========== I. Ночные кошмары ==========
- Нет! - раздается крик, который заглушается громким взрывом и звуками непрекращающихся выстрелов.
Песок яростно бьет по лицу, не давая дышать и сфокусировать взгляд на раненом пациенте, жизнь которого висит на волоске. Руки и одежда пропитаны алой кровью, которая стекает крошечными ручейками и впитывается в ткань, оставляя на ней багровые пятна. Игла в пальцах мелко дрожит, а глаза внимательно и сосредоточенно осматривают рану, оценивая тяжесть положения, количество швов и времени, которое уйдет на оказание необходимой помощи.
Ему было бы намного проще, будь бы здесь диссоциативы или анальгетики. Или элементарные стерильные бинты, чтобы должным образом наложить повязку на рану. Но сейчас приходилось довольствоваться только тем, что было в найденной аптечке. Впрочем, он был талантливым врачом, и мог вытащить бойца с того света даже без этой бесполезной и треклятой аптечки.
«Сосредоточься…», - приказывает сам себе врач, глубоко вздохнув и начиная зашивать рану.
- Они приближаются! - солдат, совсем молодой парень из четвертого отряда бежит в сторону окопа, в котором находится доктор и несколько стрелков, защищающих едва ли не последнее безопасное укрытие.
- Сколько их?
- В разы больше, чем нас, сэр. Численный перевес…
- Уходим, - командир внимательно смотрит вдаль, словно оценивая шансы на побег. - Бегом!
- Мне нужно время! - кричит в ответ доктор, пальцы которого вцепились в иглу.
- У нас нет времени.
«Нельзя… Недопустимо бросать пациента…»
- Нет времени! - его почти силой поднимают с колен и волокут куда-то в сторону, не обращая внимания на его отчаянное сопротивление и возгласы. Врач оглядывается, смотря на раненного солдата, брошенного в окопе на верную гибель, и проклинает себя за то, что не успел спасти еще одну жизнь.
- Мне так жаль… так жаль…
Ноги несут его по песчаным барханам, что плавно переходят в ярко-голубой небосвод, в зените которого светит палящее яркое солнце, громкие взрывы гранат и мин, выстрелы и крики раненных солдат оглушают, не давая сосредоточиться на побеге. Доктору отчаянно сильно хочется вернуться на место сражения, спасти всех, кого он только сможет еще спасти. Но они уже потеряли двоих. Шансов спастись самим почти нет, и кажется, что уже все потеряно. Что эта битва проиграна, а проигравшие, как правило, будут убиты победителями, этими мерзкими и хладнокровными убийцами, совершающими публичные казни невинных людей: беззащитных женщин, стариков и детей.
На мгновение кажется, что небо стало темно-синим, воздух резко похолодел, а капельки пота превратились в крохотные льдинки, намертво примерзшие к коже. Воздух из легких вырывается холодным паром, облако которого медленно растворяется в воздухе, время течет до невозможного медленно, а каждый удар сильного сердца отдается в голове глухим стуком.
В следующее мгновение плечо неимоверно жжет от прошедшей насквозь пули, рука постепенно начинает неметь, а сознание - погружаться в болевой шок, который сбивает с ног, парализуя все тело.
Словно сквозь толщу воды слышатся крики, выстрелы и ругань на привычных дари и пушту.
«Вот и все», - почти разочарованно констатирует про себя доктор, чувствуя кожей мягкий горячий песок, на который безвольно падает его измотанное тело.
Где-то на периферии сознания ему кажется, что сейчас его просто-напросто убьют или возьмут в плен, что было даже хуже самой смерти. Попасть в плен – это значит подвергнуться медленной, мучительной и наполненной непрекращающимися агониями пытке, которая прожигает каждую клеточку тела изнутри, заставляя кричать, безвольно биться в массивных цепях и захлебываться солоноватой кровью вместо воды, осознавая собственное бессилие.
Вой, такой протяжный и громкий, на секунду возвращает сознание в реальность, заставляя открыть глаза. Ещё секунда, и перед доктором проносится что-то черное и блестящее, а огромные белоснежные клыки проскальзывают всего в десятке сантиметров от его лица.
Ужас и неверие охватывают истерзанный разум, который слабо борется с поглощающей своими цепкими щупальцами пустотой.
