Примерно через час выходит врач. Мужчина. И по моему виду — обеспокоенному и следами крови, без труда понял, кто привез Настю.
— Как она? — интересуюсь сразу.
— Мы сделали все возможное… Мне жаль…
— То есть, вам жаль?!!! — еле сдерживаюсь. Как же бесят эти стандартные сухие фразы.
— Ваша жена в порядке сейчас, но ребенка сохранить не удалось.
— Какого ребенка? У нее же спираль… — слова меня приводят в растерянность.
— Да, она была беременна. Такой метод контрацепции, как спираль оставляет пару процентов на возникновение беременности, что и случилось. Но собственно, поэтому произошел выкидыш: инородное тело привело к повышенному тонусу и сокращениям матки… Спираль мы удалили, сделали чистку, кровотечение остановлено. Несколько дней она полежит у нас. Вы заполнили все документы?
Кивнул, думая о моей Насте…
— К ней можно?
— Не сегодня. Она спит, ей вкололи снотворное, отдых — лучшее лекарство. Завтра приходите, не раньше десяти… И вещи привезите. Да вы не переживайте так, — сказал доктор и похлопал меня по плечу, видя мою потерянность и вероятную бледность. — Ваша жена молодая здоровая женщина. Будут у вас еще дети.
Дети… Точно! Да, хочу общих детей, семью — настоящую. Похоже, знаю способ привязать к себе Настю, чтобы осталась со мной навсегда. То, что началось, как игра, желание, прихоть, сейчас этим не является. Я люблю ее… И она полюбит, обязательно полюбит.
«Надеюсь, ты меня простишь за такое решение? Но беременной никуда уже не денешься» — эта мысль приятно греет, когда возвращаюсь домой.
Ложусь спать, не переставая думать о Насте. Вспоминая ее страх в глазах, слезы и мучительный стон от боли, ощущаю свою вину. Это все из-за меня.
Утром квартиру пронзает крик. Резко просыпаюсь, натягиваю штаны и выхожу из комнаты. Дверь в Настину комнату открыта. Ольга смотрит на кровавый вид постели, потом переводит взгляд на меня…
— Где Настя? — ее голос дрожит, а глаза лихорадочно бегают.
— В больнице… И не надо орать, голова раскалывается.
— Что с ней? Столько крови… И на полу капли, и тут кровать…
— Выкидыш, — плетусь на кухню. На часах полдевятого, можно собираться.
— Она была беременна? Бедная девочка… — Ольга не отстает. И, кажется, решила, будто это я что-то сделал с Настей.
— Мы не знали о беременности, — достаю зерна кофе.
— Матвей, я все сделаю.
Ольга вмешивается, начиная готовить завтрак. А я не против, в конце концов, за что плачу ей, явно не за утренние крики и подозрения в причинении физического вреда любимой девушке. Вроде на монстра и бесчувственную тварь не похож.
— Убери, как следует. Матрац надо выкинуть, куплю новый. И собери что-нибудь для Насти.
Она понимающе кивает. И больше не лезет с разговорами, чему рад.
Приезжаю в больницу. Узнаю номер палаты. Поднимаюсь на нужный этаж. Нетерпеливо иду в поисках двери. Захожу. Настя смотрит на меня. И тут же отворачивается.
«Не хочет видеть?» — думать об этом неприятно.
Приближаюсь. Беру ее прохладную руку, прижимаясь губами.
— Как ты?
— Нормально…
— Посмотри на меня, — прошу, касаясь ее щеки.
В синих глазах стоят слезы.
— Отпусти, не мучай… — говорит Настя, от этих слов как ножом в спину.
— Все будет хорошо, — пытаюсь справиться с собой, и не показать своего раздраженного состояния.
— Не отпустишь? — в голосе сквозит отчаяние.
— Нет. Надеюсь, ты не вздумаешь сбежать?
— Куда, Матвей?! — она срывается на крик. — Мне некуда идти…
— Тогда зачем просишь отпустить? — обнимаю ее лицо ладонями, заставляя смотреть на меня.
— Хотела слышать твой ответ.
Я буквально чувствую, как ей больно. И не понимаю, почему? Хочется спросить обо всем: унять, успокоить, избавить от этих ощущений. Чуть не признаюсь в любви… Мой рот застыл в немом жесте…
Но в этот момент заходит врач.
— Вы уже здесь. Доброе утро.
