Невольно откинулась, когда почувствовала как он натягивает меня изнутри, какой он горячий и настойчивый, и обязательно бы упала, но сзади подоспел Азат и впечатал меня в грудь Загида, сложив почти пополам.
О! А так я тоже могу, да?
Что со мной будет завтра? Я же на ноги встать не смогу.
Но думать долго не получилось – ровно де тех пор, пока не почувствовала прикосновение к ягодицам – горячее и гладкое.
Ну нельзя же так! Это уже что-то сродни пыткам, тем более, что я сама ничего не могла сделать, только позволять им вытворять со мной все, что захотят, как захотят и главное, когда захотят. Вот последнее меня просто убивало, потому что хотела-то я сейчас, а Азат не торопился – поглаживал дразнил, в то время как Загид разошелся вовсю, но мне этого было уже мало.
Я попыталась проявить инициативу, и немного отстраниться от Загида, чтобы надавить на Азата, но меня насадили обратно, да еще и дали шлепка.
– Не хулигань, Садр-р-р-а, – пророкотал Азат. – Ты была ведущей, теперь наша очередь. Так ведь – посмотрел поверх меня на приятеля.
– О, да-а-а! – все еще удерживая на руках, Загид особенно глубоко вошел, и я даже немного приподнялась, а вот когда опускалась, тогда и подставился Азат.
– О-о-ох! – не сдержалась я, снова почувствовав одновременно их двоих.
В четыре руки они приподнимали меня и насаживали на себя, размеренно, глубоко, и каждый двойной толчок сопровождался моим вскриком.
Горячие губы и языки с двух сторон ласкали шею. Соски, став до невозможности чувствительными, терлись о грудь Загида, а заласканный им возбужденный клитор – о живот. Острейшие иглы удовольствия прошивали меня всю – от кончиков пальцев ног до пальцев рук, от макушки и до попы, которую неустанно таранил Азат. С другой стороны точно так же вбивался Загид.
А я… Мне оставалось только расслабиться и положить голову Азату на плечо, подставив горло под губы Загида, чем он и поспешил воспользоваться.
Синхронные точки пронзали меня разрядами удовольствия, а ребята постепенно наращивали темп, и начали двигаться резко, жестко, подолгу задерживаясь во мне, словно стараясь продлить удовольствие. Я бы тоже хотела удержать их, но ничего не могла делать, только болтаться безвольной тряпкой, да подергиваться, когда наслаждение становилось совсем нестерпимым.
Еще один глубо-о-о-кий рывок, и меня заполнила горячая пульсация. А из горла вырвался пронзительный крик, но меня сразу же заткнул чей-то рот, и язык перекрыл приток кислорода.
– Тише, всех перебудишь, – шептал на ухо второй, продолжая еле заметно покачивать, а я вздрагивала в такт скольжению.
Загид полностью передал меня на руки Азата и осторожно снял мои ноги со своих плеч.
– Ну что, в душ, – подмигнул он и первым пошел включать воду.
Недавняя процедура повторилась. Они мыли меня нежно, осторожно, как очень дорогую фарфоровую куклу.
– Ребята, вы таки классные, – промямлила я и потянулась обнять их за шеи.
– Ты тоже классная.
Кто это сказал? А разве важно, когда под упругими струями воды два языка ввинтились мне в рот.
День 5. Извинения
«Нас утро встречает прохладой…» – почему-то настойчиво крутилось в мозгу, а я не желала просыпаться, но по коже пробегали зябкие мурашки.
Видимо, ночью я спинала одеяло на пол, а кондиционер добросовестно охлаждал каюту. Делать нечего, придется вставать, тем более, что на завтрак я безобразно опоздала. И ведь никто не хватился, не забеспокоился. Может, я тут померла.
«Вот они, нонешние кавалеры», – как старая бабка думала я, с кряхтением вставая с широченной кровати.
После контрастного душа более или менее почувствовала себя человеком, но зеркало посоветовало не обольщаться – синяки на косточках таза все-таки проступили; на шее, где вчера бесчинствовали губы арабов, синевели засосы; губы все еще не вернулись к нормальному размеру и цвету – красотка, ни дать ни взять. Хотя, стоп. Это выражение явно не про меня.
Да уж, настолько развратной я себя еще никогда не чувствовала, но мне нравилось это ощущение вседозволенности – никто не посмотрит косо, не фыркнет пренебрежительно – все принимается на ура. Даже о вчерашнем обломе Джеймса вспоминать было приятно. Интересно, а что думает он?
