— Мой Властелин, — тон Жреца был серьёзен. — Смею заметить, объяснения были бы очень кстати. Извечный вопрос "Кто виноват и что делать?" стоит перед нами необычайно остро.
— В кои-то веки полностью солидарен с почтенным коллегой, — подтвердил Наместник сухо. — Вы — слишком важная фигура для обороны города, чтобы мы могли пренебрегать такими ситуациями. Особенно — сейчас.
"… Когда мы рискнули и решили подмять город под себя, но, несмотря на успех, всё ещё висит на волоске", — закончила Ири мысленно.
Она на миг прикрыла глаза. В их словах был резон, однако… С одной стороны, рассказывать им про Ихора было опасно: слишком часто союзники и враги в политике менялись местами, и давать им в руки оружие против себя было рискованно. С другой стороны, рано или поздно они всё равно догадаются, потому для некоторых случаев можно расставить приоритеты.
— Господин Ихор из рода Степных Рысей — моя пара, — сказала Ири спокойно. — Только что имела место некая магическая аномалия, вследствие которой он на несколько мгновений… подвергся смертельной опасности. Разумеется, это незамедлительно отразилось на мне.
Наместник не выглядел удивлённым — видимо, уже успел что-то раскопать.
— Какого рода опасности? — уточнил он ровно. — Насколько я могу судить со стороны, защита вокруг юноши отличная, и все в Чу так или иначе предупреждены о его особом статусе.
— Это лучше спросить у вас, — отрезала Ири, не сдержав рычащих ноток. — Я не могу объяснить, однако, полагаю, одна из ваших сотрудниц знает больше. Мне лишь известно, что ситуация связана со спасённым нами мальчишкой, Махсимом.
— Понимаю, — сказал Наместник. — Позволено ли мне будет отлучиться на несколько минут, чтобы узнать детали?
Властелин проводила Наместника раздражённым взглядом. Если окажется, что на Ихора напала эта некромантка, Ири лично перебьёт этой дряни хребет!
— Прощения просим за наглость, но тут мне, боюсь, потребуются некоторые крохотные объяснения для понимания наших реалий, — вклинился вдруг Жрец. — Признаться, в силу своего невежества я наивно полагал, что пара — это нечто вроде сердечного друга. Но теперь мне начинает казаться, что я чего-то не знаю. Могу ли я рассчитывать на более подробную информацию?
Ири не без раздражения покосилась на Эу-хения, но коротко поведала о парности и её сути.
Жрец поправил свои стёкла, опустил ресницы, и Ири вдруг с удивлением поняла: он в ярости.
— Мой Властелин, — сказал он вкрадчиво. — Вы ведь понимаете, что было бы куда лучше, если бы сведения такого рода сразу попадали на мой стол, желательно — минуя господина Наместника? Это помогло бы избежать некоторых глупейших, как я сейчас понимаю, ошибок с моей стороны. Я не прошу от вас абсолютного доверия, но моё незнание вопроса обернулось и несколькими упущенными шансами — как в случае с господином Этом — так и глупым риском для вашей жизни.
— Вы же не пытаетесь отчитывать меня, как провинившегося ребёнка, почтенный Жрец? — уточнила Ири холодно. — Или хотите сказать, что вы всегда и во всём честны со мной?
— Я всего лишь пытаюсь сказать, что ваше недоверие в подобном вопросе могло дорого стоить, — отрезал Эу-хений.
Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Наконец Жрец, кашлянув, сказал мягче:
— Я понимаю ваше нежелание посвящать меня во столь интимные подробности. Другой вопрос, что в случае с вашим народом, насколько я могу судить, парность связана с политикой напрямую.
— Это правда, — спокойно согласилась Ири, чувствуя, как невольная грусть проскальзывает в голос.
— Понимаю, — согласился Жрец. — При наличии подобных исходных данных это всего лишь неизбежно. И…
Неизвестно, что ещё хотел сказать Жрец: господин Наместник вернулся в комнату.
— Мой Властелин, — он чуть склонил голову. — Я получил отчёт от почтенной госпожи Дайен Крейн. И, боюсь, мне придётся принести не лучшие вести.
Ири подобралась.
— Не тяните, — приказала она резко.
