Ом Виктория
Замуж за коня
1 (не) доброе утро
ГЛОРИЯ
- Папа, нет! Не надо! Пожалуйста! - молила, всеми силами упираясь, чтобы замедлить процесс моего выдворения из фамильного дома.
Стражники расторопней обычного распахнули ворота на улицу, отводя глаза от нас с папой. Вмешиваться они не рискнули, на собственном опыте зная, какой тяжёлый характер у моего родителя.
- Отдам за первого, кто пройдёт в город через главные ворота, - настаивал отец, волоча меня за руку за собой.
- Папа, пожалуйста, люди же смотрят! - предприняла я очередную попытку вразумить его, заметив ошарашенные взгляды жителей Остловки - нашего маленького приграничного городка, в котором папа был бургомистром. - Опять слухи поползут, -увещевала я, нажимая на больные точки.
- Срать я хотел на слухи. Хотел, но не могу, потому что о тебе уже чёрт-те что судачат, -выплюнул он, больно дёрнув меня за руку, которая чудом не выскочила из сустава и вовсе не оторвалась. - Одним слухом меньше, одним больше, это же как с достойными женихами: можно игнорировать, потому что есть ещё города в нашей стране, куда твоя слава не успела просочиться.
Я захныкала, жалуясь на прострелившую плечо боль, но папа был глух к моим речам и не обращал внимание на слёзы, которые я старательно нагнала на глаза, искусав в кровь губы. Стальной хваткой впившись в запястье он волочил меня всё дальше и дальше от дома по кривым улочкам, самым коротким путём к главным воротам Остловки.
Утро совсем не задалось: подняли ни свет ни заря и позавтракать толком не дали. А всё из-за того, что на вчерашнем благотворительном приёме в опере я смела отказать двадцать пятому просителю моих драгоценных запчастей: руки и сердца, конечно, с расчётом на богатое придание. Отцу абсолютно не понравилось моё заявление, что я достойна лучшего, чем сыновей владельцев банка, завода, мельницы и тем более старика Говарда Дака, который решил, что я отличная кандидатура на роль его пятой жены. Я не могла радостно воспринять перспективу ютиться с какими-то незнакомками на кладбище через год другой, потому что Г овард Дак быстренько бы меня там прописал. Мне ли это не знать. С моим характером мало кто будет со мной церемонится, даже отец сломался.
- Рано мне замуж! - попробовал другой довод, чуть не запнувшись о торчавший камень в мостовой.
- Двадцать лет - рано?! - рявкнул отец, резко затормозив. - Твоя мать в двадцать тебя уже ходить учила. И лучше бы на этом и остановилась! - махнул он свободной рукой и потащил меня дальше, пропуская мимо ушей мои увещевания.
Мы вышли, точнее выскочили на дорогу, ведущую прямиком к воротам. В этот час они уже были распахнуты: многие горожане уходили на реку, в лес и на поля, которые находились за надёжными стенами Остловки.
- Пап, пожалуйста...
Отец замедлил шаг, позволив мне перевести дыхание и осознать, как же сильно ноет рука, за которую он тянул меня всю дорогу.
- Доброе утро, - обратился он к стоявшим на воротах парням. Те поприветствовали его, вытянувшись по струнке и приложив ладони к краям козырьков своих картузов.
- Мы можем здесь весь день проторчать, лучше пошли домой и спокойно поговорим.
- Я устал с тобой говорить, - рыкнул папа.
- К нам только купцы иногда заезжают по делам, - наседала я.
- Вот и отдам тебя за самого удачливого купца, - заявил родитель, подведя к воротам. -Кто-нибудь уже проезжал? - спросил он у стражей.
- Нет, - ответил один из них.
Папа выглянул за ворота, продолжая крепко держать меня за руку, не давая мне призрачной надежды на бегство. Широкая дорога бурым полотном простиралась вдаль, со временем истончаясь и превращаясь в точку. И из этой точки что-то двигалось к нам.
Папа приложил ладонь ко лбу, прикрывая глаза от солнца, и вгляделся в даль.
У меня сердце замерло в груди. Я последовала его примеру: приложила не обременённую отцовской бдительностью ладонь ко лбу и стала вглядываться в увеличивающуюся на горизонте точку.
