- Так и есть. В наш мир проникла девушка из другого мира, Амор, - и что-то такое было в лице и глазах Альдара, когда он говорил это, что Амор забыл, как дышать.
- Но… это невозможно, Альдар. Ты ведь сам когда-то сказал мне, что во вселенной нет других живых миров, но если людям и арукам нравится верить в то, что они есть – пускай…
- То, что Алина из другого мира – это факт, Амор. Факт, который может свидетельствовать о двух вещах: либо я на самом деле не чувствую всю вселенную, как думал о себе раньше, либо наша вселенная – не одна. И где-то есть другая, в которой тоже есть живой мир.
Ты даже представить себе не можешь, что я пережил, что я почувствовал, когда увидел эту девушку! Я словно увидел в нашем мире другой мир – мир в мире… потрясающий, прекрасный, невероятный мир, Амор… И это притом, что не смотрел на нее внутренним зрением, как и поверхностным – я смотрел нашим обычным, истинным зрением. А потом… этот удивительный мир, словно в благодарность за то, что так мне понравился, как будто поделился со мной чем-то, присущим только ему. Сначала, в течение каких-то ста ударов сердца, это напоминало боль, но не боль тела, скорее – боль внутренней сущности. А после того, как боль прошла… В нашем языке нет слов, Амор, чтобы описать, что я почувствовал тогда, и чувствую с тех пор постоянно. Это чем-то похоже на восхищение и восторг творения, возведенные в какую-то бесконечную степень. Хотя, нет – не то… Одно могу с уверенностью сказать: больше ни одной женщине, кроме этой, я не скажу этих слов – я твой…
В груди Амора зашевелилось, затеплилось очередное неопознанное чувство, по-нашему – безумная надежда:
- Альдар… она – альфара?
- Что?.. А, нет, Алина – человеческая женщина.
Безумная надежда выскользнула, как чашка из рук, и разбилась вдребезги.
Амор уже едва соображал, что делает, когда начал хватать Альдара за руки:
- Альдар, нет! Слышишь – нет! Я не допущу, я не позволю, предвечная суть, не делай этого со мной!
- Да успокойся ты, Амор! О чем ты вообще – чего ты не допустишь?
- Я не допущу, чтобы ты ушел за Грань… я…
- За какую такую Грань? Я не собираюсь ни за какую Грань, Амор – я, может, только жить начинаю…
- Альдар, ты что забыл, чем закончится соитие для вас обоих – и для нее, и для тебя?
- Оно ничем не закончится – потому что его не будет.
- Ты действительно думаешь, что устоишь? Да у тебя даже сейчас стоит, хотя ее рядом нет!
- Откуда ты… - тут Альдар опустил взгляд – точно, стоит, и даже одежда ничего не скрывает, - И что с того, что стоит, Амор? С некоторых пор… с тех пор, как приобщил ее к языку, это мое обычное состояние – я даже уже привыкать к нему стал.
- Что? Тебе удалось приобщить к языку женщину из другого мира?
- Представь себе. Вполне возможно, что этот мир не так уж отличается от нашего. В общем, Амор, Алина едет с нами в Радужный Лес. Завтра выдвигаемся.
- Альдар… ты отдаешь себе отчет в том, что собираешься сделать? За всю историю Альфаира только однажды человеческая женщина побывала в Радужном Лесу. Тебе напомнить, чем это закончилось? Или, может, лучше – предсказать, что будет? Мужчины начнут сходить с ума от неутоленного желания, и, в конце концов, кто-то один не выдержит. Девушка, которая… так много значит для тебя, лишится рассудка, тот, кто познает ее жаркое лоно, какое-то время будет жить, надеясь, что разум к ней вернется, и потеряв всякий интерес к женщинам своего народа. А потом… как мужчины его не станет, и он уйдет за Грань… Пойми меня правильно: я ничего не имею против человеческих женщин, и ни в чем их не виню. Сам знаешь – есть кое-что в нашей природе, из-за чего так происходит. Человеческой женщине все равно, какой это альфар, лишь бы это был альфар. Она его видит, она его чувствует – и хочет. Хочет не как альфара, хочет не только телом – а всем своим существом. Человеческая женщина хочет альфара так, как сам альфар хочет женщину – это полное, абсолютное совпадение желания. Без многоуровневой защиты устоять перед этим невозможно. Да что я тебе рассказываю – ты сам ставишь эту защиту на наших мужчин, когда они отправляются в человеческие земли…
- На этот раз все будет по-другому, Амор – увидишь. Она… не такая как все, понимаешь? Ну, почему вообще альфар так сильно хочет человеческую женщину? Потому что она хочет его – сама хочет. Алина… ты мне не поверишь, но я сам ее возжелал. Она же – лишь ответила мне взаимностью. Совсем как альфара. И, в отличие от альфары, мужчину она хочет всем своим существом. Да, наверно, даже человеческие женщины нашего мира не способны испытывать такое желание… И мне кажется – других альфаров она не захочет. Я так думаю не потому, что мне так хочется, и не потому, что имею что-то против – просто смотрю на нее и вижу так. Вот, разве что, насчет тебя я не уверен…
- Что значит, ты не уверен? Думаешь, она захочет меня?
