
Рыдающая Гарри была так же невозможна, как поющая рыба.
Гарри продолжила, не обращая внимание на изумление брата: — К тому же, Шерлок… Это Шерлок! Кто с ним может соперничать? И если бы ты не был таким скучным пуританином-гетеросексуалом, давно бы уже трахнул его хорошенько. Я бы на твоем месте сделала это обязательно.
Голос Гарри улыбался, согревая наполненную холодом душу, и хотя то, что она говорила, как и то, что она делала, было Джону не всегда по душе, на этот раз очередная провокация не слишком щепетильной в выборе сексуальных партнеров сестры его нисколько не возмутила.
— Ты неисправима. Но надеюсь, на этот раз ты все-таки шутишь, — улыбнулся он грубоватой откровенности Гарри. — А если серьезно, я действительно очень скучаю по Бейкер-стрит.
— Бьюсь об заклад, твоя женушка чернеет от злости, когда ты туда отправляешься.
— Ну…
— Можешь не продолжать. Так я и знала: её тщательно припрятанная стервозность когда-нибудь выход найдет.
— Причем тут стервозность? Просто она… не была готова.
— К чему? Я тоже не была готова, но когда прочитала, что Шерлок жив… Тебе ли не знать, что особой любви к нему я никогда не питала. Джон, возможно, я ещё тысячу раз захочу убить этого занудного гения, но его возвращение — настоящее чудо.
«Вот и для Гарри это чудо. Так же, как и для Алекса. А Мэри…»
Стало тоскливо и неуютно. Джон забрался с ногами на диван и пожалел, что плед остался в спальне. На улице сильно похолодало. За неполные два дня ноябрь вступил в свои права, тщательно упаковав ослабевшее солнце в толщу свинцовых туч, в любой момент готовых брызнуть мелким, нудным дождем.
— Гарри, прошу тебя…
— Ты собираешься их знакомить?
Джон тяжело вздохнул…
***
…В тот вечер Мэри плакала очень долго. Брошенная Джоном фраза её не обманула, но, тем не менее, она была благодарна мужу за попытку взбодрить и утешить хотя бы ложью. О чем она думала, застыв рядом каменным изваянием, догадаться было не сложно…
Джон задремал под её еле слышные вздохи, и посреди ночи был разбужен настоящей атакой. Обдирая кожу на бедрах, Мэри стянула с него трусы и, рывком раздвинув ноги, принялась за исступленный минет. Она работала ртом с пугающим остервенением, жадно заглатывала мягкий пенис, облизывала мошонку, и это было похоже на сумасшествие…
Джону хотелось её оттолкнуть, высвободиться из больно впивающихся в кожу пальцев, но эта ярость, и это отчаяние невольно вызвали в паху волну возбуждения.
Почувствовав долгожданное наполнение и подрагивание, Мэри торжествующе застонала и принялась сосать ещё интенсивнее, стискивая быстро набухающий ствол губами, вылизывая языком головку.
По телу неслась горячая дрожь, но удовольствие было чужеродным, несвойственным их прежним отношениям. Джону безумно хотелось скорее кончить и избавиться от странной, мучительной ласки, от тянущей ломоты внизу живота, от разливающегося по бедрам жара. Он был уже на грани, но Мэри вдруг отстранилась, и, с неожиданной силой согнув его ноги, резко и грубо протолкнула в анус наспех облизанный палец.
Джон громко вскрикнул от боли.
— Черт! Ты сошла с ума?!
Но Мэри протолкнулась глубже, проворачивая палец внутри.
Джон вывернулся из цепких рук и ошеломленно повторил: — Ты сошла с ума?!
— Тебе не понравилось? — Мэри откинулась на подушку и закрыла глаза. — Странно. А должно было…
Больше она не произнесла ни слова, не пошевелилась и, казалось, даже перестала дышать.
Джон долго не мог уснуть, прислушиваясь к пронзительной боли.
Ему было очень больно…
Утром он застал жену за приготовлением завтрака.
— Доброе утро, Джон. Так когда ты нас познакомишь?
*
— …Договорились встретиться сегодня вечером. Мы с Мэри и Алекс с женой.
— Алекс? Тот самый приятель Алекс?
— Да, он очень хотел познакомиться с Шерлоком. Похоже, он его настоящий фанат.
Гарри вздохнула. — Ну, если только ради Алекса…
Джону вдруг стал невыносим этот разговор, и Гарри это почувствовала.
— Всё. Умолкаю. Тем более, мне пора. Целую тебя, братишка, и надеюсь вскоре выдрать парочку волосков из шевелюры твоего дружка.
— У него сейчас нет шевелюры.
*
Тот день Джону очень хотелось провести на Бейкер-стрит. В конце концов, это его заслуженный выходной после изнурительного дежурства. Отсыпной был вчера, сегодня он по праву мог провести день так, как заблагорассудится. Кроме того, после отвратительного скандала и ещё более отвратительной выходки жены это было не только его страстным желанием, но и делом принципа.
Ночную выходку Мэри и её утреннюю невозмутимость вспоминать не хотелось. С трудом достигнутое и не получившее выхода возбуждение до сих пор давало о себе знать тянущей болью внизу живота и слабой, но ощутимой эрекцией.
Он приехал на Бейкер-стрит и вздохнул с облегчением — наконец-то…
Но Шерлок был явно не в духе. Тепло приветствовав Джона, он тут же замкнулся в себе. Разговаривал неохотно, односложно отвечал на вопросы, хмурился.