Раздаются крики, наполненные нескончаемым ужасом, выстрелы, звуки рвущейся плоти и ломающихся костей. Белый песок бархана окрашивается в бордовые тона, впитывая в себя теплую алую кровь. Плечо обжигает очередной вспышкой боли, пока голубые глаза тщетно пытаются сфокусироваться на происходящем вокруг, но рассудок медленно покидает раненное и измотанное тело.
Крики постепенно затихают, сменяясь мертвой тишиной, которую нарушает лишь чье-то тяжелое дыхание с едва сдерживаемыми всхлипами. Песок царапает раны и ссадины на коже, попадет в них и заставляет закусывать губы, чтобы не кричать, не издавать ни единого звука. Перед глазами появляются размытые очертания человека, который наклоняется и щелкает пальцами перед лицом.
Сознание сдает последние позиции и растворяется в холодной пустоте, лишь на мгновение впустив в голову незнакомый голос.
«Ты слышишь меня?»
«Я могу помочь тебе…»
«Доверься мне…»
*****
Джон резко распахнул глаза, садясь на кровати и прикрывая рот ладонью в попытке заглушить рвущийся из груди крик. За окном неизменно туманный и пасмурный Лондон, а не жаркий и далекий Афганистан с его барханами и лесами. Но даже здесь он не смог обрести должного покоя. Джон откинулся на мягкие подушки, едва не разрываясь на части, а его тихие всхлипы эхом разносились по небольшой спальне, пока не затихли вовсе.
Каждую ночь ему снился один и тот же кошмар. Одно и то же воспоминание, которое преследовало его с самого окончания войны, следуя неотступной тенью. Каждую ночь он видел гибель своих товарищей, свое ранение и огромного черного волка, само присутствие которого в пустыне казалось невероятным.
Он никому не рассказывал о том, что случилось в тот день, и почему он был единственным выжившим из всего отряда, который состоял из нескольких десятков человек. Джон знал, что его нашли недалеко от заброшенного лагеря, вдали от истерзанных трупов, которые оставил тот зверь. Но как это было возможно?
«Я могу помочь тебе…»
Этот голос, тихий, но в тоже время строгий, с нотками металла, он смог бы узнать его из тысячи других. Но кому принадлежал этот голос, и кто спас его жизнь во время нападения, перенеся в тот лагерь? Каждую ночь он упорно пытался заставить себя увидеть образ, который был скрыт от него мутной пеленой, но каждый раз терпел неудачу, снова и снова просыпаясь в холодном поту и с немым криком на губах.
«Доверься мне…»
Джон сбросил с себя одеяло, медленно и нехотя садясь на полутороспальной кровати, матрас которой тихо заскрипел под его весом. Плечо немного болело, и пальцы невольно прикоснулись к слегка прохладной паутине шрама, который тянулся от плеча до ключицы. Солнечный свет, довольно редкий в таком городе, как Лондон, слабо пробивался сквозь темные занавески, запутываясь своими лучами в плотной материи, а витражная настольная лампа тускло освещала спальню и небольшой письменный стол, стоявший возле кровати.
Он снимал небольшую квартирку в Лондоне, поскольку более приемлемого и комфортабельного жилья на военную пенсию позволить себе было невозможно. По крайней мере, в Альбионе. Квартира была довольно маленькая, тесная даже для одного человека, и располагалась не в самом респектабельном районе города, но выбирать Джону не приходилось. Он давно и твердо для себя решил, что будет как-нибудь жить один, но не пойдет просить помощи у сестры. Гарри до сих пор не смогла побороть свою тягу к спиртному, и Джон, помня о ее довольно тяжелом характере, не горел желанием делить с ней жилплощадь.
Потянувшись и также нехотя поднявшись с постели, Джон набросил на себя темно-синий халат и вышел из крошечной спальни, направляясь в ванную комнату. Спустя двадцать минут бессмысленной возни с краном, он смирился с мыслью, что не только не побреется, но и останется без утреннего чая. Что же, утро понедельника началось просто «восхитительно».
