— Правда? — рассмеялась мать Васи. — Я не права?
Я зарычала, а мой дар тут же отозвался на внутреннее неприятие слов Иуды Авраамовны. Права? Да, возможно. Моя бабушка использовала последние годы всего за жалкие пять часов, не давая умереть неизвестной ей женщине в автокатастрофе. Оставила меня один на один с осознанием того, сколь скоротечной бывает жизнь некроманта, который заключил контракт с самой Смертью. Я отдала свое сердце Жнецу, распорядилась своей жизнью ради спасения ее души. Поступила бы я иначе сейчас, будучи уже взрослой? Да.
Когда родители умерли, я была совсем маленькой. И бабушка бросила царскую службу, дабы растить меня. Она учила меня всему, что знала и умела. Вложила собственные идеалы в мою голову.
Любая жизнь бесценна. Некроманты знают об этом лучше остальных. Мы охраняем покой живых и мертвых друг от друга, следя, чтобы два этих мира не пересекались без крайней необходимости. Неважно, какую цену мы при этом заплатим. Такова наша суть. Именно поэтому я никогда не позволяла себе влюбляться, строить отношения, мечтать о далеком будущем. Ведь у меня есть только здесь и сейчас.
Но посторонних никто не спрашивал.
— Знаете Иуда Авраамовна, — начала было я, собираясь прочитать отповедь госпоже Шумской.
Где-то неподалеку послышался звон. Я не сразу поняла, что это моя лопата отреагировала на вспышку ярости. Только рот успела открыть, как она ринулась вперед. Крутанувшись в воздухе, ударила мать Василия ковшом по голове одним точным ударом.
— Кристина! — голос Шумского заставил меня ошарашенно посмотреть вначале на отскочивший в сторону артефакт, довольно сияющий вырезанными символами на древке. А затем — на Василия, застывшего в дверях с пакетом.
Ну все, не видать мне черного платья и свадебного тортика. Теперь я точно неугодная невестка.
Глава 23
— Твоя лопата ударила мать Василия? — глаза у Станки такие огромные. Чему она так удивляется? Я давно говорила, что артефакт у меня живой и немного «с приветом».
— Ну-у-у... Технически она первая начала, — осторожно замечаю я, опасливо оглядываясь. Будто сейчас Иуда Авраамовна выскочит из-за угла и покромсает на салат.
— И что Вася?
— А что Вася? Теперь ему точно не разрешат на мне жениться.
Станка скептически смотрит на меня, рассеянно тасуя карты Таро в руках. Периодически я вижу мелькающие картинки. Лениво кладу руки поверх деревянного столика, позволяя ветерку обдувать мое лицо. На улице сегодня тепло, греет солнышко и приятно поют птички, которых тут очень много.
Цыганский табор живет на окраине Урюпинска. Сюда обычные жители стараются не ходить без крайней нужды, ведь цыгане — известные обманщики и мошенники. Именно так считают в народе. Среди десятка каменных двухэтажных частных домов с яркими крышами и грузовых фур, раскрашенных фур, живет этот кочевой народ. Иногда они дают представления в городе, некоторые мужчины табора вполне мирно зарабатывают деньги на предприятиях или держат небольшие лавки. Каждый член этого закрытого от постороннего сообщества трудится на благо остальных.
Сюда приходят за ответами на неразрешенные вопросы или товарами, которые непросто достать в Российской империи. Местные шувани или, по-нашему, ведьмы вроде Станки в большом почете. Любовные заклятия, гадания, предсказания, проклятия — за этим люди бегут к тем, кто не скован строгими правилами нашего магического мира.
Я нащупала в кармане склянку с зельем в кармане джинсов и удобнее устроилась на одной из лавок. Смотрела на оголенные плечи подруги, покрывшиеся золотистым загаром, и невольно хмыкнула.
— Чего хохочешь, ехидна? Вспоминаешь фингал маменьки Васи? — с интересом спрашивает Станка, не отрывая черноокого взгляда от карт.
— С каких пор Астафенко сюда как домой бегает? — задаю в лоб вопрос, который у меня на языке уже минут сорок вертится.
