Все еще только начиналось…
***
Рита и помыслить не могла, что такое однажды может произойти.
Да, в ее виденье мира, а если быть точнее, во влажных фантазиях, Мэнди всегда приходила к ней сама, но, раз уж эту дурочку угораздило съесть треклятый леденец, то она имела полное право воспользоваться положением и не чувствовать никаких угрызений сдохшей в муках совести.
В конце концов, она просто помогает внучке!
Внучке, которая под воздействием наркоты превратилась в гребаную мартовскую кошку и возвращаться в реальность пока не спешила.
Оно и к лучшему — для них обеих.
Рита сама когда-то употребляла брепубранскую шипучку и отлично помнила, какие после нее бывают отходняки — тем более, раз время еще есть, то почему бы и не порезвиться подольше?
В родной квартире, само собой, заниматься этим было куда удобнее, чем в тарелке.
Она терлась щекой о миниатюрную стопу.
Целовала пятку, косточку на икре, посасывала большой палец — и все это, глядя сверху вниз в безумные потемневшие глаза своей Мэнди.
— Моя малышка, — прохрипела она, спускаясь ниже. — Моя девочка…
Можно ли было представить себе нечто более прекрасное, чем ее обожающий взгляд?
И пусть это был всего лишь результат наркоприхода, плевать — ученая старалась не думать об этом.
И этот вихрь каштановых кудряшек, и алые следы, оставленные Ритой, на белоснежной коже, и два часто вздымающихся холмика грудей, и все это — ее, по крайней мере, пока внучку не отпустит!
Это было так мучительно — ведь она обещала сама себе, что, по крайней мере, не лишит Мэнди девственности — и пусть, очевидно, до нее это уже сделали мега-семена, плевать!
По крайней мере, хоть в этом она была чиста перед собой.
Правда, в голову так и закрадывалась гадкая мыслишка послать свой же собственный запрет ко всем хуям, но старуха сдержалась.
Она не сняла с себя ни единого предмета одежды — ни в тарелке, ни сейчас.
Так действительно было похоже на то, что она делает все это с Мэнди только из желания помочь.
На самом деле — это хоть как-то держало ее в узде.
С собой ученая разобралась очень быстро.
Достаточно оказалось быстрого похода в душ, струи воды и несколько резких, грубых движений пальцами, перемешанных с хриплым матом сквозь зубы.
Кровать Мэнди была похожа на поле битвы.
Сама Мэнди, утомившись, спала, свернувшись в комок.
От этого зрелища Рите стало совестно, но ненадолго.
В конце концов, эта дырочка того стоила!
Но оставалось еще кое-что.
Сбегав к верстаку, она вернулась к внучке с огромным шприцом в руках, радуясь, что та его не видит — а то наверняка стала бы отнекиваться.
Это лекарство должно было помочь облегчить отходняк.
Управиться с неподвижным телом оказалось достаточно легко.
Положив девчонку животом к себе на колени, Рита хмыкнула и со словами:
— Ид-эээ-альная пациентка, да? — слегка шлепнула ее по голому заду.
Никакой реакции на это не было.
Протерев небольшой участок кожи ватным диском, смоченным в антисептике, Рита отработанным движением засадила иглу и нажала на поршень.
Мэнди недовольно дернулась и застонала, но все равно не проснулась.
— Вот и все, — вытащив иглу и выбросив использованный шприц, она завернула Мэнди в одеяло, будто маленького ребенка.
Машинально пригладила растрепанные волосы, оставила поцелуй на уже и так распухших от них губах, и как было велико желание остаться рядом!
Но она буквально заставила себя выйти из комнаты.
Ей даже думать не хотелось, что скажет Мэнди после того, как очнется.
А не все ли равно, с другой стороны?
Перед ней-то всегда можно найти себе оправдание.
Перед собой — уже труднее.
Разве не могла она придумать другой способ нейтрализации шипучки?
Конечно, могла!
Но не захотела.
Рита всегда делает только то, что хочет.
Например, сидит у окна до рассвета, сжимая в занемевших пальцах бутылку и скуривая какую-там-уже-по-счету сигарету.
