Девушка закрыла глаза и, как учил ее Сейя, постаралась выбросить из головы все лишнее. Нужно было наполнить разум мыслями о самом брюнете. Следовало как можно ярче представить себе все в нюансах и, буквально кожей ощутить все мелочи. Запахи, прикосновения, голос… Воин «с той стороны» должен был поступать также, только представляя саму Усаги. Целью являлось создать тесную взаимосвязь. Одновременный поток мыслей, который должен был «соединиться» где-то на полпути и притянуться друг к другу, став единым целым. Дальше – кровная привязка, ритуальный текст, прозвучавший из уст «переходящего», и магическая печать, скрепляющая действо. Ну и ожидание. Ожидание самогО сдвига энергетических пластов, который должен был стать причиной слабости «межпланетных врат». Той самой червоточиной, через которую Воин попытается «проскочить» в новогоднюю ночь.
Уса стала вспоминать. Постепенно уходила дрожь, уступая место сладкому волнению. Усаги погружалась в воспоминания и ощущения.
Вот перед глазами «проплыла» их встреча в парке аттракционов. Ведь они обнимались тогда… Точнее, вцепились друг в друга от страха, но… сути это не меняет… Они так тесно прижимались тогда телами… А танцы в клубе… И о чем она, глупышка, подумала, когда Сейя хотел достать бутылку из холодильника? Вот уж точно: «у кого чего болит». Выходит, уже тогда понимала, что не равнодушна к брюнету? Понимала раньше, чем решилась признаться самой себе в открытую? А озеро… О-о-о, озеро. Ох уж это Минако с ее «ниагарой»!!! Надо же было так испортить прическу, опозорив Усу перед всеми Тремя Огнями. Ну, Венера! А тренировки ребят перед съемкой мюзикла... Усаги смотрела только на Сейю. Только на то, как тот двигался, как красиво перекатывались под кожей стальные мускулы, как выигрышно смотрелась фигура Воина в любой позе. Ну, про выходку Чиби-Чиби с тортом можно вообще промолчать. Сейя в одном набедренном полотенце... это вам не хухры-мухры! Уса потом даже в душ заходить стеснялась. Ведь там недавно стоял Коу. Вот прямо в том самом поддоне. И прикасался руками к вентилям крана, к плитке, к мылу… У-у-ух…
Девушка чувствовала, как краска медленно заливает лицо. Сердце колотилось, как безумное. Картинки сменяли одна другую. Сколько же всего было! Щеку обожгло при воспоминании о мимолетном поцелуе вокалиста Трех Огней. В памяти всплыло четкое: «Чем я хуже, чем он? Ответь, Крошка…». И дождь… Кругом дождь… И красная роза, впервые принадлежащая не Мамору… И не от тоски по Эндимиону расплакалась тогда Уса, как было озвучено. Девушка впервые максимально четко осознала свое влечение и тягу к Инопланетному Воину. Осознала и испугалась…
Когда Усаги казалось уже, что она просто не выдержит всех этих эмоций, она открыла глаза и решительно взяла в руку обломок заколки. От такого количества переживаний ее вело. В голове стоял сладкий туман. Да, ради того, чтобы все это вновь стало явью – она вытерпит многое. Не только пару-тройку каких-то порезов. Чтобы еще раз почувствовать прикосновение Воина к своей коже. Чтобы ощутить запах одеколона и кокосового шампуня. Чтобы увидеть, как разгорается пожар в бездонных синих глазах, когда Воин смотрел на нее. Чтобы…
Уса одним движением стянула с ноги носок и приготовилась. Не давая себе времени испугаться, чиркнула по лодыжке зазубренной железкой.
«Чееерррт! Как же больно!»
Сладкие грезы вмиг рассеялись.
- Куколка, – тихий голос в голове был едва различим. – Куколка…
Усаги заплакала и всем существом мысленно потянулась на этот зов.
- Сейя… Сейя… ты слышишь меня, Сейя?!
- Да. Ты готова? Прости, что заставляю тебя пройти через все это. Сейчас будет нужна кровь, помнишь? Три надреза – три капли. Попасть нужно на край свечи, не загасив огонь? Справишься?
Цукино прокусила губу, смотря на свою лодыжку, где на надрезе уже вовсю набухала первая бордовая капля. Девушку замутило.
- Крошка?
- Да... да… Хорошо, я сейчас... да… начинаем…
- Не бойся, я рядом, – шепнул парень.
