Интересная и даже забавная вещь насчёт Жакрама: он умел казаться высокодуховным... или как там ещё принято говорить о ребятах, которые всё делают — якобы — во имя всеобщего блага. Жакрам умел находить благовидные оправдания чему угодно — от пыток до желания использовать Тень Предвечной. Но Ижен вырос с ним вместе и знал подлинную натуру братца.
Тот был змеем, хитрым и смертоносным, редкостным ублюдком и не меньшей сволочью, чем сам Ижен.
Это единственное, что их в полной мере роднило.
— Я смотрю, ты запечатал её комнату, — отметил Жакрам. — Не доверяешь?
— Ни на йоту. Были сомнения?
Старший задумчиво прищурился. Ижен прекрасно знал этот взгляд и мысленно подобрался, приготовившись к удару — пока что только словесному.
— Вот уж не думал, что однажды кто-то очарует тебя до такой степени... — протянул Жакрам насмешливо. — Впрочем, понимаю. Она хороша. Мне тоже понравилась.
В груди Ижена с новой силой закипела холодная ярость, но улыбка его не померкла ни на йоту.
— А вот ты ей, кажется, не очень.
— Не знаю, — Жакрам небрежно повёл плечом. — Эта девчонка — моя пара... интересно, она успела уже тебе об этом рассказать? Или решила не упоминать этот маленький факт? Крутить с двумя братьями одновременно — классический ход.
— И зачем же ты мне говоришь это? Из доброты? — Ижену стоило большого труда не разбить драгоценному братцу лицо.
— Просто хочу, чтобы ты, стоя на пороге свободы — твоей и моей — не наделал глупостей. Она не сказала тебе о своих подлинных целях, не сказала о том, что мы с ней пара, о том, как пыталась очаровать меня... Тобой совершенно очевидно играют, Ижеени. Задумайся о том, зачем ей на самом деле нужна Тень Предвечной. Или ты действительно веришь, что она собирается просто отпустить такое могущество?.. Если так, то приходится признать: мне повезло, что я не любил. Любовь делает всех идиотами.
* * *
Любовь делает всех идиотами.
Жакрам думал об этом, отрешённо глядя в стену. Достаточно ли он сказал, чтобы посеять в Ижеени сомнение? На это оставалось только надеяться. Увиденного и услышанного Жакраму хватило, чтобы понять — всё зашло даже дальше, чем можно предположить.
То, что Ижеени рассказал эльфийке; то, как он это рассказал; дурацкое обещание в финале, подкреплённое искренним нежеланием принимать очевидное... Братец упорно и вопреки здравому смыслу не хотел понимать, что девчонку не спасти. И это была проблема. Интересно, этот парень вообще помнит, что у него в Предгорье пара-драконица? И что принятие этой самой пары — обязательное условие их освобождения от клятв? Да и... как вообще настоящая Гун Оранжевая отнесётся к происходящему? А ведь она существует и действительно является парой Ижеени — брат сам это подтвердил, когда они обсуждали предстоящую встречу. Сомнительно как-то, что драконица придёт в восторг от порывов своего истинного. Да и эта история с Тенью Предвечной... правду говорит эльфийка или лжёт... не думает же она всерьёз, что Ижеени отдаст ей свой главный козырь?
Самое смешное — он, судя по всему, может. Кажется, чувство того, что он любит и любим, в силу своей новизны совсем вскружило мальчишке голову.
Любовь делает всех идиотами.
Жакрам посмотрел на дверь, за которой находилась его пара. Он отчётливо чувствовал её — у неё просто не было сил, чтобы отгораживаться.
Он стоял неподвижно и думал.
На самом деле, проблема решалась очень-очень просто. Эльфийка и так на грани смерти, она покинет этот мир в любом случае, и незаметно подтолкнуть её на другую сторону труда не составит. Проблема была в одном: Жакрам не мог.
Он просто физически не мог ни сделать это сам, ни приказать кому-то — проклятое притяжение пары, как оно есть. Этот инстинкт звал, требовал зайти в комнату, увидеть её, заставлял сжиматься всё внутри, когда эльфийка смотрела на Ижеени с убийственной нежностью... Это было бы смешно, если б не было так отвратительно. Жакраму казалось, что он стал наркоманом, но зависит не от вещества, а от существа — дурацкая пошлость. Инстинкт говорил: "Поговори с ней, и станет легче". Но он прекрасно понимал: легче — не станет, всё только усугубится, и тогда он уже не сможет действовать хладнокровно — так, как того требует ситуация.
