— Ты плывешь так красиво.
От звука голоса кожу покалывает. Я плыву еще быстрее, но он появляется на берегу прежде, чем я успеваю уйти достаточно далеко. На плече у него винтовка, и он смеется надо мной, как будто сама мысль о том, что я попытаюсь сбежать, настолько смешна.
Я должна бороться. Черт возьми, должна. Но не знаю как. Я не знаю, с чего начать.
Найди в себе силы, Лара, или умрешь.
Я вытаскиваю копье из-за пояса и сжимаю его в руках.
Потом ныряю.
Я плыву вниз по течению так быстро, как только могу, потом поднимаюсь и выбегаю из ручья. На берегу между деревьями есть небольшое пространство, и я прячусь за деревом и просто жду. Я слышу, как его сапоги шлепают по воде, когда он подходит ближе. Пот стекает по моему лицу, тело дрожит. Я прижимаюсь к дереву и просто слушаю.
По телу словно ползают тысячи крошечных муравьев, меня охватывает чистый, первобытный ужас.
Сражайся.
Борись, Лара.
— Ты должна заплатить за то, что сделала с моим байком, Лара! — кричит он, подходя все ближе и ближе, хоть он и не должен знать, где я.
Как он это делает?
Я перестаю дышать, когда он останавливается за деревом, рядом со мной. Закрываю глаза, делаю глубокий вдох, а затем открываю их, прежде чем выпрыгнуть из-за дерева. Ублюдок стоит ко мне спиной. Не колеблясь, я выбрасываю руку с копьем вперед, направляя острие прямо ему в шею. Но прежде чем оно попадает в цель, мужчина отпрыгивает в сторону.
Затем поворачивается. Откидывает голову назад и смеется, поворачиваясь ко мне лицом. Он все еще носит черную лыжную маску, но злость в его глазах очевидна.
— Ты могла бы меня ранить, но я услышал тебя, Лара. Ты потеряла свой единственный шанс. Ты подвела меня.
Все мое тело дрожит, когда он делает шаг вперед. У него есть охотничий нож и винтовка, и она огромная. Я бы предпочла лук и стрелы.
— А теперь ты должна заплатить за то, что попыталась сделать. Как ты думаешь?
Я выставляю копье перед собой.
— Не подходи ко мне! — кричу я, и голос выдает меня слабостью и дрожью.
Он снова смеется.
— Серьезно, Лара?
Я делаю шаг назад. Он улыбается и подходит ближе.
— Может, мне стоит отрезать какую-то часть твоего тела, что-нибудь существенное. Например, палец? Что скажешь?
Я молчу и просто снова пытаюсь его ударить. Вблизи я вижу, какой он огромный, все его тело — сплошные мышцы. Я маленькая, не спортивная, но на моей стороне страх и сильное желание жить. Я целюсь копьем в сердце этого ублюдка, но прежде, чем оно успевает коснуться его груди, он хватает меня за запястье. Выкручивает руку, и копье вываливается из моей руки. Я остаюсь ни с чем.
Черт побери.
Смех наполняет воздух, когда он тянет меня за руку, все ближе.
— Нет! — кричу я. — Нет!
С диким хохотом он подносит нож ближе. Я извиваюсь, пинаюсь и дергаюсь, но он силен и не отпускает меня. Я кричу и тяну изо всех сил, и вдруг, словно Бог все же услышал мою молитву, он разжимает руку. Я падаю назад, ударяясь о дерево головой. В голове гудит, и мне требуется несколько секунд, чтобы прийти в себя. Я вижу Ноа. Он лежит на земле, придавив ублюдка собой, они дерутся.
Боже, это кровь?
— Беги, Лара! — кричит Ноа, когда нож поднимается над его головой.
Нет.
Нет.
Нет, Ноа.
Я не думаю, просто нападаю. Схватившись за оба конца копья, я придавливаю шею ублюдка и душу его, пока он пытается вырваться. На мгновение мне кажется, что все получится. Но он разворачивается, отбрасывает меня на землю, и копье вылетает из моей руки снова.
Я вскакиваю на ноги.
— Беги, беги, беги! — рычит Ноа, замахнувшись и ударив психа по лицу с такой силой, что тот опрокидывается на спину. Затем он бросается ко мне и перекидывает через плечо.
Ноа бежит так быстро, что мне кажется это сверхъестественным, учитывая, что на плече он несет меня. Он пробирается между деревьями по небольшой расчищенной тропинке, которая, как я понимаю, тоже расчищена ублюдком. Должно быть, Ноа следил за ним. Он весь в крови, тяжело дышит, но не останавливается. Мы подходим к мотоциклу, и Ноа ставит меня на землю.