«Где ж ты рядом? Ты в сотнях-тясячах световых лет от меня, Воин».
Усаги уже колотило. Ей казалось, что она переоценила себя и не сможет. Что она все испортит. Ошибется. Не справится. Что такая недотепа как она не достойна быть рядом с таким сильным лидером как Коу Сейя. Казалось, само Мироздание перепутало, когда ставило их в пару. Сознание начинало играть с девушкой дурные шутки, потому, как последнее предположение никак не могло быть правдой. Если уж сомневаться в адекватности Мироздания – верить нельзя было вообще ничему.
Неловко выставив ногу над свечой, блондинка попыталась прицелиться. Кровавая капля текла куда-то не туда. По ей одной ведомой траектории. Усаги вертела ногой и так и эдак. Не получалось. Потом девушка догадалась взять свечу в руку и попытаться приладить ее под стопой.
«Горячо!»
Стиснув зубы, чтобы не закричать, блондинка лишь тихо застонала. Жар от огня лизнул кожу. Вынужденный шаг. Зато метод сработал. Первая капля упала на краешек свечи и с тихим шипением начала испаряться.
Цукино откинулась на спинку кресла, тяжело дыша, но сквозь полуприкрытые веки пристально следя за свечой. Та вроде бы горела и гаснуть не собиралась.
- Крошка? Крошка, связь вибрирует… ты в порядке?
- Да, – отозвалась Уса сквозь зубы. – Первая капля есть. Не волнуйся, я справлюсь.
- Времени мало, Крошка. У меня тоже первая капля. Еще две. Продолжаем.
- Да.
Новый надрез, чудеса изворотливости и вторая капля падает туда, куда нужно. Усаги шипит от боли и растирает лицо руками, боясь хлопнуться в обморок. Сложность еще и в том, чтобы второй раз не упала капля с первого пореза, который тоже продолжает потихоньку сочиться.
- Ты как? – в голосе Сейи неподдельная тревога. – Крошка, еще одна, соберись. Вспомни о хорошем. Вспомни о… вспомни наш концерт… вспомни колесо обозрения… как же я хотел поцеловать тебя тогда, Булочки-косички…
- Сейя!!!
У Усаги запылала даже шея.
- Да, прости. Ты так эмоционируешь забавно. Ну все-все, больше не буду. А то связь и так… третья капля?
- Да уж давай, – пробурчала Усаги, которой живо припомнились все подколы и ехидные комментарии Воина.
«Даже Булочки-косички вспомнил, гаденыш! А ведь впервые меня так назвал
Мамору. Сейя же внаглую стырил это, как-то случайно подслушав».
Стиснуть зубы. Занесли окрашенную красным железку над бледной кожей. Стараться не смотреть на уже красующиеся порезы и не думать о том, как пульсирует нога. Собрать в кулак все свою волю и полоснуть себя зазубринами третий раз. Не удержаться и вскрикнуть. Быстро наклонить ступню над свечой, не думая о жАре. Не думая о боли. Скорее. Быстрее. Пока все идет как нужно. Пока что-то не случилось. С ее-то везением…
Голос Сейи в ее голове что-то кричал, но Уса не могла разобрать что. В ушах шумело. Третья капля приземлилась практически на фитиль. Тот затрещал и «собрался испустить дух».
«Нет, нет, пожалуйста, нет!!!»
Девушка задержала дыхание и замерла в нелепой позе, боясь пошевелиться. В голове словно работало радио с помехами.
«Только не это! Не в самом конце, когда почти все!»
- Уса!.... паллплплгшм. Усаги! Вышл… апкпп?!!!
- Что? Сейя я… не пойму? Что? Я закончила, но… фитиль… он… я не слышу тебя. ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ???!!!!
Блондинку накрывала паника. Рука рефлекторно дернулась и свеча чуть отклонилась в сторону. Очевидно, этого легкого наклона оказалось достаточно, чтобы расплавленный воск перетек ниже уровня фитиля и тот на миг ярко вспыхнул, прежде, чем окончательно погаснуть. Это и спасло Ритуал. Этой микросекунды хватило. Над свечой обозначилось нечто наподобие пентаграммы.
«Печать!!!! Есть!!!»
- Крошка, я люблю тебя… – отчетливо услышала Усаги.
- Сейя, я…
Блондинка не успела договорить, как палата погрузилась во мрак. И в прямом и в переносном смысле. Уса от энергетического истощения потеряла сознание.
