А мне нет. Я делилась и получала в сто раз больше. Снова делилась и снова получала. Целовать любимого мужчину — бесценно. Обнимать его и чувствовать, как держит. Крепко. Не отпустит. Прощай «голова»: трезвый расчёт, осторожные и взвешенные поступки. Я хочу любить. Я так долго этого ждала.
В телевизоре появился заснеженный Кремль на фоне ночного неба, и заиграла торжественная музыка.
— Немеричи вальо? — спросил принц, пощёлкал пальцами и переводчик повторил по-русски: — Тронная речь?
— Да, пора открывать шампанское. Вино ничуть не хуже, но в полночь все пьют шампанское и загадывают желание. Чтобы сбылось, его нужно написать на бумажке, сжечь под бой курантов, размешать пепел в бокале и выпить.
— Прекрасная традиция. Я знаю, что загадать, — расцвёл улыбкой Дима и аккуратно пересадил меня со своих коленей на диван. — А где шампанское?
— В холодильнике. Осторожнее с ним. Если взболтать бутылку, то вылетевшей пробкой можно разбить окно. Проверено. Отец как-то вставлял стекло первого января. Давай откроем шампанское без магии. По-старинке.
— Как скажешь, — принц поцеловал меня и ушёл на кухню.
Я тоже знала, что загадать. Бумажек ещё вчера нарезала, ручки приготовила. Вот только просьба к Деду Морозу изменилась.
— Правильную бутылку принёс?
Дима показал моё любимое «Абрау-Дюрсо» и я замахала рукой.
— Да, поставь на стол, пожалуйста. Золотинку нужно снять. Аккуратно раскрутить проволоку. Да, вот так. Сейчас нервничаем. Не дышим…
Хлопок шампанского, как отдельный праздник. Ни один звук не ассоциировался с новогодней ночью больше, чем приглушенный выстрел и шипение напитка в бокале. Настоящая музыка. А с ней волнение, предвкушение.
Президент уже говорил. Клянусь, его никто никогда не слушал. Даже в двухтысячном году, когда послушать стоило. Такой момент чуть не пропустили. Переспрашивали потом, не верили. Забавно было. Но у меня вершилась своя история. Раз магия на Земле существует, то и желаниям пора сбываться.
Куранты прозвенели колоколами, и остался один густой, тяжёлый звук.
Бом!
Мы с Димой схватили бумажки, ручки и стали писать.
Бом!
Ещё ведь жечь, а я забыла о зажигалке.
Бом!
Унять сердцебиение почти невозможно, рука дрожит, буквы пляшут.
Бом! Бом! Бом!
— Огонь?!
— Здесь.
Принц протянул мне пламя в открытой ладони. Бумажка вспыхнула. Я держала её, пока чуть не обожгла пальцы. Тончайшая пластинка пепла упала в бокал.
Бом! Бом!
Размешивала пепел ложкой. Время таяло, магия вершилась. Остался последний шажок. Элегантный щелчок пальцев в духе наследного принца Эллады.
Я зажмурилась и выпила шампанское.
Всё. Пусть Вселенная меня услышит. Целый год хорошо себя вела. И сейчас скромна была в желании и не сдержанна одновременно. Я нашла его. То главное, ради чего хотелось пожертвовать всем.
«Путь Димитрайос Третий победит в поединке и станет королём».
Останется жив. Что бы ни значили трон, корона, устои и порядки чужого мира, от них зависела жизнь любимого мужчины. И моя тоже.
Да будет так.
Последний удар курантов. Минутная стрелка задела часовую и встала на цифру двенадцать.
— С Новым годом, — сказала я. — С новым счастьем.
Глава 9. СалютДимитрайос Третий
Всеобщее ликование из телевизора не нуждалось в переводе. Люди кричали, махали руками, звенели бокалами и танцевали. Праздничное безумие походило на пузырьки хмельного напитка. Вроде такое лёгкое, а в голову бьёт. Шампанское. Тоже вино, как сказала Надежда. Принц успел выпить пепел сгоревшего листочка с желанием. Не стал удивляться, как у лишенных магического дара людей вообще что-то сбывалось. Они верили, вот и сбывалось. А у тех, кто ещё и усилия прилагал, приближая мечту, сбывалось в десятки раз быстрее.
