- М-м-м.., а где твоя жёнушка?! Муси-пуси... а вы с ней не целуетесь! - воскликнул Никита, кривляясь и гордясь своим высказыванием.
- Да она ж бросила его! - воскликнул другой паренёк.
- Рога давно наставляет! - утверждал черноволосый друг Никиты Максим.
- Иди, лови её поскорее! - сказал Никита.
Идий нахмурил брови и задумался об Анжеле. Слова Максима всколыхнули в нём злобу, и он вскрикнул:
- Анжела просто дурра! Идите, и скажите ей об этом.
Крик Идия был слышен на весь коридор. Все тут же замолкли, и несколько испуганными глазами смотрели на Идия. Всем казалось, что он набросится на того, кто первый скажет ещё хотя бы одно слово относительно него и Анжелы. Молчание длилось примерно полминуты, и нарушил его Никита, своим смехом и следующим высказыванием:
- Пойдёмте, ребята! Он сегодня бешеный!
Все тут же захохотали, Никита положил руку на плечо Максима и ещё одного паренька и увёл их в класс. Идий огляделся, и увидел, что свидетелями этой сцены оказались более половины класса. Увидел он и Анжелу, стоящую в углу, несколько пристыженную. Она смотрела на пол, что-то разглядывала, но Идий был уверен, что она просто на просто боялась поднять голову и что её заметят одноклассники.
Идий, не раздумывая, тут же подошёл к ней, внезапно больно схватил её за запястье и грубо сказал:
- Ну что, довольна?
Анжела молчала, она только взглянула ему в глаза, а затем в открытую дверь классной комнаты, словно увидела там что-то интересное. Идий отпустил её, и немного толкнул в сторону двери, чтобы она пошла первой. И они последние, но по одному вошли в класс.
...
Идий вернулся со школы расстроенный и злой на весь мир. Он хотел сделать что-нибудь такое, что доставит ему удовольствие, а его обидчикам придётся не по душе. И чтобы они не могли ничего поделать...
Идий хочет наказать Анжелу, но не знает, как это сделать. Он чувствует, что очень скоро вообще не сможет ходить в школу. Ему говорят очень обидные вещи, а он, почему-то, терпит... Хотя сегодня не сдержался.
Идий чувствовал, что ему на ум приходят какие-то бредовые мысли, и он уже сам перестаёт понимать, о чём мечтает.
Идий хочет свободной жизни, и чтобы никто не ущемлял его прав на уважение, любовь и поддержку со стороны окружающих. Идий не понимает, почему же одних общество обожает, другим покровительствует, третьих уважает, четвёртыми восхищается, а пятых ненавидит. И его ненавидит. И Идий убеждён в этом.
Идий решил не думать о школе хотя бы дома.
Идий, как только пришёл домой, сразу заперся в своей комнате. Дома никого не было: родители его оба работали и всегда возвращались позже него. Есть он не хотел, так как всякий раз перед возвращением домой посещал школьную столовую. Родители давали ему денег каждый день на завтрак, и он не имел обыкновение копить их, как делали многие ребята в его классе. Идий не нуждался ни в каких особых материальных ценностях, типа техники или дорогих спортивных принадлежностей, или в музыкальных инструментах или ещё в чём-либо. У Идия нет хобби, кроме потребности размышлять и писать. Нет желания купить себе что-либо дорогое. Всё, что ему нужно для духовного удовлетворения и комфорта, это общая тетрадь или ежедневник и немного свободного времени каждый день.
Идий взял ручку, присел за столом на своё любимое большое мягкое кресло и принялся писать свой роман.
Глава 6. История Алика. Знакомство с Галей
Алик и воспитательница молчали около пяти минут. Алик стоял, воспитательница сидела напротив него и ждала. Алик твёрдо решил не есть кашу. Хотел посмотреть, что будет дальше. Он был уверен, что его сегодня точно больше бить не будут.
