Наскоро переодевалась в костюм для верховой езды, желая как минимум послушать, как максимум поучаствовать в разговоре, но как бы быстро я ни вышла из кареты, все равно не успела. Вернувшись к дормезу, Его Величество молча скрылся в карете вместе с Ранисахом, тогда как я осталась наедине с Драйяном.
— О чем вы говорили? — смотрела ему прямо в глаза, нисколько не скрываясь.
Отчего-то не могла сдержать мягкую полуулыбку, что словно прилипла к губам, выражая скорее грусть, чем радость.
— Просто напомнил ему о том, что его дочь давно не в его власти.
— Это как? — не поняла я мужчину.
— Ты до сих пор остаешься замужней женщиной. Хоть твой брак и не консуммирован, его еще не оспорили, а значит, приказывать тебе может только супруг, — объяснил Драйян, согревая мои ладони. — А так как твоего супруга здесь нет, ты вольна сама распоряжаться как своей жизнью, так и своей честью. И, если тебе хочется иметь любовника, это твое решение.
— Как ты красиво говоришь.
Мы оттягивали неизбежное. Слова были не важны. Именно сейчас я ярко осознавала, что в этом мире у меня, кроме бывшего супруга, никого нет роднее. Да, он ужасный человек, но покажите мне того, у кого нет недостатков.
— Катрин, — Драйян вдруг стал серьезным. — Поклянись мне, что не будешь совершать глупости.
— Я не буду клясться, — ответила честно, но взгляд опустила.
Его пальцы коснулись моего подбородка, вынуждая посмотреть ему в глаза.
— Я прошу тебя быть разумной.
Вывернувшись, я молча направилась к карете, что стояла в четырех шагах от нас. Лишь взявшись за ручку, обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на мужчину. Чтобы запомнить темные волосы с серебром, взгляд, что проникает в самые глубины, широкие плечи и сильные руки, чьи объятия дарят чувство защиты. И губы, что так редко улыбаются.
Скрывшись в карете, вспомнила, что забыла поблагодарить за Белокурого Демона, которого удерживали гвардейцы, оседлавшие коней, но дормез уже тронулся, оставляя меня без возможности взглянуть на Драйяна еще раз.
Молчание длилось слишком долго, но я чувствовала себя уютно настолько, насколько это было возможно в гробу на колесах. Впереди четыре дня пути, прежде чем мы доберемся до Герхтара, и еще сутки в дороге до пирства де Ламаш. Я прекрасно понимала, что подвергаю себя опасности. Отчетливо осознавала, что всего одно мое слово, и мы преодолеем этот путь за секунду. Но мне нужны были эти пять дней, потому что, несмотря на всю решимость, я до сих пор сомневалась. Сомневалась в том, правильно ли собираюсь поступить.
Карета остановилась у ворот, и Ранисах вышел наружу, чтобы отчитаться о нашем отбытии перед личной гвардией Его Величества. Мы ждали несколько минут, прежде чем мужчина вернулся. Дормез вновь тронулся с места.
— Ваше Величество, кажется, вы что-то хотели поведать Ее Высочеству, — кашлянув, произнес лорд Арокос, поглядывая на моего названого отца.
— Жасмин, я провожу тебя только до Герхтара. Сегодня через несколько часов будет дан бой, и мне нужно быть в Реверонге. Есть опасения, что жители с окраин Певерхьера пустятся в бегство, а наши территории слишком близко, — деловым тоном, будто мы вели светскую беседу, произнес король, а лицо его оставалось невозмутимым и беспристрастным.
Это-то меня и удивило.
— Вы знаете о том, что будет с жителями Певерхьера, которые уже достигли четырнадцати лет? — спросила, также удерживая эмоции под замком.
— Я вхожу в императорский совет и знаю обо всем, что происходит, — отрезал он, не глядя на меня.
— Тогда вы должны знать, что то же самое ждет и Реверонг.
Он не ответил. Не произнес ни слова, не собираясь отрицать, что в курсе последней моды на массовые убийства. Только губы скривились всего на секунду, выражая недовольство. Ему явно было не по вкусу происходящее, но пойти против императорской семьи мужчина не решился, потому что слабак. Мне было стыдно за него.
