Я рассчиталась за туфли и пошла домой.
Димитрайос Третий
Больше всего принц переживал, что в охоте за платьем растеряет накопленную силу. Никто не знал, когда помощница портного захочет снять наряд. Приходилось подглядывать за ней через портальное окно. Держать его открытым было не так затратно, как несколько раз ставить и убирать. Димитрайос чувствовал себя странно. Стыдно ведь. Не его женщина — не ему смотреть, как она раздевается.
А ведь окно можно сделать внутри одного и того же мира. Смотреть через стену из гостиной в спальню. Чуть другое заклинание, и вот уже вторая, своя девушка, надевает это же платье. Надежда. Какой у неё хороший вкус. На кричащие, вызывающие наряды даже внимание не обратила. Выбрала самое чистое, целомудренное и наполненное изнутри платье. Будто сшитое специально для неё. Она такая же лёгкая, хрупкая.
Если закрыть глаза и позволить себе представить, как белый шёлк скользит по обнажённой спине, как невесомым облаком опадает к ногам. Ощутить ладонями изгибы тела, бархат кожи, незабываемый аромат. Если поверить, что всё уже случилось, они женаты. И теперь нет вопросов «можно» или «нельзя». Она принадлежит ему, а он ей…
— Господин Политрайос, я могу пойти домой? — зазвенел над ухом девичий голос. Принц вздрогнул и открыл глаза. — Матушка заждалась.
— Конечно, Флора. Доброй ночи и спасибо за сегодняшний день.
Портной, затмевающий авторитетом иных магов, с улыбкой отослал помощницу во внутренние помещения. Димитрайос сжал в кулаке артефакт перемещения. «Один предмет туда, второй обратно». Законы обмена и равновесия нельзя нарушать. Иначе грань между мирами потеряет стабильность. Возможность путешествовать исчезнет, и больше ни один элладиец не влюбится в землянку.
«Влюбится» — слово казалось теплее пола возле камина, уютнее наброшенного на плечи одеяла. Принц так долго ждал свою принцессу, что почти отчаялся. Перестал верить, что по Элладе ходит его единственная. А ведь был прав. Она жила на Земле и ничего не знала о наследнике трона. Обнять хотелось наёмного убийцу. Прощения просить за брошенное в него смертельное заклинание. Если бы не покушение, Димитрайос никогда бы не встретил Новый год своей жизни. Свою воплощенную в прекрасной девушке надежду.
Флора тихо прикрыла за собой дверь и ушла. Время настало. Крючки на платье и записку наброшены, до перемещения один щелчок пальцев.
— Кто здесь? — взволнованно спросил портной и обернулся к невидимому для него порталу.
Димитрайос встретился с ним взглядом, на мгновение ощутил дрожь страха и портал схлопнулся. На колени упало выдернутое из Эллады платье. Действительно лёгкое, как облако. А на языке остался горький привкус дурного предчувствия. Невозможно разглядеть что-то через портал, заклинание не позволяло. Но блеск в глазах портного...
— Ваше Высочество, я дома, — пропела Надежда из коридора. — Принесла билеты и мороженое. Можно накрывать на стол. Проводим старый год.
Когда она зашла, принц уже справился с собой. Вручил подарок, насладился реакцией девушки и забыл о досадном недоразумении.
Надежда
Не знаю, с каких пор женщин стало принято стыдить за то, что они крутятся перед зеркалом. «Легкомысленная вертихвостка, профурсетка! Женщина должна быть личностью, думать о развитии». Я разделяла идеалы феминизма, но чёрт! Шикарное платье, надетое с удовольствием — это прекрасно.
Серьёзно. Сама себе нравишься в зеркале, под потолком коромыслом зависает радуга, райские птички поют и порхают вокруг. «Ты словно светишься изнутри» — это обо мне сегодняшней, да. И пусть весь мир подождёт. Я расправляла ладонями складки шёлка и таяла от блаженства. Плевать, что закрылась в ванной комнате и только что сняла с волос бигуди. Интерьер уже не важен. Достаточно внутреннего ощущения.
«И принца рядом», — будто кто-то шепнул на ухо, и я беззвучно расхохоталась.
Лучший Новый год в моей жизни. Лучший.
