Эльфийка нахмурилась и, сложив руки на груди, провела изящным пальчиком по подбородку, точно в раздумьях.
— Что ж, пожалуй, слово в слово. Ну, да будет! Что мы все о былом, да о прошлом, покажи же мне свою гостью, о которой так бесстыдно много говорит мой сын. — Женщина приблизилась к нам и протянула мне тонкую руку в изящном жесте.
Пожалуй, таким не отказывают, но я на всякий случай оглянулась на Луциана. Внутри колдуна бушевали не самые добрые чувства — боль, печаль и тихая злость. Я чувствовала это, хотя снаружи он оставался все также холодно безучастным. Мужчина кивнул на мой невысказанный вопрос, а хозяйка эльфийского города звонко рассмеялась.
— Ах, да не съем я тебя, глупая! Если уж адан не съел, то и меня подавно бояться нечего!
«Как знать…» — невесело подумала я, позволяя увлечь себя ближе к купели. Там, в ярких отблесках света, рождаемых водной гладью, эльфийка притянула меня к себе и нежно коснулась моей щеки. Провела кончиками нежных пальчиков по ней до ключиц и восторженно вздохнула, точно не она, а я была здесь и сейчас первой красавицей на тысячи миль вокруг. Ее реакция испугала меня, и я вся сжалась от неприятного чувства, точно меня оценивали и собирались купить!
— Нет-нет дорогая, дай же рассмотреть тебя! Дай ощутить это… — она приблизилась еще и с наслаждением вдохнула мой аромат. Прикрыла глаза, словно пробуя его на вкус.
Королева Алдуина вблизи казалась еще более прекрасной: идеальная кожа, идеальная белая улыбка и невероятно притягательный аромат — я ощущала едва уловимые ноты мандарина, бергамота и кедра, но они обволакивали меня и погружали в какой-то сонный туман. Неужто у всех эльфов есть свой особый манящий запах? И об этом мне тоже нужно будет кого-то обязательно расспросить.
— До чего же похожа на нее. Инерион прав, ты едва ли не копия своей матери. — Сказала женщина, наконец собравшись с мыслями. — Я будто вижу Розу вновь, ощущаю ее в тебе. И все же есть у тебя что-то и от отца.
— Вы знали мою мать?! Вы знаете, кто мой отец?! — Меня едва ли не разрывало от количества вопросов. Подумать только… каково было бы наконец узнать, каков он был, человек от которого мама решила родить детей. Жив ли он и теперь, родные ли мне Амариллис и Валериана? Потому что я была почти уверена, что нет… По крайней мере вели они себя так, будто вовсе не я, как они дразнили меня все мое детство, была демоновским подкидышем, а они обе. Судя по поступкам уж точно!
Эльфийка хитро прищурилась и слегка отступила. Теперь я подалась ей на встречу, не желая отпускать мою, возможно единственную возможность узнать все… но вовремя опомнилась, так и не коснувшись ее руки. Заметив мой порыв, женщина сложила под грудью тонкие руки и спросила:
— А если и знаю, то что мне будет с того, что я все тебе расскажу?
Я опешила от такого вопроса. Что значит, что будет? Что же я предложить ей могу? У меня же в самом деле ничего нет! Даже платье и туфли на мне принадлежат эльфийке… чье доверие я безжалостно обманула, уведя ее жениха.
— Ах, до чего же ты мила! — Рассмеялась королева, не сдержав серьезную мину. — Видела бы ты свое лицо! Ну, конечно я тебе все-все расскажу, милая. Мы же с тобой обязательно подружимся, ведь так? — спросила она почти заискивающе.
Разумеется, я кивнула. А кто бы не согласился стать другом эльфийской королевы? Уж врагом для нее становиться мне точно не хотелось. Вон, как Луциан в ее присутствии каменеет. Эта милая кокетливая красавица наверняка из тех, что не дрогнут, пуская кровь какому-нибудь своему врагу.
— Ну, вот и славно. Наринэль! — Крикнула женщина, хлопнув в ладоши. — Корени ва шаран, адуэр варанат эр сун. Тоэдо адан, ваната амани филиамэль. Фель авэн!
Эльф-сенешаль кроткой тенью отделился от стены пещеры и, низко склонившись, скрылся в коридоре позади.