Округлившиеся глаза и нейтральное выражение лица становится мне ответом. Среди табора у Станки Папуш репутация одной из сильнейших шувани. Ее уважают, потому никто не смеет диктовать ей, как и с кем строить отношения. Но взгляды бросают на ярко-красную блузку, цветастый платок, перевязывающий волосы, и нарядную юбку, проходя мимо нас. Женщины постарше качают головами, а мужчины тяжело вздыхают. Им-то ничего не светит.
— Не понимаю, о чем ты. Он же священник, побойся Бога, — равнодушно отвечает подруга, взмахнув руками и подбрасывая карты, всего на несколько секунд зависшие в воздухе. Точно в замедленной съёмке они падают на стол. Несколько штук оказываются перевернутыми лицевой стороной вверх.
— Я не лезу. Просто он из белого духовенства. Им нельзя, — развожу руками, пожимая плечами.
Мне и правда плевать. Это их жизнь. Мама Васи волнует больше, но она вроде не слишком обиделась. Шумский уводил мать, прижимавшую пакет со льдом к разбитому носу. Сам Василий успел только прорычать что-то про мерзкий артефакт, который давно пора сдать на проверку. Но что удивительно, Иуда Авраамовна закончить ему не дала. А я уже собиралась поссориться. Более того, попросила сына отвезти ее в больницу. Напоследок покосилась на меня, затем тихо проговорила:
— Твоя реакция довольно четко ответила на мой вопрос. Спасибо.
Не знаю, что Иуда Авраамовна там поняла, но определенно это было важным. Уже успокоившись, я осознала первопричину ее отношения ко мне. Мать Васи пережила предательство мужа, всю жизнь скрывала сына от правительства, а тут я — бельмо на глазу. Реальная угроза для безоблачного существования Василия. Ведь он же в своей любви сам идеалистичен, пойдет на что угодно.
И бефстроганов был вкусный.
— Он просто зашел по делу. Обсуждали, что делать, если ко мне придет столичный менталист, — возвращаюсь в реальность, изумленно косясь на подругу.
— Вася? — задаю глупый вопрос, и Папуш раздраженно фыркает.
— При чем тут твой Вася? Я про Олега. Он сказал, что маг сегодня утром приехал с целой гвардией вооруженных солдат. Противомагические бронежилеты, автоматы, снайперские винтовки, пистолеты — целый набор для отстрела преступников.
Точно, ведь утром я видела несущиеся по дорогам бронированные машины с гербом. В одной из них я сразу ощутила сильного мага. Значит, прислали не абы кого. Сейчас начнут проверять всех причастных и возможных подозреваемых, которых у нашей полиции не было. Я-то теперь вне подозрений.
— Будем надеяться. Нам удастся узнать все раньше, чем они начнут переворачивать город с ног на голову, — вздыхаю, похлопывая себя по карману.
— Ты, кстати, точно уверена, что хочешь участвовать? У тебя-то нет защиты от церкви, иммунитет не предоставят в случае вызова, — неуверенно спросила я подругу еще раз, получив в ответ возмущенное ворчание.
Увидев сегодня Олега, выходящего из дома Станки, я сильно удивилась. Священник кивнул мне в знак приветствия. Нервно оглянулся по сторонам и, бросив взор на окна, непререкаемым тоном напомнил о том, что вылазка в церковь состоится вечером. Пока все будут на вечерней молитве, я смогу осмотреть место хранения мощей. Они с Васей снимут защиту, главное — никому не попасться.
Дурацкий план, ощущала себя шпионом в плохом кино. Но другого пути не было. Официально на использование зелья нужно разрешение настоятеля, но это слишком долго, муторно и официально. Еще не факт, что не отказали бы. Ведь в межпространстве можно увидеть много лишнего, чего церковь показывать бы не хотела.
А тут еще Станка вызвалась мне помочь. Мол, одна я там потеряюсь, натворю дел и вляпаюсь в неприятности. Будто в прошлый наш поход все обошлось без эксцессов, ага.
— Я уже втянута в это по уши. Есть ли разница от количества хранимых тайн. Тем более, — она кокетливо повела плечом и бросила на меня такой взгляд из-под ресниц, что невольно по спине поползли мурашки. — Я могу себя защитить от воздействия магии менталистов.
— Это смотря какого уровня, — рассеяно отозвалась я, слыша звук пришедшего сообщения.