— Боюсь, вы почувствовали себя плохо, потому что какой-то миг ваш суженый действительно умирал: связь с родным миром усилилась, и смерть, предназначенная ему, догнала его.
Ири показалось, что в комнате стало нечем дышать. Усилием воли усмирив панику, она уточнила:
— Не могли бы вы дать более развёрнутый ответ?
— Извольте. Техногенный мир нашей оси, если честно, весьма пугающее место. Изначально он был задуман, как тюрьма для некоторых душ, но потом всё стало в разы… сложнее. Не время и не место для этого разговора, так или иначе: это всё — лишь незначительные детали.
Ири отметила, что Жрец бросил на Наместника быстрый взгляд. Она могла бы поспорить, что Эу-хений с преогромным удовольствием углубился бы в эти "незначительные детали". При других обстоятельствах она бы и сама это сделала: несмотря на множество книг, прочитанных по этой теме, теорию о тюрьме для душ она слышала впервые.
— Так или иначе, сейчас техногенный мир классифицируют как хищный, — продолжил Наместник. — Поскольку его линии вероятности крайне неохотно отпускают свою добычу. Сопротивляться этому явлению могут только демоны и божества — и то, будем честны, далеко не все. В данном случае, если я правильно понимаю, некое божество локального уровня сумело перетащить умирающего оборотня в наш мир, каким-то образом обойдя правила и прыгнув выше головы. Однако, хищные миры просто так не отпускают, увы.
У Ири в горле встал ком.
— И тут сыграли свою роль две вещи. Во-первых, Махсим родом оттуда же; во-вторых, он стал Жрецом. Своим вниманием и волей он невольно подтолкнул почтенного Ихора обратно, к вероятностям техногенного мира. А там, боюсь, встречи с ним ожидает другая дама. Прекрасней вас, мой Властелин, уж простите. Но и холоднее. Страшнее этой дамы соперниц, как известно, не бывает: у Неё почти невозможно кого-то увести.
Ири сжала зубы.
— Вечером я должна буду дать своей паре пропуск, — сказала она равнодушно. — Я не смогу отказать; точнее, зная свою пару, могу сказать, что он не примет отказа и предпочтёт рискнуть, но не оставить ребёнка одного. Думаю, я смогу оттянуть этот вопрос до завтра, но не далее. До того момента вы должны решить проблему с этим юным Жрецом, господин Наместник. На ваше усмотрение.
— Я понимаю это, — чуть склонил голову варлок. — Подозреваю, я не стеснён в методах?
— Смею надеяться, — Ири тяжело посмотрела на него. — Что отыщется способ, при котором ребёнок выживет. Но я, как никто, понимаю, что порой наши надежды не оправдываются. Лечение — процесс непредсказуемый; может статься, что у мальчика произойдёт рецидив.
Нечему удивляться, что после такого происшествия Ири не ждала ото дня ничего хорошего. Даже выбирать сопроводительные подарки для Диверы (которую, очевидно, вскоре правильно будет именовать Див Чёрной) она отправилась скорее из чувства долга, чем по желанию. Единственным положительным моментом была возможность провести время с Гун: общение с Оранжевой всегда поднимало Ири настроение.
Ну, или почти всегда.
Ей хватило одного беглого взгляда на лицо компаньонки, чтобы понять: неприятности этого дня и не думали заканчиваться и только набирают обороты.
— Гун? Ты выглядишь… взволнованной.
— Мне страшно, Госпожа, — выдала Гун, и это было что-то новенькое: обычно компаньонку мало чем можно было напугать.
— Что произошло? — уточнила Ири ровно. — Что-то случилось на гильдейском заседании? У тебя возникли сложности? Тебе достаточно намекнуть, и я сделаю максимально доступное внушение недовольным и излишне говорливым.
— Я встретила свою пару, — сказала Гун тихо. — Я воспользовалась артефактом.
— О, — у Ири хватило опыта понять, что далеко не всегда сие событие можно считать радостным. — И кто же он?
— Я… не знаю, — сказала Гун растерянно. — В этом вся проблема. Но, кажется, при должном желании я могу получить за него в награду алмазов на половину своего драконьего веса. По крайней мере, насколько я знаю, именно такую награду госпожа Рои назначила за него после нахождения господином Даном пары.