— Надежда, — иномирный гость деликатно постучал в дверь, — аромат из духовки сводит с ума. Может, пора доставать горячее? Таймер прозвенел.
— Да, конечно! Иду, иду.
Я наспех сгребла косметику в сумку-мешок и открыла дверь. Димитрайос надел другой деловой костюм и выглядел миллиардером, спустившимся с трапа частного самолёта прямо в квартиру родителей. А эти хлопоты по кухне. Мясо в духовке. Словно мы десять лет женаты. Ох, почему ни одна фотография и даже видео-ролик не способны передать настоящих воспоминаний? Тех, что не меркнут годами.
Я любовалась восхищением в глазах принца и умоляла мгновение остановиться. Но таймер прозвенел ещё раз.
— Курица сгорит, — виновато улыбнулась я и пошла на кухню.
Стол мы накрыли до того, как я ушла переодеваться. Теперь к салатам добавлялось последнее блюдо в сегодняшнем меню. Картофель по-деревенски и запечённая голень цыплёнка. Я мариновала её в специальном соусе, и мясо покрылось восхитительной золотистой корочкой. Слюну было сложно сглатывать. Слишком много её во рту собиралось.
К раскалённой духовке Димитрайос меня не пустил. Магией открыл дверцу и вынул противень. Хватит с меня сегодня обожжённых пальцев, ага. Только когда курица переместилась на большое блюдо, принц разрешил к нему прикоснуться. До жути хотелось пощеголять своим магическим умением, но я не рискнула. «Сделать хотел утюг, слон получился вдруг» для магов-недоучек никто не отменял. Горячее у нас одно. Нести его в гостиную лучше привычным способом.
— Вот теперь всё, — сказала я, поставив блюдо в центр стола. — Можем садиться. Откроете вино?
Та ещё интрига месяца. «Как организм иномирных магов реагирует на наш алкоголь»? Пьёт ли принц вообще? Какой он пьяный? Отец рассказывал, что в деревнях был обычай «пропить невесту». Тесть накачивал самогоном будущего зятя до состояния невменяемости и смотрел, что будет. Самые тихие и бесконфликтные мужчины получали родительское благословение. А за буянов и выходить замуж не стоило.
— В Элладе растёт виноград? — решила я зайти издалека.
— Пятьсот тридцать восемь сортов, — улыбнулся принц. — Не скажу, что пробовал вино из каждого, но к королевскому столу часто подают хмельные напитки.
— Насколько часто? — не удержала я в себе «ворчливую тёщу». Мало ли.
— Праздников у нас десять, но каждый длится не дольше трёх дней. Остальное время я пью чистую воду или не успевший забродить виноградный сок. Не волнуйтесь, Надежда. Представители королевского рода Эллады ни разу не запятнали честь пьяными скандалами.
«Уф-ф-ф», — мысленно выдохнула я и тут же устыдилась. Очередной допрос с пристрастием устроила. Но принц будто бы хвастался. Смотрел на меня с гордостью. Так и подмывало сказать: «Да, ладно, Дима, идеальнее ты уже не станешь. Дальше некуда. Мне нравится вообще всё». Чёрт, вот так прекрасное настроение и переходит в эйфорию.
— Тогда мне нужно найти штопор.
— Зачем? — искренне удивился принц. — Есть же магия.
— И как с ней не облениться? — подколола я. — Вы хоть что-нибудь руками делаете?
— Да, — Димитрайос нежно взял мою ладонь и поднёс к губам.
Сердце уже не стучало так сильно, как в первый раз, но волна жара снова прокатилась по телу. То, с какой скоростью принц переходил от вопроса «свободна ли я» к делу, начинало пугать. Да, мне приятно, возражений нет, но от неловкости никуда не деться. Все так реагируют на ухаживания или только я? Девочки-школьницы, наверное, да, но я-то постарше. Хотя с моим опытом не велика разница. Не было опыта. Бывший не в счёт. Там дальше поцелуев дело ни разу не зашло. Главное сейчас — не удариться в панику. А то Димитрайос неправильно меня поймёт, и я испорчу нам обоим вечер.
— Вино, — напомнила я, мягко убирая ладонь из его пальцев.
— Да, — принц едва заметно выдохнул и потянулся за бутылкой.
