- Даже как я! Но он... нет! Ты можешь быть абсолютно уверенной в том, что относится он к тебе как к маленькой девочке! - и, говоря последнее предложение, Роберт улыбался со счастливейшей улыбкой!
- Ещё скажи, как к дочери, - обиженно сказала Эмма.
- Нет, я бы так не сказал. Если бы он относился к тебе как к дочери, давно бы уже позанимался с тобой алгеброй...Я-то слышал, что с некоторыми учениками он просто сюсюкается, тащит из глубины!... Он то не идиот, уверен, давно понял, что ты ноль в алгебре...да и не только в алгебре! - произнёс он последние слова свои в крайней степени пренебрежительно по отношению ко всему её интеллекту.
- О, хватит, Роберт! - выразила Эмма свою, теперь уже более серьёзную обиду на него. - Ни за что! никогда я не стану заниматься с ним отдельно!
- Ну, ну, ну! Не так быстро, Эмма. Было бы неплохо, если бы он позанимался с тобой, и я так считаю.
- Молчи уже! - велела Эмма.
- Помолчу, конечно же. Но я всё же поразмышляю ещё об этом.
- Ты что, Роберт? Ты что-то задумал что ли, не пойму? - взволновалась она его словами и спокойствием. Обычно он никогда не соглашался с ней так просто и уж тем более не молчал, если она просила.
- Не беспокойся. Я добра тебе желаю, - сказал он заботливо и даже не думал что-либо объяснять.
- Отлично, Роберт! Только вот не вздумай мне всё испортить, - пригрозила она ему. - Не хватало только, чтобы этот Селифан Фирсович мучил меня ещё больше, ещё и алгеброй.. Итак достал уже.
Роберт впервые улыбнулся, когда она сказала это. Она ведь и раньше жаловалась ему на Селифана, но тогда он ещё полагал возможным, что Эмма может влюбиться в него. Роберт знал, что нередки случаи, когда женщина говорит, что ненавидит, терпеть не может кого-то, а потом оказывается, что безумно влюблена в этого человека. Роберт действительно полагал, что Эмма тоже могла бы так...Теперь он был спокоен в этом отношении. И даже задумал кое-что (Эмме не зря так показалось). Он решил, что непременно попросит Селифана Фирсовича позаниматься с ней.
"Заодно проверю на великодушие!" - самодовольно подумал Роберт. Он хотел убедиться в том, что Селифан на самом деле такой, каким его все в школе считают.
Глава 7.Изменения
Прошла ещё одна неделя. Селифан уже крепко вжился в свою роль учителя и на время даже перестал мечтать о другой профессии. Он с головой погрузился в учёбу и работу. И Селифан не хотел "во время окошек" читать свои книжки по юриспруденции и иные, которые он получил с библиотеки университета - непреодолимая лень охватывала его... Селифан не мог сконцентрироваться на учебе, когда сидел в классе, и пусть даже один и в полной тишине. Он сам себя порою не понимал. Ему ведь надо учиться - надо читать. А когда Селифан уходит со школы, заходит к себе в комнату, за которую заплатить не может - груда материальных забот наваливается на его голову и он просто не может не думать о них. Но там всё же лучше учится. Так он считает. И потому лишь Селифан заполняет всё своё сколько-нибудь свободное время в школе дополнительными занятиями. И неважно даже стало для него, за деньги ли он преподаёт эти дополнительные уроки некоторым ученикам или же просто так. Он устал думать только о деньгах и вообще, всё для него постепенно начинало терять смысл. Жизнь Селифана становилась с каждым днём всё более серой и лишённой света и красоты. Думал он лишь о том, как прожить следующий день и как оплатить следующий месяц в университете, как задолженность погасить за комнату... И так было каждый день. Но университет бросить Селифан не решался, хотя и подумывал об этом не раз. И часто он чувствовал, что может не суметь разрешить свои материальные проблемы. В такие моменты он всегда напоминал себе о том, что очень хотел и хочет стать адвокатом - и это стоит того, стоит некоторых жертв и лишений. Так вот Селифан заставлял себя "не раскисать". Он знал, что будет всю оставшуюся жизнь жалеть, что не доучился, а можно было... Селифан ведь уверен, что он справится со всеми лишениям. Он знал, трудности эти временные и надо ему лишь потерпеть.
"Жизнь наладится, так не может вечно продолжаться" - сказал он себе. И ждал: "поскорее бы первую зарплату получить..." Время подходило.
...