Достала смартфон и поморщилась, глядя на экран. Борис Горыныч вновь ругался, угрожая по смс уволить меня без выходного пособия. Гриша в очередной раз прислал жалобу, а церковь уже оповестила моего начальника, что отрывает меня от производства. Я смахнула ветку однотипных сообщений, лениво нажимая на значок социальных сетей. Стена ломалась от многочисленных постов с кучей фотографий с последней встречи цесаревича с представителями либерального движения в России.
— «Цесаревич Алексей невероятно хорош собой, галантен и умен. За ним будущее царской России. Он — оплот духовности и просвещения», — зачитала я явно политический пост под фотографией наследника дома Романовых.
— Где? — Станка с любопытством оторвалась от карт и потянулась ко мне через стол, приставая с лавочки. Я повернула телефон экраном к ней и хмыкнула. — О, красавчик.
— Думаешь? — вскинула я брови, разглядывая наследника императорского престола.
Алексей Николаевич Романов улыбался радостной толпе, скандирующую: «Да здравствует Великий князь». Цесаревич в белом мундире махал рукой, скромно опускал глаза, сидя на черногривом коне, и явно наслаждался восхищением простого народа.
Удивительно, но на Романовых он был похож меньше всего. Его мать, императрица Мария Александровна, была из народа. Темноволосая, высокая, просто невероятной красоты женщина. Выпускница института благородных девиц и дочь богатого предпринимателя Штольца. Даже для нашего времени и общества — жуткий скандал. Мезальянс, который породил кучу противоречий со стороны знати и общества. И хоть Романовым не впервые было жениться на простолюдинках, многие так и не смирились с подобным. Но Николай Третий пошел на такой шаг и супругу горячо любил, хоть прожила она недолго.
Сын явно уродился в мать. Потому отец так горячо любил его и всячески оберегал. Вон сколько охраны окружало цесаревича. Не только маги высшего уровня, но и гвардия вооруженных силовиков.
Я задумчиво пролистала комментарии. От восторженных ахов до возмущенных брезгливых оскорблений.
«Жутко видеть, как пало наше величие. Наследник от кобылы — это худшее, что могло случиться со страной».
«Вы видели, с кем он водится? Взял пример с заграничных принцев! Связался с какой-то длинноногой моделькой. Устроили эти смотрины невест со всей России, а женится по итогу на безбожной африканке!».
— Людям лишь бы обсуждать, — проговорила Станка, морщась и принимаясь тасовать карты вновь. — Они вечно чем-то недовольны. Николай призвал всех незамужних дам в столицу для участия в смотринах, а им лишь бы козни строить.
— Не хотела бы я замуж за цесаревича, — поморщилась я, приблизив фотографию. Холодный серый взгляд обжег меня ледяным спокойствием. Улыбка не коснулась глаз цесаревича. За показной добротой и радушием пряталась весьма неоднозначная личность.
Или опять с фильтрами переборщили.
— Куда ты собралась? Твой уровень — Васька-девственник из ближайшего прихода! — хохотнула Папуш, уворачиваясь от моего шлепка, едва я подскочила на ноги и попыталась ударить ее по руке.
Карты вновь рухнули на стол, пока мы, смеясь, боролись друг с другом. Я уселась обратно на скамейку, недовольно фыркая и слыша очередной писк пришедшего сообщения, закатывая глаза. Если снова Горыныч, я точно уволюсь. Надоел.
— Что там? Я буду богатой и счастливой матерью пяти детей? — говорю, проводя пальцем по экрану.
К моему удивлению послание было не от Бориса Дракаровича. Это Евсей написал мне, поэтому я открыла ветку, невольно тихо присвистнув.
Еся (Полиция): «Замогильная, проверил твоего маньяка. Нет там никого на кладбище, только недовольный вампир. Чуть кровь не высосал, пришлось обращаться. Точно уверена, что он там?»
Я хмурюсь. Странно, только вчера вечером, после ухода Васи с мамой я позвонила опять в управление. Хорошо, что трубку снял уставший Евсей, которому я сказала про Ивана Ивановича. В конце концов, сколько можно прятаться на моем кладбище. Пусть несет заслуженное наказание в тюрьме.