— Забирайся, — приказывает он.
Я не колеблюсь. Просто усаживаюсь на сиденье, и через несколько секунд мы мчимся в лес, быстрее, чем я хотела бы. Я закрываю глаза и прижимаюсь лицом к спине Ноа. Я молюсь, чтобы мы не убились, пока едем так быстро. Ноа едет, кажется, несколько часов. В конце концов он останавливается и оглядывается, окидывая взглядом густой кустарник вокруг.
— Без мотоцикла он нас так быстро не поймает. Не думаю, что мы увидим его до завтра.
— Ты уверен? — шепчу я, лихорадочно оглядывая деревья. — А если у него есть другой мотоцикл?
— Даже если и так, ему придется пойти и взять его, а у нас есть фора. Ему потребуется время, чтобы наверстать упущенное.
— Я... я не уверена, — говорю я дрожащим голосом.
— У нас есть, по крайней мере, несколько часов. Он должен будет подготовиться. Наверняка. Он не вернется сегодня.
Я слезаю с мотоцикла, Ноа делает то же самое, выдергивает ключ и засовывает его в карман.
— Этот мотоцикл может быть нашим единственным спасением.
Он прав. Преимущество небольшое, но все же.
— Ты в порядке? — шепчу я, разглядывая его. На нем много крови, и это меня беспокоит.
— Я не знаю, — бормочет он, усаживаясь на землю и вытягивая ноги. Его уже и без того разорванная рубашка висит клочьями и покрыта кровью.
Я сглатываю, стараясь не паниковать при виде крови. Я нужна ему. Ноа нужно, чтобы я была сильной. Я должна это пережить. Это просто кровь. Я опускаюсь на колени рядом с ним и начинаю осторожно поднимать его рубашку.
— Что ты делаешь? — говорит Ноа таким слабым голосом, что у меня ноет сердце.
— Я помогаю. Успокойся и дай мне взглянуть.
Он не сопротивляется. У него больше нет сил. Я снимаю с него рубашку и отшатываюсь при виде раны на груди. Мне требуется несколько минут, чтобы собраться с силами и осмотреть рану. Она не столько глубокая, сколько длинная. Слава Богу. Если бы нужно было зашивать, не знаю, что бы делала. Я смотрю на остатки его рубашки, едва прикрывающие тело.
— Что случилось? — шепчу я.
— Он меня достал. Ублюдок умен.
Мне нужна вода. У нас больше нет кокосов.
Я смотрю на свою все еще влажную одежду. Сойдет.
Снимаю рубашку. Она все еще тяжелая от воды. Я вытираю тело Ноа, удаляя как можно больше крови, затем прижимаю ткань к ране. Ноа даже не вздрагивает, просто сидит и смотрит прямо перед собой. Он начинает меня пугать. Я молча вытираю его. Вытираю спину, дохожу до шеи... и останавливаюсь как вкопанная.
— Ноа, — шепчу я, наклоняясь ближе. — Что это?
Он чуть поворачивается.
— Что?
— У тебя что-то под кожей.
— Что? — резко спрашивает он, протягивая руку и ощупывая маленькую шишку под кожей у линии роста волос. Она едва заметна, но теперь, когда я так близко, я вижу ее довольно ясно.
Ноа чертыхается и вскакивает.
— Ублюдок. Ублюдок!
— В чем дело?
— Это чертов трекер!
Мое сердце, кажется, готово остановиться.
— Что? — хрипло выдыхаю я.
— Вот как этот кусок дерьма нашел нас. Черт возьми.
Я поднимаю руку и дрожащими пальцами ощупываю голову. Конечно же, я чувствую такую же шишку. Конечно, он выслеживает нас. Вот в этом и дело.
— Как мы могли не почувствовать? — шепчу я, ощупывая крошечное устройство пальцами.
— Трекер легко ввести. Он сделал это, когда накачал нас наркотиками.
Господи.
— Что будем делать?
— Мы их вытащим.
Я знаю, у меня на лице написан ужас. Ноа подходит ближе и хватает меня за плечи.
— Лара, если не сделаем этого, мы будем в постоянной опасности. У нас есть все шансы сбежать, если этот ублюдок не сможет найти нас так легко. У него есть ловушки и тайники по всему лесу. С трекерами у нас нет надежды; без них у нас может быть шанс.
