- Значит так, - твёрдо сказал я. - Ответь мне на два вопроса. На оба честно. Чтобы я помог.
- Хорошо, - сказала она.
- Первый. Ты хочешь, чтобы он вернулся?
Она закусила губу и посмотрела на меня взглядом человека, ожидающего наказания. Покачала головой. А потом лицо её вновь исказилось из-за внутренний страданий.
- Ты себя за это винишь?
Она кивнула и посмотрела в сторону. По щеке её катилась слёза. Мне было её очень жаль, но этот разговор был необходим.
- Посмотри на меня, пожалуйста, - попросил я.
Она повернулась ко мне. Глаза красивые, с ума сойти можно. Только покрасневшие, заплаканные.
- Первое, - сказал я. - Я тебе денег дам. Подарок на прошлый день рождения твой. Безвозмездно. Просто подарок, понимаешь?
- Не очень... - прошептала она.
- Как его зовут, напомни?
- Женя...
- Женя ведь кредиты твои погасил, верно?
- Да...
- Так вот я тебе денег дам. Отдай ему. Чтобы виноватой себя перед ним не чувствовать.
Она так на меня посмотрела, будто я гадость какую-то сказал. Вспыхнула. Руку к груди приложила, встала.
- Ты чего? - не понял я. - Сядь, успокойся. Я ничего обидного не сказал.
- Ты меня перекупить хочешь, да?
- Ну что ты говоришь-то, дурёха? - опешил я. - Я хочу от груза твоего тебя избавить. Чтоб ты не должна была ему ничего.
- Так и он мне тоже кредит безвозмездно закрывал! - воскликнула она. - С теми же словами! Подарок был! Устала я от этих подарков и этих долгов! Выпусти меня!
Признаться, я опешил от такой её реакции. И ненадолго даже внутренне вскипел. Встал и отошёл чуть в сторону, давая ей возможность выйти из-за стола. Пускай идёт, раз хочет. Но и остыл я быстро. Её можно было понять. Глупо требовать от женщины, которая несколько лет тянула одна ребёнка, чтобы она рассуждала по-женски, имея возможность полагаться на мужчину, доверяться ему. Тем более, что пока что я ничем не зарекомендовал себя в отношении того, насколько мне можно ей доверять. Впрочем, и она тоже. Мы просто основывались на том, что честны друг с другом.
- Прости, - сказал я. - Я не прав.
Она обернулась и пристально, оценивающе посмотрела на меня. И видно было, что она остывает.
- Ты меня прости... - сказала она.
Я подошёл ближе, обнял её.
- Не торопись уходить, ладно? Оплачу счёт, выйдем вместе. Я отвезу тебя, куда скажешь. Мне в офис нужно будет заехать только после восьми, а до тех пор я свободен.
- Хорошо, - прошептала она.
- Я не хотел тебя обидеть, честно.
- Я верю. Прости, вспылила просто. Мне стыдно.
- Всё хорошо. Бывает. Тебя можно понять. А я мог бы и поинтересоваться, как Женя оплатил твои кредиты, а не основываться на собственных представлениях об этом. Действительно некрасиво получилось. Но я не перекупаю. Лишь хотел от груза этого тебя избавить.
Я взял её за плечи, чуть отстранил, отстранившись сам и внимательно посмотрел ей в глаза. Взгляд был уставшим.
- Выслушай меня, Оль, окей? Много времени не займу.
- Слушаю, Игорь.
- Доверься мне. Вот как женщина мужчине. Это трудно тебе, знаю. Незнакомо, непонятно, даже страшно, наверное. Но я не подведу. Услышь меня - не подведу я. Веришь?
- Верю, - кивнув ответила она.
Судя по взгляду - сказала правду. Хорошо.
- Я деловой человек, Оль. И люблю по полочкам всё раскладывать. Чтобы не было ни сумбура, ни бардака. Чтобы порядок был в мыслях, цели и планы действий. Понимаешь?
- Да.