- Ну… если ты ее возжелаешь, как я – такое вполне может быть. Сам знаешь, мы близкие, сущности наши похожи, а близким свойственно желать одну и ту же женщину. Странно, что у нас с тобой за всю жизнь только один раз это желание совпало.
- Знаешь… если бы она была альфарой, и, если бы не эта твоя… особенность, ну, когда ты женщине вместе с собой как будто весь мир отдаешь… лучшего и пожелать невозможно. Смотреть на то, как женщина, которая приняла тебя, принимает близкого тебе – высшее наслаждение…
- Это высшее наслаждение для нас, притом, что мы предавались ему, движимые одним лишь желанием. А теперь, когда к желанию добавилось это невероятное чувство… я и представить не могу – чем это может быть.
Амор покачал головой:
- Все равно не могу поверить, Альдар – чтобы я, сам по себе, захотел человеческую женщину?
Альдар отвернулся, лукаво сверкнув глазами:
- Ну, может, поверишь – когда ее увидишь? Амор, поверь хотя бы в это – все будет хорошо. По очень простой причине – все уже хорошо.
Амор же вдруг подумал, что совершенно забыл о том, что Альдар – его Владыка. Его драгоценный Владыка…
Глава 8 Прощание с Дармирой.
Я стояла перед местным аналогом зеркала, тщетно пытаясь понять, почему кажусь самой себе, чуть ли не незнакомкой. А еще – нравлюсь себе намного больше, чем раньше. И вроде бы ничего во мне не поменялось – те же самые русые, до середины спины, волосы, карие глаза, пухлые губы, в общем и целом, правильные черты лица, небольшой рост, аппетитные, как мужчины любят говорить, формы. Меня нельзя назвать ни худышкой, ни толстушкой – я девушка со всеми положенными выпуклостями и округлостями в стратегически важных местах, но без каких-либо особых излишеств. Местная одежда, комплект которой мне выдали еще вчера, на удивление мне шла и ничем существенным не отличалась от той, какую все здесь носили – похоже, такие понятия, как мода, модные веяния, этому миру были чужды. Но дело было не в одежде. Что-то неуловимо изменилось в моих глазах, в выражении лица – сегодня самой себе я почему-то казалась настоящей красавицей. Очаровательной, неотразимой, неординарной… Может, слишком давно не смотрелась в зеркало? Или здесь зеркала какие-то особые?
Я увидела их в зеркале за своей спиной. Сначала – Альдара. Сердце замерло на секунду и забилось с удвоенной силой – мой царственный альфар снова был в своем венце и мантии, и все это ему, безусловно, шло, но у меня почему-то мелькнула мысль, что, когда он вообще без одежды – ему идет еще больше. Не иначе как моя тайная безнравственность, почуяв полную безнаказанность в этом мире, гордо подняла голову.
Насчет второго я в первый момент подумала, что это необыкновенно красивый человек – черные, как сама тьма, змеи длинных волос и глаза – настолько черные, что даже зрачков не было видно, более темного, чем у Альдара, оттенка кожа. Но тут я заметила изящные остроконечные уши и ногти-стилеты, и поняла, что черноокий красавец тоже альфар, как и Альдар. Изящный, грациозный, высокий – он был даже на пару сантиметров выше своего короля.