- Кто-то едет, - с облегчением выдохнул отец, опустив руку. - Так что недолго тебе осталось в девках ходить.
- Пап!
Щёки лизнул огонь. Стражники давились смешками — бесспорно, слова отца достигли их ушей.
Время тянулось нестерпимо долго. Мы словно бельмо на глазу стояли перед распахнутыми воротами, ожидая гостя, только угощений, музыки и ковровой дорожки не хватало, чтобы обставить всё на должном уровне.
Точка на горизонте медленно, но уверенно росла, приближаясь к нам. Наконец стало ясно, что это не торговый обоз, а не особо спешащий в Остловку путник, который не поддавался моим мысленным уговорам свернуть на одну из троп, уходящих в лес или в поле, а лучше к реке, чтобы там освежиться, не потеряв ни единой монеты в местном трактире или гостинице. С чужаков у нас три шкуры сдерут, не моргнув и глазом.
От разглядывания дальнейших метаморфоз с серым пятном на горизонте нас с отцом отвлекла карета, подъехавшая к воротам. Кучер слезть с козлов, открыл дверцу и подал руку даме, помогая ей выбраться наружу.
- Только не это, - простонала я, мечтая исчезнуть с лица земли.
- Жаннет, не стоило тебе выходить из дому! - бросил отец, примчавшейся поглумиться надо мной даме.
Оправив юбку, Жаннет раскрыла зонтик от солнца, так как микроскопическая шляпка на её огромной (частично из-за причёски) голове не могла справиться с этой задачей.
- Милый, - приближаясь к отцу, проворковала мачеха, которая мне в сёстры годилась, -не стоит пороть горячку, она же твоя единственная дочь, - театрально произнесла она, послав взгляд искрящейся неподдельным интересом.
- Очень смешно, Жаннет, - огрызнулась я.
- Глория! - прикрикнул на меня отец.
- Я хотела сказать «мило». Хотела, но это не мило, - поморщила я нос, копируя гримасу мачехи. - Может, её отдашь кому-то другому.
Жаннет вытянула шею, устремив на меня испепеляющий взгляд.
- Ты поосторожней, а то глаза выскочат из орбит, а ты у нас и так не красавица.
- Глор-рия, - прорычал папа, готовый заступиться за честь главной женщины в его жизни после смерти мамы и того фестиваля урожая, на котором он познакомился с этой Жан-нет. - Не смей хамить мачехе.
- Дорогой, я, конечно, женщина добрая и понимающая... - затянула Жаннет писклявым голоском, рисуясь перед отцом и городскими стражами.
- Конечно, добрая и понимающая, - пробурчала я под нос.
- ...но это уже слишком! - возмущённо заявила она, повысив голос, чтобы её недовольство резануло по ушам всех присутствующих добровольно, случайно и насильно. - Выдать такую замуж - будет неуважением к мужчине, который решится связать свою жизнь с такой невоспитанной особой.
- Вот тут согласна по всем пунктам! - встряла я. - Подумайте о бедном и несчастном человеке, у которого, возможно, вся жизнь ещё впереди, а ты его хочешь принудить обременить себя узами брака.
- Когда к узам прилагается щедрое придание, они не так сильно тяготят, - возразил папа.
- Надо быть сумасшедшим, чтобы согласиться на брак с первой встречной, или предложить пол королества, чтобы придать толику здравого смысла положительному ответу, - не соглашалась я.
- Или конём, - пробасил кто-то из солдат у ворот, запустив хохот в своих рядах.
- Отставить! - рявкнул на них отец, развернувшись.
- Конь. - Я смотрела на белое непарнокопытное животное, замершее в нерешительности у черты, отделяющей город от всего остального мира.
- Или кобыла, - предположила Жаннет.
- Я конь. У меня документы есть, - заявило животное, шагнув в город. - Только не надо заглядывать под попону, - попросил он.
- Не надо документов и никто вам под попону смотреть не будет, - заверил его отец. -В Остловке хорошо относятся к разумным животным.
- Да? - засомневался гость города, шлёпнув большими губами.
- Мы очень хорошо относимся к разумным животным, - поддакнула Жаннет.