Ири подозревала, что выражение полного шока делает её лицо слегка глуповатым, но ничего не могла с собой поделать.
— Призрачный?..
— Хотя, возможно, я и не получу свои деньги, — Гун выразительно смотрела Ири прямо в глаза. — Вполне может быть, что награда назначена за кого-то из его братьев.
Ири открыла и закрыла рот. Правильные слова не находились.
— Думаю, — сказала она в итоге осторожно. — Мне стоит послать вестника дедушке. И в Предгорье. Чтобы твоя награда точно тебя нашла.
— Да, — Гун медленно кивнула. — Надеюсь, вы её для меня сохраните, поскольку мне, думаю, надо будет уйти.
Ири прищурилась.
— Ты хочешь уйти с ним?
— Для начала я должна покинуть город, — сказала Гун спокойно. — Чтобы наша встреча состоялась не в его стенах.
Ири прищурилась. Она не встречалась лично с Призрачными раньше, но была достаточно наслышана об этом Доме, чтобы примерно понимать проблему.
— Ну почему же, — сказала она холодно. — Я запрещаю тебе так поступать. Поворковать с парой ты ещё успеешь, но для начала, как моя компаньонка, обязана представить мне сего чудного юношу.
— Госпожа…
— Это не обсуждается, Гун. Банальная вежливость и хороший тон требуют, чтобы знатный дракон пришёл к равным и говорил с ними в том случае, если его пара оказалась служащим одного из Домов.
Компаньонка выразительно посмотрела Ири в глаза.
— Не думаю, что моя пара — сторонник нынешнего политического строя в Предгорье.
Ири даже плечами передёрнула.
— О, во имя Неба. Неужели я так похожа на сторонника нынешнего политического строя? Как по мне, тот факт, что я стала Властелином и отправила на верную смерть собственного дедушку, о чём-то да говорит. Тем не менее, хороших манер и адекватного диалога ещё никто не отменял. Потому, куда бы ты там ни собиралась, вынуждена огорчить: ты — остаёшься.
— Я…
— Не обсуждается.
— Это безрассудно, госпожа.
— Мы все безрассудны, когда любим. Ты была со мной с тех пор, как умерла Дора. Всё, сказанное мною утром, релевантно: я не позволю тебе уйти вот так.
Ири встала, показывая тем самым, что разговор окончен.
— Я передам всем магам на браслеты сигнал общего сбора, — сказала она спокойно. — И усилю свой контроль над городом. Когда твоя пара изволит явиться, мы будем готовы встретить его со всеми почестями. А ты пока, будь добра, позаботься о подарках для Диверы. я набросала примерный список; просто собери всё, как и полагается.
— Да, госпожа.
Ири поспешно вышла, искренне надеясь, что Гун не успеет наделать глупостей.
Гун осталась сидеть, рассеянно осматриваясь по сторонам.
Разумеется, эта сокровищница не шла ни в какое сравнение с той, что была у Ири в Предгорье. Следуя правилам, та, улетая, взяла с собой только то, что носила в личном пространственном кармане — то есть, то любимое и важное, с чем не могла расстаться в драконьем обличьи. Заглянув в список, Оранжевая отметила, что Ири планирует отдать Дивере несколько этих сокровищ.
В этом была вся Ири Алая.
Нет, Гун никогда не обманывалась на этот счёт: её госпожа была достойной ученицей Алого Старейшины, пусть юным по драконьим меркам, но — воином и политиком. Для существ такого рода доброта — величина очень относительная и крайне мешающая в жизни. Тем не менее, если Гун знала хоть одного чистокровного знатного дракона, которого можно было бы хоть примерно счесть добрым и великодушным, то это была Ири.
Только вот что делать самой Гун с этим? Она приведёт Призрачного сюда, в этот город… И сможет ли помочь справиться с ним? Сумеет ли драться с собственной парой? Она сомневалась.
Там, где раньше билась их связь, теперь свернулась холодная пустота, и дискомфорт от этого нарастал на удивление быстро. Запоздало Гун подумала, что было ошибкой предаваться искренней страсти с идеально совместимым партнёром-менталистом и не предугадать, что связь окрепнет быстро и сильно. И да, она уже скучала по нему. Здраво ли это?