В городской больнице было на удивление тихо и спокойно, пациентов почти не было, а те, что приходили, занимали всего по несколько минут. Джон пил горячий кофе, смотря в небольшое окно, вид из которого выходил на небольшой парк. Иногда он неспешно прогуливался по тамошним аллеям, думая о чем-то своем и никуда не спеша, иногда сидел на скамейке и любовался небольшим прудом, в котором плавали утки, а иногда – приносил с собой небольшие булочки и кормил птиц, словно пытаясь отвлечься от навязчивых и беспокойных мыслей. В окне Джон заметил свое отражение: следы недавних ночных кошмаров ярко выделялись темными кругами под глазами и лопнувшими капиллярами, которые тянулись до самых зрачков, легкая щетина на подбородке придавала вид какой-то запущенности, а слегка помятая рубашка и вовсе дополняла сложивший образ «Человек-у-которого-все-плохо».
В дверь постучали, и на пороге кабинета показалась молодая девушка, которая с беспокойством посмотрела на Джона, забыв, что именно хотела ему передать.
- Джон, тебе стоит отдохнуть, - заботливым тоном сказала она, улыбаясь дружелюбной улыбкой.
Джон чуть прищурил глаза, выискивая в памяти образ или имя этой девушки. Пара мгновений, и доктор вспомнил, что это работающая с ним в одной смене кардиохирург. И, кажется, эту темноволосую барышню звали Николь. Мозг уперто отказывался работать, яростно сопротивляясь и отказываясь обрабатывать любую поступающую информацию.
- Да, я отдохну чуть позже. Спасибо, - слабо улыбнувшись, ответил Джон, разглядывая глянцевую поверхность своего рабочего стола.
Девушка улыбнулась в ответ и закрыла за собой дверь, оставив Джона один на один с беспокойными мыслями, роящимися в его голове.
Ночной кошмар не давал покоя и после обеда, когда Джон бездумно тыкал вилкой в салат и слушал разговоры других врачей, которые обсуждали какое-то очередное преступление, совершенное несколько дней назад. Николь, та самая кардиохирург, неуверенно подошла к его столику, сложив руки на груди.
- Джон, тут с тобой хотят поговорить.
- Что-то случилось? - доктор поднялся со стула, внимательно глядя на девушку.
- Я не знаю, но Сара попросила позвать тебя в ее кабинет.
- Сейчас приду.
Через несколько минут Джон поднимался по лестнице, направляясь в кабинет главного врача. Просторный светлый коридор мимолетно проносился перед глазами, пока не показалась нужная дверь. Он постучал и, глубоко вздохнув, зашел в небольшой кабинет, выполненный в светлых тонах.
В самом кабинете было двое – Сара, главврач больницы, и седовласый высокий мужчина, одетый в темное пальто и недорогой темно-серый костюм.
- Джон, ты вовремя, - Сара обошла белоснежный стол, направляясь к Джону. - Это инспектор Грегори Лестрейд из Скотланд-Ярда.
Мужчина протянул руку, слегка улыбнувшись и кивнув, рассматривая доктора с ног до головы. Его взгляд остановился на лице, и в глазах инспектора на секунду отразилось понимание. Что же, видимо, вид у Джона был далеко не самый презентабельный, особенно после выходных, полных ничегонеделания.
- Доктор Ватсон, думаю, вы уже наслышаны о деле, которое мы сейчас расследуем, и что мы начинаем набирать людей со стороны.
- Да, я читал об этом в газетах. Но причем тут я?
- У вас довольно обширный опыт работы, - инспектор сделал выразительную паузу, слегка прищурив глаза, - и вас хотят направить в качестве консультанта для… нашего детектива.
- Детектива? С каких пор детективы нуждаются в консультациях врачей?
- Дело немного необычное, поэтому даже детективу требуется помощь со стороны, - Лестрейд смотрел почти умоляюще, и Джон позволил себе предположить, что кто-то очень сильно на него давил там, «сверху».
Джон слегка нахмурился, обдумывая предложение инспектора Лестрейда. С одной стороны, он видел смерти каждую ночь, в своих ночных кошмарах, но с другой – он не был готов встретиться с ними наяву. И одна часть Джона уже собиралась объявить о своем отказе, в то время как другая часть решила, что это будет намного интереснее и все-таки лучше, чем сидеть в кабинете, изнывая от скуки.
- Хорошо, что от меня требуется?
- Нужно, чтобы вы прибыли в Скотланд-Ярд завтра утром, - инспектор залез в карман своего пальто, доставая визитку. - Позвоните мне вечером, я введу вас в курс дел.
- Хорошо, - топазовые глаза бегло пробежались по визитке, пока Лестрейд о чем-то думал.