Сдавленно простонав, Жакрам откинул голову назад.
"Один шанс, — сказал он себе. — У меня один шанс на то, чтобы выплыть из этого дерьма, вытащить Иду и всех остальных, кто пока ещё жив, выиграть без единого козыря. Я не могу убить эльфийку напрямую — может, это и к лучшему. Не стоит пока спешить. Возможно, это даже не потребуется! Может быть, я преувеличиваю масштаб угрозы. Если вдруг у меня с Гун Оранжевой действительно появится хоть минимальная совместимость... Это хорошо — избавиться от клятв. Но избавиться от клятв и самому стать Главой Призрачного Дома — это звучит ещё лучше. И, если Гун Оранжевая является ключом к этому, то соперница в рукаве может стать полезна — это будет отличный способ убрать Ижеени с дороги. И занять его место. В конечном итоге, от этого выиграют все. Если же нет... на крайний случай, есть много способов убить не напрямую. В этом союзе слишком многие заинтересованы, чтобы желающих не нашлось. Да и в том состоянии, в котором она находится, закономерный итог — всего лишь вопрос времени..."
Жакрам прикрыл глаза. Ему было тошно от самого себя. Ему отчаянно хотелось назад, во времена, когда все решения были простыми и однозначными, когда они с Дассиди сидели в саду, когда она читала ему книги, называла "молодым принцем", и весь остальной мир не имел никакого значения...
Любовь делает нас идиотами.
Потому что только идиоты могут быть совершенно, абсолютно счастливы.
* * *
У себя в комнате, закутавшись в пологи и щиты, как в броню, Ижен задумчиво рассматривал затянутое серыми тучами небо.
Сегодня вечером, если всё пройдёт хорошо, будет сделан первый шаг к его свободе. Смогут ли драконы помочь Лимори? Хватит ли всего мастерства знаменитых предгорных лекарей на то, чтобы сделать это?
Есть ещё один вариант. Но...
Поморщившись, он повёл рукой, открывая канал для разговора.
— Ты не выглядишь торжествующим победителем.
Ижен медленно обернулся. По ту сторону всех зеркал в комнате стоял Лаари, задумчиво рассматривая его.
— Длинный день, — сказал он. — Я работаю над выполнением твоего задания, но мне нужно немного времени. Моя душа... с ней всё непросто.
— Стоило предполагать, что Жакрам не отдаст её просто так, — Лаари внимательно посмотрел на него. — Если ты откроешь мне канал связи...
— Я справлюсь сам, — Ижен всем своим видом продемонстрировал воинственность и ненависть. — Драгоценный братец перешёл черту, и я хочу собственноручно открутить ему голову!
Лаари кивнул. Он выглядел вполне удовлетворённым ответом, но глаза его цепко скользили по лицу Ижена.
— Давненько я не видел тебя в таком раздрае, Ижеени, — протянул он. — Я бы сказал даже — никогда. В чём твоя проблема? И только не говори мне, что я перестарался с твоим любимцем Даани — я рассчитал всё так, чтобы этот лгун не умер. Цени это.
— Ты мог бы вообще не стараться, — отозвался Ижен сухо.
— А ты мог бы не пытаться играть у меня за спиной, — склонил рогатую голову набок Лаари. — Брось, позабавились — и хватит. Мы знаем, ты и я, что я могу в любой момент приказать, и ты выполнишь. Другой вопрос, что это было бы скучно... а ты забавный мальчишка, Ижеени. Потому я и позволяю тебе резвиться — пока что... Меня подкупает, что в тебе намного больше от демона, чем от дракона.
— Возможно.
Брови Лаари поползли вверх.
— Ты никогда раньше не соглашался со мной в этом, — протянул он.
— Я предположил, — Ижен криво усмехнулся. — Просто задумался, какие именно мои качества, в твоём представлении, больше свойственны демонам. И, может быть, я даже немного знаю ответ.
— Даже так... — в глазах Лаари проскользнуло что-то сродни тревоге. — Тебе грозит опасность, Ижеени?
