Тонкий, едва уловимый вой с востока вызвал невольную гримасу. Да, я была частично человеком, вот только звериная часть моей натуры псовых терпеть не могла. И хорошо если я научилась просто терпеть неизбежное сосуществование в пределах одного города или штата.
Недовольно заворчав, я обогнула ещё одно переплетение корней величественной, старой ели и шагнула следом за Сэмом на мелкий гравий подъездной дороги к дому егеря. Высокий, двухэтажный, полностью деревянный дом насквозь пропитался запахом своего владельца. Ещё самую малость дымом, бензином и тонкой ноткой свежего мяса.
Заметив, что я принюхиваюсь, невольно подаваясь вперёд и скаля клыки, О’Рурк усмехнулся:
- Олень. Парочка идиотов на отцовском джипе решили, что смогут покорить горные дороги. Лобовуха в крошево, капот в дребезги, сами отделались испугом. Шериф забрал их с собой, оформлять протокол.
Я глухо, презрительно фыркнула, поднимаясь на крыльцо с широкой, открытой верандой, уходившей на другую сторону дома. И, дождавшись, пока Сэм откроет передо мной дверь, шагнула через порог. С головой погружаясь в горячую, уютную атмосферу чужого логова.
Большая, просторная комната совмещала в себе и зал, и столовую и кухню, отделённую от основной части помещения огромным, массивным столом. Не смотря на то, что на улице царила весна, плавно перетекающая в лето, яркое пламя жадно лизало поленья в массивном камине, выложенном грубо обработанными камнями. И это придавало жилищу мужчины определённую, дикую нотку…
А зверя во мне довольно щуриться и тихо, ни разу не мелодично мурчать. Такое логово казалось родным, привычным. Почти своим.
Стянув кеды с ног за задники, я бесшумно прошла до лестницы, ведущей на второй этаж, и поднялась в небольшую, но уютную спальню, оставленную Сэмом на случай визита кого-то из друзей. В ней почти не было мебели, кроме низкой, односпальной кровати, застеленной цветастым, лоскутным пледом.
Встав перед ней на колени, я осторожно разжала пальцы, укладывая сонно причмокнувшего губами котёнка на кровать. Тот снова дёрнул задними лапами и…
Плавно, почти незаметно перетёк из звериного обличия в человеческое. Чтобы тут же, повернувшись на живот, подмять под себя всю подушку. Светлые волосы чуть пушились на затылке, а по-детски пухлые щёки согревал яркий румянец. Пальцы нежно, почти невесомо очертили линию скул, прошлись вдоль старых, белёсых шрамов на плечах, скользнули по выступающим рёбрам на излишне худом теле. Ему было почти семь, а выглядел он на пять, если не младше.
Инстинкты вскипели, требуя вернуться и закончить то, что я начала. Выдрать глотку тому, кто посмел издеваться над собственным ребёнком. Раздробить грудную клетку и добраться до судорожно бьющегося, ещё предательски живого сердца. Вот только будь я хоть патра, хоть трижды вожак, справиться со всей стаей мне всё же не по плечу. Да и зачем?
Дети выше всего. Теперь этот малыш – мой, чтобы не рычал его отец-ублюдок, оставленный мною с переломанными лапами и разодранной моими клыками шеей. Чтобы не твердила моя собственная стая, вставшая на его сторону. И его благо для меня значит больше, чем глупая, никому не нужная месть. К тому же…
Губы растянула злая улыбка. Укрыв малыша одеялом, я выскользнула из комнаты, погасив за собой ночник. Если моя стая считает, что справиться без меня, что я – миф, что ж, так тому и быть. Совет Стай не сможет не рассмотреть моё прошение и не сможет мне отказать.
Спускаясь обратно в гостиную, я специально шумела, предупреждая загодя о собственном появлении. Но Сэм даже не вздрогнул, когда отвлёкшись на мгновение, я забылась и бесшумно скользнула к нему, ловя опасно накренившийся заварочный чайник до того, как он упадёт.
- Спасибо, - махнув рукой, он поставил чайник и кружки на стол, развалившись на одном из стульев и разливая ароматный, пряно пахнущий травяной настой. – Садись. Я так понимаю, выспаться нам сегодня не грозит?
Я повела носом, принюхиваясь. Турецкая мята, листы лимонника и ежевики. И что-то ещё, кажется то ли душица, то ли чабрец. Интересное сочетание.