— Инерион, амани менар, будь добр проводи адана с глаз моих и пусть получит, что просит. Извести туриэль анадиран, что я дозволяю… двух десятков лучников будет достаточно с этого наглеца. И я желаю, чтобы мои люди вернулись незамедлительно, если что-то пойдет не по твоему плану, адан. — Добавила королева без тени улыбки. — Ты слышишь меня? Незамедлительно — значит сразу же.
— Фель авен, амани венитарэль. — Ответил Луциан, склонившись. — Фель авен… — Повторил колдун, скользнув по мне тяжелым задумчивым взглядом.
Инэрион, блистая улыбкой, прошел мимо меня и увлек за собой моего мужчину, даже не дав попрощаться. В панике я решила догнать его, уже устремилась следом, но мою руку на весу поймала эльфийка и с неожиданной силой, точно я ничего и не весила, притянула к себе.
— Ох, оставь ты его, ну же! — Капризно пробурчала она и внезапно обняла меня; прижалась к моей спине, горячо шепнув на самое ушко: — Неужто так хорош? Видела бы ты себя, держишься за адана, точно дитя неразумное за юбку матери. Уж лучше вокруг посмотри, раскрой же глаза!
Красавица выпустила меня из объятий только для того чтобы покружить, взяв за руки. Звонко рассмеялась, наполняя легким радостным звоном пещеру, заставляя вибрировать воду в купели и дух внутри меня. Я и сама невольно улыбнулась и легко рассмеялась, почувствовав небывалую легкость внутри. Сколько же магической силы в этой женщине, что ее эмоции так легко передаются всему, что рядом?
— Как же давно здесь не было гостей, Лобелия… ах, нет, филиамэль! Ну что за тяжелое имя? — Грустно посетовала королева. — Кажется, твою бабку, жену проклятого короля Родамунда, звали так же? Хм… позволь звать тебя Либи? Или быть может ты разрешишь выбрать тебе новое? — «Да что же они все так к моему имени прицепились?!» — вспыхнула я, но промолчала. Ну, не с королевой же мне спорить в самом деле. Но та как-то по-своему расценила мое молчание и всплеснула руками. — Нет-нет! Все потом! Я хочу показать тебе наш дворец, о… ты не представляешь сколько здесь всего. И потом, Филиамэль Лантишан совсем скоро, нам нужно подготовить тебя. Ох, я же и не спросила. — Женщина отступила на шаг, смерив меня серьезным взглядом. — Либи, хочешь ли ты присутствовать при снисхождении благословения Лантишан? Если да, чужеземка, я даю тебе на то свое разрешение. Знаешь, твоя мать была на нашем празднике дважды и оба раза то рождало в ней особое вдохновение! Ты ведь знаешь, что она писала чудесные стихи? Ах, ее чувственные романтические поэмы и сейчас популярны. У нас она известна под именем Эмендиль Лазурный, но только то — большой секрет. Ты же никому не расскажешь, правда?
Эльфийка сотворила незнакомый мне магический знак и ее влажную тунику окутало облачко пара — белый шелк, высохнув, свободно скользнул по волнующим изгибам ее тела. Теперь он скрывал наготу госпожи Алдуина, но платье все равно выглядело через чур откровенно. Вот уж в самый раз для цветочков «Лиловой Розы».
Заметив, что я разглядываю ее, женщина подмигнула мне и накинула поверх широкий парчовый халат, расшитый красными цветами и золотыми листьями. Завязала его на груди и покружилась передо мной, давая оценить себя во всей красе. Так было приличнее и этой прекрасной эльфийке вовсе не нужно было оголяться, чтобы притягивать взгляды.
Высушив волосы, просто проведя по ним ладонями, она рассыпала по плотной парче сияющие белые локоны. Они закручивались в легкие спирали и струились по плечам до самой талии, делая свою обладательницу еще более прекрасной. Даже понимая, что передо мной женщина, которая, быть может, старше всех эльфов Алдуина, я не видела в ней этой древности. Она была легка, свежа, отчасти лишь цепкий, задумчивый взгляд больших изумрудных глаз мог натолкнуть на такую мысль.
Женщина попросила называть ее Феовель или просто Фео, раз я позволила ей звать меня Либи. Признаться, обращаться к особе королевских кровей так фривольно, я бы себе никогда не позволила, потому в разговоре предпочла пользоваться полным именем.