Эмма с досадой подходила к двери классной комнаты: она знала, что в ней сидит Селифан и как всегда один. Ведь ни разу ещё не случилось так, чтобы она пришла к нему, а он был бы занят каким-либо другим учеником. Иногда только, правда, некоторые учителя уводили его на непродолжительные беседы. Но и то ненадолго и не по собственной воле он уходил с ними - из солидарности, невежливым не хотел показаться... и оставлял Эмму одну в классе. И Эмма очень жалела, что так случалось довольно-таки редко. Не любила она, когда у Селифана планы "проходили как по маслу". Она всегда из вредности хотела что-то ему нарушить. Сама она, конечно же, не решилась сделать это. Безумно радовалась, если его вдруг где-нибудь задерживали, расписание резко меняли... Ведь Селифан, как правило, всегда выказывал своё недовольство начальством или коллегами-учителями. Но и это делал он изящно, в завуалированной форме. Эмму это особенно сильно раздражало - его умение говорить, "красиво жаловаться". Весь класс любил его за "изысканную простоту".
Эмма вошла в класс, тихо постучав. На этот раз Селифан даже не намекнул ей, зачем опять "приглашает на беседу".
- Садись, пожалуйста, - велел он, как только Эмма оказалась от него на расстоянии два метра. Селифан указал ей на её же парту возле него самого.
-На этот раз я всем дала переписать домашнее задание, - начала Эмма оправдываться за то, что после окончания прошлого занятия она быстро покинула класс и многие не успели переписать домашнюю работу. А пожаловались они в этом Селифану, её отыскивать не стали. Тогда Селифан позвал Эмму, чтобы сказать, что "так поступать нельзя" и "до свидания". И поэтому Эмма уже стала привыкать к тому, что он может звать её по всяким пустякам. И она даже допускала, что сегодня он тоже мог позвать её лишь затем, чтобы убедиться в выполнении его поручений. Глупым она это, правда, считала...
- Я не о том хотел с тобой поговорить, - объяснил ей Селифан, - а по поводу твоих успехов в школе.
Эмма недоумевала, услышав эти слова. "А каких успехах может идти речь?" - подумала она. И не поняла, о чём конкретно Селифан говорит, пока он не продолжил объяснять:
- Плохо ты учишься. И я знаю, что всю работу за тебя выполняет Яшков. Умный малый, кстати, достоин восхищения. Только вот...
- Что?! - резко перебила она его. - С чего это Вы решили, что я не делаю домашнюю работу?
- Я же говорю "достоин восхищения" - повторил Селифан ранее сказанное в отношении Роберта и при этом он улыбнулся с заметным ехидством.
Эмма почувствовала сильнейшее раздражение, когда услышала эти слова. Она ведь не поняла сначала смысл его слов. Но когда Селифан повторил их, её осенило: Роберт сам признался, что он автор всех её работ...
- Ты только не сердись на своего товарища. Он очень просил не рассказывать тебе о нашем разговоре, - сказал Селифан, сделав серьёзное выражение лица, - Но видишь, ты сама догадалась...
- Черт! Ненавижу эту мораль, - сказала Эмма вгорячах еле слышно и в сторону.
- Не надо, напрасно всё это... - пытался Селифан объяснить ей. Но он чувствовал, что это, вероятно, напрасные попытки. На его взгляд, Эмма не такой человек, кого можно направить на путь истинный одними только уговорами. "Тут нужно что-то более сильное" - решил он.
- Никогда не прощу ему, - заявила вдруг Эмма, ещё больше удивив Селифана столь пылкой реакцией. - И что теперь?
- А теперь тебе придётся заниматься...
- Никогда! - перебила она его резко и в крайней степени бестактно. - Роберт это вам сказал?!
Теперь уже Эмма не стеснялась задать ему любой вопрос. Не боялась его ни чуточку. И даже не думала о том, что может случиться, если она и дальше будет так грубить учителю - "такому честолюбивому и славному", как считают многие.
- Не сомневайся, - ответил Селифан на её дерзость. И он уже не хотел с ней общаться ни минуты: Селифан ненавидит грубость и сам не старается отвечать людям тем же. Хотя, следует заметить, что не всегда у него это получается.
- Тогда я пойду?
- Мы ещё не закончили.