Захотелось зайти в телевизор, как в окно портала, и поспрашивать смеющихся гостей на балу, что они загадали. Золота и денег, как принято во всех мирах? Власти и влияния? Чего не хватало среди изобилия? Любви?
Маги знали, что нет заклинания, способного вызвать искренние чувства. Навести морок, напугать, подчинить, лишить воли — пожалуйста. А заставить любить или ненавидеть невозможно. Всё, что шло от сердца не поддавалось разуму. А что есть магия? Игры разума, помноженные на энергию.
Потому и стоило ценить каждый миг, проведённый с Надеждой. Дарить ей порывы нежности. Угадывать то, что не говорят словами: желание «поцелуй меня», ответную страсть. Тело ныло, напоминая, что инстинкты могут взять власть над мужчиной, но Димитрайос ещё держался. Женщины никогда не говорят «да» до конца. Всегда оставляют себе право сбежать в последний момент. Он не хотел пугать. Пусть волшебство сегодня будет с привкусом вина, а не горечи. Неужели наследный принц Эллады не дотерпит до свадьбы? Да и невеста, кажется, не готова. Она чуть-чуть отстранялась, закрывалась, когда жених позволял себе бесстыдные ласки. Сжать её бедро, например, усадить на себя верхом.
— Уже стреляют, — прошептала раскрасневшаяся Надежда. Они оба не заметили, что в комнате стало слишком жарко. — Салют, Дима, мы должны на него посмотреть. Гигантские огненные цветы в небе — настоящая магия нашего мира. Пойдём на балкон.
— Там холодно, — возразил принц, не отпуская девушку. Не хотелось больше чудес. Главное сидело у него на коленях.
— Холодно? — спросила она с озорными нотками в голосе. — И я это слышу от мага?
Пришлось потупить взор. Попался на лукавстве.
— Хорошо, возьми артефакт тепла…
Но любимая уже сама легкокрылой птицей упорхнула с дивана, забрала кольцо из шкатулки и дёрнула дверь на балкон. Сквозняк ворвался в комнату зимним ветром. Бриллианты на платье Надежды заискрились снежинками. А в небе над домом взрывались огненные цветы. Красные, зелёные, синие — они роняли свет в окно. Раскрашивали белое платье самой прекрасной девушки.
«Восхитительно», — звучала в голове мысль, и улыбка не сходила с лица.
— Скорее, — позвала Надежда, — фейерверк скоро закончится.
Димитрайос на ходу читал заклинание тепла. Добавлял своё облако к тому, что создал вокруг девушки артефакт. Стёкла, как назло, затягивало инеем. Надежда распахнула окна и выглянула на улицу.
Огонь горел в ночном небе, праздничное ликование слышалось и здесь. Люди вышли во двор. Стояли, задрав головы, и кричали от радости. Димитрайос обнимал любимую и думал, что больше не чувствует себя здесь чужаком. Дивный мир, подаривший ему так много. Но нужно возвращаться домой. Наполняться энергией, готовить Надежду и открывать портал. Иначе загаданное желание не сбудется.
Ничего сложного, на самом деле, но без парных артефактов не обойтись. А ещё без благословения отца, помощи наставника, церемонии во дворце. Принц знал, что победа в поединке зависит только от него. Верил, что любовь Надежды ему не нужно выпрашивать у Вселенной. Чего же тогда просило сердце в согласии с разумом? Свадьбы. Пусть она состоится. Желание-трюк, желание-подвох. Оно вмещало в себя сотни обстоятельств, обходило десятки ловушек и оставляло ни с чем палату геронтов.
Во-первых, чтобы жениться, крайне необходимо выжить в схватке с узурпатором. Во-вторых, стать королём. В-третьих, изменить законы так, чтобы королевой Эллады стала иномирянка. А заодно доказать величину её магического резерва, расхохотаться в лицо Лавру, Кассиусу и всем, кто будет морщить нос на «незнатное происхождение». Послать их в бездну, наконец. О, Димитрайос запомнит этот момент.
«Надежда — простолюдинка! Нельзя мешать королевскую кровь с такими, как она! — Умолкни, Кассиус. Основатель династии был плотником. Всё благородство заключалось в его душе. В любви к дочери. И я люблю. Ещё возражения есть?»
Не будет их. Не может быть. Король Эллады брал в жёны сильнейшего мага Земли. Королевство получало новую силу и новых, долгожданных наследников. Династии больше ничто не угрожало. Димитрайос — молодец? Димитрайос — самый счастливый мужчина!