— Доброе… — здороваюсь и жду, что скажет.
— Через пару дней выпишу, — констатирует он и внимательно смотрит. — У меня будет разговор к вам. Наедине.
— Я поговорю и вернусь. Вот тут одежда, — показываю на сумку. — А это, — ставлю пакет на стол, — сок и фрукты.
Иду за доктором в его кабинет. Как только дверь закрывается, он вдруг заявляет:
— Хотел сначала поговорить с вами, прежде чем сообщу в полицию или не сообщу…
— Не понял? — внутренне напрягся.
— На теле вашей жены следы побоев…
«Опять…» — ну, почему каждый считает, что ему виднее. Хотя слово «жена» нравится, не собираюсь разубеждать в этом.
— Я не бью ее! — стараюсь говорить спокойно, но я зол, черт возьми, от гнусных мыслишек в отношении меня. Если выгляжу не задохликом — то сразу руки распускаю? Что за дурацкие стереотипы… — Кожа нежная, понимаете?
— Ваша жена так же ответила.
— И вы не поверили? Решили: выгораживает меня, — усмехаюсь. — Да я больше жизни люблю ее…
Так просто сказал о своих чувствах к Насте совершенно постороннему человеку. А ей не смог, боясь услышать молчание, увидеть безразличие, желание избавиться от моего присутствия в жизни и никогда не знать. Боюсь быть отвергнутым.
«Нет, нет и еще раз нет!» — никогда не отпущу! Пусть ненавидит, если хочет, если так проще…
Признаюсь, обязательно признаюсь… Все будет: и семья, и дети…
Но как же трудно!
Глава 6. Это сложнее, чем кажется
Настя
Два дня тянулись бесконечно долго.
Больница — не способ отвлечься, сменить обстановку, тем более по такому поводу… для меня печальному… Это моя первая беременность. Не знаю, что думает Матвей, мы не обсуждали, вероятно, рад, ведь избежал ненужных проблем, разве может быть иначе…
Хотелось оказаться в тишине и одиночестве. А если хозяин решит, что игрушка не совсем еще сломалась, пришла в негодность — то хотя бы обнимет и поцелует, позволит уснуть в крепких руках, под ритмичные звуки своего сердца и волны согревающего дыхания.
С ужасом и счастьем для себя поняла, что хочу детей от него: маленькую, красивую девчушку, с ямочками на пухлых щечках, с такими же сочными зелеными глазами и копной темных вьющихся волос. Где счастье в этой мечте — величина абсолютная, не требующая пояснений, проста и понятна. Но вот почему с ужасом… Мои ощущения твердят: спокойной жизни не будет… или уже не будет…
— Одинцова, выписывают! Собирайся уже, муж скоро приедет, — заглянула в палату медсестра не первый раз, а я не могу заставить себя встать.
Передернуло от слова «муж» и фамилии Матвея, употребленной в женской форме по отношению ко мне.
«Ага, спешит и падает жениться… Тихомирова я…» — хотя не сильно рвалась, вернее не рвалась вовсе, разубедить тут кого-то, что мы никто друг другу. Раз он заплатил за мое пребывание — поддержала эту безобидную игру. Ладно, если быть откровенной, звучит приятно. Особенно, когда эти дни он писал сообщения, от которых губы непроизвольно улыбались, навещал вечером, не давая скучать и впадать в уныние, звонил перед сном… Видимо, все-таки вину чувствует за собой — лично так расценила его поведение.
— Ты не готова еще? — голос вошедшего в палату Матвея вывел из задумчивости. — Насть, переодевайся.
Понимающе киваю, встаю с постели, взяв свою одежду. Встречаюсь с ним взглядом и, не отрывая глаз, иду в ванную комнату. Он странно смотрит, будто пытается решиться на что-то… Перегородил собой путь и молчит. А потом притянул к себе за затылок и поцеловал. Было в этом поцелуе нечто больше, чем необходимость прикоснуться ко мне… Я всеми фибрами ощущала, что небезразлична ему. Может, именно это он не смог сказать? Или снова обманываюсь? — Фантазия разыгралась и выдает желаемое за действительное, подсовывая иллюзорные картинки…
Как же не хотелось отрываться от его губ, но зашел Алексей Николаевич, прервав нас. Это врач.
— Кхе-кхе, — кашлянул он специально, привлекая к себе внимание. — Здравствуйте.