Футболка с высоким горлом мне в помощь – скрыла синяки на шее. Короткие шорты открыли ноги и обтянули ягодицы, а я все-таки отправилась в ресторан – желудок нещадно сосало.
Почему-то думала, что наша компания уже закончила завтрак и разбрелась по лайнеру. Я же раздумывала чем в этом случае заняться – сходить в хамам и дать измученному телу немого отдыха? Разориться на массаж? И тут же мучительно захотелось почувствовать как под умелыми руками расслабляются ноющие мышцы.
А что, неплохой план.
С этими мыслями я вошла в ресторан и замерла, как вкопанная. Вернее, ослепленная одновременным блеском сразу трех улыбок.
– Сандра! – мягкое, катающееся на языке – Джеймса, и раскатистое – ребят-арабов. – Доброе утро! Ты сегодня припозднилась.
– Плохо спала? – это уже Джеймс заботливо придвинул стул и пытливо посмотрел на соседей.
– Наоборот, слишком хорошо. Лень было вставать, – изучая меню, я повела плечами, чтобы снять напряжение и расслабить спину.
– Сиди, я все принесу, – Джеймс поднялся и поцеловал меня за ухом, а я проводила его удивленным взглядом – никак старается загладить свой поступок, но потом подозрительно посмотрела на ребят. – Что вы ему наговорили?
– Ничего, – улыбка Азата стала настолько широкой, что, наверное, уголки губ сошлись на затылке, но глаза при этом смотрели серьезно и цепко. – Сказали, что ты вернулась расстроенная, и мы отвели тебя в каюту. Кажется, он чувствует себя виноватым. Что у вас произошло?
– Ничего, – буркнула я. Не хотелось говорить о том, что произошло между мной и Джеймсом, и тем более о его расспросах. Почему-то я была уверена, что арабам это не понравится. – Он настаивал пойти погулять по верхней палубе, а я хотела танцевать. И мы немного поспорили. Он говорил, что мы только мешаем вам и Татьяне, а я настаивала продолжить веселиться. В общем, не сошлись во мнении.
– Ты была совершенно права, что вернулась, – Азат, казалось, совсем невинно поцеловал меня в щеку, а рука под прикрытием скатерти ползла вверх по бедру, пробираясь к кружеву стрингов. – Мы ведь не дали тебе скучать? – настойчивые пальцы уже коснулись ажурной кромки и упрямо пробирались под трикотаж.
Я невольно напряглась и свела ноги. Ну, блин! Не белым же днем в ресторане устраивать такие игры у всех на виду. Тем более, что где-то здесь шныряет вездесущий Славка.
– Подумал, что тебе должно понравиться, – как нельзя кстати появился Джеймс, и Азат оставил мои трусы в покое.
Перед носом возник высокий бокал больше чем на треть наполненный тугой пенкой, и я захлебнулась голодной слюной от запаха капучино.
– И вот, – рядом с бокалом поставил тарелочку с тирамису.
М-м-м… Вкуснятина!
Нежнейший маскарпоне и кусочки печенья – все это плотно присыпано какао и разбавляет смягченную молоком горечь кофе.
Я сразу же засунула в рот первую ложку десерта и запила кофе, чувствуя, как сыр растворяется и растекается по языку густой сладостью.
Это было сродни вкусовому оргазму. Я даже закрыла глаза от удовольствия. Еще ни одно пирожное не вызывало у меня такого восторга.
Я старательно выскребла все ложечкой, едва удержавшись от того, чтобы вылизать, и удивленно посмотрела на сотрапезников.
– Еще хочу!
– Сандра, когда увлекаешься, ты становишься ненасытной, – усмехнулся Загид, и прозвучало это как-то ну очень двусмысленно. Даже Джеймс отвлекся от наблюдения за мной и поднял на него глаза, но увидел только предельно наивную и счастливую улыбку. Затем снова посмотрел на меня.
– Я и не знал, что ты такая сладкоежка. А если так, предлагаю совершить набег на местный магазин сладостей. Судя по рекламе, он обещает что-то невероятное для ценителей десертов.
– Сладкое! Конфеты! Пойдемте за конфетами! – из-под соседнего стола вылез Славка, я чуть не провалилась сквозь палубу от стыда – что маленький засранец успел увидеть?
