Противники сошлись. Заскрежетала сталь, соединенных клинков. Не позволяя врагу дотянуться до мешочка, висевшему у него на поясе, Гаэрд сбил Последователя с лошади, спешился следом и шлепнул Ветра по крупу, заставляя отбежать, чтобы не попасть под облако ядовитого порошка. Охотник уже вскочил на ноги и вновь вскинул свой меч.
— Где Халидур, орленок? — прохрипел его голос.
— Надежно спрятан, — усмехнулся Дальвейг, сжимая в руках реликвию.
— Если ты не укажешь место, шлюха Ренваля умрет. Гляди, — Офур Бельвер повернул голову, указывая на своего товарища.
Гаэрд мазнул взглядом по фигуре второго охотника, уже усадившего рядом безвольное тело девушки и прижав нож к ее горлу. Бельвер не видел, как кровь прилила к лицу хранителя, как не видел поджатые в ярости губы. Маска скрыла лицо младшего Дальвейга. И все-таки он сумел усмирить ненужный сейчас гнев, оставляя разум чистым.
— Бесполезная смерть, и вы это знаете, — ответил Гаэрд. — Она умрет, я ничего не скажу. Только живая лаисса дает вам возможность добиться ответа.
Губы Последователя исказила кривая ухмылка, но оба противника знали, что хранитель прав. Лиаль была их поводком и щитом, убивать ее не было смысла.
— А вот и подмога, — усмехнулся Дальвейг, глядя за спину охотнику.
Тот резко развернулся, и Гаэрд скользнул к нему, перехватывая и разворачивая к себе спиной.
— Ты искал Халидур? Любуйся им, — и меч, направленный уверенной рукой, пробил доспехи, вспорол тело Офура Бельвера, и острие, повинуясь повторному усилию Дальвейга, выскочило из груди охотника.
— Он здесь, — прохрипел Бельвер, оседая на снег. Затем перевернулся на спину и изумленно взглянул на хранителя. — Нечестно…
— Прикрываться слабой женщиной тоже нечестно, — ответил Гаэрд, добивая Последователя и тут же забывая о нем. Взгляд ласса теперь не отрывался от второго Последователя. Он видел, как тот откинул Лиаль, а следом…
Лиаль очнулась, когда Эргольд усадил ее и приставил к горлу нож. Она тут же вспомнила, как ее грубо вытащили из постели, когда по лестнице прогрохотали чьи-то шаги.
— Почему они не в Йорди?! — крикнул Лагрим, выхватывая меч.
Дверь распахнулась, и в комнату вбежал Ригнард.
— Лиа! — закричал он, бросаясь на Бельвера.
— Ригн, я здесь! — взвизгнула Лиаль, но Эргольд перехватил ее, оттаскивая ко второй двери.
Ригнард, чье лицо исказила ярость, жал Бельвера. Для драки на мечах место было мало, но напор Магинбьорна с лихвой искупал его неопытность и отсутствие простора. В стремлении добраться до сестры, брат не желал видеть преград, потому упорно пытался сломить помеху. Но вот Бельвер увернулся, скользнув за спину Ригнарда. Тот повернулся следом, и меч Эргольда влетел молодому лассу в спину.
— Ригнард! — закричала Лиаль, бросилась к нему, но Лагрим вновь перехватил ее, утаскивая из комнатки под крышей.
Лаисса взвилась, она визжала, выворачивалась и дралась, как дикая кошка, разодрав лицо Эргольда. Она рвалась к брату, выронившему меч и упавшему на колени. Бельвер замахнулся на Магинбьорна, но не стал задерживаться и поспешил за визжащей Лиаль и своим товарищем. Устав от сопротивления, Эргольд ударил лаиссу, и она обвисла на его руках безвольной куклой…
И вот теперь, очнувшись, она застыла, вспоминая произошедшее. Взгляд Лиаль остановился на двоих, стоявших в небольшом удалении от нее и похитителя. Она не узнала того, чье лицо скрывала маска, но он был против Бельвера, а значит, не враг лаиссе Ренваль. Девушка услышала ругань Эргольда, когда меч чужака вонзился со спины в Офура, и преисполнилась мстительной радости, вспоминая, как предательски ранили Ригнарда.
Лагрим, увидев, что с его товарищем кончено, откинул пленницу, думая, что она все еще без сознания, и не заметил, как Лиаль ухватилась за рукоять кинжала, висевшего на поясе Последователя. Злость и ненависть, скопившиеся в хрупком существе лаиссы Ренваль за последние месяцы, страх за брата и желание обрести свободу — оказались столь сильны, что она извернулась, вытаскивая кинжал из ножен, и воткнула его в бок Эргольда.