Спецэффекты к этому заклинанию не прилагались. Димитрайос провёл рукой над горлышком, и пробка вышла с характерным звуком. Вино красное, полусладкое, другого я не признавала. Крымская «Изабелла». Её узнаваемый аромат тут же наполнил гостиную.
— У нас говорят тост, — отважилась я побыть хозяйкой. — Гости поднимают бокалы, кто-то один коротко напоминает суть праздника, и все одновременно пьют. Положено ещё чокнуться перед этим. Сдвинуть бокалы до стеклянного «дзинь».
— Полезная традиция, — кивнул принц. — У нас иногда уже ко второй смене блюд забывают, зачем собрались.
— И такое бывает, — рассмеялась я. — Что ж, буду первой. Словами не описать, как я рада, что мы встретились посреди заснеженного города, но попробую. Я пью за вас, Димитрайос. За ваш талант превращать серые будни в праздник. За ваш ум, доброту и широту души. Я верю, что лучшего короля в Элладе не было и не будет. Чин-чин?
Наши бокалы встретились, гостиная наполнилась звоном. Голова от счастья у меня кружилась даже без «Изабеллы».
Димитрайос Третий
Из телевизора звучала музыка. На экране появлялись буквы и закрашивались красным. Надежда назвала их «караоке на ТНТ». Переводчик не сказал ничего вразумительного. Развлечение такое. Только девушка не подпевала. Она, как и зрители в зале, просто слушала других. Праздник превратился в пир. Почти королевский, учитывая, что свободного места на огромном столе не осталось. Везде стояли тарелки. Жители Земли строго следовали правилу: «Как Новый год встретишь, так его и проведёшь». И самое заветное желание отражалось в еде, напитках, нарядах. «Изобилие».
Димитрайос тоже сказал тост. Он пил терпкий виноградный напиток за самую прекрасную женщину. Переживал потом, что был не сдержан в комплиментах. Надежда с трудом приняла их. Через робость и смущение. Пусть будут прокляты чёрствые мужчины Земли. Из-за их лени простой знак внимания теперь кажется чем-то из ряда вон выходящим.
Вся надежда на вино. Оно сближало одинаково быстро, как на Элладе, так и здесь. После двух бокалов и лёгкого ужина, девушка предложила сесть на диван. В третий раз пить пока не стоило. Принц чувствовал, что ему хватит.
Опьянение укутывало лёгкой дымкой, добавляло слабости, смягчало движения. Но самое обидное — убирало барьеры. Димитрайос больше не понимал, можно ли положить руку на верхнюю часть спинки дивана? Как бы случайно её опустить и обнять девушку за плечи? А уж мысли о поцелуе изводили сильнее ночных кошмаров. Жажда просыпалась, которую ничем не утолить. Столько красавиц на Элладе оставили наследника равнодушными, а единственная землянка сводила с ума.
— Теперь нужно есть, пить и ждать полуночи, — сказала она. — Простите, но иных развлечений традициями не предусмотрено. За пять минут до боя курантов наш президент расскажет, как мы провели прошлый год, выразит надежды на то, как пройдёт будущий и поздравит с праздником.
— Тронная речь? — уточнил принц.
— Почти, — расхохоталась Надежда. — Ваш отец говорил нечто подобное?
— Да, на Празднике урожая. Я до сих пор удивлён, откуда у вас изобилие в середине зимы.
— Кажется, всему виной Рождество, но я не уверена. Позвольте не углубляться.
— Позволите ли вы когда-нибудь назвать себя на «ты»?
Надежда замерла и дважды хлопнула ресницами. Димитрайос сидел рядом с ней, почти касался бедром, но один из главных и непреодолимых барьеров чувствовал до сих пор. Обращением на «вы» и «Ваше Высочество» девушка держала его на расстоянии. Даже узнав о величине своего магического резерва, даже получив приглашение быть официально представленной ко двору, не считала себя ровней наследнику престола. Димитрайос впервые так ненавидел собственный титул. Зачем он нужен, если обрекает на одиночество? Долгие дни, проведенные в одних покоях, не решали вопрос. Прикосновения рук, поцелуи вежливости не решали вопрос. Поднимающееся к горлу негодование наводило на мысль, что даже после жарких объятий, проснувшись утром в одной с ним постели, Надежда скажет «Ваше Высочество».