Но судя по тому, что вопросов у него не было, видимо, залез туда недавно, пока мы беседовали.
День 5. La Caramella
– Тат’ана, ребенок требует конфет. Ты как? – Джеймс посмотрел на Танечку.
Немного поломавшись для виду, она согласилась, и мы всей компанией отправились в толкучку атриума.
Там все было в вечном движении – бегущие строки информационных табло, завлекательное подмигивание рекламы и ярких витрин, пассажиры, спешащие от одного бутика к другому, сидящие на мягких диванах и спорящие, что не стоило столько покупать. И, конечно же, сверкающие стразы Сваровски. Лайнер стоило назвать не Сплендила, а Сваровски.
Еще только пятый день плавания, а я уже подустала от постоянного блеска, словно поселилась на ярморочной площади и со всех сторон окружена зазывалами.
Хотелось просто закрыть глаза и немного побыть в тишине и в темноте. Пожалуй, зря не пошла в хамам.
– Этот магазин? – Азат остановился у стеклянной двери за которой виднелись плавные и округлые изгибы витрин со множеством ярких коробочек. Ярко-красный глянцевый потолок, ванильные стены и белый пол с красными разводами сразу привлек внимание Славки.
– Конфеты! – завопил он и ворвался в магазин, нарушив его чинную тишину.
Мы тоже поспешили войти, пока он там все не перевернул, и окунулись в сладкий аромат карамели, миндаля и ванили с легким яблочным оттенком.
Под удивленными взглядами продавщиц, больше напоминающих моделей, Славка носился от стеллажа к стеллажу и пытался дотянуться до содержимого коробок.
– Слава, оставь это, – Танечка вытащила из его ручонки что-то похожее на огромный чупа-чупс, залитый карамелью и обвитый паутинкой темного, молочного и белого шоколада. Положила на место, взглянула на ценник и невольно выдохнула.
Я тоже заинтересовалась что же это такое. Оказалось, яблоко в карамели, а ценник на нем висел совсем не демократичный. Впрочем, чего еще ждать от лайнера такого уровня.
– Чупа-чупс. Мама! Хочу чупа-чупс! – ныл Славка и дергал за рукав пунцовую Танечку.
Я не выдержала. Хрен с ним с деньгами. Один раз живем. Взяла разношоколадное яблоко Славке, себе – обсыпанное дробленым грецким орехом и маршмелоу, и прошла к приветливым продавщицам.
– Бон апети, – промурлыкали искусительницы в шоколадно-розовой форме и зачисли покупки на мою карту.
– Держи, – протянула Славке лакомство.
– Спасибо, – расплылся паршивец в довольной улыбке. – Мама, хочешь? – протянул Танечке уже надкушенное с одного бока яблоко.
Мамаша отказалась, а я попробовала свое и чуть не проглотила язык – ломкий сладкий шоколад, похрустывающие кусочки ореха, а под всем этим мягкая, чуть кисловатая и освежающая мякоть яблока. Маршмелоу таяли на языке и добавляли ко всему невероятную нежность.
Кондитеры знали что делать – эти сладость стоят заплаченный денег.
Я перехватила заинтересованный взгляд, с которым трое мужчин наблюдали за тем, как я, пообгрызав орехи, облизываю шоколад.
– Ты так вкусно ешь, что тоже захотелось, – Джеймс подошел к витрине, выбрал яблоко, на темном шоколаде которого красовались ярко-розовые сахарные сердечки и презентовал его Танечке – джентльмен, что поделать – себе он же выбрал в обсыпанном корицей белом шоколаде.
Ребята арабы тоже взяли с орехами, и, поедая лакомство, мы стали осматривать остальные витрины.
Крохотные слюдяные пакетики призывно поблескивали и покрывали лаковым глянцем бока имбирного печенья, шоколадного, напоминающего макаруны, только вместо миндаля шоколад, а начинка из тягучей карамели.
Многозначительно посмотрев на меня, Азат и Загид взяли пару пакетиков этого печенья – действительно, способов разламывать его можно придумать очень много и один затейливее другого. Я же сломалась на томатных палочках с базиликом. Как представила густой вкус помидоров и остро-пряный базилика, рот сразу наполнился голодной слюной, и я сходу схватила три пакетика. Взяла бы больше, но больно дорогие. Буду смаковать.
Джеймс заинтересовался конфетами – малюсенькими шариками трюфелей, только почему-то зеленых, оранжевых и классических – шоколадных.