— Ненавижу! — выкрикнула Лиаль. — Гори в огне, гори!
Кинжал воткнулся в бедро, снова вырвался на свободу и опять погрузился в плоть, скользнув между ремешками, удерживающими доспехи.
— Тварь, — прохрипел побагровевший ласс.
И тут же вылетел из седла, повинуясь удару подоспевшего Гаэрда. Он перехватил поводья, останавливая лошадь Эргольда. Соскочил на землю сам и бросился к отползающему Последователю. Лиаль скатилась с лошади следом, бросаясь на своего похитителя в яростном ослеплении. Лагрим сунул руку в мешочек, поднял кулак и дунул. Серое облачко помчалось к лаиссе, грозя ей уродством и мучительной смертью.
— Нет! — выкрикнул Гаэрд, с силой отталкивая девушку.
Она отлетела, упала лицом в снег и вдруг громко зарыдала, выпуская со слезами злость и скопившуюся на душе боль. Дальвейг взметнул Халидур, перехватывая его и направляя острием вниз. Охотников добивали, всегда! Потому что они вели по следу остальных. Затем машинально протер клинок от крови и поспешил к лаиссе. Она заметила его, вскочила на ноги и выставила перед собой кинжал.
— Кто бы ты ни был, не подходи! — закричала она. — Не смей ко мне прикасаться!
— Лиаль, — позвал ее Гаэрд, но приглушенный тканью голос, измученная переживаниями, лаисса не узнала.
Она развернула кинжал острием к себе.
— Какой замечательный исход, — вдруг прошептала она, и клинок понесся девушке в грудь.
— Стоять! — гаркнул Дальвейг, бросая тело вперед и заваливая Лиаль на снег.
Он вырвал из ее рук кинжал, отшвырнул его подальше и сорвал с головы капюшон с прорезями для глаз.
— Это я, Лиаль, я! — закричал он, пытаясь пробиться сквозь поток истеричных проклятий. — Гаэрд, Лиаль! Я — Гаэрд Дальвейг, — уже тише закончил мужчина, заметив, что глаза лаиссы распахнулись, и ее взгляд мечется по его лицу.
— Гаэрд, — эхом повторила она.
Ласс замер, нависая над девушкой. Он убрал с ее лица мокрые от снега и слез пряди. Он рассматривал еще несколько мгновений и склонился ниже, не сводя взгляда теперь с ее приоткрытых губ. Лиаль зачаровано следила за тем, как лицо, которое она столько раз представляла, приближается, и когда их губы почти соприкоснулись, Гаэрд сдавленно выдохнул:
— Святые…
После резко отпрянул и подал руку лаиссе, помогая ей встать. Она послушно поднялась, но ноги вдруг задрожали от пережитого всплеска ярости и страха. Лиаль покачнулась, вновь оказываясь прижатой к Гаэрду. Он тихо свистнул, и Ветер подошел к хозяину.
— Надо посмотреть, как там Ригнард, — чуть хрипло произнес Дальвейг, глядя на лаиссу сверху вниз.
— Ригн, — охнула Лиа, опомнившись.
Мужчина помог ей взобраться в седло, уселся следом, и Ветер помчал их обратно на ферму.
Глава 18
Трое всадников неспешно двигались по уединенной дороге, не нарушая молчания. Лицо одного из путников покрывала бледность. Временами он болезненно кривился, но все же старался не показывать вида, что рана тревожит его. На молодого ласса с тревогой посматривали его спутники, но раненый раздражался, если они пытались проявить заботу, и теперь его никто не трогал.
Юноша, скорей, похожий на девицу, мало чем отличался от раненого ласса. Только щеки его, то наливались румянцем, то вдруг теряли его. Он ехал посередине, время от времени переводя взгляд с одного спутника на другого. Если юный всадник смотрел на раненого, бледность покрывала его хорошенькое личико, и в глазах появлялись тревога, испуг и сострадание. Если же смотрел на зеленоглазого ласса, то щеки вспыхивали, и юноша опускал глаза, пряча смятение.
Третий всадник выглядел наиболее невозмутимо. Благородные черты его лица дышали спокойствием. Он бросал короткие взгляды на раненого, чаще минуя юношу, потому что стоило посмотреть на него, и мужские глаза наполнялись теплом и затаенной тоской, уже не в силах оторваться от лица самого юного всадника. Ласс заставлял себя отвернуться и уже не сводил взгляда с дороги.
— К Нечистому, — выдохнул раненый.
— Впереди должна быть деревушка, потерпи, Ригн, — отозвался Гаэрд Дальвейг. — Скоро отдохнешь.