— Есть еще кое-что, — вдруг услышала я, обращая внимание на отца. — Не могу утверждать со всей уверенностью, но служители храма в старых записях нашли сведения о побочном эффекте, который появлялся у Отступников. Я не знаю, правда ли это, но говорят, что они видели мертвых, как если бы те были живыми.
Я улыбнулась. Час от часу не легче, но, даже если я узнала бы о том, что скоро у меня вырастет хвост, для меня ровным счетом ничего не изменилось бы. Во-первых, время вспять уже не повернешь, как бы сильно я того ни хотела. А во-вторых…
От своей задумки я тоже не откажусь.
— Не переживайте, все будет хорошо, — ответила я.
— Вам лучше немного подремать, — вдруг обеспокоился Ранисах, пересаживаясь от меня на лавку к королю, чему последний явно не обрадовался. — В сундуке есть плед.
Вытащив искомое, я села, вытягивая ноги на скамейке, чтобы прикрыть их холодным пледом. Совсем скоро он нагреется от тепла тела и будет отлично. Только подушки под спину стоит подложить.
Смотрела в окошечко, за которым мелькали ветки и листья, объятые синевой ночи. Изредка пробегали дома и свет от фонарей, а откуда-то издалека слышалась песня ночной птицы, которую по сказкам никто и никогда не мог поймать. В историях ее описывали сильной и смелой, но внешне на рисунках она выглядела изящно и элегантно. Носила черное платье, расшитое речными жемчужинами, которые начинали сверкать, едва голос ее разносился по лесам. Говорили, если спеть вместе с ней, то она обязательно придет на голос, чтобы показать свои волшебные жемчужины…
— Не лги, мой друг,
Ведь нам осталась ночь.
И в эту ночь
Не смогут нам помочь.
Огненный свет сменится вдруг Тьмой.
Пойми, остались только мы с тобой.
Не лги, мой друг,
Рассвет нам не видать.
Пора, пора
В последний бой вставать.
Холодная вода утопит слезы на щеках.
Так забери же у меня мой страх.
Не лги, мой друг,
Земля к себе зовет.
А так хотелось
С ветром да в полет.
Воздушный кокон скроет от обид.
Противник в эту ночь не победит.
Не лги, мой друг,
Упасть никак нельзя.
За нами город,
Люди и земля.
И целый мир за грудью нашей скрыт.
Никто из нас не будет позабыт.
(Автор: Любовь Огненная)
Слезы стекали по щекам, а я больше не смотрела в окно, потому что была неспособна открыть веки. Боль оплетала сердце, пронизывала кожу, выворачивала внутренности. Воздуха не хватало, как если бы его отключили вовсе.
— Грустная песня. Ты услышала ее в Шагдарахе? — тихо спросил названый отец.
Не ответила. Горло сдавило спазмом. Эту песню всего раз пела мне нянечка, а она в свою очередь услышала ее от своей бабушки, которая, будучи ребенком, застала войну. Тогда — несколько веков назад — люди бились, желая отхватить больший кусок. Сегодня же ничего не изменилось, да только я не желала играть по их правилам.
Потому что, в отличие от них, я собиралась бороться за жизнь.
Карету отчетливо тряхнуло, кони заржали, а гвардейцы, которые все это время вели себя тише мыши, бурно выругались. Посмотрев на Ранисаха с немым вопросом, проследила за тем, как он выходит из остановившегося дормеза. Отсиживаться не желала.
— Что происходит? — спросила громко.
— Ваше Величество, вернитесь, пожалуйста, в карету, — стоя ко мне спиной, ответил лорд Арокос.
Выглянув из-за его спины, я обвела взглядом дорогу, которая была сплошь усыпана толстыми стволами деревьев, с которых еще не опала зелень.
— Чему вы смеетесь? Мы потеряем время, прочищая путь, — зло ворчал мужчина, кивая гвардейцам.
Ночь. Пустынная дорога, перегороженная препятствием. Охрана, которая пошла эти препятствия разгребать, вместо того чтобы выполнять свои прямые обязанности. И он еще спрашивает, чего я смеюсь?
Я их ждала. Едва сверху послышался шелест, я уже была готова ко всему. Только трое в черных платках, скрывающих лицо. Они прекрасно знали, что идут на смерть, а оттого были полны решимости исполнить свою миссию быстро. Правда, не ведали, что история с деревьями на дороге — это банально и предсказуемо.