— И к-к-как ты собираешься его вытащить?
Он бросает на меня полный муки взгляд.
— Будет больно, детка.
В глазах стоят слезы, но я делаю судорожный вдох и говорю:
— То, что он задумал, еще больнее. Давай сделаем это.
Ноа делает шаг вперед и обхватывает мое лицо ладонями, проводя большим пальцем по щеке.
— Прекрасная, смелая Лара.
Моя нижняя губа дрожит.
Он наклоняется и целует меня, долго, глубоко и чувственно. Я запускаю руки в его волосы и целую в ответ. Мне надоело сдерживаться. Суровая реальность такова, что мы можем умереть в любую минуту, и я не собираюсь больше тратить время, притворяясь, что не влюблена в этого мужчину.
— Ноа, — шепчу я ему в губы. — Я люблю тебя.
Он дергается и отстраняется, глядя на меня. Его глаза вспыхивают, и он говорит низким, хриплым голосом:
— Скажи мне это снова, когда мы выберемся отсюда.
Я слабо улыбаюсь ему.
Он дает мне цель.
Меня это устраивает.
ГЛАВА 15
— Будет больно, детка. Прости.
Я закрываю глаза, сжимаю зубы и жду боли. Я знаю, что будет больно. Знаю, потому что провела последний час вместе с Ноа, разыскивая что-то достаточно острое, чтобы можно было проткнуть кожу. Мы нашли остро обточенный камень и потом с помощью другого камня заострили его еще сильнее. При мысли о том, что этот камень будет вспарывать мою кожу, я испытываю тошноту.
Мы находим ручей и моем камень так тщательно, как только можем.
Я не знаю, достаточно ли этого.
Ноа касается моей шеи, и меня охватывает паника. Я наклоняюсь вперед.
— Я не думаю... не думаю, что смогу.
— Лара, посмотри на меня.
Он разворачивает меня к себе лицом и смотрит мне в глаза.
— Если я не вытащу это, он будет продолжать находить нас, и мы умрем. Ты этого хочешь?
— Конечно, нет, — огрызаюсь я и закрываю глаза. — Прости.
— Повернись, на счет три я его вытащу.
Мое тело дрожит, когда я поворачиваюсь, и Ноа снова ощупывает мою шею.
— Один, — говорит он тихим голосом.
Я крепко зажмуриваюсь.
— Два.
Он не говорит «три». Острая боль пронзает мою шею сзади, и я кричу, выгибая спину. Большой рукой Ноа обнимает меня за талию и притягивает к себе, другой рукой все еще сжимая мою шею. Камень падает на землю, и он сжимает мою шею чуть сильнее. Я стараюсь молчать, стиснув зубы от боли. Это нужно сделать.
— Достал. Эй, все кончено. Я достал его.
Ноа прижимает меня к себе, все еще обнимая за плечи. Затем прижимает к моей шее рубашку, которой я его вытирала. Ткань свежая и прохладная от воды. Она успокаивает пульсирующую боль. Ноа кладет голову мне на плечо и целует в щеку.
— Все хорошо. Все кончено.
Моя дрожь утихает, и я поворачиваюсь, прижимаясь головой к его груди. Он держит меня так довольно долго — его большие руки обнимают меня, большое тело дает мне утешение. Его рука все еще лежит у меня на затылке, и через некоторое время он убирает ее, мягко разворачивает меня спиной и осматривает рану.
— Крови уже нет.
— Можно... можно мне посмотреть?
Ноа раскрывает ладонь: крошечное, покрытое кровью устройство лежит в его руке. Оно не больше рисового зерна и серое. Ну, я думаю, что оно серое. Трудно сказать. Руки Ноа покрыты кровью.
— Твои руки... — пищу я.
Он вытирает их о джинсы.
— Ты должна вытащить мой трекер. Этот придурок поймет, что мы удалили их, когда вернется, и наверняка просто с ума сойдет от ярости. Он может вернуться раньше, так что нам нужно спешить.
Эта мысль настолько пугает меня, что я наклоняюсь и поднимаю камень. Я выливаю на камень воду из кокоса, чтобы очистить его. Затем смотрю на Ноа.
Он поворачивается, и я тянусь к его густой гриве волос и провожу рукой вниз, пока не достигаю основания его шеи. Я нахожу крошечный имплантат.
— Как мне это сделать? — спрашиваю я, борясь с подступающей к горлу желчью.