- Не грозит, - чуть помедлив, я всё же уселась на второй стул, обхватывая руками обжигающе горячую кружку и делая первый, шумный глоток. Один из плюсов быть оборотнем – не бояться о том, что можешь обжечься. Регенерация восстановит всё до того, как ты это почувствуешь.
И тихо, устало спросила, наткнувшись на свежие следы когтей и вмятины на стене возле входа:
- Кто?
- Кажется, у вас это называется бета… - неопределённо хмыкнул Сэм, сощурившись и закинув ноги в тяжёлых, армейских ботинках на стол. Машинально потерев плечо, он поморщился. – И манеры он оставил в другой шкуре, не иначе. Как и мозги. Серьёзно, Редж, у вас есть хоть какие-то критерии отбора или на такие места берут любого, кто захочет?
- Сила, ирландец. Сила зверя. Вот основное наше мерило, знаешь ведь, - я фыркнула, покачав головой. В голове крутилась пара вопросов, которые я хотела бы озвучить, но звук подъезжающей машины, ударивший по острому, нечеловеческому слуху заставил меня поморщиться.
Напряжённо застыв, сжимая в пальцах кружку и слыша, как жалобно трещит под моей рукой бедная керамика. Правда, едва ли я обратила на это внимание, напряжённо следя за входной дверью, готовая до последнего защищать и себя и мелкого от любого, кто попробует вторгнуться в этот дом.
Глава 5
Звук двигателя всё приближался, став почти оглушающим. Я невольно вжала голову в плечи, борясь с желанием закрыть уши руками. И тряхнула головой, пытаясь отделаться от вязкой, липкой тишины, навалившейся следом. Скручивая внутренности узлом неизвестности и страха.
Шумно втянув воздух сквозь стиснутые зубы, я сжала кружку сильнее, не обращая внимания на чай, просачивающийся сквозь сетку трещин на керамике. В нос ударил резкий, сильный, яркий запах зверя. Чистый, без единой примеси, без парфюма и приторных искусственных отдушек, он тяжёлым шлейфом укутывал своего обладателя. Того, кто легко и непринуждённо прошёлся по подъездной дороге и теперь поднимался по лестнице. Даже не думая скрываться или таиться от обитателей этого дома.
Прикрыла глаза, невольно облизнув пересохшие губы. И поднялась, взмахом руки остановив подорвавшегося следом ирландца. Чтобы в следующий миг, в пару скользящих движений, даже не думая прятать своего зверя, оказаться около двери. Открывая её до того, как припозднившийся гость догадается постучаться.
Наверное, стоило бы спросить кто там. И не рваться грудью на амбразуру, даже если все инстинкты вставали на дыбы, требуя защищать до последнего малыша и это временное логово. Наверное, мне стоило в кои-то веки за последнее время проявить хотя бы каплю благоразумия и вспомнить, чему же меня всё-таки учили.
Тихо хмыкнула, открывая дверь и бестрепетно встречая хищный, тёмный взгляд. Гордо задирая подбородок и скаля вылезшие клыки. Наверное, мне так и следовало поступить. Но на этих землях не было других верзверей, кроме пантер и кугуаров, чья община была слишком мала, чтобы бороться за свою собственную территорию.
Особенно вермедведей. Особенно таких вот: крупных, холёных, открыто демонстрировавших свою силу и привычку подавлять ею всех несогласных. Если бы этот верзвезь захотел на меня напасть, я не смогла бы даже «мяу» сказать. Но…
Удивлённо распахнув глаза, я гулко сглотнула, уставившись на гостя. Тот, сделав шаг назад, почтительно улыбнулся, протягивая мне руку. Простую, человеческую руку. Без единого следа трансформации или хотя бы намёка на неё, открытой ладонью вверх. Оказывая мне высшую степень доверия, подставляя себя под удар и демонстрируя самые мирные намерения из всех возможных.
- Пусть ваш путь будет лёгким, а Охота удачной, Патра, - мягкий, басовитый голос низким рокотом пробрался под кожу. Вздрогнув, я нахмурилась и окинула долгим взглядом этого… Мишку.
Он был высок, с широкими плечами и бугрившимися под тонкой, кожаной курткой мышцами. Короткие, взлохмаченные светлые волосы чуть вились на концах и смягчали резкие черты лица, предавая мужчине какой-то несерьёзный вид. Только вот обманываться им не стоило, совершенно. О чём недвусмысленно говорил цепкий, холодный взгляд тёмно-синих глаз.