- Когда среди твоей родни есть сучки, приходится хорошо относится к ним, -предприняла я попытку понизить градус радости у мачехи.
- Не совсем понимаю, что тут происходит, - нерешительно обратился к нам конь,
- но если документов у меня никто проверять не будет, позвольте мне пройти.
- Не человек - проедешь, - буркнула я, переживая, что этого гостя так просто не отпустят: на горизонте не было видно другого претендента для исполнения отцовской угрозы, а Жаннет так и сияла коварством.
- Простите, сэр, как вас зовут? - поинтересовалась она у коня, сложив зонтик, чтобы вцепиться в него обеими руками, дабы справиться с переполнившим её ажиотажем. Это ведь так здорово, когда появляется шанс не только избавиться от надоевшей падчерицы, но и сломать ей жизнь.
- Марсель, - деловито представился конь и почтительно поклонился, заведя одну переднюю ногу за вторую.
- Марсель, а дальше? - уточнила Жаннет.
- Просто Марсель, - заподозрил что-то неладное конь. - Что-то не так?
- Нет, - поспешили его успокоить в один голос папа с Жаннет.
- Меня зовут Гордон Миллер - бургомистр Остловки. И я рад вас приветствовать в нашем городе.
- Я, конечно, сообщал, что приеду к вам с инспекцией, но не думал, что вы будете поджидать меня у самых ворот, - ответил ему конь, окинув всю скромную процессию подозрительным взглядом.
- Простите? Я что-то не понимаю, - сконфузился отец.
- Я помощник министра земледелия, Марсель Вингельдерский, - представился конь ещё раз, без утайки, - прибыл для инспекции полей и урожая.
- Из столицы? - уточнил папа, побелев на глазах.
- Да.
- Это же замечательно! - воскликнула Жаннет, всплеснув руками. - Дорогой, давай пригласим сэра Вингельского...
- Вингельдерского, - поправил её конь.
- ... к нам в дом, чтобы всё обсудить, - договорила она, проигнорировав правку сэра коня.
- Всё? - очнулась я, поняв её замысел: дома и стены помогут уговорить отца на любое безумие, которое способен родить мозг мачехи.
- Всё, - довольно подтвердила Жаннет. - Карета уже здесь.
- Хм... я в карету не залезу, - отметил очевидное конь.
- Ну вы рядом можете побежать или сзади, - беззаботно подсказала мачеха решение проблемы.
- Ага. Глотайте пыль, - прокомментировала я, ощутив долгожданную свободу на запястье. Вот только бежать было некуда, оставалось полезать в карету и думать о том, как можно избежать худшего исхода.
2 Сваха Жаннет
Первый завтрак закончился не начавшись, второй завтрак никак не мог начинаться из-за гостя. Конь стоял, нависнув мордой над обеденным столом, бросая растерянные взгляды. Жаннет настояла на том, чтобы гость постоял с нами за одним столом. Вернее, конь стоял, а мы сидели. Мы же воспитанные люди, но стоять за столом - это дикость. Ну что ещё можно ожидать от пигалицы с куриными мозгами. Папа подправил немного ситуацию, попросив одного из слуг положить на большое блюдо лучшего овса из личных запасов.
- Мне, право, неудобно, - пробасил Марсель, наблюдая, как все суетятся вокруг него.
Все, кроме меня.
Я, флегматично взирая на бессмысленную возню, пользовалась случаем и ела, пока никто опять не вытащил силой из-за стола, грозя отдать первому встречному, словно надоевший патефон.
- Даже в столице люди не разделяют стол с разумными животными, - подметил наш гость, не решаясь притронуться к ароматному овсу.
- То в столице, - отмахнулась Жаннет, - мы в Остловке придерживаемся более современных взглядов и выстраиваем отношения с разумными животными так же, как с обычными людьми.
- Именно так, - подключился папа, отвлекаясь от своей яичницы, - и передайте его величеству, какие мы прогрессивные.
- Я вынужден спросить, - Марсель прочистил горло, что было похоже на обычное лошадиное ржание, - на самом деле по какой причине вся ваша семья, сэр Миллер, оказалась у парадных ворот города?
Папа тоже прочистил горло и вытер рот салфеткой.