- Так вот. Сделай, как я скажу. Три вещи всего. Но все три - очень важные. Первое - попроси Женю дать тебе неделю. Твоё от тебя не уйдёт. И прежде всего - в твоей душе. Вполне возможно, тебе пары дней уединения хватит, чтобы понять, что это не твоё. Не надо уединения бояться. Не надо его с одиночеством путать. И в личной жизни без гармонии с самой собой тебе не разобраться. Вот можешь верить, знаю, о чём говорю. Когда человеку хорошо наедине с самим собой, только тогда он может выбрать себе того человека, с которым будет счастлив. Найти его. Почувствовать, что с ним лучше, чем без него. Понимаешь, человек, который умеет ладить с самим собой, он ведь не со всяким человеком отношения начнёт строить, даже если общается приятно. А когда человеку наедине с собой плохо и страшно, он едва ли не на любого соглашается, лишь бы одному не оставаться. Страшно ему наедине с собой, плохо. И он думает, что уединение и одиночество - это одно и то же. Вот и соглашается на любой вариант, при котором почувствовал себя получше. А так своё не найти. Либо найдёшь если даже - не сможешь оценить толком. И, соответственно, ценить потом. Искренне благодарной быть. Понимаешь?
- Понимаю...
- Йога, ванная, прогулки в парках, чтение книг - всё это не требует обязательного общества, согласна?
- Да...
- А удовольствия - море. Не бойся уединяться. Дай себе эту возможность. Это как раз второе: позволь мне обеспечить тебе комфортное уединение. Я знаю, как это сделать. И могу это сделать. Попроси бабушку побыть несколько дней с Гришкой вдвоём. Возьми на работе хотя бы три дня отпуска. Пусть за свой счёт, я если что - без проблем тебе возмещу эти финансовые убытки. И третье - дай мне возможность пообщаться с твоим сыном, узнать его лучше, погулять втроём. У нас ведь хороший контакт. Так дай нам возможность узнать друг друга поближе, подружиться. Без этого - как ты сможешь мне доверять здесь? Ты пойми, я не этот... как его... Женя. Мне не пофиг на твоего сына. И я отдаю себе отчёт в том, на что иду. Если ты действительно нужна мне, то и сын твой мне безразличен не будет. Потому что он - ТВОЙ сын. Понимаешь? И для начала моей к нему расположенности - этого вполне достаточно. А ты - нужна мне.
- Нужна? - спросила она, глядя на меня широко распахнутыми, прекрасными до одури, глазищами.
- Нужна. Правда нужна, Ольк.
Глава 17. Ольга
Игорь ничего не требовал от меня. Просто вручил билет на самолёт, спустя пару часов после того, как я прислала ему в Вотсап информацию о взятом на три дня отпуске. Меня должны были встретить и разместить в Неаполитанском частном отеле на берегу Тирренского моря.
Причин недоверять ему у меня не было - он вёл себя честно по отношению ко мне, в том числе и в плане заказа, который принял на дому лично. Со мной он не полетел. И потому, что в ближайшую неделю был слишком занят своими бизнесами, но прежде всего потому, как он сказал сам, чтобы я имела возможность побыть наедине с самой собой.
Бабушка охотно отозвалась на мою просьбу на три дня забрать Гришу к себе. Она не задавала лишних вопросов, просто пожелала мне хорошо отдохнуть. Моя мама человек очень тактичный и несмотря на то, что в двух словах знала о том, что Женя не ночевал дома, с расспросами ко мне не лезла.
Самое смешное, что игнорировать меня Женя закончил прямо перед моим выходом из дома, когда я закинув сумку на плечо, закрыла дверь и ждала лифт, чтобы спуститься во двор и сесть в ожидающее меня такси.
- Алло, - сказала я. - Привет.
- Привет, - отозвался Женя. - Давай поговорим.
- Мне сейчас не очень удобно, - извиняющимся тоном ответила я. - Я просто улетаю на три дня. Но это очень хорошо, что ты наконец-то взял трубку. Точнее, даже позвонил сам.
- Извини... Просто хотел, наверное, побыть один. - он сделал небольшую паузу, но я успела занервничать. - Ты не одна летишь?
- Одна. А что?
- Ну, как бы ты же невеста моя...
- Как бы странно, что ты свою невесту столько игнорировал, когда она волновалась. Хлопнул дверью, ушёл и тишина. Слава Богу, было понятно, что с тобой всё в порядке, просто ты не хочешь общаться. А иначе я бы совсем на ушах стояла.
- Оль, давай поговорим.
- Хорошо, - ответила я. - Только не сейчас. И не сегодня. Я действительно хочу побыть одна и у меня, к счастью, появилась такая возможность.
- А куда ты едешь?
- Я не хочу сейчас общаться. Если у тебя не пропадёт желание поговорить - позвони мне в четверг вечером.