Потом внезапно воспитательница встала, и велела ему пойти с ней. Алик вздрогнул от неожиданности, но ничего говорить не стал. Они, молча, направились вдоль кухни и прошли через основную столовую. Алик, проходя мимо, внимательно смотрел на завтракающих людей. На одной стороне были только дети, на другой - подростки, а на третьей - взрослые. У всех на тарелках лежали разные блюда. И, на удивление Алика, в столовой едой не пахло. А он-то принюхивался, старался учуять кислый запах уже знакомой ему каши. Он видел, что у многих в тарелках лежит каша. И почти все её едят.
Когда Алик уже почти покинул столовую, ему на ум нечаянно пришла мысль, что это только ему дали прокисшую кашу в качестве наказания, но он не решился высказать своё предположение вслух. Но самым страшным наказанием на сегодняшний день для Алика показалось то, что его вели через эту столовую без штанов, только в футболке и трусах. Когда они переодевались в форму лагеря, им сказали, что штаны выдадут позже, якобы они какие-то именные. На всех сидящих штаны были, и многие время от времени оглядывались и смотрели на Алика. Были среди них как мальчики, так и девочки.
Когда они вышли из столовой, то сразу завернули направо, и воспитательница начала открывать большую чёрную железную дверь ключом. Алику становилось жутко идти дальше, он тут же хотел убежать.
Воспитательница долго мучилась, прежде чем смогла открыть эту дверь. Он был заперт на целых три замка, и они всё время заедали. Когда она, наконец, открыла его, велела зайти, и сама пошла за ним. Перед ними открылась следующая картина: внутри была маленькая комнатка, похожая на кладовку, со всех сторон стены без окон. Алику стало жутко. И он тут же спросил:
- Зачем это? Вы хотите запереть меня здесь за то, что я не поел?
- Нет, - ответила тут же воспитательница, - если я захочу запереть тебя, то выберу для этого более подходящее место.
Спустя минуту воспитательница что-то сделала, и стена начала раздвигаться. Потом только Алик понял, что это не стена вовсе, а дверь такая. А выглядит как стена... Алик понял, что она похожа на стену только потому, что большой шкаф загораживает всю видимость, а над потолком весят украшения, похожие на новогодние гирлянды.
Алик вошёл в эту дверь и удивился увиденному: впереди был длинный-длинный коридор, конец которой пропадал в темноте.
- Не ходи без меня, - велела воспитательница, и полезла в шкаф, достала домашние тапочки, - и надень вот это, иначе застудишь ноги. Дальше будет холоднее.
Алик, от удивления, даже не обратил внимания на то, что пол этого коридора ужасно холодный, гораздо холоднее, чем в столовой. Он тут же жадно схватил тапочки и надел их.
Как только они оба оказались внутри, воспитательница тут же закрыла обе двери: сначала железную, на все три замка, затем и автоматическую. Алику становилось страшно, но его любопытство росло, ему хотелось пройтись до конца коридора, и это его немного успокаивало.
Они шли и шли без остановок целых десять минут, а конца коридора видно не было. Алик уже начал уставать, а его любопытство сменилось ещё большим страхом. "Куда же меня ведут?" - задался он мысленно вопросом. Вдоль стен этого коридора через каждые десять метров была дверь. Алик предположил, что они ведут к номерам, пребывающих в лагере.
Внезапно воспитательница остановилась перед одним из дверей и сказала:
- Вот и пришли, 527-я комната твоя.
Алик осторожным движением сделал шаг внутрь и заметил кое-что удивительное: комната была чрезвычайно тёплой, даже жаркой. Окон опять так и не было, как и в большинстве помещений этого лагеря.
Алик огляделся и понял, что атмосфера в этой комнате царит тяжёлая и неприятная, за версту чувствуется одиночество и пытки... Интерьер комнаты напоминал Алику старую баню: стены были тёмно-коричневые, пол тоже, похожего цвета выглядели и стол и стулья, диван и шкафы, скамейка и много всяких непонятных предметов мебели, очень похожих на спортивные принадлежности; но зато почти всё было из натурального дерева, за исключением стен.
