– Эй, вы что это делаете? – Потапова перехватила руку женщины с мокрой тряпкой, которой она собиралась промыть рану.
– В чем дело? – к девушкам быстро подошёл седой мужчина и требовательно посмотрел на собравшуюся компанию.
– Она хочет грязной тряпкой в открытую рану залезть, – наябедничала Саша и сложила руки на груди.
Женщина испуганно посмотрела на седого.
– Она не грязная, я выполоскала.
– Девы, вы кто? – седого, похоже, больше заинтересовали Вася и Саша, а не недопустимое попрание санитарных норм женщиной.
– Мы целительницы из Кафы. – Потапова уже свыклась со своим новым званием и вовсю им пользовалась.
– Раз вы целительницы, то должны знать – боевые раны нуждаются в чистоте и их необходимо каждый день промывать от телесных соков. – Седой снисходительно улыбнулся и взмахом руки велел помощнице продолжать.
– Стойте! – Саша вцепилась в руку женщины. – Вы же его убьете своим лечением! Вы только что этой же водой и тряпкой мыли другого раненого. Так нельзя! Для каждого больного нужна чистая вода и новая тряпка.
– Это кто же такое придумал? – прищурился седой и обратился к охранникам: – Кто пустил в казармы этих дев?
– Приказ легата Флавия, – отрапортовал один из мужчин.
– А препретора уведомили?
– Конечно. Он лично распорядился проводить дев к вам. Целительницы прибыли из Кафы для лечения Понтия.
По недоверчивому взгляду и кривой скептической ухмылке седого, было ясно, что он на самом деле думал о девушках, но полномочий спорить с приказами высоких начальников у него, видимо, не хватило.
– Ладно уж, – седой хмыкнул и воздел очи ввысь. – Видит Зевс, я пытался. Давайте, девы, врачуйте, но прошу вас – не отправьте беднягу Понтия раньше времени к Аиду.
Дав такое наставление, седой круто развернулся и быстро удалился. Охранники тоже ушли, и остались подруги одни среди раненых.
Василина в ступоре разглядывала ряды кроватей и лежанок, Потапова, хоть и морщилась, но с явным любопытством интересовалась характером ран несчастных мужчин.
– Слушай, Вась, а кто из них Понтий? Нам даже не сказали, кого лечить.
– Ты и правда собралась кого-то лечить? – Василина пришла в ужас. – Саша, ты не врач. Это же такая ответственность!
– Ага, роды принимать – я врач, а присыпать стрептоцидом порез – сразу не врач.
– Это другое! Ты не понимаешь? Роды всё-таки естественный процесс, а тут хирургия. И откуда бы здесь взяться стрептоциду?
– Да это я так, для примера. А, вообще, у меня с собой целая упаковка банеоцина и антисептик, вроде, есть. Пластырь ещё.
– Посмотрела бы я, как ты пластырем и перекисью колотую рану вылечишь.
– То есть, ты предлагаешь просто уйти и дать той бабе мыть всех этих несчастных одной водой?
Вася растерялась. Да, у них не было никаких лекарств, но зато присутствовали знания и опыт современных людей. И смотреть на то, как молодых мужчин попросту убивают неправильным уходом, сил не находилось.
– Пить… Дева, дай попить… – простонал один из раненых, и Василина поняла – она уже не сможет так просто уйти из лазарета. Нужно хотя бы попытаться помочь раненым.
Оставив Потапову разбираться с болезными, Василина отправилась на поиски древнего медперсонала. Недовольная женщина, исполняющая в лазарете, судя по всему, обязанности медсестры, нашлась во дворе, где полоскала в тазу хилые прототипы бинтов и раскладывала их сушиться на плитах, придавливая сверху камнями. Василина проводила взглядом очередную полоску ткани, которая вряд ли стала сильно чище после минутного замачивания в грязной воде, вздохнула, и, тщательно контролируя голос, обратилась к женщине:
– Там один из раненых просит попить. Где я могу взять воды, чтобы напоить его?
Женщина подняла покрасневшие, уставшие глаза на Василину и молча махнула рукой в сторону отдельно стоящего здания, оказавшегося чем-то вроде столовой. Там Василина и выпросила у тучного повара большой кувшин воды, в который потный повелитель котлов щедро плеснул вина. “Лучше спать будут”, пояснил он, отвечая на вопрос в глазах Василины.