Погрузившись в детальное аналитическое размышление о том, что с ней не так и почему она испытывает подобные чувства к родной внучке, и не находя ответа…
Это просто было сильнее нее.
Сильнее любого Рика, хоть во всей Мультивселенной ни один бы этого не признал.
В ее пустой никчемной жизни старой пропитой террористки, давно разочаровавшейся во всем и всех, не было ничего важнее.
Когда это началось?
Когда она узнала новую грань своей аморальности?
Когда поняла, что мечтает, вожделеет, дышит этим умственно отсталым истеричным ребенком?
Мэнди не замечала ничего — даже белья, время от времени пропадающего из ее шкафа и аккуратно возвращаемого на место, пока никто не видит.
Она все была поглощена этими глупыми причудами девочек-подростков вроде попыток купить коротенький топик и шорты, едва прикрывающие задницу — Джеральдина запретила покупать это напрочь, но Рита тогда показала ей средний палец и оплатила все сама, и об этой трате денег она в жизни жалела меньше всего — или этих слащавых поп-групп, или учебой, или тем рыжим мальчиком из математического класса…
Пожалуй, в ее недальновидности даже была своя, особая прелесть.
Она никогда не замечала слюней, что на нее пускала ее же родная бабушка.
Но что же будет теперь?..
Комментарий к Глава 6. Убойная брепубранская шипучка
То чувство, когда отрубает нахрен интернет, домашку не сделать, заняться нечем, за окном грязь и сырость, и все, что остается - писать про бабушек, кувыркающихся с внучками. Как вы это любите.
========== Глава 7. Так будет лучше ==========
Голова раскалывалась страшно.
Еще даже не открыв глаз, Мэнди уже прокляла собственное бытие.
Сидеть тоже оказалось больно.
Держась за виски, девочка попыталась вспомнить, что происходило раньше, и пусть воспоминания были отрывистыми и нечеткими, их оказалось достаточно для того, чтобы вскрикнуть от испуга.
За дверью раздались шаркающие шаги, и в комнату вошла Рита.
— Наконец-то, — закатила глаза к потолку она. — Три дня пришлось с тобой, идиоткой, мучиться!
— Т-три?..
А Мэнди казалось, что прошла всего одна ночь.
Она все еще чувствовала себя не очень хорошо, но уже осознавала достаточно, чтобы спрятать пылающее лицо в краешке одеяла.
— Да, блядь, три, — судя по звукам, ученая с наслаждением опустошала фляжку. — А нехуй потому что жрать всякую дурь!
— Я н-не знала!..
Одеяло вдруг рванулось у нее из рук так резко, что девушка не успела его удержать, а Рита, отбросив его в сторону, пристально уставилась на нее, сощурив глаза.
— Тааак.
Придвинувшись неприлично близко и обдав внучку обыденным запахом перегара, она тихо сказала, накрыв ладонями ее красные щеки:
— П-послушай меня, сучка, если ты… если ты собралась заморачиваться из-за того, что случилось, то лучше сразу прекрати! П-эээ-тому что… Да ладно тебе, Мэнди, неужели ты всерьез, блядь, думаешь, что это могло хоть что-то значить?!
Вскочив, Рита порывисто заходила туда-сюда рядом с кроватью, засунув руки в карманы халата.
— Я… я сделала это, потому что так было надо, Мэнди, — старуха шумно сглотнула. — Уж такое, мать его, действие у брепубранской шипучки… Что ты мне предложила бы сделать — найти тебе мужика и подложить под него?
— Н-но…
— Все! — Рита стукнула себя кулаком по раскрытой ладони. — Не думай об этом! Мы это сделали, потому что у нас не было другого выбора, а теперь лучшее, что мы можем сделать — продолжить жить дальше, как будто ничего не случилось!
Конечно, это предложение выглядело, мягко говоря, не очень.
Мэнди сильно сомневалась, что о таком в принципе можно забыть, к тому же…
Но, едва она набрала в грудь воздуха, чтобы наконец рассказать Рите о пьяном поцелуе и спросить, какого черта вообще происходит, как вдруг у той запиликал мобильный.