Комната Алику показалась очень маленькой, зато он заметил, что от неё ещё куда-то ведут целых три двери. Они тут же вызвали в нём сильное любопытство.
- Иди сюда, - сказала воспитательница Алику сразу, как сама зашла в комнату; звала его ближе к кроватке, - сейчас я познакомлю тебя с твоей воспитательницей. Ох, такая она ленивая женщина! - возмущалась она, что-то вспоминая и постукивая в одну из трёх дверей внутри комнаты. - Вообще бы не работала, а только деньги брала да жила тут в своей роскоши! Представь себе, она не хотела пускать тебя сюда жить. А это, между прочим, её прямая обязанность...
В следующую секунду отварилась дверь, и воспитательница не успела договорить начатое.
Хотя Алик всё внимательно слушал, ему было это интересно.
Из дополнительной комнаты вышла одна молодая особа, пожёвывая сырую морковку. Она тут же воскликнула, увидев Алика:
- О-о-о, какие люди! Ну, и как же зовут этого мальчугана?
Сказав последнее, девушка больно ущипнула Алика за нос и так сильно вывернула его, что он не выдержал и вскрикнул:
- Ау! Больно же.
- Ох, какие мы нежные! - с издёвкой воскликнула девушка.
Воспитательница, глядя на это, только улыбнулась и помахала головой из стороны в сторону.
- Вот, знакомься, это Алик, твой новый подопечный, - сказала воспитательница, глядя на девушку, а потом обратилась к Алику: - Алик, а это твоя воспитательница, Галина Викторовна.
- Э-э-э! Какая я ему Галина Викторовна?! - воскликнула тут же девушка. - Я Галя, - сказала она, с хитрой улыбкой взглянув на Алика.
- Возьми, Галя, - отвлекла её воспитательница, отдавая какую-то записку, - сделаешь всё по инструкции.
- Да уж... - вздохнула девушка.
- Тебе не привыкать! - сказала воспитательница, и отрицательно махнув головой, с улыбкой добавила: - Хотя вряд ли вы поладите!
Интонация воспитательницы показалась Алику неестественной, но она явно была довольна своим утверждением.
Когда старшая воспитательница ушла и заперла за собой дверь, Алик не особенно беспокоился: он был уверен, что один из этих трёх дверей обязательно ведёт к выходу. А тот путь, который они проделали со старшей воспитательницей, должно быть, запасной или дополнительный. Алик хотел осмотреть комнату Галины Викторовны, и отворить две другие двери, и он был уверен, что скоро сделает это.
Глава 7. История Алика. Странное наказание
Спустя считанные секунды, как ушла старшая воспитательница, и Галя решила покинуть Алика. Она стремительно направилась в свою комнату, но услышала возмущение Алика, и остановилась.
- Постой, Галя! А как же я?
- А что ты? - скала она, глядя на него хитрым взглядом.
- Мне дадут штаны?
- Сегодня? - уточнила Галя, но, не дожидаясь ответа, объяснила: - Вряд ли. А вообще - не знаю. Штаны положены только послушным мальчикам.
- Ты врёшь! Не верю, так не бывает, - начал Алик возмущаться.
- У нас здесь бывает! И ещё много чего бывает, о чём ты даже не догадываешься. Но мне, почему-то, кажется, что ты узнаешь... ты же ведь у нас надолго!
- Да, до конца лета, - подтвердил Алик слова воспитательницы, хмуро опустив голову. Ему хотелось плакать при мысли о том, что ему придётся жить в этом лагере до конца лета, в этом ужасном месте, где применяют варварские, нечеловеческие методы наказаний.
- А ты знаешь, Алик, что ты должен во всём слушаться меня?