Я повернулась к мужчинам и улыбнулась Альдару, задержавшись взглядом на его губах и почему-то вспоминая, как эти губы жарко и сладко меня целовали:
- Альдар, мы уже уезжаем?
Альдар улыбнулся в ответ, точно так же – глядя на мои губы:
- Да, сердце мое. Я вижу – ты готова. Хочу тебя познакомить кое с кем. Знакомься, Алина – Амор ин Менар, мой близкий и мой первый… помощник. Знакомься, Амор – Алина. Девушка из другого мира. Девушка, которая сама – мир…
- Вижу… - машинально ответил черноокий красавец, с непередаваемым выражением глядя мне в глаза. От звука его голоса, такого же мелодичного, как у Альдара, но более низкого тембра, с едва уловимой хрипотцой, у меня мурашки по спине побежали.
Наверно, нужно было что-то сказать, подходящее к случаю – ну, «очень приятно познакомиться» или что-нибудь в этом роде. Я же молчала – как будто забыла, что вообще умею говорить.
Никто из мужчин не смотрел на меня так, как Альдар. И точно так же, никто из них не смотрел – как Амор ин Менар. На какое-то краткое мгновение у меня возникло ощущение, что я смотрю в глаза… самому Сатане.
Если в его глазах и была нежность, она притаилась где-то на дне, в глубине, взгляд же его выражал что-то непостижимое: безграничный, сокрушительный, ослепительный восторг, сравнимый по силе разве что со вспышкой молнии, и такую же безграничную, безудержную страсть. Не похоть, не вожделение – а именно страсть, которая в равной степени испепеляет и того, кто ее чувствует, и того, на кого она направлена. Страсть, которая сжигает дотла…
Все указывало на то, что я нарвалась на самых сильных и незаурядных мужчин этого мира. И мне тогда было не до того, чтобы задаваться вопросом, что такого выдающегося они во мне нашли, потому что я вдруг обнаружила, что реагирую на этого «демона» … как на мужчину. Как будто во мне самой, где-то глубоко, вдруг обнаружилась точно такая же страсть, вынырнула на поверхность, глотнула воздуха и поплыла навстречу… в то время, как в моей, слегка пришибленной этим фактом голове, вдохновенно грянул цыганский хор: очи черные, очи страстные, очи жгучие и прекрасные…
Отрезвляющий голос рассудка, впрочем, тут же вернул на грешную землю: это что я такое только что сделала – предала свою чудом обретенную любовь, которая даже не была для меня вопросом веры или неверия? На душе стало паршиво. Я опустила голову, с преувеличенным интересом рассматривая носки своих сапог и не находя в себе сил посмотреть в глаза Альдару.
В следующий момент его чуткие изящные пальцы, бережно коснулись моей щеки и спустились к подбородку, вынуждая меня поднять голову и посмотреть ему в глаза.
- Что с тобой, сердце мое? - в его глазах светилась неподдельная тревога и… непонимание?
Он не мог не заметить, не мог не понять – почему же тогда реагирует так спокойно и… странно? И вдруг я поняла, что не хочу притворяться, не хочу ему лгать, и пусть хоть все женщины вселенной сочтут меня дурой – плевать:
- Альдар… ты хочешь сказать, что ничего не заметил, не понял?
Он улыбался, откровенно любуясь мной и невесомыми касаниями лаская мое лицо:
- Почему не заметил – заметил. Заметил, и как… воспринял тебя Амор, и как ты на него отреагировала.
- И тебя это… не смущает?
Соболиные брови взлетели вверх:
- Смущает? Я не уверен, конечно, что правильно уловил смысл этого слова, но, в любом случае – почему это должно меня смущать? Меня это даже не удивляет – мы же с Амором близкие…
Близкие? И что бы это значило? Неужели… хотя, по большому счету, ничего удивительного в этом нет – если таких шикарных мужиков потянуло друг к другу физически.
- Ты хочешь сказать, что вы… любовники? – вот честное слово – на Земле я бы ни за что не стала задавать мужчине подобных вопросов.
- Любовни-ки? – по слогам переспросил он, - Что такое любовники?
Я вспомнила, что в этом мире не знают, что такое любовь, и, вздохнув, ответила:
- Ну… это когда мужчины спят вместе.