— Что?! Врешь! Ага, ага… Сейчас буду! — быстро переговорив, ученая отключилась и заявила: — Мэнди, мы срочно вылетаем за одним дерьмом! Вот уж не думала, что оно когда-нибудь снова появится в продаже!
— Н-но мне…
— Что, до сих пор хреново? — фыркнув, Рита поджала губы. — Л-эээ-дно, так уж и быть, потрачу на тебя последний укол… Да, да, прямо туда, как ты догадлива! А потом ты быстро соберешься, и погн-эээ-ли… Ты и так лежала слишком долго! Ты хоть представляешь, каково мне было справляться в одиночку?! Представляешь, Мэнди?! Тебе должно быть стыдно за это!
Синяков от уколов на девочке оказалось не меньше десятка, но переживать из-за этого было некогда — Рита торопила ее, будто солдата в казарме.
И, как всегда, их затянул водоворот приключений.
Непонятное “дерьмо” оказалось зачем-то очень нужно космическим спецслужбам, от которых пришлось спешно спасаться, но, по крайней мере, в потоке суеты можно было действительно ни о чем не думать.
Дома же это было куда сложнее.
Безумные передачи, сменяющие одна другую, тени, гуляющие по потолку, сгорбленная над верстаком спина бабушки — все это навевало определенные мысли.
Все было, как раньше, но вместе с тем ничто уже не могло быть прежним.
Мэнди знала только, что страшно устала.
Она прилегла на диван всего на минуту — и тут же почувствовала, как слипаются глаза, но у нее не нашлось сил даже пойти в кровать.
Когда сверху на нее опустился плед, она уже беспробудно спала.
***
Будто незваный гость на вечеринку, звонок в дверь ворвался в утреннюю тишину.
Рита, которая только вышла на кухню за десятой чашкой кофе, чертыхнулась и побежала открывать, тщетно надеясь, что звонок не успеет разбудить Мэнди.
— Блядь!
Увидев, кто стоит на пороге, она шарахнулась в сторону.
— Дж-дж-джеральдина, что ты здесь делаешь?!
Конечно, не только ее дебильная невестка пришла с визитом.
Вслед за ней в коридор вошел Бен с выражением лица, так и сулящим неприятный разговор для его бестолковой матери, а подтянувшийся самым последним Сэм прислонился спиной к стене и уткнулся в телефон, давая понять всем своим видом, до какого места ему эти семейные разборки.
— Попалась, Мария Склодовская-Хуюри, — уперев руки в бока, заявила Джеральдина, явно готовая сама себе отлизать за такой шикарный каламбур. — Отвечай, где наша дочь?!
— Как ты могла, мама?! — закричал Бен. — Ты же знаешь, что у Мэнди не настолько большая грудь, чтобы она могла забить на собственное образование!
— Милый, это мерзко, — бросила Рита, присосавшись к фляжке. — И хватит галдеть! В порядке ваша…
Предмет обсуждения внезапно появился на пороге, потирая заспанные глаза.
— М-мама? Папа?!
Мэнди выглядела скорее удивленной, чем обрадованной, но это уже было неважно.
Рита приняла решение.
— Возвращайтесь домой, — она подтолкнула мелкую в спину. — И ты тоже!
Кажется, это шокировало всех. Кроме Сэма.
— Н-но… но ты же…
— Иди, — повторила она уже тверже. — Иди к своим тупорылым родственничкам, которые меня достали даже в Цитадели… Наверное, это было слишком поспешным решением — взять тебя с собой. Тебе ведь надо учиться…
Мэнди посмотрела на нее так, как будто хотела спросить, не заболела ли она.
И Рита никогда бы такого не сказала в здравом уме, особенно про учебу.
Но так было нужно.
— Мама, ты правда останешься здесь?
— Все в порядке, милый, — ответила ученая, хлопнув сына по плечу. — Я буду пр-эээ-ходить в гости…
А про себя подумала, что ни в жизни больше не переступит порог дома Смитов.
Хватит. Она и так слишком много себе позволила.
Она познала запретный плод.
И пусть мораль для нее — пустой звук, для Мэнди это совсем не так.
И если однажды она сорвется и не выдержит, то потом от этого мучительно больно и горько будет обеим…
Мэнди куда лучше будет держаться подальше от бабушки-извращенки.
