— Добро пожаловать домой, господин Сяо, — прохладный женский голос искусственного интеллекта дома омыл его взбудораженные после рабочего дня нервы.
— Привет, Орешек, — Сяо Чжань улыбнулся. Произнесенное имя мягко осело на губах. Называть искин именем кошки из детства было сентиментально, но в своем доме он хозяин. — Все в порядке?
— Все системы работают в штатном режиме, — отчитался искин. — В вашем почтовом ящике двадцать шесть писем, шесть из них помечены, как спам, двадцать не имеют пометки «срочно».
— Я посмотрю их позже, — Сяо Чжань снял пиджак, оставив его на кресле в холле, развязал галстук, оставив его болтаться на шее, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке и почувствовал себя свободнее. — Что еще?
— В вашей спальне находится объект двадцать два-девяносто шесть. Господин Юй Бинь просил сообщать, когда вы появитесь.
Сяо Чжань замедлил шаг. Двадцать два-девяносто шесть? Ибо?
— Орешек, передай господину Юй Биню, что я приехал и хочу с ним поговорить.
— Место встречи?
— Блок номер три.
— Принято к исполнению.
К дверям своей спальни, в компьютерных мозгах помеченной, как «блок номер три» Сяо Чжань пришел раньше Юй Биня. Ввел код на терминале у двери, и стекло стало прозрачным. Входить он пока не собирался, но посмотреть, что творится внутри, хотелось.
Ибо стоял у панорамного окна. Огромное, во всю стену — Сяо Чжань сам любил стоять у него, наблюдая за раскинувшимся внизу ночным городом и огнями пролетающих над деловым центром аэротакси. И поблизости не было голограмм: те крутились гораздо дальше, а специальное стекло размывало изображение, превращая в переливающийся свет. Это завораживало.
Как и Ибо, одетый в одни узкие и короткие, едва прикрывающие ягодицы, шорты, кожаный ошейник и несколько тонких серебристых цепочек, соединяющих его с широкими браслетами на запястьях. «Наряд» осужденного других вещей не предполагал, но Ибо нечего было стесняться. Высокий, тонкий, гибкий и сильный, с плавными изгибами и бархатистой даже на вид кожей — он завораживал так же, как и этот город. Глядя на него, Сяо Чжань, привыкший к искусственности пластика и силикона, отдыхал. Естественная красота Ибо, далекая от бездушной идеальности, заставляла сердце сжиматься от одной мысли, что он мог не успеть, и с аукциона его мог забрать кто-нибудь другой. В их мире не было рабства. Но осужденные приравнивались к вещи на весь срок своего наказания и продавались на аукционе. «Владельцу» запрещалось калечить своего «раба», все остальное правосудия не касалось. Сяо Чжань на подобных аукционах бывал нечасто, но в тот день как-то не так сложились звезды. Ему не нужны были рабы или прислуга, но допустить, чтобы тонкую красоту Ибо сломали, почему-то не мог.
— Чжань-Чжань. — Шагов за плечом Сяо Чжань не услышал. Появление Юй Биня, лучшего и единственного друга и соратника, он, скорее, почувствовал. - Ты не торопился домой.
— Я не вышел бы из дома, если бы от моих желаний что-нибудь зависело, — Сяо Чжань улыбнулся, чуть повернувшись. Достаточно, чтобы увидеть Юй Биня за своим плечом и не выпустить Ибо из поля зрения. — Что он опять натворил?
— Попытался сбежать.
— Сбежать?
— Шестой раз за эти две недели. Знаешь, что самое забавное? Он смог обойти защитный контур своего блока, но даже не попытался выбраться из дома. Он шел сюда. И я решил ему не мешать.
— Шестой? — Сяо Чжань вскинул бровь. — Он здесь уже почти год, но решил попытаться только сейчас?
— Две недели назад ты привел в дом Мэй-Мэй и представил ее, как свою девушку, — Юй Бинь усмехнулся. — Напомнить, что было дальше?
— Ибо нагрубил ей. — Сяо Чжаню не нужно было напоминать. До той минуты Ибо демонстрировал завидное равнодушие ко всему, что творилось вокруг него. И только появление Мэй-Мэй заставило его оживиться. Сяо Чжань был удивлен. Настолько, что даже не понял, когда доведенная до слез Мэй-Мэй ушла.
— Он странно себя ведет.
— Обычно, если знать причины, — Юй Бинь подался вперед, глядя туда же, куда смотрел и Сяо Чжань: на залитую светом ночного города фигуру Ибо на фоне окна. Подождал немного, но вопроса так и не дождался. — Что, даже и не спросишь?