— Представляешь? Этот гад Раскольников, который маньяк, куда-то исчез с кладбища. Точно по его следу пущу вурдалаков, — проворчала я, поднимая взгляд, и увидела бледное лицо Станки. С удивлением опустила глаза к ее рукам. Дрожащими пальцами она сжимала карты Таро, сминая их и вновь разглаживая.
— Ты чего?
— Я сделала двенадцать раскладок, — выдохнула Папуш тихо, отчего я поежилась.
— И? Богатой я не стану? — попыталась я пошутить, но поняла, что это крайне неуместно. Подруга только качнула головой, кладя руки с картами на стол. — Что там в будущем моем? Эй, подруга. Не молчи, не зря же ты мне волосы рвала и заговоры бормотала.
— Нет никакого будущего, Кристин. Ни карты, ни шар не видят тебя. Знаешь, что это значит? — звенящим от подступающей истерики спросила Станка. Я отвела взор, глядя на прислоненную к столу лопату и невольно коснулась груди в том месте, где была метка.
Мне не нужен ответ, я его знаю. Когда у тебя нет будущего, есть только одно: смерть без права на перерождение.
Глава 24
В церковь мы попали через черный ход. Маленький полусонный служка утирал сопливый нос рукавом и косился на мою лопату, от любопытства прикусывая изнутри правую щеку. Это был мальчик лет десяти с всклокоченными темными волосами и веснушками на круглом лице. Церемониальная одежда была ему немного большой, поэтому смотрелась довольно комично. Края волочились по полу, из-за чего мальчишка едва не споткнулся.
— Все молятся, а ты спишь, — шутливо пожурила я его, глядя в большие серые глаза будущего служителя церкви.
— Не сплю я, чего это, — насупился парнишка, имя которого мы не знали. — Велено диаконом нашим проводить вас до алтаря, — важным тоном, задирая выше нос, заявил он.
— У тебя разве есть разрешение? — с интересом спросила Станка, оглядываясь по сторонам. Откуда-то доносились тихие звуки разговоров перед вечерней мессой. Если верить Васе, они будут заняты минимум час.
— Конечно, есть! Я скоро послушником стану, — гордо объявил парнишка, ударяя себя кулачком в грудь.
Да, да, еще один малолетний зомбированный фанатик. Я невольно усмехнулась, бегло осматривая неприглядную часть храма. Здесь не было ни великолепных росписей, ни свечей, ни икон. Хотя местами просматривались немного потускневшие картины распятия. Зато церковная магия ощущалась всюду. Ею был переполнен каждый сантиметр здания.
— Пойдемте, — пробурчал мальчик.
— Как звать-то тебя, будущий послушник? — услышала я Станку, которой, похоже, было весело от разговора с маленьким зазнайкой.
— Максимка, но для вас можно Макс, — вновь попытался показать авторитет наш новый знакомый, но у него очень плохо получалось. Особенно когда Папуш выхватила из-за пояса одну карту, коварным голосом проговорив:
— Как насчет фокуса, Максим? Видел когда-нибудь цыганскую магию?
— Настоятель говорит, что она от Лукавого… — начал было возражать Макс, однако любопытство победило. — Только если чуть-чуть, — добавил он, вертя головой в поисках посторонних.
Мы со Станкой переглянулись. Это был своего рода эксперимент. Я хотела видеть, как магия церкви среагирует на чужеродную силу. Ведь если мощи выкрал посторонний человек, значит, вполне возможно, он обошел защиту.
Цыганка подбросила одну из карт в воздух, и та замерла на мгновение, медленно делая оборот. По краям пробежали алые искры. Семерка пентаклей из младшего аркана застыла ребром, так и не встав ни в одно положение. Я наблюдала за тем, как Папуш пытается преодолеть защиту, но магия храма упрямо сопротивлялась.
— Наверное, защита, — беспечно отозвался Максим, восхищенно оглядывая карту. — Классно, никогда не видел магию карт. А с зеркалами можете?
— Это опасная магия, — нахмурилась Станка, жестком отправляя карту обратно в колоду. — Лживая, нехорошая.
— Как и любая темная, — задумчиво пробормотала я под нос, шагая вперед по освещенному коридору. Если магия Станки не подействовала, значит, мощи выкрал кто-то из своих. Или этого человека попросту использовали, как в случае с Ингой.