Но была одна маленькая деталь. Предложение выйти замуж. Почему-то тревога нападала, стоило составить в голове слова. Надежда к ласкам не готова, а тут решение на всю жизнь. Вдруг принц отпугнёт её поспешностью? И переездом. Другой мир как-никак. Совершенно другой.
И здесь выручил страх. Впервые за те годы, что Димитрайос себя помнил, он был ему благодарен. Нужно отложить. Да. Не время сейчас. Праздник в разгаре...
— Пойдём гулять, — предложила Надежда. — Оденемся только, а то нас примут за сумасшедших.
«Но мы и есть, — подумал принц. — Я уж точно».
— Пойдём. Согласен.
Надежда
Разгулявшиеся соседи пригласили нас покататься на санках. Дом стоял на берегу оврага, внизу подо льдом протекал ручей. Кто-то вынес вчера шланг и залил на склоне крутую горку. Опасную, учитывая степень новогоднего опьянения и отсутствие ремней безопасности на транспортном средстве. Но Дима заверил меня, что знает десяток исцеляющих заклинаний.
— Не пропадём, — отважно шепнул иномирный принц и улыбнулся самой озорной из своих улыбок.
Галка стреляла в нас глазами. Её муж разливал шампанское по фужерам и предлагал выпить за праздник. Все давно перезнакомились. Диму-Димитрайоса похлопывали по плечу и пихали ему в руки куски шашлыка, завёрнутые в лаваш. Мангал остывал неподалёку. Всё-таки безбашенные у нас жильцы типовой девятиэтажки. Открытый огонь почти в центре города. А если кто-нибудь пожарных вызовет?
— Идите к нам! — кричали очередной семье, выбравшейся с детьми во двор. — С Новым годом!
— А мы ещё фейерверков принесли.
К раскладному столику стало не подойти. Дети катались с горы на ледянках, а чуть в стороне наспех ремонтировали борта у взрослых саней. Нет, ну во что я ввязалась?
— Смотрю, рецепты пригодились, — проворковала Галка, поймав меня за плечо. — К сердцу такого мужчины прокладывать путь нужно тщательно. Жаль, что не исконно русская кухня. Что ж ты не предупредила об иностранце в гостях?
Переводчик после «не пропадём» пришлось сразу же выключить. Димитрайос болтал по-элладийски, но никого это не смущало. Его уже научили поддакивать и отвечать «вздрогнём» на каждый тост. Я со смехом вспоминала сцену из «Особенностей национальной охоты». Где Вилли Хаапасало по-фински доказывал, как правильно надо было доставать из воды рыбу, а Виктор Бычков кричал: «Ё-моё, а я её за что хватал?» И никакого языкового барьера.
— Сани готовы! — зычно крикнул сосед с первого этажа. — Можно!
Коробку с салютом спрятали в припаркованную машину, чтобы дети не достали. Водитель саней, трое отважных и мы с Димитрайосом пошли усаживаться в пробный заезд. Сдавалось мне, даже доработанная конструкция саней больше четырёх пассажиров не могла выдержать, но объясните это представителям народа, привыкшего ездить на одном запорожце всей деревней.
— Нормально, чё. Погнали!
Принц крепко меня обнял, я схватилась за пуховик Галки и двое «разгоняющих» с коротким: «Ха!», толкнули нас с горки.
Адреналин бурлил в крови вместе с алкоголем, ветер свистел в ушах. Среди визга и хохота я падала в бездну и думала, что всегда хотела именно такой жизни. Яркой, безумной и счастливой.
Духи праздника хранили пьяных, никто не пострадал. Выбравшись из общей свалки, мы отряхнулись и бегом побежали в гору. На второй заезд.
Веселились почти до утра. Я иногда снимала артефакт «шубу», чтобы остыть и немного протрезветь. Салют стрелял ещё трижды, шашлык жарился дважды. Словарный запас Димы обогатился на десяток русских слов и под блеск последних ночных звёзд мы пошли домой.
«Пьяный тест» принц прошёл великолепно. Он так мне нравился в своём расслабленном состоянии. Без королевской чопорности и бремени строгого воспитания. Хохотал со всеми, поддерживал компанию, носил меня на руках.