Держась за руки, точно давние подруги, мы покинули пещеру и устремились в сад тишины. Заметив любопытство, с которым я разглядывала уединившихся там эльфов, едва мы миновали его пределы, Феовель поведала мне, что то — священное место, в котором выдающиеся художники, поэты и творцы Алдуина ищут свое вдохновение.
— На зеленых стенах сада лежат особые чары, весьма мощные по своему действию, но хрупкие — рассеиваются от громкого шума и голосов. — сказала она, увлекая мня мимо длинного пуда, оканчивавшегося у беломраморной лестницы.
Мне подумалось, что было бы неплохо вернуться в этот сад с акварелью и кистями… быть может и на меня в зачарованной тишине снизошло бы особое вдохновение.
Глава 7. Лиловая Роза
Внутренний дворец, обиталище детей старшей крови, действительно поражал воображение.
Как и во всем Алдуине здесь повсеместно уделялось большое внимание деталям. В величественном тронном зале, во множестве анфиладных переходов между комнатами, в самих комнатах, с потолками такими высокими, что свет свечей почти не достигал их — куда не глянь все было доведено до совершенства. Каждый угол, стена, арка, ниша являли собой торжество архитектурной и художественной мысли!
Фрески, барельефы с изображениями дивной природы, эльфов, занятых повседневными заботами или растительным орнаментом, картины писаные маслом в удивительной технике — вблизи было не разобрать задумку автора, но отойдя на достаточное расстояние, смотрящий мог бы часами восхищаться яркостью и естественностью образов, переданных скорее чувствами художника. И многое, многое другое…
Я бы могла бесконечно описывать красоты дворца, но по правде восхищаться местом мне мешала тревога за Луциана и отчаянное желание получить наконец ответы на свои вопросы о матери и об отце! Но улучить удачный момент, чтобы задать их Феовель, у меня все никак не получалось.
Эта бесподобная красавица верещала не умолкая, описывая мне богатства своего дворца! Перечисляя бесконечные, ничего не значащие для меня имена художников, скульпторов, архитекторов, описывая процесс работы над тем или иным предметом нетленного искусства.
Нет, я прекрасно понимала, что долгая жизнь накладывает на ее обладателя определенный отпечаток, но рассказ королевы настолько увлекал ее саму, что мне казалось, что я тут совершенно лишняя. Возможно, поставь я на свое место ряженный манекен, Феовель бы и не заметила подмены.
И все же мне удалось задать мучавшие меня вопросы, но лишь когда прекрасная эльфийка заткнула рот… в прямом смысле — хрустящей лепешкой, обильно смазанной ягодным джемом.
Мы расположились на огромном балконе с видом на гору и сад тишины у ее подножья. Низкий резной столик из выбеленного дерева, стоял среди множества мягких подушек, рассыпанных по ворсистому ковру и был уставлен десятком ароматных блюд и манящих напитков. Но мне же и кусок в горло не лез. Собравшись с духом и решив наконец, что «пора», я спросила у нее:
— Феовель… амани винитарэль, — на всякий случай добавила я подобающее обращение «моя госпожа», — вы обещали, что расскажите мне о моей матери и отце… не могли бы вы, ах… поймите. Это мучает меня с самого моего детства. Ведь я совсем не помню матери, она умерла еще даже до того, как я научилась говорить.
Женщина грустно посмотрела на меня и отложила лепешку. Отряхнула тонкие пальчики от сахарной пудры и спешно прожевала, прикрывшись ладошкой, чтобы сказать:
— Да в общем-то и нечего рассказывать. Хотя, ты, пожалуй, не знаешь и того, раз так просишь.
— Умоляю вас, пожалуйста. — Сказала я с замиранием сердца, — это важно для меня! Любая мелочь станет для меня драгоценной. Не иметь воспоминаний о матери… и об отце — все равно, что не помнить своего прошлого!
И я не солгала ни словом.