Прижав запястья к подбородку, я успела закрыть шею, но все равно вскрикнула, когда острое лезвие сабли впилось в кожу рук, одним рваным движением разрывая плоть. Специально упала на колени. В темени ночи и не разглядишь, успешно они выполнили свою миссию или неуспешно, да только я почти сразу схватила самоубийцу за руку, в секунду выпивая его жизненную силу. С каждым разом поглощение проходило все быстрее, и это не могло не радовать, потому что иногда именно эта лишняя секунда и стоит жизни.
Не могла себя излечить. Ощущала, как кровь, будто водопад, единым потоком покидает мое тело, впитываясь в одежду. Не пыталась встать с дороги. Видела образы, тени, что мелькали в темени ночи, время от времени разрывая лесную тишину хрипами и звоном металла. Понимала, сегодня мы еще поживем.
— Ты как? — спешно опустился рядом со мной Ранисах, а я оторопела от его обращения. Это когда это мы успели стать друзьями? Между первым и вторым нападавшим? — Не шевелись.
Из его ладоней к моим запястьям потекли золотистые потоки. Почему-то я не знала о том, что мой телохранитель целитель, но теперь хотя бы ясно, отчего Драйян так настаивал именно на кандидатуре лорда Арокос. Для меня он был не только нянькой и защитником в этом путешествии, но и личным лекарем.
— Спасибо, — удивленно поблагодарила я, принимая его руку, чтобы встать.
— Не за что. Тем более учитывая то, что я вынужден завершить вашу прогулку. Дальнейший путь мы проделаем Тьмой.
Глава 21: Узы любви и дружбы нередко сильнее кровных
Жасмин
Я не хотела. Не хотела настолько, что была готова взобраться на Белокурого Демона и сбежать прямо сейчас, но Ранисах, видимо, что-то такое прочел в моем взгляде, потому что, взяв под локоток, самолично довел до кареты и усадил на скамейку, наказав моему отцу не спускать с меня глаз.
Устраивать скандал и ругаться я не стала. Понимала, что это бесполезно, да и нервы и так ни к черту. Если тратить их еще и на телохранителя, можно совсем свихнуться, так и не добравшись до Реверонга.
Дормез тронулся с места где-то через минуту, но Ранисах к нам в карету вернулся только через три, когда экипаж вновь остановился. Выглянув в окно, я с удивлением и любопытством рассматривала незнакомый пейзаж, но при этом родные взору постройки. Чтобы не изводить себя, решила спросить прямо:
— Мы уже перенеслись?
— Да, — спокойно ответил лорд Арокос, а я вдруг поняла, что на своих двоих больше Тьмой путешествовать не буду никогда. Я даже не заметила перехода, находясь в карете, тогда как в первый раз, когда меня переносил Драйян, была готова познакомить окружающих со своим обедом. — Мы на территории Герхтара. К утру будем в пирстве де Ламаш. Советую вам поспать.
Собственно, забота Ранисаха меня приятно удивляла, а потому спорить не стала. Забравшись на скамейку с ногами, я свернулась калачиком и накрылась пледом. Время от времени открывала веки, слушая голос отца, который все никак не мог прийти в себя после нападения. Он сокрушался о том, что лорд Арокос не в состоянии защитить меня. Чуть ли не похоронил, но его речь вдруг оборвалась. В который раз открыв веки, я никого в карете не обнаружила. Но уже через минуту мой телохранитель вернулся, да только без короля.
— Я решил, что без Его Величества нам будет спокойнее, — сухо обронил мужчина, пытаясь удобнее усесться на скамейке. — Да он сможет нормально выспаться в своей постели.
Коротко улыбнувшись, я бросила в мужчину одну из подушек. Почему-то он меня несказанно раздражал, а потому я намеренно хотела попасть ему по голове, но шельмец орудие мести поймал и благодарно кивнул. Ночь выдалась спокойной, а вот утро не предвещало ничего хорошего.
Во-первых, в крышу дормеза огромными каплями стучался дождь. Он и разбудил меня в это холодное промозглое утро, а вот мой телохранитель нагло спал, не обращая внимания на шум и на то, что его гвардейцы и кучер наверняка промокли до кальсон.