- Хорошо. Я могу приезжать домой?
- Ну, конечно. Тут твои вещи. Ключи у тебя есть, в чём проблема?
- Ладно. Хорошего отдыха.
- Спасибо, - ответила я и нажала кнопку "завершить разговор".
Лифт пришлось вызывать снова. Пока я разговаривала с Женей, он успел вновь уехать на первый этаж. А грузовой временно не работал. Обещали починить ещё вчера, но что-то там у них не заладилось и консьержка сообщила, что лифт будут чинить сегодня. Ну, надеюсь, к моему прилёту починят.
В такси я написала сыну, что люблю его и наказала ему слушаться бабушку, хотя в этом и не было нужды - они отлично ладили. Просто я давно уже не была в отпуске, а когда уезжала к морю, всегда брала сына с собой. Мы никогда не расставались больше, чем на два дня, а тут я ещё и улетала в другую страну. Понятное дело, очень волновалась.
Но одновременно с тем я испытывала чудесное чувство предвкушения красивой и доброй сказки. Я никогда не была ни в Неаполе, ни на Тирренском море - да что там! - до встречи с Игорем, когда он вручил мне билет, я и не знала, что такое море есть.
Он всё сделал очень по-мужски. Позвал меня пообедать вместе, когда я была на смене - просто приехал ко мне на работу - а потом отвёз в ближайший японский ресторан, где мы шутя и смеясь, весело и легко общаясь, наелись роллов, суши и риса с курицей и напились вкусного жасминового чаю. За чаепитием рассказал о своём предложении в ответ на мой краткий рассказ о том, что мне удалось взять трое суток отпускных, несмотря на сезон продаж - управляющий пошёл мне навстречу, когда узнал, что в отпуске я не была уже два года, а на море - так и вовсе пять. Попросил протянуть руку и когда я сделала это - положил мне на ладонь конверт. Просто белый конверт.
- Что там? - заинтересованно спросила я.
- А ты посмотри, - улыбнувшись, ответил он.
Раскрыв конверт, я увидела билет в Неаполь. Увидела фотографии синего моря под голубым небом в ясную, солнечную погоду и слёзы навернулись мне на глаза.
- Ты чего? - нежно взяв меня за руку, спросил Игорь.
- Ничего, - шмыгнув носом, тихонько ответила я. - Прости.
- Да ты чего, малышка? - спросил Игорь, подсаживаясь ко мне.
Он обнял меня и я уткнулась ему в плечо. Он погладил меня по спине и, смеясь, спросил:
- Ты каждый раз будешь реветь при встрече со мной?
- Это другое, - прошептала я. - Спасибо тебе...
Но потом, когда я узнала, что он не полетит со мной, что этот отдых только для меня, я расстроилась и стала отказываться. Мне стало настолько неловко из-за того, что он просто решил оплатить мой отдых, что он даже немного рассердился. Правда, скорее расстроился.
- Оленька, это подарок, - сказал он. - Не обижай меня, пожалуйста.
И я решила этот подарок принять. Тем более, что мне действительно очень хотелось на море. Тем более, что я никогда не была в Италии.
А потом оказалось, что подарков два. Потому что в конверте, как я узнала уже на работе, когда во время взятого на краткое кофепитие перерыва, оказалась ещё и сумма в тысячу евро десятью свежеотпечатанными хрустящими банкнотами, пахнущими типографской краской. Конечно, я тут же набрала Игоря и принялась было отказываться, но он очень быстро завершил этот разговор:
- Это тоже подарок. На восьмое марта.
- Вообще-то сейчас октябрь, - возразила я.
- Оль, ну придумай сама название праздника, если тебе нужен повод для того, чтобы мужчина, которому нравится женщина, что-то ей подарил.
- Не что-то, а деньги.
- Преврати их мысленно в джелато, например, и всё - и надуманная тобой проблема решится сама собой.
- А что такое "джелато"? - спросила я.
- Очень вкусное итальянское мороженое. Всё, Олечка, не могу сейчас говорить, работы полно. Правда полно. Не сердись.
- Да ты что! - воскликнула я. - Я совсем-совсем не сержусь! Я наоборот...
А потом я пила кофе, смотрела в окно и думала о том, что это ведь уметь надо - так не пошло подарить деньги женщине.