- Должен предупредить, что наш детектив… немного необычный и держится особняком, поэтому постарайтесь сильно не давить на него, - снова этот просящий взгляд, который говорил только одно: «Просто сделай это, так необходимо».
Джон моргнул, но затем согласно закивал головой, не сводя глаз с Лестрейда.
- Ну, в таком случае у меня все. До завтра, - бросил инспектор, выходя из кабинета. Джон улыбнулся Саре, выходя следом за Лестрейдом и направляясь в свой кабинет, стараясь ни с кем не встречаться взглядами.
Кажется, теперь ему нужно хорошенько подумать, в какую же историю он попал, согласившись консультировать детектива.
«Кстати, а кто детектив-то?..»
========== II. Детектив ==========
Над Лондоном в этот день раскинулось пасмурное темно-серое небо, прохладный ветер гулял по улицам, кружа в воздухе желтую листву, а капли дождя стучали по крыше кэба, который ехал по тихому утреннему городу. Прохожие сонно брели на работу или по своим делам, прикрываясь от назойливой влаги своими зонтами и спеша укрыться в зданиях и домах. Прозрачные капли дождя, словно наперегонки, скользили по стеклу, сопровождаемые взором топазовых глаз.
Джон вздохнул, наблюдая за проносящимися мимо деревьями и зданиями, которые сливались в одно размытое пятно перед уставшими и немного покрасневшими глазами.
Лестрейд, как и обещал, ввел его в курс дела, расследуемого полицией - рассказал о некоторых подробностях смерти убитого, имеющиеся сведения о преступлении и предупредил, что этого больше никто не должен знать. К расследованию этого дела привлекали лучших, настоящих профи в своем деле, но взамен с них брали подписку о неразглашении. Эта деталь не сильно беспокоила Джона, потому что рассказывать что-либо было просто-напросто некому.
Машина плавно затормозила возле здания Скотланд-Ярда, выводя доктора из состояния задумчивости. Джон расплатился с водителем и вышел из машины, оказываясь под проливным дождем и решив, что стоит все-таки поспешить добраться до участка.
Возле высокого серого здания Скотланд-Ярда в это время царила атмосфера какого-то суматошного безумия, которую старательно и искусно создавали журналисты и репортеры местного телевидения и газет. Большая толпа людей буквально навалилась на стеклянные двери участка, пока полицейские тщетно пытались отогнать их от здания. В этой толпе Джон заметил несколько знакомых лиц, а затем услышал громкий и командный голос сержанта Салли Донован:
- Расходитесь, здесь не на что смотреть. Интервью будут давать во время пресс-конференции. Инспектор Лестрейд позже ответит на все ваши вопросы. А теперь - расходимся!
Джон хотел было подойти к Донован, но кто-то из этой толпы схватил его за руку, уводя куда-то прочь.
- Что за черт? - Джон посмотрел на высокого мужчину в пальто и шляпе, который держал его под локоть. - Лестрейд?
- Извините, что не предупредил, доктор Ватсон, - инспектор вел его в сторону черной иномарки, продолжая говорить: - Мы и представить не могли, что журналисты начнут тут такое, поэтому все наши разделились. Детектив уже на месте преступления, ждет только вас.
- Тебя, если можно, - отозвался Джон, улыбнувшись инспектору.
- Конечно, Джон.
Лестрейд открыл пассажирскую дверь машины, впуская Джона в салон, а затем сел следом, захлопнув дверь и расслабленно вздохнув.
- Знаешь, эти журналисты… Порой они просто невыносимы.
- Понимаю, - Джон с интересом рассматривал седовласого инспектора, пока тот сидел с прикрытыми глазами, позволив себе расслабиться в теплом салоне автомобиля.
На вид ему было чуть больше сорока лет, седина уже прочно въелась в короткие волосы, а паутинки морщин давно коснулись его загорелой кожи, но придавали его образу некую благородность. Мягкие черты лица, прямой нос, тонкие губы и чуть нахмуренные брови, что свидетельствовали о задумчивости и напряжении, – инспектор был по-своему приятен и даже симпатичен. И Джон был уверен, что с этим человеком будет довольно легко и комфортно работать в одной команде. Лестрейд вздохнул и открыл глаза, а Джон поспешил отвернуться и уставился на дорогу, пытаясь понять, куда именно они едут.