Селифана она ужасно стала раздражать. И последние слова он произнёс несколько грубовато. Селифан не понимал её реакции, такой дикой и непредсказуемой. Он уже начал гадать, что же с ней случилось? Ведь с тех пор, как он знает Эмму, она представляется ему робкой и славной девочкой, которая ещё и, кажется, чего-то постоянно боится, всех в чём-то всегда подозревает, наблюдает внимательно за всем своим окружением... Селифан не мог не заметить всего этого. И именно поэтому такая её реакция на их сегодняшний разговор не просто поражала его - приводила в тупик. Он уже не знал, как везти себя с ней дальше, что говорить? Казалось, что бы он ни сказал - услышит какую-либо грубость. Но Селифан не собирался терпеть всё это. "Лучше уж самому грубить" - решил вдруг он, не думая даже о том, что может произойти, если он даст волю своим чувствам? До куда это его доведёт?
- Тогда я слушаю Вас, Селифан Фирсович, - сказала Эмма резковатым, недовольным голосом.
- Я ещё не предложил тебе позаниматься с тобой, а ты уже отказываешься, - обиженно напомнил ей Селифан причину её грубости. Его это больше всего задевало. Ведь Селифан лишь от добрых побуждений хотел помочь ей, да и то не сразу согласился: Роберт некоторое время уговаривал его, прося "заменить Адама Эммой".
- Да, я отказываюсь, - как ни в чём не бывало, сказала Эмма, ещё меньше заботясь о его самолюбии. Но она не думала и не хотела ни обидеть его, ни выразить почтение...Хотя, о каком почтении может идти речь, если её душой и разумом овладело одно единственное чувство - безразличие? Потому она даже не старалась быть сколько-нибудь вежливой или, наоборот, грубой и категоричной, чтобы "он отстал со своим благородством". Эмма устала размышлять над своими словами и разбирать каждую мысль, прежде чем выскажет её. Она твёрдо решила плыть по течению - "что будет - то и будет".
- Ты не сдашь экзамены, - предупредил Селифан, и голос его звучал угрожающе. - И я не смогу продолжать ставить тебе твою четвёрку.
Наступила полная тишина, когда Селифан высказал своё последнее предложение. Недолго думал он, прежде чем сказать такое. Но он хотел быть честным, ведь её четвёрка постепенно становилась его проблемой. Селифан как бы чувствовал её давление. И он решил объяснить это Эмме в надежде, что она всё-таки поймёт его, прислушается к "доброму совету".
- Я бы не хотел быть обвинённым в некомпетентности.
Эмма молчала. Но Селифан всё же надеялся, что она скажет ему что-либо. Хотя бы выскажет своё мнение по поводу происходящего, и не строил он уже больше надежд на то, что она захочет обогатить свои знания по алгебре или физике. Селифан не собирался уговаривать её: решил перед фактом поставить.
- Если ты не будешь учиться, я буду вынужден снизить тебе отметку. Для начала только на один балл. И надеюсь, худшего ты не допустишь.
- Угрожаете?! - сказала Эмма очень язвительным и в то же время убедительным смехом.
- Нет, просто ставлю в известность. Не понимаю, как вообще ваш прежний учитель допустил такое?..
- Это была женщина, и она симпатизировала мне, Вы, похоже - нет.
Селифан был ошеломлён такой наглости. Он даже не представлял себе, что она может так. "Мало того, что не учится, так ещё и упрекать вздумала меня..." - пронеслось у него в голове.
- Может быть, я и симпатизирую тебе, но поверь мне, - это никак не отразится на твоих отметках. Никогда, - твёрдо заверил Селифан.
Около минуты они молчали оба. И это, пожалуй, был самый длинный перерыв между их словами. Но никакой неловкости не возникало ни у Селифана, ни тем более у Эммы. Она вообще чувствовала, что с каждой минутой ведёт себя всё боле и более бесцеремонно с учителем. И это превращается в норму. Эмма не могла и даже не старалась себя контролировать...Его возраст, по её мнению, не соответствует его работе учителя. А то, что Селифан вынуждал её в течение почти целого месяца общаться с ним вне урока, позволило ей привыкнуть к нему. Вот поэтому Эмма уже не вела себя с ним так, как с обычным учителем, не отстранённо и вежливо. Он превратился для неё в некоего знакомого - человека, чуть старше её, но по положению в обществе не сильно отличающегося. Так Эмма воспринимала его. И у неё в голове постепенно появилось мнение, что она может говорить с ним "открыто" и не беспокоиться, что это будет неправильно расценено. И это выражалось как раз таки в бесцеремонности и неуважении по отношению к Селифану. Она не видела в нём учителя. И, казалось, даже не хотела смотреть на него, как на учителя.