На секунду Альдар озадаченно замер, а потом до него дошло:
- Нет, сердце мое – мы с Амором не любовники. Видишь ли, между мужчинами альфарами подобная… близость невозможна.
- Почему? Вы считаете это чем-то ненормальным?
За Альдара ответил Амор:
- Дело не в этом… ослепительная. Просто сущность и, соответственно, тело мужчины альфара не реагирует на мужчин так… как реагирует на женщин. Мы природой такими созданы, что хотим женщине себя отдать – отдать целиком, без остатка. Для мужчин, наверно, уже ничего не остается – отдавать уже нечего.
При звуках его голоса, я опять почувствовала, что хочу этого мужчину, хочу именно так, как он об этом сказал – всего, целиком, без остатка… И тут же оказалась в кольце рук Альдара, которые сначала успокаивающе и невероятно нежно гладили меня по спине, потом – привлекли к груди, а потом он склонился ко мне, и я снова ощутила на своих губах его сладкие, жаркие губы… Откровенно говоря, в свои двадцать семь лет, я считала себя не слишком темпераментной барышней, но тут… приходилось признать: я не просто темпераментная, а, судя по всему – сексуально озабоченная. Как-то так…
Явно с большим трудом оторвавшись от моих губ, Альдар какое-то время всматривался в мое лицо, придерживая меня за плечи, а потом сказал:
- Сердце мое… ответь мне на один вопрос – мне действительно важно… знать. Скажи, мне это не кажется – ты и в самом деле, как будто пытаешься бороться со своей природой, когда реагируешь на Амора?
Я молча кивнула.
- Но… почему? В нем есть что-то такое, что тебе… не нравится?
Мой взгляд совершенно непроизвольно устремился на Амора:
- Разве что-то в нем может не нравиться? Просто в такие моменты я чувствую себя так, словно тебя предаю…
У моего царственного альфара явно не сходились в голове какие-то пазлы:
- Предаешь? Кажется, теперь – я вообще ничего не понимаю… Сердце мое, объясни мне: какое отношение слово «предательство» имеет или может иметь к тому, что происходит между мужчиной и женщиной? Мужчина хочет женщину – женщина отвечает на его желание. И происходит это – в силу их природы, независимо от их воли. Если не дать им утолить это желание, или разлучить до того, как они его утолят – и мужчина, и женщина медленно, но неизбежно сойдут с ума, и отправятся за Грань… Помнишь, Амор, однажды был такой беспрецедентный случай?
Амор машинально кивнул, всматриваясь в меня так, как будто пытался прочитать мои мысли.
- Понимаешь, Альдар, в нашем мире принято считать, что женщина должна хранить мужчине верность, если она любит его. Даже в своих мыслях.
Альдар снова повернулся ко мне, глядя на меня во все глаза:
- В вашем мире считают, что женщина мужчине… что-то должна?… Разумные вашего мира считают себя… умнее природы?… Или ставят себя выше нее?… Ничего не понимаю… сердце мое, что означает это слово – любит?
Я не стала ему ничего говорить о том, что практически каждый человек на Земле, хотя бы однажды в жизни, испытывает это чувство, которое почему-то редко становится счастьем всей его жизни – если вообще становится. И кажется – любовь на Земле была всегда, но до сих пор никто не знает, что она такое. А в наше время так вообще – нашлись какие-то, то ли психически неполноценные, то ли эмоционально ущербные, которые на полном серьезе считают ее психическим заболеванием… Вместо этого я сказала проще, понятней и короче:
- Любит – значит, чувствует любовь. А любовь – это чувство, из-за которого тебе кажется, что твое сердце бьется для меня.
Его губы снова нашли мои и выдохнули – прямо в губы:
- Мне это не кажется, сердце мое. В том-то все и дело – что не кажется… Амор, ты слышишь? У этого чуда есть название. И даже производное действие. А значит, определение – тем более есть… Как мужчина думает о женщине, когда ее любит? – спросил он уже у меня.
- Любимая… любимая женщина.
- Любимая… Какое мягкое, плавное, красивое слово… Ты чувствуешь это, Амор? Сущность на него почему-то реагирует так… как будто ее называют по имени.