— Ты сам расскажешь, — Сяо Чжань улыбнулся. Юй Бинь был той еще болтушкой, и задавать вопросы ему было необязательно.
— Злой Сяо Чжань, — Юй Бинь хмыкнул. — Помнишь, ты хотел переселить его в другую комнату, а он отказался, хотя та была и больше, и удобнее?
— Он так и не сказал почему.
— На той стороне окна выходят на здание «Глобал Индастриз». Он каждый вечер смотрит на тебя, — выдал Юй Бинь, и Сяо Чжань вспомнил. «Глобал Индастриз» к его корпорации присоединилась всего год назад, и все это время голограмма с его лицом была развернута над бизнес-центром. Понимание от слов Юй Биня разлилось по телу жаром.
— Он не спит, пока не убедится, что ты вернулся.
— Орешек рассказала?
— Он ухаживает за твоей розой. Это единственное растение, которое он вообще замечает.
— Может, он просто любит розы?
— Пока тебя нет, он ходит по дому, завернувшись в плед.
— Никто не любит «рабскую одежду». Именно поэтому она — часть наказания, — Сяо Чжань нахмурился.
— Зато он не против посверкать телом, когда ты рядом.
— Бинь-Бинь…
— Он наблюдает за тобой, пока ты занят работой.
— Юй Бинь!
— Все эти две недели он перед твоим приходом надолго пропадает в ванной. А вместе с ним и масло. Хватит быть таким придурком, — Юй Бинь легко толкнул его в плечо, и Сяо Чжань невольно шагнул вперед, замерев на самом пороге. Готовая открыться дверь мягко замерцала. — Только имей в виду, Чжань-гэ… До тебя у него не было никого.
Сяо Чжань изумленно выдохнул, и дверь наконец открылась. Сдавать назад было поздно.
…В спальне было тихо. Слишком тихо. Только старинные часы отсчитывали секунды с едва слышимым стуком.
— Что ты здесь делаешь, Ибо? — Сяо Чжань остановился на полпути к нему. Там, откуда было видно отражение лица Ибо в окне.
— Ты не запрещал мне приходить сюда, — прошелестел в полумраке голос Ибо. Сам Ибо даже не обернулся, лишь начал водить пальцем по стеклу.
— И не разрешал, — Сяо Чжань шагнул вперед, и палец Ибо на стекле сдвинулся, а на красивое, кажущееся в свете ночного города нежным, лицо набежала мгновенная тень.
— Зачем ты забрал меня, если я тебе не нужен? — Ибо замер, ловя его взгляд в отражении.
— Затем, чтобы тебя не забрал кто-то гораздо хуже. — Сяо Чжань взъерошил волосы, портя безупречную укладку и окончательно лишаясь официальности. — Здесь тебя никто не трогает.
— Кроме скуки. Я прочитал всю твою библиотеку и пересмотрел все фильмы.
— Ложь, — Сяо Чжань повел плечами и подошел к замершему Ибо на расстоянии тепла. — Это невозможно.
— Ну, я попытался, — смех Ибо был мягким, щекочущим, под стать тягучей и вязкой атмосфере, в которой так ярко чувствовалось нарастающее возбуждение.
— Зачем ты здесь, Ибо?
— Затем, что я хочу своего хозяина? — Ибо вскинул голову, глядя на него в отражении прямо, горячо, упрямо, с легким вызовом.
— Я не хозяин тебе.
— Разве? Ошейник на моей шее говорит иначе.
— Ты знаешь правила. Ты нарушил закон.
— Значит, ты мой хозяин, пока наказание не закончится.
— Ибо…
— Мне нравится, как это звучит. Мой хозяин. Мой Чжань-гэ…
— Ты не знаешь, чего хочешь.
— Разве? — Ибо усмехнулся пьяно, выгнулся так, что обтянутые шортами ягодицы задели пах. — Ну же, Чжань-гэ… Я шесть раз взламывал твой пароль, хотя это считается невозможным. Я заслужил свою награду.
— Ты наказан, Ибо, — Сяо Чжань прижался грудью к его спине, обнял, провел носом по подставленной шее. Коснулся губами скулы.
Цепочки Ибо тонко звякнули, когда он закинул руку назад, запустив пальцы в волосы Сяо Чжаня. Чуть потянул пряди и подался назад, вжимаясь в Сяо Чжаня, потираясь задом.
— Так накажи меня…
— Так наградить или наказать? — Сяо Чжань лизнул палец и провел им по торчащему соску. Ответом Ибо стал протяжный стон.