— Здравствуйте, — Матвей протянул ему руку.
— Как раз ждал вас, — он пожал руку в ответ, — хотел, чтобы и вы услышали мои рекомендации.
Я опять села на кровать, так и не успев переодеться.
— Нужные препараты и способ приема указаны в выписке, вот она…
Матвей перехватил лист быстрее меня, бегло пробежавшись глазами.
— Теперь о других, не менее важных вещах: следует соблюдать половой покой до прихода первой естественной менструации, в норме — она наступит через три-пять недель, в дальнейшем — все контакты посредством барьерных контрацептивов, во избежание половых инфекций — женское здоровье сейчас особенно уязвимо. А начиная со второй менструации, если не планируете детей: можете попробовать гормональные таблетки, спираль пока не рекомендую, но в любом случае, за консультацией обратитесь к своему врачу.
При упоминании о детях, мы с Матвеем переглянулись.
«Мне показалось или он едва заметно улыбнулся?». Причем не ртом, а глазами — хитрый блеск отразился в них.
— Вам все понятно? — переспросил Алексей Николаевич.
— Куда ж яснее… — вздохнул типа «муж».
Целый месяц он не притронется ко мне — этот факт не радует, а потом останется совсем немного времени. И «нас» не станет… Хоть самой предлагай: продлить мое пленение из-за сложившихся обстоятельств. Если не надоем окончательно к моменту условной даты.
Поблагодарив врача, скрылась за дверью ванной комнаты. До меня донеслась фраза Матвея о желании поговорить с доктором наедине.
Я не стала интересоваться, о чем был разговор, но судя по довольному лицу, узнал, что хотел. Странно он ведет себя все-таки…
Квартира встретила практически стерильной чистотой. Ольга постаралась, угодила моему привередливому носу. А еще пахло выпечкой и свежесваренным кофе.
— Настя, здравствуй, — вышла Ольга навстречу. — Как ты?
— Здравствуйте, — улыбнулась, своей заботой она напоминает маму. — Все хорошо.
— Обед накрывать? — уточняет и смотрит на нас.
— Я не буду, — говорю и иду в комнату, пресекая попытку Матвея остановить меня.
Ложусь на кровать, лицом зарываясь в подушку. Матрац рядом со мной прогибается. Любимые руки сжимают мои плечи, массируя их. А губы касаются изгиба шеи.
— Настя… — шепчет он. — Скажи, что ты хочешь?
Переворачиваюсь на спину. Зеленые глаза смотрят внимательно. Если бы не вынужденное воздержание, то попросила ласку, нежность… Его всего… Навсегда. Но это сложнее, чем кажется — признаться.
— Спать хочу, — отворачиваюсь обратно. Сверху ложится пушистый плед. Он уходит.
На самом деле, спать — желания нет. Сказала это намеренно, чтобы оставил одну. Хочется подумать о многом. Не покидают мысли, что частичка любимого мужчины была во мне, жила три недели и покинула, словно напоминание — он тоже исчезнет. Положила руки на живот, ощущая внутри пустоту. А ведь были подозрения о беременности, но не придала этому значения, сославшись на невозможность. Просто удивляюсь, как у нас получилось? — ничтожные два процента… Хотя с такой половой активностью…
…Я все-таки поспала немного, а когда встала: оказалось, что одна в квартире.
На столе стояла еда, накрытая крышкой, и еще теплая. Матвей ушел, оставив записку:
«Съешь меня» — гласила она.
Провела по буквам — красивый почерк, чисто мужской, с уверенным нажатием. Он идеален во всем. Для меня, конечно.
Ощутив, что действительно проголодалась, съела все.
К этому моменту вернулся Матвей. Мы столкнулись в коридоре. Он был на пробежке. Никогда бы не подумала, что пот на одежде может так сексуально смотреться, а в сочетании с усиленным мужским запахом и парфюмом — будоражит мысли.
— Настя, у тебя такой взгляд…
— Какой? — ощущаю, как разволновалась от простой близости глаз. И нервно кусаю губы.
— Я лучше в душ, — тихо говорит он.
Не могу унять возбуждение. Знаю, нам нельзя, но так хочется касаться его, целовать… Решаюсь на безумие с моей стороны.
Иду в ванную. Торопливо скидываю одежду. Матвей не слышит от шума льющейся воды, как бесцеремонно врываюсь в душевую кабинку. И прижимаюсь нетерпеливо к его спине.