Я вчиталась в этикетку зеленых – трюфель мохито: шоколад, сливки, мята и шоколад со вкусом лимона. Оранжевые оказались апельсиновыми, соответственно, с цукатами апельсина.
Сразу же захотелось попробовать, и Джеймс купил именно их, а также коробочку ассорти из малинового, кокосового и классического трюфелей.
– Это нам на десерт, – подмигнул он мне.
Ох, если бы не гомеопатическое количество сладостей, заработала бы я с такими кавалерами сахарный диабет.
К этому времени Славка уже успел доесть свое яблоко и стал больше напоминать поросенка, чем ребенка. Облизав липкие пальцы, он снова стал деловито осматриваться, и Танечка поспешила увести свое чадо, пока оно еще что-нибудь не выпросило.
– Пойду тоже отнесу в каюту, – я покачала пакетиками с томатными палочками и попрощалась с продавщицами, которые, кажется, с уходом Славки облегченно выдохнули.
Профессиональная приветливость не позволяла показывать, но присутствие неуправляемого ребенка в этом царстве гурманов, видимо, конкретно их напрягало.
Пока сладости не растеклись на жаре, остальные тоже решили последовать моему примеру, и все разбрелись по каютам, договорившись встретиться за обедом. Я же опять подумала о хамаме.
День 5. Мохитовый трюфель
Мысль хорошая… была.
Едва я вошла, сбросила обувь, помыла руки, раздумывая куда лучше определить палочки и стоит ли сразу снять пробу, как в дверь постучали.
Неужели соседи в гости пожаловали? На палочки?
Получилось как-то двусмысленно, и я прыснула.
На пороге красовался очень довольный собой Джеймс.
– Пригласишь?
И, не дожидаясь ответа, вдавил меня в каюту.
– Чаем угостишь? Я решил не тянуть и попробовать прямо сейчас. Очень уж ты аппетитно ела, – и плюхнулся на мою кровать. Вот нахал! – А у тебя очень мило, – осмотрел бирюзовые стены, пока я включала чайник. Хорошо, что догадалась захватить из дома коробочку с фруктовым чаем.
– Хочешь палочек? – гостеприимно предложила я, пока раскладывала пакетики по чашкам.
– Нет, а ты? – обхватив за талию, он уронил меня на кровать и сразу же, пока не начала брыкаться, подмял под себя. – Я рад, что ты стала меньше времени проводить с этими мутными арабами, – он говорил и одновременно целовал. Так медленно, искушающе, что это больше походило на пытку, чем на ласку. – Поверь, я не дам тебя в обиду, – очертил контур губ кончиком языка, а я почти не понимала, что он говорит. Тянулась за его губами, стараясь продлить тягучее прикосновение. – Я скажу… – больше уже не смог говорить, потому что я все-таки достала его и прихватила приятно-упругую нижнюю губу. – Сандр-ра! – высвободившись, пророкотал Джеймс и уже сам набросился на мои губы, а я с готовностью приоткрыла рот, впуская его.
Бо-о-оже! Джеймс, видимо, уже успел слопать мохитовый трюфель, и сейчас язык, небо – весь рот обволакивала мятно-лимонная сладость.
Хочу-хочу! Еще-еще!
С боем, но я прорвалась в рот Джеймса и едва не потеряла голову от феерии вкуса.
Не растворившийся кусочек лимонного шоколада мы катали языками, стараясь отобрать друг у друга, пока совсем не растерли, и он не растекся сладкой пленкой.
Я совсем не заметила, когда Джеймс успел расстегнуть мои шорты, и уже приподнимала бедра, поощряя его ласки..
– Ты невероятна! – Джеймс прервал поцелуй, и я почувствовала его дыхание сначала на шее, а потом на груди. Горячий рот обхватил сосок прямо через ткань футболки, а я прогнулась, потому что двумя пальцами сдавил возбужденный клитор.
– Что ты делаешь? – я задыхалась, стонала каждый раз, когда Джеймс ослаблял или усиливал давление в такт пульсированию в животе, и старалась стащить шорты вместе с трусами.
– Ты вкуснее любой конфеты, – он развернул меня к себе и припал губами.
Не-ве-ро-ят-но!
Горячий язык ввинтился в меня, и я буквально задохнулась от нахлынувшего удовольствия, а глаза захлопнулись сами собой.