Таким было ее решение.
Решение, после которого рука сама потянулась к бутылке.
***
Душа Риты — потемки.
Сначала неожиданно утянула за собой, а потом так же неожиданно вернула обратно…
Собственная комната показалась Мэнди чужой.
Мама стучалась к ней в дверь и звала ужинать, но она отказалась.
Лежа на кровати, она смотрела в потолок застывшим взглядом, пытаясь остановить круговорот мыслей в голове.
До нее дошло не сразу.
Рита осталась в Цитадели.
Казалось бы, вот она — нормальная жизнь…
Школа. Уроки. Свидания. Вечеринки. Так правильно, так нормально для обычного подростка…
Но проблема в том, что она давным-давно отучилась быть нормальным подростком.
И о том, что будет дальше, даже думать не хотелось.
Ведь даже несмотря на то, что прошло всего несколько часов, несмотря на то, что произошло между ними, несмотря на то, что Рита обещала навещать их…
Мэнди уже соскучилась.
========== Глава 8. Объяснение необъяснимого ==========
Вода уныло капала из протекающего крана в раковину, в то время как Рита, глядя на себя в зеркало, задавалась всего одним вопросом: куда делась я и что это за страшилище?
Обильные возлияния явно не пошли ей на пользу.
Оттянув пальцами мешки под глазами и увидев в белках сети лопнувших сосудов, Рита горько усмехнулась.
Она поступила правильно — но почему же, черт возьми, так хреново?
Вот и стала она самодостаточной, без всяких там иррациональных привязанностей.
Без ебаной идиотки Джеральдины — единственное, что хоть немного утешало, без саркастичного рыжего сукина сына Сэма, и особенно без вечно ноющей раздражающей пиздючки…
Единственным, кого ей по-настоящему было жалко, оказался Бен.
Умный ведь вырос мальчик, даже несмотря на то, сколько его непутевая мамаша заливала за воротник во время беременности, и на тебе — забыл о презервативе в самый нужный момент, режет лошадиные сердца и до сих пор верит, что Рита куда лучше, чем кажется на первый взгляд…
Какая же это ошибка!
Рита была способна на такое, что бедный Бен и представить себе не мог.
В том числе — трахнуть его родную дочку.
Приложив руки к животу, ученая закрыла глаза и зачем-то перенеслась мыслями в то время, которое всякие долбоебы называют самым счастливым для женщины.
Ага, как же!
Рита вот себя счастливой не чувствовала абсолютно — ее бесила боль в раздувшейся груди, бесило желание обняться с белым другом по десять раз на дню, и просто доводил до исступления огромный живот, из-за которого она начала передвигаться, как полупарализованный пингвин…
Но ее муж был так рад, носился с ней, как с писаной торбой, и, глядя на него, Рита в глубине души стыдилась за то, что у нее таких эмоций не было ни грамма.
“Может, я почувствую это позже?” — будучи еще молодой и глупой, наивно думала она.
Но нет — мало того, что круглосуточный детский плач отвлекал от науки, мало того, что денег стало резко не хватать, так еще и Дин начал требовать от нее постоянной ответственности, ответственности и еще раз гребаной ответственности, и пусть он хоть сто раз был прав, сучья натура Риты просто не могла с этим смириться.
И пусть тогда путы были разорваны, потом, спустя двадцать лет, она попалась окончательно.
Попалась в капкан умственно отсталой девчушки-подростка, такой тупой, такой бесящей, такой, такой…
Небрежно кинув всю одежду на пол, Рита влезла под душ.
Казалось бы, зачем ей освежаться, если потом все равно надо будет пить?
Она пыталась отвлечься. Пыталась заглушить пустоту алкоголем, но ничего не получалось.
Старуху настигла самая настоящая ломка.
Ломка по мелкому недоразумению, смешному в своем убожестве, так и норовящему заныть и устроить истерику по любому поводу, с поролоном в лифчике и вечными воздыханиями по поводу того парня из математического класса в личном дневнике… А уж сердечки, нарисованные вокруг его имени, и вовсе действовали на Риту, как на быка красная тряпка!