— Какой отзывчивый, — Сяо Чжань чувствовал себя музыкантом, в руках которого был инструмент. Чувствительный к любому касанию, движению воздуха.
— Что же мне делать с тобой, Ибо? — Сяо Чжань поцеловал плечи, шею, ключицы, ладонями погладил грудь, задев соски, похожие на острые пики. Он извлекал из Ибо выдохи, тихие стоны. Заставлял вздрагивать и изнемогать. Не знавшее ласки тело отзывалось остро, сильно. Сяо Чжань смотрел на отражение в стекле, и не мог отвести взгляда от лица Ибо, на котором так откровенно было написано наслаждение.
— Ты взломал мой контур. За это тебя нужно наказать. Но ты сделал невозможное, и я не могу не оценить твой ум, — Сяо Чжань шептал, касаясь губами уха Ибо, обжигал, дразнил. А потом опустил руки вниз, расстегнул шорты Ибо и спустил их вниз по ногам. Оценил возбуждение, то, как был напряжен выпущенный на свободу член, как раздулась и покраснела головка, и поднес руку к лицу Ибо.
— Ты же знаешь, что делать, правда?
Ибо принял его руку без слов. Втянул пальцы в рот, прикрыв глаза, заскользил по фалангам языком, щекоча и вызывая волну жара. Выпустил с пошлым звуком и кинул взгляд сквозь ресницы на отражение.
— Умница, — поймав этот его взгляд и уже больше не отпуская, Сяо Чжань опустил увлажненную руку вниз, взял напряженный член в слабое кольцо из пальцев. Ибо толкнулся вперед и замер.
Сяо Чжань усмехнулся уголком рта, чуть подался назад и запустил пальцы второй руки меж ягодиц. Влажно. Скользко. Действительно готовился. Ибо всхлипнул и откинул голову на его плечо, когда Сяо Чжань на пробу толкнулся внутрь одним пальцем. Туго, жарко, восхитительно. Вытянул и вернулся, входя чуть глубже. Ибо застонал, задрожал, на теле заблестела испарина, а от выступившей смазки поплыл пряный, сильный запах.
— Еще…
Сяо Чжань сглотнул, облизал пересохшие губы. Убрал руку от члена, обхватив Ибо за талию, и задвигал второй рукой. Пока даже не пытаясь найти узелок нервов, оставляя это на сладкое.
Второй палец Ибо встретил стоном. Согнулся, упираясь ладонями в стекло, глядя невидящим взглядом на город. Качнул бедрами навстречу движению и почти захныкал. Близко, лишь тень настоящего удовольствия.
— Пожалуйста…
— Не слышу… - Сяо Чжань не мог отвести от него взгляда. От лица в отражении, искаженного, беззащитного, по-детски обиженного. От тела, что дрожало в его руках, такое гибкое, покорное, податливое, откровенно вожделеющее. Сяо Чжань знал, как мало ему было. Как отзывается болью налитой член и как ноет пустота внутри. Блеск цепочек завораживал, черная полоска ошейника дразнила.
— Пожалуйста! — бросил Ибо и вскрикнул, когда Сяо Чжань толкнулся в него. Пальцами въехал в распаленное ждущее тело, прошелся по простате. Ибо выгнуло, он заскреб беспомощно ногтями по стеклу.
Сяо Чжань улыбнулся, длинным движением провел языком по его загривку, прихватил кожу и вдруг вышел. Ибо дернулся, но Сяо Чжань не дал ему и шанса возмутиться. Дернул на себя, вынуждая выпрямиться, развернул и впечатал спиной в стекло. Намотал цепочки на кулак, затягивая ошейник, поймал шалый, безумный взгляд, подхватил одну ногу Ибо, закинул себе на талию и вжался в него всем телом, поймав член в капкан. Распластанный между Сяо Чжанем и стеклом, беспомощный, открытый, доступный. Сяо Чжань подался еще ближе, почти касаясь губами губ, поймал взгляд и, не отпуская его, медленно проник в раскрытое тело длинными тонкими пальцами. Глубже, еще, медленно, разводя пальцы внутри так, чтобы Ибо чувствовал себя наполненным. Нашел простату, погладил, надавил чуть сильнее, погладил снова, и Ибо забился, зашелся криком. Замотал головой, заставляя ошейник сдавливать шею, а губы — скользить по губам. И всхлипнул, когда Сяо Чжань вышел. Разлившийся зрачок пульсировал, с члена текло так, что одежду Сяо Чжаня можно было выкидывать, но это точно был не предел. Сяо Чжань лизнул приоткрытые губы Ибо и снова двинул пальцами внутрь его тела. Резко, сильно, но также глубоко, ударяя точно по комку нервов внутри. Снова и снова, выходя полностью и возвращаясь сразу, жесткими ударами. Он трахал Ибо снова и снова, заставляя того вскрикивать, стонать, материться грязно и пошло. Собственное возбуждение было где-то не здесь, за гранью сознания. Видеть Ибо таким — сходящим с ума от возбуждения и наслаждения, таким непристойным, раскрытым, доступным, принадлежащим ему до самого конца — было удовольствием сродни оргазму.