Джон ни о чем не спрашивал, хотя на душе сразу же стало тревожно и неуютно.
«Они что, оба решили меня доконать?»
Уйти бы, да нет ни сил, ни желания — слишком сильно соскучился по этому дому и по Шерлоку, которым с момента его возвращения никак не мог насытиться, и не верил, что такое вообще возможно.
Что ж…
Джон решил приготовить что-нибудь легкое, тем более что предложенный Мэри завтрак в горло так и не полез. Он и кофе-то пил, не чувствуя вкуса, хотя первая утренняя чашка доставляла ему истинное наслаждение даже в тот страшный период, когда он был совершенно один на Земле.
В холодильнике ещё оставалось многое из того, что было принесено им два дня назад, а точнее сказать, осталось всё: нетронутая упаковка бекона, коробочка мягкого сыра, ветчина, зелень… Не было лишь молока.
«Ну, хотя бы молоко выпил…»
Джон вздохнул.
Ловко готовить горячие сэндвичи он научился ещё тогда, в той счастливой жизни, когда надо было «быстро-быстро поесть», а потом «быстро-быстро бежать»… Кофе дурманил голову ароматом.
Эта чашка будет сегодня по-настоящему первой.
Шерлок застыл у окна, и его поза почему-то показалась… жалкой. И сам Шерлок будто стал меньше ростом.
«Снова начал худеть…» — с тревогой подумал Джон.
Он подошел и встал рядом, посмотрев в окно.
— Что там?
Шерлок помолчал и, не поворачиваясь, бесстрастно ответил: — Жизнь. — И тут же встрепенулся, словно пойманный врасплох и не желающий, чтобы его слабость была замечена. — Очень вкусно пахнет. «Быстро-быстрые» сэндвичи?
— Они самые. Пойдем. — Джон легонько подтолкнул его в сторону кухни и проворчал. — Снова начинаешь костями греметь.
*
За перекусом они и договорились о «массовом», по словам Шерлока, знакомстве.
Поначалу Джон наотрез отказался, не в силах даже представить встречу Мэри и Шерлока. Но тот упрямо настаивал на своем, и Джон вдруг подумал, что Шерлок уже не в силах терпеть неизвестность… Он тут же позвонил Алексу, и приятель несказанно обрадовался, сказав, что договорится на завтра с няней для сына, если, конечно, Шерлока и Джона устроит завтрашний вечер.
— Нас устроит завтрашний вечер? — деловито осведомился Джон и, увидев напротив себя неопознанную гримасу, с улыбкой ответил: — Нас устроит.
Мэри он звонил, каменея лицом, и надеясь, что Шерлок, как делал это обычно, не примется считывать с его носа и губ информацию, которую ему совсем не обязательно знать.
Но Шерлок на него не смотрел.
Мэри ответила сухо: «Ты же знаешь, что я давно готова к встрече с твоим другом. — И вдруг с жаром добавила: — Джон, не сердись. Пойми меня, бога ради».
«Не думаю, что смогу это сделать. Но попытаюсь».
Шерлок наконец оторвал взгляд от кружки и посмотрел настороженно: — Проблемы?
— Нет. Всё в порядке. Какого черта ты взял мою кружку?! Я только сейчас это заметил!
— Да? О. Прости, я нечаянно.
Бывает…
*
Ему очень хотелось провести этот день на Бейкер-стрит. Очень. Но голова тяжелела после практически бессонной ночи, а лечь и подремать в стенах этой квартиры казалось Джону слишком серьезным для себя испытанием.
Да и не это было главным.
В какой-то момент вдруг показалось, что Шерлоку не терпится остаться в одиночестве. Это нетерпение сквозило в каждом жесте, в каждом случайно перехваченном Джоном взгляде. Что так сильно его тяготит, Джону было неведомо, и очень хотелось верить, что лично к нему это отношения не имеет. Но ведь он мог ошибаться…
Раньше у Шерлока не было от него секретов. Ну, или почти не было. Если сейчас появился повод для беспокойства, о котором он говорить Джону не хочет… Чувство, похожее на ревность, ощутимо царапнуло сердце.
— Шерлок, наверное, мне пора.
— Да.
Ответ был излишне поспешным, и стало ещё неприятней. Шерлок всегда умел скрывать свои чувства, и, Джон был уверен, не разучился делать этого до сих пор. Но сейчас он даже не потрудился казаться удивленным таким скорым уходом друга.
Его явное облегчение смущало и настораживало. Что-то не так…
Всё не так.
Но быть помехой Джон не хотел.
Он решительно поднялся с кресла, в котором был готов провести всю свою жизнь.
— Не провожай.
— Я провожу.
Джона очень тянуло заглянуть к миссис Хадсон и расспросить о двух днях непробиваемого молчания Шерлока. Но тот проводил его до самой двери, исключив тем самым возможность «пошушукаться» с домовладелицей.
Вновь уколола болезненная догадка, что Шерлок желает убедиться наверняка, что он и в самом деле ушел.
Его выпроваживали, во всяком случае, для Джона это выглядело именно так.
На пороге он не сдержался. — Я помешал?
Шерлок неожиданно разозлился. — Черт возьми, Джон! — горячо выпалил он, но сразу же смягчил тон и тихо добавил. — Иди домой.
— Я сам знаю, куда мне идти! — упрямо возразил Джон и вышел за дверь.
*
«Мы ссоримся. Но почему?!» — недоумевал он всю дорогу.