— Нет, — Ижен прикрыл глаза. — Не мне.
— Переживаешь за свою душу? — прищурился Лаари. — Позволь Жакраму услышать мой голос, и тогда...
Ижен задумчиво смотрел на демона.
Лаари — единственный отец, который у него действительно был. Тот, кто дал Ижену всё. Да, с оговорками, условиями, ложью и манипуляциями, но демон проявлял заботу — какую умел.
Даже освободившись, Ижен не собирался этого забывать. Он всегда это помнил, собственно. И сейчас...
— Я хотел спросить кое о чём, — решился он. — Помнишь нашу с тобой первую встречу в библиотеке?
Глаза Лаари потеплели — неуловимо для постороннего, но очевидно для самого Ижена.
— Да, — сказал демон. — Тебе было три года или около того. Ты предложил мне прятаться вместе от монстра, который притворяется твоим отцом.
— Все дети глупы, — криво улыбнулся Ижен. — Тогда мне было проще придумать монстра, чем признать, что мой родной отец — больной на голову урод.
— Почему ты заговорил об этом?
Ижен сам не верил в то, что собирается сказать. Но, всё же...
— Ты тогда рассказывал мне сказки. И была там одна, которая называлась "Возьми моё сердце". Помнишь?
Глаза Лаари мягко мерцали.
— Странно, что это помнишь ты, — протянул он.
— Я помню каждую сказку, — пожал плечами Ижен. — И до сих пор благодарен тебе за них — чем бы ты на самом деле ни руководствовался, приручая меня, как зверька.
— Впервые на моей памяти встреча с парой настолько меняет дракона, — резюмировал Лаари. — Что ещё раз подтверждает: ты, мальчик, больше похож на демона.
— Возможно, только в твоих глазах, — пожал плечами Ижен. — Так или иначе, я позже нашёл предыстории и источники для всех твоих сказок, кроме одной. Сказочка о мальчике, который отдал возлюбленному своё сердце и тем самым исцелил его, спас от неминуемой гибели. Что за магия лежит в её основе? Была ли у этого реальная предыстория? Или это актуально только для демонов и их душ?
— Нет, — помедлив, отозвался Лаари. — Нет, эта техника как раз придумана на случай, если тот, кого любишь больше жизни, не является твоей душой.
— Больше жизни, — повторил Ижен. — То есть, отдавший сердце всегда умирает? Даже если у него их несколько? Или нужно отдать их все, без исключения?
Лаари внезапно расхохотался.
— Ижеени, до чего же ты буквально порой воспринимаешь некоторые метафоры... нет, если бы речь шла о простом куске мяса, всё было бы намного проще. Нет, суть в ином: позволить другому существу прикоснуться к твоему энергетическому сердцу. Вручить ему в руки полную власть над собой — чувствами, жизнью, мыслями — и лишь надеяться, что он будет аккуратен, не воспользуется возможностью... Это акт высшего доверия, который на самом деле редко бывает возможен. Как и любовь, такое решение может быть уделом исключительных личностей — и исключительных обстоятельств.
— А ты встречал кого-нибудь, кто практиковал эту технику?
— Да. Ты с ним разговариваешь.
Ижен меньше бы удивился, заяви Лаари, то он — жёлтая пчёлка, порхающая над цветочками.
— Что, прости? В смысле... ты был тем, кого исцелили?
— Я был тем, кто исцелил, — усмехнулся Лаари. — Но, так уж вышло, что я был очень молод. И ошибся. Притом можешь не сомневаться: последствия моей глупости были ужасны.
— Но ты жив.
— У всего есть цена, даже если порой её не увидеть глазами. Послушай, Ижеени... проясни для меня одну вещь: с твоей парой произошло нечто, и ты хочешь вылечить её таким способом?
Скользкий момент... тут надо извернуться и сказать ровно столько, сколько нужно.
— Не совсем. Скажем так: я рассматриваю этот вариант на случай, если всё будет совсем плохо и другие методы лечения не сработают.