Во-вторых, взгляд мой опасно задержался на лице мужчины, которое выглядело безмятежным, а также на его теле, которое едва ли было прикрыто рубашкой с глубоким вырезом. Плащ его оказался лежащим на мне поверх пледа, но сам Ранисах замерзшим не выглядел, хотя мои зубы давно отбивали дробный ритм.
Ну, и было, конечно, в-третьих. Карета стояла перед воротами пирства, но нам никто не торопился открывать. Серые каменные стены возвышались, будто скалы над пропастью, а я словно видела их впервые. Отчего-то в моих воспоминаниях старинная крепость утопала в ярких красках и была похожа на сказочный замок, но на деле сейчас выглядела последним оплотом надежды.
Будто я приехала в чужой дом. К чужим людям. Словно и не бегала здесь все детство, играя с детишками. Как если бы никогда не лазила по мощным деревьям-великанам, не пряталась в поле среди высокой травы, не гналась за ветром, рассекая просторы на Белокуром Демоне. Как если бы никогда не падала с этой стены, желая нарвать грозди кислого темного винограда. Как если бы никогда здесь не жила.
Укутавшись в плащ Ранисаха, я выбралась из кареты, чтобы узнать у гвардейцев, в чем причина задержки, но буквально сразу наткнулась на интереснейшую картину. Один из мужчин в полнейшей тишине удерживал за грудки старого постового, а двое его коллег стояли по бокам, видимо, для пущей угрозы. Правда, беседовали мужчины шепотом и красноречиво друг на друга шипели.
— Что здесь происходит? — уточнила я, делая несколько шагов вперед.
Гвардейцы оборачивались очень медленно. И вот так сразу даже не скажешь, у кого глаза были шире распахнуты — у моего сопровождения или у старого постового.
— Этот мерзавец отказывается впускать нас, Ваше Высочество, — отчитался тот, что продолжал удерживать мужчину за грудки.
— Так не положено! — возмутился постовой. — Пир еще спит, а ворота только в девять открываются! — не сдавался он, но по его взгляду я понимала, что до него медленно доходит волшебная фраза «Ваше Высочество», которая легко открывает любые ворота и двери.
— Открывайте, уважаемый. Я с новостями об Авроре приехала, — голос мой звучал твердо и неоспоримо.
Старый постовой лишь кивнул в ответ, едва его спустили на землю, да с несвойственной ему скоростью влетел в двери будки, чтобы уже с той стороны наспех отворить ворота, с трудом поворачивая проржавевшее местами колесо.
— Вы вновь совершаете необдуманные поступки, — прозвучало за моей спиной, но, обернувшись, я лишь улыбнулась Ранисаху.
— Я — женщина, и этим я права, — произнесла я услышанную когда-то фразу, возвращаясь в карету.
Дальше дело пошло куда быстрее. Отыскав в сундуке плащ, я накинула его себе на плечи, возвращая верхнюю одежду ее изначальному владельцу. У главного входа нас уже встречали слуги, которые раньше в нашем доме не работали. Мужчина в годах представился управляющим, провожая нас в холл, в котором Наше Высочество уже встречала молодая девушка лишь не намного старше меня, если судить внешне.
— Мы так рады принять вас, Ваше Высочество, — подобострастно сделала она реверанс.
Скупо кивнув в знак приветствия, я все ждала, что вот-вот спустятся мои старшие братья, но по лестнице к нам вышел только один представитель семейства де Ламаш. Энтони низко поклонился и едва прикоснулся губами к моим пальцам, затянутым в перчатку. При виде крови его заметно передернуло, но, быстро взяв себя в руки, мужчина натянул на лицо вежливую маску.
— Рады приветствовать вас в нашем доме. Пир де Ламаш, а это моя супруга леди де Ламаш. Слуги тотчас приготовят комнаты для вас и для ваших сопровождающих, — опасливо глянул он мне за спину. — Мы полностью в вашем распоряжении.
— Комнаты — это отлично. Мы не задержимся у вас надолго. Только этот день. Благодарю вас за то, что согласились нас приютить в такой ранний час. Надеюсь, мы вас сильно не стесним.
— Это честь для нас, — поспешил донести до меня мужчина, но поймал мой недовольный взгляд.
Какая-то важная мысль, которую я хотела озвучить, вильнула хвостом и скрылась за поворотом так, что теперь и не догонишь.