— Тебе нужно взять его в пальцы и использовать камень, чтобы надрезать кожу. И просто вытаскивай.
Я сглатываю и делаю глубокий вдох, затем использую камень, чтобы разрезать кожу. Ноа вздрагивает, но не издает ни звука. Я знаю, что это больно — я только что пережила это сама — и его стойкость удивляет меня. Такой стойкий. Кровь хлещет из раны, и мне приходится закрыть глаза и сделать несколько глубоких вдохов, чтобы не потерять сознание. У меня кружится голова, но я сосредотачиваюсь. Я должна быть сильной ради Ноа.
Открываю глаза и сжимаю пальцы. Маленькое устройство выскакивает из раны, и я ловлю его пальцами, борясь с головокружением. Я прижимаю прохладную рубашку к ране и отворачиваюсь. Там так много крови. Закрываю глаза и пытаюсь сосредоточиться на дыхании. Я уже пережила кое-что похуже этого. Я не могу позволить этому сломать меня. Нет. Теперь я сильнее.
Я могу это сделать.
Делаю неглубокий, прерывистый вдох, а затем еще один, пока снова не успокаиваюсь.
Через несколько минут мое дыхание становится достаточно спокойным, и я выпрямляюсь и протягиваю Ноа устройство. Он изучает его, затем бросает оба трекера в ручей. Смотрит на деревья, где, как он знает, стоят камеры.
— Теперь игра начинается по-настоящему.
Ноа показывает камерам средний палец. Не могу сказать, что осуждаю его.
— А если их больше? — спрашиваю я.
— Иди сюда, мы проверим друг друга.
В течение следующих двадцати минут мы водим руками по телу друг друга, отыскивая устройства. Единственный способ узнать, есть ли еще какое-нибудь устройство, — это убежать и посмотреть, как быстро он нас найдет.
— И каков теперь план? — спрашиваю я, глядя вверх, когда солнце начинает садиться.
— Мы в относительной безопасности на эту ночь, и нам обоим нужно отдохнуть. Он будет следить за нами с помощью камер, так что нам придется снова подняться на деревья.
Мое сердце замирает.
Я не хочу лазить по деревьям. Я хочу спать. Есть. Чувствовать себя в безопасности.
— Я знаю, что ты не хочешь, но мы должны.
Я знаю, что он прав.
— Чуть дальше есть несколько крепких деревьев, достаточно хороших, чтобы мы могли немного отдохнуть. Как твоя нога?
— Лучше, чем было.
— Ладно. Идем, пока солнце не зашло.
— А как насчет мотоцикла?
— Мы могли бы спрятать его, но если он смог установить на нас трекеры, уверен, на мотоцикле тоже есть один. Быть наверху — единственный выход.
Я вздыхаю, и мы направляемся к ближайшему самому низкому дереву. Мне требуется десять минут, чтобы добраться до вершины, и нога пульсирует сильнее с каждой секундой, но я не жалуюсь. Раны Ноа не так тяжелы, и если мы постараемся держать их в чистоте, инфекции не будет.
Ноа наклоняется ко мне, когда мы забираемся на второе дерево.
— Он все еще слышит нас по камерам, так что не говори без крайней необходимости. Нам нужно двигаться как можно тише, иначе он будет следить за нами по звуку.
Я киваю.
Мы осторожно двигаемся между деревьями, и, честно говоря, если у этого ублюдка нет слуха супергероя, не думаю, что он сможет услышать нас среди птиц, чирикающих вокруг, и свиста ветра. Солнце клонится к закату, и мы уходим так далеко, как можем, не вызывая слишком много шума. Проводим в пути еще полтора часа, прежде чем решаем остановиться.
Мы перебрались, наверное, через сорок деревьев, но в плане расстояния — это вовсе не так далеко, как хотелось бы. Тем не менее, это лучшее, что у нас есть на данный момент.
Ноа находит очень толстую ветку, на которой мы можем легко сидеть, и, как и в прошлый раз, прижимается спиной к стволу, а я усаживаюсь у него между ног, прижимаясь ближе. Он наклоняется к моему уху и шепчет:
— Как только взойдет солнце, я собираюсь проверить одну из камер. Хочу посмотреть, смогу ли их вырубить.
Я поворачиваю голову, и он наклоняется, чтобы я могла прошептать в ответ:
— Как ты думаешь, они связаны друг с другом?
— Я не уверен; мне нужно взглянуть на них поближе. Если получится добраться до одной из них так, чтобы он не видел, то смогу отключить часть камер. Сбить его с толку.