Она должна как-то защитить Ири, интересы Предгорья и город. Но как? Единственный вариант, который приходил ей в голову, сильно горчил на языке. Она запретила себе думать об этом, но огненный вестник от Алого Старейшины, влетевший в окно, нарушил эти планы.
Гун долго смотрела, не решаясь прикоснуться и считать информацию, но после, всё же, сделала это. Как и следовало ожидать, там был приказ, недвусмысленный и конкретный.
И зажмурилась на миг, потому что ей, воину, драконице и идеальной служащей, отчаянно захотелось разрыдаться.
Шестой мир оказался прекрасен.
Хотя тут, пожалуй, дело было в том, что Ижену банально не с чем было сравнивать. По сравнению с их родным Гахааном, если честно, любой мир покажется прекрасным — даже до того, как обезумевшая Тень Предвечной вырвалась на свободу, пейзажи там не особенно радовали разнообразием и цветом. После катастрофы Гахаан и вовсе стал местечком на любителя. Хотя им, наследникам Мрачного Жнеца, было в этой атмосфере смерти вполне уютно. Их поместья были надёжно экранированы от некромагических волн, а демоны исправно открывали порталы. Это позволяло спокойно вести дела с другими мирами, не боясь, что их кто-то найдёт. Однако да, для жизни большинства других разумных существ Гахаан после катастрофы был преимущественно непригоден.
Говоря же о техногенном мире, тот был по-своему очарователен с этим его удивительно-голубым небом и огромными материками, но оставаться там долго нельзя — есть риск спятить, как Эл Зелёный. Да и летать там не получалось: человеческие техномаги умели замечать крупные и быстро перемещающиеся в воздухе объекты, даже живые и прозрачные. Как говорил по этому поводу братец Жоран, большой фанат техногенной истории, было бы неловко начать Третью Мировую одним полётом.
Жорану нравились люди из техногенного мира. Он был самым младшим и слегка с придурью. Хотя, если подумать, кто из братьев вполне нормален? Да и вообще, по сравнению с тем же Ожоном, страстным любителем немотивированных убийств и садистских извращений, или Дижи, фанатично преданным идеям Предгорной Революции, Жоран был вполне мил. Примерно как эпидемия холеры, но всё же. Он и братец Жакрам, хитрозадый сучонок, даже нравились Ижену… ну, настолько, насколько ему мог в теории нравиться кто-то из братьев. Всё же, они росли в атмосфере постоянного соперничества и подстрекательства со стороны доброго дядюшки Лаари, что не могло не сказываться.
В общем да, шестой мир был прекрасен, а красный дракон — забавен. Не то чтобы Ижен оставил идею с его убийством, но для разнообразия было приятно пообщаться со взрослым и психически нормальным представителем своего вида.
Ну, или относительно нормальным. В любом случае, красный не был менталистом, и Ижен мог читать его в достаточной степени, чтобы признать: по сравнению с отцом или Элом этот дракон — просто кладезь адекватности. И, что уж там, отличный рассказчик. Ижен прекрасно понимал: он не узнает ничего такого, что не известно тому же отцу или Лаари. Проблема в том, что для него, Ижена, это были критически важные детали.
— Значит, ты знаешь политическую раскладку Предгорья?
— Да, преимущественно, — отозвался он легко. — Я бы предпочёл какие-нибудь свежие сплетни. Знаешь ли, мало что слышишь, живя вдалеке от двора.
— Сплетни, говоришь? Ну, последней и самой громкой новостью было, пожалуй, явление твоих детей народу.
Ижен мысленно скривился. Его детей, ну надо же… У него не будет детей. Теперь, когда он знаком со своей душой, он знал точно: если она действительно выжила, он не позволит ей умереть, рожая очередного маленького урода.
Нет, его пара будет жить. Ведь не всегда же у душ демонов есть дети? Иногда это существа одного пола, иногда не совпадает возраст, иногда они травмированы и оттого бездетны. Но демоны ведь ухитряются обожать и такие души, верно? Потому что ценят их свободу, яркость, необычность, талант, упорство… Да мало ли: всё же, существа тривиальгные редко становятся душами. И их ценят именно за ту необычность, за тот свет души, что не позволяет демонам-хозяевам скатиться во мрак и безумие. В этом вопросе демоны, как ни крути, в разы лучше драконов.