Гость не вёлся ни на мой обманчиво хрупкий вид, ни на мой юный возраст. Проведя пальцем по тяжёлой, квадратной челюсти, он с намёком поднял бровь, ожидая ответа.
- Лёгкого пути и удачной Охоты… - я глубоко вздохнула и протянула руку и прижалась раскрытой ладонью к чужой ладони. Сильные пальцы сжали её стальной хваткой, не причиняя боли.
- Совет благодарит вас, что вы не стали принимать поспешных решений, - медведь едва заметно повернул руку, демонстрируя небольшую татуировку на запястье. Рунный круг и клык.
Ансуз. Гебо. Эйваз. Знание. Партнёрство. Защита. Право на использование рун имел лишь Совет, но трактовку знал каждый верзверь, с младых когтей впитывающий в себя их многоликое и непостоянное значение. Чтобы когда-нибудь, вот так, понять сразу, можешь ты довериться или нет.
Можешь ли ты получить помощь от незнакомого зверя или он принесёт тебе только смерть.
Колени дрогнули, только чудом не подогнувшись от облегчения. И я выдохнула, почти физически ощущая, как успокаивается зверь в груди и уходит сковавшее меня напряжение:
- Я рада, что Совет воспринял мои слова всерьёз и… Пришёл помочь мне в этом деле. Мой дом – ваш дом, прошу… Разделите со мною наш поздний ужин, уважаемый…
- Михаил, - хмыкнув, гость шагнул через порог, сразу заняв собою всё свободное пространство. Он смешно сморщил нос и склонил голову набок, к чему-то прислушиваясь и принюхиваясь. А после выдал, неожиданно умоляюще. – А не найдётся у вас капелька мёда? Самую малость, а? Для уставшего путника только с дороги?
Он встряхнулся, всем телом. Переступая с ноги на ногу, глядя на меня просящее и шумно вздыхая. Разом растеряв всю свою серьёзность и пугающий вид, напоминая маленького, непутёвого медвежонка, выпрашивающего у взрослых свою законную порцию лакомства.
Глядя на него такого, я не могла не улыбнуться в ответ, бесстрашно повернувшись к нему беззащитной спиной. Теперь уже точно зная, что никто не собирается отнимать у меня ребёнка или нападать на меня. И…
Кажется, у Сэма где-то был цветочный мёд. Мой нос не мог меня так обмануть.
Глава 6
Мёд был густой, тягучий. Тёплого, янтарного цвета с вкраплениями тёмных кусочков самых настоящих сот. А пах он просто умопомрачительно, так, что рот сам собой наполнялся слюной: колючей хвоёй, терпкими полевыми цветами и…
Молоком. Мягким, нежным, родным. Таким притягательным, что, не выдержав, я сглотнула вязкую слюну, сунув свой любопытный нос прямо в банку. Забравшись туда рукой, пачкая пальцы в липкой, пахучей сладости. И вытянув их, шумно принюхалась, поднося руку к лицу и не обращая внимания, как крупные, золотистые капли падают на стол.
- Редж… - начал, было, Сэм, протягивая руки к банке с мёдом.
Но услышав тихое, глухое ворчание только вздохнул, поднимая руки в примирительном жесте:
- Ладно, большая, злая киса. Но потом не говори, что я тебя не предупреждал!
- Тш-ш-ш… - Михаил, сидевший рядом со мной, подмигнул ирландцу, пряча улыбку в огромной бадье с чаем. Назвать эту ёмкость кружкой у меня язык не поворачивался.
Я подозрительно покосилась на сородича. Но любопытство и манящий аромат молока были сильнее. И, высунув язык, я широко, размашисто лизнула собственные пальцы, собирая с них карамельные капли мёда.
Чтобы тут же выпучить глаза, глядя на друга как на предателя и рвануть в сторону раковины. Где, включив воду, принялась громко булькать, пытаясь смыть с языка этот странный, дикий, раздражающий привкус. Фу, мерзость! И как люли это едят?!
- Я не хотел это говорить, но… - О’Рурк в ответ на мой обиженный и укоризненный взгляд, улыбнулся и развёл руками. – Любопытство сгубило кошку, Редж. Даже такую большую и злую!
- Иди ты… - буркнула, вытирая рукавом кофты рот. И брезгливо тряхнула рукой, наткнувшись взглядом на злополучную банку. – Гадость.
- Кошки не любят сладости? – в глазах Михаила играло веселье и неподдельное любопытство. Он вообще, усевшись за стол и получив крепкого, наваристого чая с порцией этого «мьода», перестал казаться таким уж пугающим, как вначале.