И закипела работа.
Единственную лазаретную медсестру выловили и подробно выспросили обо всём. Долария оказалась вполне приятной и ответственной женщиной, искренне сопереживавшей раненым воинам. Она показала Василине и Саше больничное хозяйство, которое было устроено до примитивного просто.
Всех раненых в стычках с гуннами легионеров привозили сюда, в лазарет, и размещали в соответствии с занимаемыми чинами. Тех, что попроще – на полу, вплотную друг к другу, а знать и военное начальство принимали с какими-никакими, но удобствами. Не понятно, что у них там с лечением, но хотя бы кровати им выделяли.
Лекарь в лазарете трудился лишь один. Им оказался тот самый седовласый мужчина, Александрий, и, как вскоре поняли девушки, сей товарищ работой особо не утруждался. Александрий с умным видом на глаз сортировал больных ещё при поступлении и давал им краткую характеристику – этот не жилец, его поближе к двери, чтобы не далеко таскать было, а этого можно и полечить. Впрочем, лечебный процесс тоже был организован из рук вон плохо, и Потапова в сердцах выругалась, что раненые выживали скорее вопреки ему, чем благодаря.
У бедолаг, оставленных Александрием без какой-либо помощи, находилось одно утешение – сёстры милосердия. Ну это, конечно, подружки их так для себя обозвали, а, на самом деле, это были обычные девушки и женщины, по каким-то причинам решившие облегчить последние дни несчастных. Кто-то из них потерял в боях с гуннами брата, кто-то мужа или отца, и теперь сердобольные женщины чтили память об ушедших близких людях, помогая другим.
Долария оказалась из числа вдов, потерявших мужа после одного из набегов варваров. Её супруг погиб, не оправившись от боевых ран, а Долария, привыкнув ухаживать за ним в стенах лазарета, так и осталась здесь. Её вклад в лечение раненых был скромен, но важен, особенно, учитывая отношение Александрия.
– Долария, а давно набег этих … как их? Гуннов? Точно! Давно набег был? – Сашка сдула со лба упавшую прядь волос.
Девушки уже второй час подряд мыли раненых, обрабатывали, как могли, раны и пытались навести чистоту в лазарете. Куда ни глянь, всюду требовались их руки.
– Да в прошлый Ареос и был.
– Неделю назад, получается, – Потапова сокрушенно покачала головой и тут же остановила женщину грозным окриком: – Вы что это делаете? Опять со своей грязной тряпкой к больным полезли?
– Да как же – грязной? Сполоснула я её, вот вода.
– Я все видела! Вы сейчас этой же водой другого воина умывали!
– Ну и что с того? Мне после каждого воду менять скажете?
– И скажу! А знаете, что? Давайте-ка все сюда, – Потапова поманила женщин к себе и добрых двадцать минут читала лекцию о вирусах, бактериях и правилах асептики и антисептики. Лекция прошла практически впустую. Женщины вообще не поняли, о чём идёт речь, хотя Саша максимально упростила информацию. В итоге, ей пришлось взять с сестер милосердия слово, что они всегда будут тщательно мыть руки в растворе виноградного уксуса, часто менять одежду и использовать разные миски и тряпки для ухода за больными. В открытые раны Потапова им лезть категорически запретила, взяв обработки на себя.
Понтием оказался тот самый юноша с раненой ногой, возле которого подруги столкнулись с неприветливым Александрием, и Саша надолго зависла возле него, раздумывая, над стратегией лечения.
– Ну что? Как думаешь, получится вылечить его? – Василина устало опустилась на свободную лавку у стены. Женщины во дворе развешивали на наспех организованной сушилке для белья выстиранные в уксусной воде бинты, а Вася, поругавшись с Александрием, которого возмутило самоуправство "целительниц", заглянула к Саше, чтобы немного отдохнуть и узнать, как дела. Целитель же, призывая в свидетели Зевса, умчался жаловаться на девушек вышестоящему начальству..
– Сложно сказать, – Потапова покосилась на ряды плошек возле постели больного. – Был бы он кошкой или собакой… А ты видела, чем они лечат?