— Нужно уйти подальше, — сипло ответил ласс Магинбьорн.
— Ты долго не продержишься, — покачал головой Гаэрд. — Нужен отдых.
— Не нужно за меня решать, — зло отчеканил Ригнард.
— Ригн, не спорь. Гаэрд знает, что говорит, слушайся его, — в спор вмешался мелодичный девичий голосок.
Магинбьорн фыркнул и закатил глаза.
— Ласс Дальвейг, делайте, как считаете нужным, — девушка в мужской одежде посмотрела на зеленоглазого мужчину и снова залилась румянцем.
— Благодарю, лаисса Лиаль, — улыбнулся он в ответ. — Хорошо, что есть кто-то, кого этот упрямец слушается.
— Мой брат разумен, но вы верно заметили, он бывает временами невероятно упрям.
— И слишком порывист, — уже строже произнес Гаэрд, глядя поверх головы Лиаль на ее брата.
— И в этом вы тоже правы, — согласилась Лиа, улыбаясь.
— Спелись, — проворчал Ригнард, едва заметно усмехнувшись.
То, что его друг и сестра не сводят друг с друга глаз, стоило одному из них отвернуться, ласс Магинбьорн заметил еще на той ферме, где они нагнали похитителей Лиаль. Наверное, впервые в жизни, он смотрел на поклонника сестры без подозрений и враждебности. Покойный Альгерд ему нравился, но не нравилась мысль об их с Лией свадьбе, а Дальвейг пришелся Магинбьорну по душе. Однако говорить об этом, ни с Гаэрдом, ни с Лиаль, он не собирался. Сестра все еще оставалась лаиссой Ренваль, а Дальвейг, как благородный муж, не смел перейти дозволенной грани. И будет на то нужда, Ригн мог смело поручить Лиаль заботам друга, не опасаясь, что он будет непочтителен с ней.
— Мы беспокоимся о тебе, — так же строго, как и Гаэрд, ответила Лиаль, и молодому Магинбьорну достались два укоризненных взгляда.
— Святые мне свидетели, — вдруг снова рассердился Ригн, — я забочусь о вас не меньше. Тебя, сестрица, разыскивает супруг. Тебя, мой друг, твои враги. И, похоже, я тут один понимаю, что лучше не тратить время на мою рану.
— А на твои похороны нам стоит тратить время?! — не менее сердито спросила Лиа. — О чем ты думаешь, братец? Неужто решил, что твое хладное тело порадует меня больше, чем стены Фасгерда? Мы остановимся в деревне, и возражений я слышать не желаю!
— Лиа…
— Молчать! — рявкнула лаисса Ренваль и передернула плечами. — Я все сказала.
Мужчины изумленно взглянули на нее. Гаэрд улыбнулся, а Ригнард ядовито фыркнул:
— Почти двадцать лет с ней мучаюсь. Выросла на мою голову.
— Святые вознаградят тебя за терпение и покорность, — деловито ответил Гаэрд.
— Уж надеюсь, — проворчал Магинбьорн.
— Непременно, — уверенно кивнул Дальвейг.
Мужчины снова переглянулись и рассмеялись. Лиаль осталась строгой, сейчас сильно напоминая нахохлившегося воробья — забияку. Святые свидетели, что она пережила, пока они с Гаэрдом мчались обратно на ферму. Они обнаружили Магинбьорна с лицом, покрытым пепельной бледностью, лежащим на той самой кровати, на которой провела ночь его сестра. И в первое мгновение Лие показалось, что Ригн не дышит. Через пару мгновений подоспела фермерша, которой помогали двое ратников, пока она обмывала рану их господину и перевязывала. Но эти мгновения Лиаль не забудет никогда. Девушке показалось, что под ногами ее бездонная черная пропасть, и она стоит на тонкой нити, которая вот-вот оборвется, и лаисса полетит вниз. Только твердая рука ласса Дальвейга стала ей опорой и не дала заголосить от нахлынувшего горя.
На ферме они оставались до следующего утра, пока Ригнард, морщась и бранясь, не залез в седло. Все понимали, что задерживаться нельзя, и все же душа протестовала против того, чтобы отправиться в путь прямо сейчас. Однако в тот раз выиграл Ригн, первым покинув двор фермера и пообещав добить себя, если станет причиной их поимки. Пришлось покориться ему. Уж кому, как не Лиаль было знать, что брат слов впустую не бросает. Потому и нарушила сегодня все законы, повысив голос на мужчину своего рода, пока он не придумал новой каверзы.