И теперь смотрел на меня как родитель на своего непутёвого кутёнка. Добродушно так, снисходительно. Одно что за этой мягкостью прятался свирепый хищник и опасный противник, способный сломать мне хребет одним движением лапы.
- Это не сладость! – возмущённо вскинувшись, я рассерженно зашипела, тыча пальцем с вылезшим наружу когтем в сторону злополучной банки. – Это… Это… Как вы это можете есть?!
- Вкусно, - хмыкнув, Михаил зачерпнул ложкой огромную порцию мёда и отправил его в рот, аж прижмурившись от удовольствия. Запил глотком чая, удовлетворённо вздыхая и отставил кружку в сторону, поддёрнув рукава светлой рубашки до локтя.
Его взгляд, ещё минуту назад благодушный и умиротворённый, неуловимо изменился, став жёстким и требовательным. Я застыла, чувствуя, как бурлит под самой кожей зверь, силой воли удерживая оборот. И устало вздохнула, опираясь задом на кухонный гарнитур.
Взлохматив волосы на затылке, я едва слышно выдавила, ухватившись пальцами за край раковины:
- Шутки кончились, да?
- Да, - просто откликнулся медведь, поведя головой. Задумчиво потерев подбородок, Михаил низким, вибрирующим голосом заговорил. – Совет услышал вашу просьбу, Реджина. Но также обязал меня удостовериться в том, что ваши… Скажем так – претензии, обоснованы.
- А что, похоже, что она может врать? – Сэм вскинул брови, демонстративно расслабленно развалившись на стуле.
Я тихо хмыкнула, коротко улыбнувшись другу. Знай я его чуть меньше, подумала бы, что ирландцу на меня наплевать. Но я знала Сэма давно, да. Очень давно. И видела, как за наигранной ленью и показным спокойствием прячется напряжение, способное перерасти в действие в любой момент. Готовность броситься на противника, даже зная заранее, что этот бой обречён.
- Не надо, - всё же оттолкнувшись от раковины, я медленно подошла к мужчине и положила руку ему на плечо. Сжав пальцы, не сильно, но ощутимо. Тут же отпуская друга и замирая по правую руку от него, глядя на Михаила через всю ширину стола. – Всё хорошо, Сэм. И… Если вы настаиваете, Михаил, я скажу вам, почему приняла такое решение.
- Я внимательно вас слушаю… Патра, - я вскинулась на это имя-прозвище, негласный титул, прозвучавший так непривычно уважительно из уст чужака.
Горько улыбнувшись, я качнула головой в такт собственных мыслей и…
Заговорила.
Глава 7
Два дня назад…
Наверное, у каждого однажды наступал такой момент, когда ты стоишь на перепутье и не знаешь, что выбрать, какой дорогой тебе идти. Как растерянный, слепой кутёнок, ты тычешься в каждый угол, переминаешься на неуклюжих лапах и ждёшь. Отчаянно ждёшь, что найдётся тот, кто укажет верный путь.
Тот, кто подскажет, что же тебе выбрать. Возьмёт всю ответственность на себя. Кризис личности и самоопределения, так, кажется, это называется у людей?
Вздохнув, я устало сощурилась, откинувшись на шершавый ствол старой, разлапистой ели. Медленно вдохнула густой, смоляной аромат, пропитанный всеми оттенками запах свежей хвои и тёплого, затяжного дождя. Чуть подрагивающие пальцы проворно, пусть и медленно, крутанули в руке старый нож с узким, грубо заточенным лезвием.
И с размаху вонзили в мягкий, чуть влажный мох. Всполошив придремавшую белку, развалившуюся на низко висящей ветке прямо над моей головой. Грозно заверещав, хвостатая взметнулась по стволу вверх, раздражённо дёргая длинным, тонким, пушистым хвостом.
Когти вспороли землю, оставляя глубокие следы на всё том же мхе. Подавив инстинктивный порыв броситься на ускользающей, вёрткой добычей, я закрыла глаза, машинально скользя кончиками пальцев по небольшой, неаккуратно стёсанной фигурке в пальцах левой руки. Гротескное изображение пантеры скалилось в ответ, встав на дыбы и по смешному заваливалось вперёд, не имея нормальной опоры.
Невесело хмыкнула. Сейчас я была такой же, как она. Смешной, гротескной, неуклюжей… Глупой. Отчаянно цеплявшейся за крохи тех знаний, той уверенности в собственном праве, что у меня ещё остались. Бессмысленно, знаю. Но…