- Это очень непросто объяснить.
- Очень даже просто, - пробурчала я, вспомнив, как быстро папа добежал до ворот со мной на буксире.
- Какой-то час назад мне показалось, что в мою голову пришла дельная мысль о том, как вразумить свою дочь, Глорию, - добавил отец, бросив в мою сторону предупредительный взгляд.
Я откусила тост, в душе ликуя: он остыл! Слава богам! Не пришлось обещать, что пойду с опросом по местным мужчинам, чтобы выяснить, кто из них готов дать мне второй шанс, хотя бы в виде свидания. И поползли бы новые слухи о том, как Глория Миллер ищет себе спутника, чтобы избежать гнева отца и не потерять право на наследство. Рано или поздно Жаннет убедит отца подправить завещание, для верности родив ребёнка. Ребёнку сложно будет отказать. Он маленький и беззащитный, в отличие от меня... Если всучат какому-то дурачку. Или сдадут в монастырь подальше от Остловки. С одними дикими животными в округе.
- Это была гениальная идея! - активизировалась главная вдохновительница всех глупостей моего немолодого отца. - Дело в том, что Глория отказала всем женихам в нашем городе.
- Прямо всем? - удивился наш гость.
- Всем, - подтвердила Жаннет, своим писклявым голоском, что ко мне вернулось желание залить уши воском.
- Городок у вас немаленький, - подметил конь, - женихов должно быть много.
- И их много, но они не устраивают Глорию. Я даже подозреваю, что её вообще не привлекают люди, - громким шёпотом поделилась своим выводом мачеха.
- Я тебя слышу, Жаннет.
- Но я видела, как ты смотрела на сэра Вингельского.
- Вингельдерского, - поправил её конь.
- Между вами определённо проскочила искра, - с ехидной улыбкой заявила Жаннет, проигнорировав правку от гостя.
Мы с конём переглянулись говорящими взглядами: «Искра? - как бы спрашивал мы друг друга. - Да нет же».
- Тебе привиделось. Меня привлекают люди. Без обид, - сказала я, прервав паузу.
- Какие обиды. Меня люди привлекают, если только они способны почесать мне спинку, не задавая лишних вопросов и не заглядывая под круп.
Жаннет засмеялась, углядев что-то для себя смешное в том, что больные извращенцы пялятся на достоинство коня, который и в суд может подать за такое. Я пришпилила мачеху укоризненным взглядом, немного охладив её.
- Не все люди способны понять разумных животных и принять их потребности и границы, - прокомментировал папа, сглаживая атмосферу.
- Но животные в одежде выглядят очень мило, словно дети, - сказала Жаннет, хихикая.
- Разумные животные вынуждены на-а-о-одевать одежду, чтобы не смущаться в присутствии людей, которые пялятся на наши интимные места. Даже если делают вид, что не пялятся, вы всё равно пялитесь, - с недовольством произнёс Марсель, не сводя пристального взгляда с Жаннет. Та чуть не поперхнулась соком, но всё (к несчастью) обошлось.
- Если бы не вызывающее поведение людей, мы бы, разумные животные, не одевали одежду.
- Люди заставляют животных одеваться, потому что сами зажатые и закомплексованные,
- процитировала я свою горничную-гномиху, которую не устраивало требование Жаннет брить лицо. Мачеха с первого дня пугалась этой маленькой бородатой женщины, которая не стыдилась своих отличительных от людей черт. - Мужчины и так друг с другом соревнуются: у кого хм... достоинства лучше, а тут ещё и своё превосходство над разумными животными докажи. Что? Это правда. Бэтти так сказала!
- Не оправдывайся, - процедил раскрасневшийся отец, чего не смогли скрыть его пышные усы.
- Тебе-то что переживать, по словам Жаннет никакой конь с тобой не сравниться.
- Глор-рия! - рассвирепел отец. Опять.
- Не я выбирала такую мачеху. И уж тем более не мечтала быть в курсе того, что происходит в вашей спальне. Я переехала в другое крыло, но у Жаннет странное понимание о том, какие темы можно обсуждать с падчерицей.
- Я хотела, чтобы мы подружились. И всего-то! А девочки всегда обсуждают мальчиков,