– Чем?
– Вот, полюбуйся! Их универсальное лекарство! И это при том, что стычки с какими-то варварами у них день через день! – у Васи перед носом появилась ёмкость с сухой, перетертой в муку травой.
– И что это?
– А фиг его знает… Долария сказала, что этим свежие раны присыпают, кровь останавливают, а если с маслом смешать, то можно ожоги лечить и как крем от загара применять.
– Ага! А кипятка плеснуть, так и вместо чая пойдёт, – невесело подхватила Василина. Принюхалась к содержимому плошки и растерла немного порошка между пальцами. – Пижма, что-ли?
– Понятия не имею… Кроме шуток, – как они вообще выживают при таком уровне медицины?
– Как-как, естественный отбор. Кто не помер, тот молодец.
Потапова скривилась.
– Это все понятно, но жалко мужиков-то… Все молодые, здоровые, а гибнут из-за какой-то ерунды. Моют всех одной водой, бинты не стерилизуют, да и не стирают особо.
– Ага, я сейчас учила-учила женщин, но толку особого не заметила, – поддакнула Василина. – Они, по-моему, решили, что я сумасшедшая и просто уступили. Как за порог выйдем, они сразу забудут про кипячение бинтов и мытьё рук.
Из дальнего конца лазарета донёсся мучительный стон и этот звук послужил для невольных целительниц сигналом к окончанию отдыха.
– Вась, давай тащи ещё кипятка, уксуса и чистых бинтов. Поможем, кому можем и заодно покажем, как нужно ухаживать за ранеными.
Отправив Василину за необходимым, Саша вытряхнула содержимое косметички на лавку и тщательно изучила его. Как хорошо, что она поленились разобрать увесистую торбу по приезду на отдых, и все лекарства, захваченные "на всякий случай", остались в ней. Полный флакон антисептического средства, упаковка противомикробного порошка, капсулы от отравления и разная мелочевка, вроде леденцов для горла и набора пластырей.
– Вот, Саш, – Василина поставила рядом с фармацевтическим богатством большой таз с горячей водой.
– Ты таз-то помыла?
– Конечно! Песком потерла, потом золой, а следом горячей водой с уксусом.
– Чувствую, уксус у нас будет основным лекарственным средством, – вздохнула Потапова.
– В этом есть и плюсы. Уксуса у них предостаточно, хоть залейся. Сейчас Долария принесет кувшин и приведет с собой свободных женщин.
До позднего вечера Саша и Василина провозились с ранеными и в конце дня уже еле держались на ногах. Несколько раз в лазарет заглядывал Александрий. Недовольно наблюдал за работой пришлых целительниц, фыркал, бормотал себе под нос ругательства и воздевал руки к небу.
Впрочем, занятым девушкам не было никакого дела до этого чудака, пока он не привел в лазарет легата Флавия.
Саша как раз закончила повторную обработку раны Понтия, тщательно промыв её и присыпав, где можно, банеоцином, после чего плюхнулась на лавку возле дремлющей Василины. Дрожащий свет факелов освещал помещение лазарета и спящих воинов.
Потапова осмотрела свое неожиданное беспокойное хозяйство и прикрыла на минутку глаза. Сейчас бы помыться и поесть, но так хочется посидеть немного в тишине, дать отдых ноющим от непривычной нагрузки мышцам. Последний раз так уставала она на картошке у бабули в деревне. И не она одна, кстати. Родители тоже после того, как обработали лопатами и собственной спиной все десять бабулиных соток, зареклись ездить "на картошку" и уговорили дачницу сдать землю в аренду соседу. На том и порешили, оставшись каждый при своей выгоде. Родители и Саша вздохнули свободно от облегчения, сосед расширил угодья, а бабушка получила материальную выгоду и купила на эти деньги нужные овощи.
Сонную тишину лазарета нарушили уверенные шаги и Потапова неохотно приоткрыла глаза.
По проходу к спонтанному месту отдыха "целительниц" приближался суровый утренний знакомый – рыжеволосый Флавий. Из-за его плеча выглядывал и не скрывал злорадной усмешки Александрий.