— Кажется, вы говорили, что есть короткий земной аналог моего имени, но ни разу им не воспользовались.
— Да, — девушка спрятала взгляд, — язык не поворачивался. Вы такой… официальный. Всегда в строгом костюме.
— Мне раздеться?
Вино горячило кровь и толкало на безумства. Принцу не было дела до того, насколько не по-королевски прозвучали его слова. А очередное смущение Надежды сильнее раздражало. Если она сейчас оскорбится и уйдёт, он разнесёт магической бурей половину комнаты. Но случилось маленькое чудо. Девушка расправила плечи и сказала:
— Если вам жарко, то пиджак лучше снять.
Настал черёд Димитрайоса хлопать ресницами. В мужском варианте пришлось покрутить кольцо на пальце и поправить воротник рубашки. Однако.
Как прикажете трактовать дозволенную вольность?
Ох, в бездну! Он ждал хотя бы одного знака, что девушка принимает его ухаживания? Он его получил. Почему сидит, как каменный истукан на постаменте?
Пиджак снимался быстрее, чем камзол. Пуговиц меньше. Принц стряхнул его с плеч и без помощи магии зашвырнул в противоположный угол комнаты. Рубашку тоже хотел снять, но остановился на третьей пуговице. Иначе перебор будет. Если тебе что-то позволяют, не стоит выжимать возможность досуха.
— Теперь легче? Моё имя слетает с языка?
В глазах Надежды отражались огни ёлочной гирлянды. Она едва заметно облизнула губы и тихо ответила:
— Теперь да. Дима.
Кровь ушла из головы и вся устремилась в растущее напряжение в паху. «Сидеть неудобно» — говорили о таких моментах друзья. «Невыносимо, — добавил бы Димитрайос, — аж звенит». Какое счастье, что Надежда не читает его мысли. Инстинкты бушевали. Десять пощёчин за то, что он только что представил, принц заслужил. Да, в библиотеке были книги об искусстве любви. Да, воображение рисовало нагие тела. Но до постели, как до Эллады пешком.
Нужно выдохнуть и успокоиться.
— А твоё короткое имя тебе нравится? Надя? Или лучше Надежда?
— Надя — неплохо, — улыбнулась она. — Но знаешь, есть с нашими именами одна парадоксальная вещь. Чтобы назвать человека ласково, его имя, наоборот, нужно удлинить. Наденька.
Она засмеялась, и принц, наконец, почувствовал, что барьер рухнул.
— Наденька, — повторил он, отключив переводчик и оставив их в комнате вдвоём. Имя звучало музыкой, не хотелось её портить. По-настоящему ласково. Ласкающе. — Наденька.
Тепло собиралось в груди. Росло, превращаясь в облако. Принц позволил ему завладеть собой и окунулся с головой в восхитительное чувство близости. Всё, что случилось дальше, случилось само собой. Димитрайос обнял любимую девушку и поцеловал.
Надежда
Я сидела, положив голову на грудь принца, и слушала, как бьётся его сердце. Ровно, размеренно. Моё счастье таяло на губах поцелуем с ароматом винограда. Я перестала следить за временем, как всегда делала тридцать первого декабря. Десять часов? Одиннадцать? Сколько осталось до Нового года? Примеряя платье, я думала, что он лучший? Нет, лучшим он стал сейчас.
Все мужчины исчезли из памяти. Их слова, поступки, фото в соцсетях. Будто не было никогда. Перед глазами стоял кадр из «Москва слезам не верит», где влюблённая по уши Катерина говорила: «Как долго я тебя ждала».
Всю жизнь, правда. И не знала, кого мне не хватает. Не в титулах дело, не в богатстве и уж точно не в красоте. Мы подходили друг другу. Словно магия вершилась от тепла наших рук, от ласковых прикосновений. Переводчик стал не нужен. Дима шептал что-то на своём языке, а я понимала, чувствовала. И неуклюже повторяла:
— Воррейя.
— Воррей, — поправлял он.
Любимый. Слово от сердца. На всех языках.
И пусть недовольные ворчали: «Рано. Быстро. Нужно не так. Нужно постепенно. Так лучше. Годами встречаться, проверять чувства». Будто любовь — товар. И отдать её задёшево жалко.