Матвей
Я не ожидал, когда ощутил руки на себе.
Резко развернулся и, схватив Настю за запястья, прижал к кафельной прохладной стене. Она скромно улыбается и снова кусает губы. Ее полная грудь вздымается, упираясь в меня — что приводит в движение моего дружка.
— Что ты делаешь?
— Я… — она смотрит с полминуты, молча, потом тянется, желая поцеловать.
Отстраняюсь.
— Настя! — сжимаю сильнее ее запястья, пытаясь привести в чувства.
— Немного ласки… и все… — с придыханием произносит, а у меня внутри все кричит — требует утоления желания и потребности именно в ней.
— Я с трудом терплю, чтобы не накинуться на тебя… Не дразни… Нельзя… — мой голос вибрирует от того, как хочу.
— Матвей…
Во взгляде столько просьбы, что не выдерживаю и жадно целую губы, шею, терзаю грудь… Она выгибается навстречу. Возвращаюсь к губам, отпустив ее руки, которыми обнимает меня и теснее прижимается. Касаюсь красивого живота и упругих ягодиц. Нежно ласкаю пальцами между ног, срывая заветные стоны… и трепетную дрожь наслаждения… Хотел бы я ощутить всю мою девочку, неповторимый вкус и сладость, но ей надо восстановиться.
Она отстраняется и опускается на колени. Я упираюсь в стену руками, чтобы не упасть, когда ее губы и руки скользят по мне… Мощная волна накрывает от недолгого воздержания. Тяну на себя, поднимая с колен. И снова целую… Пахнет мной. Моя.
Засыпаем вместе. Перебираю светлые волосы спящей Насти, ее тихое сопение умиляет, и то, как прижимается ко мне, ища защиты. Инстинкт собственника разбудил внутреннего зверя, заставляя того рычать от удовольствия, оберегать сон и отпугивать любого, кто приблизится хоть на шаг.
И все равно не могу отделаться от мысли, как сложно признаться в своих чувствах. Надеюсь на оставшиеся дни, которыми воспользуюсь. Надо только решиться…
Еще бы время против меня не работало. На три недели пришлось уехать по срочным делам: давно искал подходящее место под ресторан в соседнем городе, и когда поступило предложение — поехал смотреть, застряв надолго, пока улаживал все вопросы.
Лишился драгоценных минут, ведь взять с собой Настю не мог. С одной стороны работа хорошо отвлекает, но с другой — скучал по ней, ждал, когда увижу, поцелую, прикоснусь, почувствую в своих руках… И, может быть, скажу «люблю». Я обязан это сделать, тянуть некуда.
Единственное, что спасало от тоски и желания сорваться домой хоть на день — ее мелодичный голос во время вечерних разговоров. Мечтал о яркой встрече. И очень рассчитывал: прошедших дней достаточно, чтобы ее организм вошел в норму.
Но Настя, видимо, так не думала. Даже не вышла из комнаты, когда вернулся. Посмотрела бегло, сухо сказала «привет» и опустила голову обратно на подушку, натянув одеяло на себя.
И это все?! Реально все?! Никакой реакции, ни грамма чувств… Ничего! Взглянула и отвернулась.
Твою мать..!
Разозлился. Вышел из дома, громко хлопнув дверью. Недолго думая, звоню Андрею. Сегодня пятница, а значит…
— Гостей принимаешь? — сразу к делу.
— Для тебя всегда мой дом открыт. Ты один или с Настей? — уточняет, а я не хочу слышать ее имени.
— Один.
— Давай. Мы как раз играем. Девочки свободные есть…
— Еду.
Да, на сегодняшний вечер нужна девушка: забыться, развлечься и избавиться от напряжения. Черт возьми, столько времени без секса. Даже в мыслях не было снять кого-то… изменить ей…
Давно не был тут. Впрочем, это место всегда на одной и той же волне — удовольствие во всех его проявлениях. Только я одет не по дресс-коду, но такая вольность мне простительна.
Устраиваюсь за стол к друзьям. Наливаю виски и ощущаю, как по телу разливается тепло, даря расслабление. Злость немного отступает. Хотя не перестаю думать о Насте. Возникает запоздалая идея вернуться и спросить: что с ней? Ведь ничего не стоило узнать причины такого поведения, а не срываться, психанув…