И все же день и ночь, проведенные у постели брата, стали для лаиссы Ренваль кошмаром наяву. Пока Ригн был без сознания, пока метался в бреду, она сидела рядом, ухаживая за ним. Сколько всего успела представить и передумать измученная девушка, знали лишь Небесные Покровители. Она так боялась, что брат не дотянет даже до утра. Утирала слезы и молилась, молилась жарко, открывая душу. Лиаль клялась Святым, что вынесет любое испытание, лишь бы Ригнард пришел в себя. И только поддержка Гаэрда Дальвейга, почти не покидавшего Лиаль и Ригнарда, не позволили лаиссе скатиться в пучину отчаяния.
Он успокаивал Лиаль одним своим присутствием, вселяя уверенность, что все будет хорошо. Заставлял поесть, а ночью, когда девушка уронила голову на грудь, перенес на соседнюю кровать, и улыбнулась, заметив, что она открыла глаза. Лиаль попыталась встать, но Гаэрд с мягкой настойчивостью вновь уложил ее и пообещал не отходить от раненого. Лаисса покорилась, но еще долго смотрела на мужчину, сидевшего на стуле рядом с кроватью Ригнарда.
— Гаэрд, — едва слышно прошептала Лиаль, но он услышал и обернулся, ловя смущенный взгляд.
— Что, Лиаль? — спросил ласс, заметив, что девушка так ничего и не добавила.
Собравшись с духом, лаисса села на постели и виновато взглянула на него.
— У меня больше нет вашего медальона, — призналась она. — Ренваль забрал его у меня. Он случайно узнал…
— Он не причинил вам зла? — заметно встревожился Гаэрд, словно судьба самой Лиаль его беспокоила больше, чем судьба медальона. — Он обидел вас?
— Гораздо меньше, чем тогда в замке, — слабо улыбнулась девушка и потупилась, прошептав. — Вы стали свидетелем моего унижения, это так ужасно. Так стыдно…
Дальвейг поднялся со стула, немного поколебался, но все же подошел и сел рядом, спрятав ладошку лаиссы в своих ладонях.
— Не вашего, милая Лиаль, — ответил мужчина. — Я стал свидетелем позора мужчины, посмевшего издеваться над слабой женщиной, к тому же безвинной. В моих глазах нет женщины более чистой и честной, чем вы, моя дорогая лаисса.
— Даже, узнав о том, что говорят обо мне в народе? — она вскинула на ласса доверчивый взгляд, и щемящая нежность затопила сердце хранителя Халидура.
Гаэрду так сильно захотелось обнять ее, что пришлось выпустить руку Лиаль и сцепить пальцы, дабы не обидеть ее своим порывом. Истолковавшая его жест по-своему, лаисса снова опустила голову, плечи ее поникли, и с губ сорвался прерывистый вздох.
— Какое мне дело до грязных сплетен, — услышала Лиа. — Я никогда не слушал пересудов. И уж тем более не верил в них. Я верю своим глазам, Лиаль, а они мне говорят, что передо мной вовсе не та, о ком судачат досужие сплетники. Я вижу добрую, стыдливую, но удивительно сильную женщину, прекрасную ликом и душой.
— Правда? — она вновь посмотрела на мужчину.
— Святые мне свидетели, — серьезно ответил он. — Теперь же ложитесь и отдыхайте. Пусть небесные покровители ниспошлют вам добрые сны и отдохновения от тревог и волнений.
Лиаль послушно легла. Она закрыла глаза, но вскоре снова их открыла и посмотрела на Гаэрда. Он вернулся на стул, вытянул ноги и скрестил на груди руки. Взгляд мужчины был устремлен в пустоту, словно сейчас он думал, или вспоминал о чем-то. Лие подумалось, что ласс Дальвейг вспомнил о своей семье, и укол ревности вновь коснулся ее сердечка. Отчаянно захотелось развеять сомнения, но мысль о том, что она сама несвободна, вернула лаиссу с небес на землю. Лиаль стиснула зубы, чтобы, не дай Святые, не лезть к мужчине с глупыми вопросами. Постепенно сон сморил ее, и девушка унеслась в далекие дали, где Ригн был здоров, а Гаэрд Дальвейг свободен и… влюблен в нее.
А утром, когда за окном рассвело, Ригнард открыл глаза и, помянув Нечистого, разбудил спящую сестру и дремавшего на стуле друга. Позавтракав и умывшись, отряд покинул ферму, спеша исчезнуть с пути возможных преследователей, по большей степени из-за угроз Магинбьорна, чем руководствуясь здравым смыслом. Еще сутки они ехали все вместе, пока не достигли Королевского тракта, проходившего через Провинцию Корвель. И здесь разделились.