Саша обречённо вздохнула и толкнула подругу в бок.
– Мммм..
– Вась, просыпайся, у нас гости.
– Скажи – меня нет дома…
– Поздно. Тебя увидели.
Вася захныкала, но глаза всё-таки открыла. Тут и Флавий подошёл, важный до невозможности. Ногу в сторону отставил, руки на выпяченной груди сложил, строгим начальственным взглядом девушек осмотрел. Ни дать, ни взять – ревизор пожаловал.
– Добрый вечер, – буркнула Потапова, а Василина только медленно и вяло моргнула в знак приветствия.
– Вот видите, уважаемый легат, они даже не встали при вашем появлении, – Александрий явно продолжал ранее начатый донос и не забывал многозначительно поглядывать на уставших девушек. Ну что за противный мужик!
– Извините, – Саша непроизвольно коснулась затылка, по которому сегодня получила оплеуху за неуважение к легату. – Устали очень… Весь день лечили Понтия и остальных раненых.
Потапова сползла с невероятно притягательной лавки и потянула Васю за руку, поднимая и ее.
Легат оценил утомленный вид девушек и ничего не сказал по поводу их сидения при его появлении. Развернулся к постели брата и склонился над неподвижно лежащим телом, вслушиваясь в дыхание и всматриваясь в спокойное лицо спящего.
– Ему лучше, – констатировал Флавий. – Девы и правда искусны во врачевании.
– Но… уважаемый легат, вы только посмотрите! Они засыпали его рану белой пылью! – Александрия не устроил вердикт Флавия и он решил любым способом насолить конкуренткам.
– Это не пыль, а лечебный порошок, – меланхолично поправила местное медицинское светило Потапова, и обратилась к Флавию. – Уважаемый легат, нам бы помыться и отдохнуть. И поесть..
– О вас не позаботились? – нахмурился рыжеволосый. – Александрий, почему так?
– Но… – лекарь растерялся на мгновение, но мигом сориентировался с ответом и принял обиженный вид. – Я думал… Это же девы, какие из них целительницы?
– Как оказалось – хорошие. Ты три восхода Гелиоса не мог избавить Понтия от внутреннего огня, а сейчас он спокойно спит и ровно дышит.
– Но девы не умеют врачевать! Они только и делали, что мыли тут всё с уксусом. Всё провоняло… Они служанки, а не целительницы.
Вася окончательно проснулась от такого несправедливого заявления, а Потапова так и вовсе пошла в наступление на зарвавшегося лекаря.
– Это мы служанки?! Мы?! Да мы весь день грязь вымывали, которую ты тут развел! Если мы служанки, то ты просто коновал! Вот!
– Уважаемый легат, вы сами видите, – никакие это не целительницы, а обычные недостойные девы! Выгоните их из лазарета, пока не поздно! – Александрий зло раздувал ноздри и сверкал глазами от гнева.
Потапова тоже выглядела взбудораженной и готовой отстаивать свою целительскую честь до последнего. Легат же невозмутимо склонил голову к Василине, едва достававшей светлой макушкой ему до плеча, и спросил:
– Сколько воинов сегодня отошло к Аиду?
По воцарившейся тишине стало понятно – вопрос хорошо расслышали и готовые вцепиться друг в друга Александрий и Потапова.
Сашка гордо вздернула нос и, как могла, попыталась посмотреть на древнегреческого целителя свысока. Из-за невысокого роста Потаповой, задуманное получилось не особо удачно, но взглядом она передала всё, что думала о седовласом.
– Все живы, уважаемый легат, – и в Сашкиной уверенной позе, и в твердом, чуть насмешливом голосе, сквозило неприкрытое, наглое самодовольство. Дескать, “на-ка, эскулап ископаемый, выкуси”.
И, когда легат следующий вопрос задал целителю, Василина по бледному виду последнего, уже заранее знала ответ.
– Александрий, скольких вчера проводили к Аиду?
– Но… уважаемый легат… Это ничего не значит… Невозможно знать точно..
– Сколько, Александрий?
– Четыре души… – целитель опустил голову и скорбно сгорбился.
Потапова злорадно хмыкнула, но сразу осеклась, напоровшись на жёсткий взгляд легата.