— Воррейя, — шептал в лифте, поставив меня на ноги и прижав к стене. — Любимая. Хорошо-то как.
Боже, какой милый акцент! Действительно что-то итальянское. Хотя я ни разу ни одного итальянца не слышала. Греческое должно быть. Димитрайос же. Эллада.
— Воррей, — отвечала я ему. — Любимый.
Из лифта вышли со второй попытки. Целовались и пропустили момент, когда двери замерли в открытом состоянии. Голова кружилась. В коридоре от нашей одежды пахло дымом, шашлыком и талым снегом. Ключи звенели где-то далеко. Я минуту ковыряла замок в кромешной тьме, а потом мы зашли в квартиру.
Объятия мужчины рядом со мной стали настойчивее. Дима стянул с меня пуховик, размотал шарф и снова взял на руки. Инстинкты взбунтовались, я задрожала от страха. Не глупая ведь девочка, понимала, как быстро заводят поцелуи и чего хочется принцу. А я не готова. Столько лет ждала настоящей любви, дождалась и всё равно не готова.
— Ти вора, — Дима прошептал по-элладийски уже знакомое «я сам».
Расстегнул мои сапоги. Снял сначала левый, потом правый. От его невинных прикосновений бросало в жар. Врут авторы любовных романов. Какое там «сердце пропустило удар»? Оно вообще перестало биться.
«Мне нужно в душ, — метались мысли в голове. — Проверить закрыта ли входная дверь. Убрать салаты в холодильник, а то они испортятся. Боже, как скрипит диван!»
Раньше я не замечала, насколько скрип — двусмысленный звук. А теперь казалось, что соседи стоят, прислонив кружку к стене и подслушивают. «Уже началось? Жахаются? Или просто так мебелью скрипят?»
Паника убивала романтику. Я каменела от каждого нового поцелуя. Не выдержала и упёрлась руками в грудь принца.
«Не надо, пожалуйста. Давай не сейчас. Потом».
Но хмель от шампанского не давал ему заметить моё слишком вялое сопротивление. Дима отстранился и стянул свитер через голову. Белая ткань рубашки «вспыхнула» в полумраке комнаты. Отразила скудный свет от окна. Принц потянул рубашку вверх. Ткань с шелестом вышла из брюк, а я закрыла глаза.
«Сколько можно хранить невинность? Почему, если я согласна на поцелуи, то не могу позволить себе большего? «Мы не женаты?» Кого это волнует?»
Внутренняя борьба сдавила сердце и мешала ему нормально биться. Сразу все возможные страхи обрушились на голову. Будет больно, стыдно и неловко. Что я скажу Диме утром? Как посмотрю ему в глаза? А если я — то самое «бревно», о котором парни с презрительным смехом рассказывают друг другу? Дима-то рыцарь, он не признается, но навсегда запомнит. И я тоже.
Боже, куда меня унесло? Как мастерски страх выбивал почву из-под ног. Со мной лучший мужчина в обоих мирах. Всё будет хорошо. Думать иначе — почти предательство. Акт недоверия уж точно.
«Очнись, Надя, — хотелось сказать самой себе, — вспомни, что ты говорила пару минут назад. Что чувствовала».
Любимый мужчина. Родной, единственный, неповторимый. Самый чуткий и понимающий.
В темноте отчётливо прозвучал щелчок, и вместе с принцем заговорил переводчик:
— Я оделся, чтобы тебя не смущать, можешь открыть глаза.
Дима отстранился совсем чуть-чуть, но между нами мгновенно стало холоднее. Будто меня окатили водой и выставили на мороз. Да, облегчение наступило. На долю секунды, не больше. А потом накрыл такой стыд, что я чуть не разрыдалась.
— Прости.
— Всё хорошо, — ответил он. — Правильно. Это я должен просить прощения. Увлёкся, забылся. Не смог совладать со своими желаниями. Я выйду на лоджию, чтобы остыть. Ты можешь пока привести одежду в порядок.
Вот о платье я сейчас вообще не думала. Сидела в растрёпанных чувствах, и, закусив губу, смотрела, как он уходит. Открывает дверь, ныряет в январский мороз и остаётся там. Без меня.
«Довольна своим моральным обликом? Избежала пятен на репутации?»
О, да, мама бы похвалила.
«Молодец, дочка, только так с мужчинами и надо. Чем дольше отказываешь, тем выше тебя ценят».