Когда Сяо Чжань снова вытянул пальцы, в глазах Ибо плеснуло настоящей ненавистью. Сяо Чжань в ответ на нее только улыбнулся. Не отпуская ногу Ибо, все также прижимая его собой к стеклу, он отпустил цепочки, позволив обнять себя. И только потом снова проник в тело. Медленно, замирая через секунду и снова возобновляя вторжение, вошел глубоко, насаживая его, словно бабочку, и, не выходя, коснулся массирующим движением простаты раз, другой. А потом чуть сдвинулся и вернулся, ударяя в сам центр, снова и снова, погладить, ударить, превратив это в бесконечный поток мучительной ласки.
Ибо закричал. Громко, отчаянно, болезненно. Вжал в себя, царапая спину Сяо Чжаня, почти завыл, захныкал и кончил, выплескиваясь бурно и со слезами на глазах. Сяо Чжань, жадно следящий за его искаженным лицом, снял повисшую капельку с ресницы.
…и проснулся.
Похлопал ресницами, прогоняя остатки сна, и поморщился. Белье неприятно липло к телу, но хоть болезненного возбуждения не было. Он откинул одеяло в сторону и устремил взгляд в потолок. Они не виделись с Ибо уже четыре недели и два дня. И с этим нужно было что-то делать. Иначе отель выставит счет за стиральный порошок или испорченное постельное белье. Но как же охуенно на Ибо смотрелся ошейник…
========== Часть 3 ==========
Комментарий к Часть 3
Во всем виноваты вот эти коллажи.
https://pbs.twimg.com/media/EVEKlsSUYAAKWn0?format=jpg - Сяо Чжань
https://pbs.twimg.com/media/EVEKkPtU8AAoJlj?format=jpg - Ибо
Хотя, думаю, дедушка Фрейд очень был бы рад покопаться в сознании Сяо Чжаня.
Предупреждение первое: оборотни и около-зоофильский тест. Второе: пишу я такое первый раз (фурри не считается). Третье: НЦа вышла небольшая и так себе по степени “горячности”. Четвертое - про соответствие размеров даже не спрашивайте, и я вовсе не о тех размерах, что вы подумали, т.к. до “основного блюда” мы все еще не дошли.
Неделя выдалась на редкость напряженной, и все, что хотел сейчас Сяо Чжань — это добраться до дома и завалиться спать. Но Юй Бинь слишком редко просил его о чем-то. Настолько, что, услышав просьбу заехать во Дворец Торговли, Сяо Чжань даже не стал раздумывать. И теперь сидел рядом с Юй Бинем в представительском секторе, скрытый темнотой, и с усталым любопытством следил за происходящими торгами. Большой Аукцион проводился раз в месяц, здесь продавали и покупали все, что только можно было купить и продать. Собранные в блоки лоты сменяли друг друга, покупатели тоже менялись, но чем ближе время подползало к полуночи, тем меньше было народа. Сяо Чжань по настоянию Юй Биня пришел под самый конец и на самом деле был рад тому, что наблюдать за тем, как продают апельсины, ему не пришлось. Да и запах в громадном зале оставлял желать лучшего, что для его обостренного нюха даже в таком виде, служило дополнительным поводом для раздражения.
И Юй Бинь, сидящий рядом, молчал. Вернее, как один из организаторов, он постоянно висел на телефоне, решая какие-то срочные дела, и, принимая очередной звонок, смотрел на Сяо Чжаня виновато и с мольбой. Но с каждой ушедшей минутой нервозность Сяо Чжаня возрастала. Его звериная интуиция кричала о чем-то, чего он разобрать, к своему удивлению, не мог, но мог хотя бы догадаться.
Ближе к концу выставлялись единичные лоты, специфические или уникальные, невероятно дорогие, а то и вовсе требующие в оплату не деньги, а что-нибудь другое. Поэтому и участники к концу подбирались такие же, особенные. А сейчас — Сяо Чжань обвел взглядом зал и принюхался к разлитому в воздухе запаху — и вовсе людей не осталось. Он повернулся к Юй Биню, поймал его взгляд и, поиграв демонстративно отращенными когтями, повел бровью.