— Я бы не советовал, — резюмировал Лаари спокойно. — Решать тебе, конечно, но мы говорим о драконах, Ижеени. И твоя душа — дракон, увы. Более того, она воспитана, как дракон, а это о многом говорит. Потому, если и решишься на эдакую глупость, то действуй исключительно после того, как она тебя признает. Потому что с этими ящерицами есть только два варианта: ты или прячешь козырь у себя в рукаве, или трепыхаешься игрушкой в их зубах. Третьего не дано. Потому обдумай всё тысячу тысяч раз, мальчишка. Любовь делает нас слепцами, превращает в послушных кукол. Не зря, поверь, не зря драконы относятся к самому понятию любви с насмешкой... Они уважают лишь парность, которая даёт гарантии. Но есть проблема: в любви того рода, что лежит в основе этих чар, гарантий нет и быть не может.
— Понимаю. Но всё же... расскажи мне, как это делается.
— Воля твоя. И запомни для начала: такое решение — это торг с Мрачным Жнецом. Конечно, у тебя есть больше шансов на хорошие условия, чем у кого-либо ещё, но платить придётся в любом случае. Таковы правила.
* * *
Любовь превращает нас в идиотов.
Ижен стоял, прокручивая в мыслях слова Жакрама. Могла ли Лимори действительно быть парой брата? Ижена затошнило, когда он представил её в его объятиях. Но... не может ли Жакрам быть прав насчёт неё?
Ижен думал.
Если он решится воспользоваться советом Лаари, то не обернётся ли это против него самого? Лимори — Жрица, неплохая менталистка, носительница крови фейри. Со всех сторон её разум был закрыт. Он не мог ходить к ней в голову, как к себе домой, не мог знать её мыслей. Что, если это всё действительно — просто игра и ложь? Что она сделает, получив — пусть и на мгновение — полную власть над его магией, душой, жизнью?
Это прыжок веры, ведущий в пропасть. Это танец слепца на горном серпантине. Расскажи кто-то Ижену ещё полгода назад, что он будет всерьёз раздумывать о подобном — убил бы. Просто из жалости, потому что нечего таким безумным по свету гулять.
Ижен всегда действовал разумно, был хладнокровен, просчитывал варианты. Но что теперь? Он мечется между двумя странами, двумя женщинами, несколькими решениями и сотней масок.
Любовь превращает нас в идиотов. А ещё ставит перед выбором — глупым, не дающим никаких гарантий, иррациональным и опасным. Рискнуть ли? Протянуть ли своё сердце тому, кто может уничтожить его одним движением — ради корысти, из любопытства, преследуя свои, личные цели...
Ижен бы дорого дал за то, чтобы узнать правильный ответ.
- 20 -
Гун нервничала перед вечерним советом так, как, пожалуй, никогда в жизни. Всего её хладнокровия едва хватало на то, чтобы неубедительно удерживать маску внешнего спокойствия.
На самом деле она... боялась. Поражения, неудачи, но больше всего — предстоящей встречи.
Она трижды сменила киото — все они казались то недостаточно элегантными, то слишком торжественными, то чересчур простыми. Она приказала своим новоиспечённым служанкам несколько раз переплести причёску... ей хотелось быть прекрасной. В идеале дракон полюбит пару любой, но... холод, что повис между ними во время последнего разговора с Ижэ, сбивал с ног. Несколько коротких, ничего не значащих, формальных фраз... Его мысли были где-то далеко; она боялась сказать лишнее. И что же дальше? Чувство их обоюдного предательства грызло её изнутри. Его и её ложь — такой вот коктейль. Она знала, что делает и почему, вполне осознанно выбрала этот путь и не собиралась с него сворачивать. Только...
— Оставьте меня.
Девушки, что вносили последние штрихи в её причёску, послушно скользнули к двери.
— Вы прекрасны, госпожа, — прошелестела одна из них.
— Возможно, — прошептала Гун, рассматривая себя.
Белоснежная кожа, идеальная фигура, ярко-рыжие волосы, светло-оранжевые глаза с искрами пламени... Она была хороша, да. Но какова та, другая? Что в ней такого, что Ижэ держит её в голове даже во время разговора с истинной парой? А в том, что он думает о ней, сомнений уже нет. Гун ощущала её тень в его мыслях, эдакое навязчивое присутствие, которое и не думало исчезать. Да, она не была менталисткой, не могла заглянуть в самую душу Ижэ, но.... неужели же женщина может не понять таких вещей?