— Ну, хорошо. — Сказала она и задумчиво постучала пальчиком по подбородку. — Вероятно, Розе повезло больше твоего. Будучи филиамэль, она росла в доме своей матери и теток, получив должные наставления. Она рассказывала мне о том, что ее воспитывали в строгости, с малых лет готовя к предназначению… женщины твоего рода серьезно относились к проклятью Эвандоэле, Либи. Они не сопротивлялись ему, как ты, а были полны решимости выстрадать его до дна и освободить свой род, имя Родамунд, от рока, что навлек твой дед. — Слова эльфийки прозвучали с укором, и она смерила меня взглядом, желая увидеть реакцию. Но я сделала вид, что не заметила ее не тонкого намека. Лишь подалась вперед, чтобы не пропустить ни звука. — Вступив в нужный возраст, Роза отправилась в Базенор, ко двору короля Розамундского… кажется, его звали Генрих второй. Или первый… ох, кто же их разберет, этих ваших человеческих королей! Вот ведь, мрут, как мухи, а имена себе разные придумать — это в ваши обычаи, видите ли, не входит! Кхэм… ну, что ж. Помнится, она воспитывалась там не долго. Получала образование светское, к своему домашнему и помимо того, развлекала королевского сына — тот Генрих, что правил, предложил за то немалые деньги ей и, соответственно, ее родне. Да и был ли смысл отказываться. Роза говорила, что Генрих младший был весьма красив и обходителен. Но вот, юноша влюбился в свою подосланную отцом любовницу, и начал делать глупости. Хотел жениться на ней, представляешь! — рассмеялась Феовель, будто то и правда было смешно.
Из вежливости и я улыбнулась, но в самом деле поднять уголки губ было для меня непростой задачей. Это же так грустно, что я, сама того не зная, повторяла историю матери, влюбившись в прекрасного Розамундского принца! И как же хорошо, что в моей жизни теперь был Луциан. Мой хмурый и нежный седовласый колдун…
— Разумеется, Роза уехала. Поселилась в Маноле, столице… как его, это маленькое королевство на берегу залива? То, что дальше Базенора.
— Ватундрия.
— Да. О, великая Лантишан, ну и название…. в Ватундрии. — Повторила она брезгливо. — Лишившись богатого покровителя, твоя матушка не бедствовала, потому что король, тот который отец, Генрих… а, не важно! Дал хорошие отступные. Но Роза, как я уже говорила, следовала наставлениям своей матери и начала принимать ухаживания сильных мира сего. Как и все филиамэль, она быстро прославилась. Да и сложно, в самом деле, не прославиться с такой красотой и невероятной силой. Слухи о зачарованной красавице быстро дошли до Генриха младшего, который безуспешно искал ее, против воли отца. Но все же он не был настолько глуп, чтобы по-прежнему грезить о свадьбе с твоей матерью… ты же понимаешь, она уже не была чиста перед ним. Но его любовь от того переросла в наваждение; он подсылал к ней шпионов и однажды даже явился сам! Ох, Роза рассказывала, что тогда он пришел к ней, застав в постели с каким-то пиратом… кажется его звали что-то там Черный.
Внутри меня тренькнул тревожный звоночек!
— Ангельд Черный? — переспросила я осипшим голосом.
— Да. Кажется, популярная у вас была персона? Так вот, ей пришлось разнимать своих любовников, потому что этот пират, Ангельд, был тот еще дикарь и чуть насмерть не забил несчастного юношу. Тот, к слову, затаил обиду на этого сластолюбивого мореплавателя и, как я слышала уже много после, тот пропал без вести в одном из своих морских походов.
У меня отлегло от сердца — все-таки не Ангельд! Не скажу, что это было бы так уж и неприятно, оказаться дочерью пирата… но они все же нечестные люди, почти что презренные воры. Ареал романтичности им придает только загадочная природа стихии, в которой они творят свои темные дела.
— А дальше-то что? — Я в нетерпении подалась вперед.
Эльфийка хитро улыбнулась и, растягивая время, налила себе вина из кувшина — горло промочить, мол, утомительно это, о ваших глупых человеческих судьбах рассказывать, аж во рту пересохло.
— Дальше Роза встретила вашего отца. — Сказала она и нагоняя тумана, растянула многозначительную паузу. — Это была весьма необычная история для женщин вашего рода. Ах, Либи, ты еще столь много не знаешь о себе и своих возможностях. Зов тела филиамэль так силен, чтобы быть верной только одному мужчине! Быть может, находясь все время при Луциане, ты не познала его в полную силу.
Я нахмурилась. Так вот, от чего Луциан постоянно повторял мне, что не рассердится, если я буду с кем-то еще. Думал, что я просто раба своего тела и не смогу удержаться? Право, это было обидно… и отчасти противно. Словно я, как Нарцисса из «Лиловой Розы», которая не могла удержать юбку перед мужчинами или горничная Гурьяна… Другими словами, сластолюбица, на которой клеймо негде ставить. Ох… ну уж нет! Это же все совершенно не про меня!