Неаполь встретил меня ясной, солнечной погодой, нисколько не разочаровав в былом предвкушении тёплой и красочной итальянской жизни. Всё было ровно так, как я себе и представляла, купаясь в грёзах о предстоящем отдыхе в Италии, когда пристегнувшись в самолёте, смотрела в иллюминатор, за которым тоскливо серела пасмурная и унылая подмосковная осень.
Октябрь в Неаполе разительно отличался от октября московского, был радостным, ярким и очень-очень тёплым - когда в Москве выпадают такие тёплые деньки, люди обычно радуются. С огромным удовольствием по прилёту я сменила куртку на футболку, а горячий чай ради того, чтобы согреться на вкусное джелато - Игорь был прав, мороженое было просто потрясным.
В отель я заселилась с комфортом, приняли меня радушно и вскоре после того, как я разложила свои немногочисленные вещи в шкафу номера с видом на набережную, я уже стремительно шла к морю в одних только шлёпках.
Тёплый морской ветер трепал мои волосы, солнце грело кожу, а ноздри улавливали солёный и успокаивающий аромат моря, мешавшийся с запахами каких-то мясных блюд и варёной кукурузы.
Сбросив вещи на песок, я побежала по горячему песку к пенящемуся из-за приливов береговому краю и вскоре уже, обнимая себя за плечи, вошла в тёплую, согретую солнечными лучами воду. Кругом все говорили по-итальянски, я разбирала в этой разговорной какофонии некоторые знакомые с детства слова, вроде "чао", "грацие", "бамбино" и "синьора" и балдела от того, что благодаря Игорю смогла наконец-то прилететь в Италию.
Тирренское море однако было совершенно обыкновенным - синим вдали и сине-зелёным на мелководье у берега, разве что показалось теплее Чёрного. За спиной и с боков высились средневековые итальянские постройки, гудели машины на дорогах, то и дело раздавались звуки клаксонов, а впереди преимущественно белыми пятнышками светлели среди волн яхточки и моторные лодки. Загорая под итальянским солнцем, я, недавно искупавшаяся, вся в искрящихся, стекающих по бледному ещё телу морских каплях, брела вдоль кромки прибоя по песчаному пляжу и вскоре выходила на обычный для Неаполя каменистый берег.
Купание в море я сочетала с чтением книг в смартфоне, которые давно хотела прочесть, чтение с походами по музеям Неаполя, их в свою очередь с прогулками по набережной, а последние с посиделками в кафе и общением с сыном и мамой в Вотсапе. С Игорем мы перекинулись парой слов в первый и третий день моего отдыха, но созваниваться он не хотел - говорил, что чем больше времени я проведу наедине с собой, тем лучше. У меня не было оснований ему не верить, да и скучать в Неаполе я не скучала - всё время была занята чем-то интересным: то слушала уличных музыкантов, то рассматривала граффити, то изучала древние постройки, то дегустировала вкусную местную кухню и пыталась учить итальянский.
И потому три дня пролетели, как один. Садясь в самолёт до Москвы я с удовольствием смотрела на свой золотистый загар и чувствовала себя совсем иначе, нежели до этого отдыха.
Совсем иначе.
Я чувствовала себя независимой.
И было ещё кое-что. За все эти три дня я думала о Жене минут двадцать от силы. И то, лишь потому, что размышляла на тему того, что же сказать ему про прилёту, когда он позвонит. Я совершенно точно по нему не скучала.
Зато скучала по Игорю. Очень.
Но самое удивительное произошло тогда, когда я вернулась в Москву. И произошло это не вне меня, а именно что в моей душе.
Я и забыла, что осенние дни могут быть такими чудесными! Пожалуй, они для меня были таковыми только в раннем детстве, а дальше я стала напрямую связывать осень с порой увядания природы - именно с тем, о чём часто говорили в школе на уроках литературы и биологии. И листья из-за этого перестали быть для меня красивыми, а стали мёртвыми. Несмотря на всё это золото. А ветви перестали быть изящными, а стали голыми, одинокими и замерзающими. Осень постепенно, незаметно превратилась для меня в пору увядания природы перед белоснежной зимой. Пору, которую нужно было просто переждать. Всю эту слякоть конца октября, всю эту серость начала ноября, всё это охватывающее душу осеннее уныние, когда начинало рано темнеть и с работы приходилось возвращаться уже не в золоте солнечного вечера, а в оранжевом свете уличных фонарей.