====== Часть 4. ======
Очнуться среди ночи на полу больничной палаты с ноющей лодыжкой – ощущение не из приятных. Усаги едва подняла казавшиеся свинцовыми веки. Голова гудела. Подташнивало. Рядом валялся потухший свечной огарок. Вышедшая из-за туч луна позволяла рассмотреть все в подробностях. Ее свет заливал палату. Метель закончилась. Ветер стих. Ничто не нарушало давящей тишины, разве что, изредкий тихий кашель из-за стены. Память возвращалась частями. Ритуал. Голос Сейи. Печать. Обморок. Затраты энергии бОльшие, чем она могла себе позволить, но… Воин сказал, что любит ее... Если все каким-то чудом окажется правдой и сработает – тогда можно будет сказать, что игра стоила свеч.
Усаги фыркнула от двойственности фразы и попыталась собрать конечности в кучку, дабы подняться с холодного пола. Слабой рукой уцепившись за подлокотник кресла, блондинка приняла некое подобие вертикального положения, скрючившись и едва держась на дрожащих ногах. Одна из которых, к тому же, нещадно «дергала». Следовало чем-то продезинфицировать. Только заражения не хватало. Блондинка, обливаясь потом от слабости и держась за все, что попадалось по пути, брела к кровати. Зафутболив по пути сумку под кровать, а поднос вогрузив на подоконник, Сейлор Мун мельком оглядела пол на наличие крови. Плюхнулась на постель. Какое-то время сидела, дожидаясь, пока угомонится сердце и выровняется дыхание. Даже эти незначительные действия стоили ей сейчас многих усилий. Рука вслепую нашаривала в тумбочке косметичку. А, найдя ту, – остатки духов. Под руку попадалось все, что угодно. Салфетки, тени, кисточки, зеркало… Действуя скорее рефлекторно, чем осознанно, Уса взяла зеркало и поднесла его к своему лицу…
«М-да... Краше…, как говорится…. Синяки под глазами, потухший взгляд робота и… погодите-ка… Лунный свет… Прекрасный серебристый свет… Ты играешь с моим зрением? Нет, вот опять. Что это?»
Забираясь с ногами в кровать и практически засыпая от усталости, Уса все же переместилась так, чтобы отражение в зеркале можно было видеть как можно более четко. Ту часть блондинки, которая «помещалась» в зазеркалье окутывало едва заметное грязно-серое облако, изредка пронизываемое тоненькими малиновыми нитями…
«Да это же…»
Не сказать, чтобы Усаги обрадовалась цвету своей ауры… Безнадежность, апатия, тоска, потеря жизненных ориентиров и целей, равнодушие к происходящему и… слабенькие малиновые всполохи, как отголоски любви к Звездному Воину, которую не смогло «съесть» даже это серое «ничто». Это все же давало, пусть крохотную, но надежду. Надежду, которую Уса прятала слишком глубоко, чтобы ее можно было так запросто «поглотить». Надежду, которая все еще держала девушку «на плаву» и вела вперед…
Уже погружаясь в сон и кое-как натягивая на себя одеяло, блондинка думала о том, как завтра поподробнее рассмотрит все нюансы. Как будет стараться, чтобы малиновые «ниточки» стали сильнее, подпитывая их воспоминаниями о прошлом и надеждами о будущем с Коу. Но, судьбе угодно было распорядиться иначе. И, хотя Усаги достаточно тщательно провела в комнате «зачистку» собственных «действий», вмешался, как и можно было ожидать, случай… Из-за всех событий спала девушка крайне беспокойно. Она постоянно вертелась, крутилась и вздыхала. Елозя по кровати, Уса не только скомкала постельное, но и добилась того, что у нее практически сполз с ноги носок. И, конечно, именно в этот день пожилой санитарке нужно было перепутать палаты. Зоркий глаз и годы опыта, помноженные на неуемное любопытство, способствовали обнаружению серии свеженьких неровных порезов на ноге той, чье психическое состояние было под вопросом. А старательность и рвение быть самой незаменимой – немедленному докладу об этом вышестоящему «руководству». Дальше – по цепочке. Психолог, лечащий врач, заведующий, звонок семье – и, как следствие, перевод Усы в специализированную клинику. На всякий случай. «По части физического здоровья – показатели девушки близки к норме. Показаний к стационарному лечению по терапевтическому профилю нет. Готовить к выписке», – было сказано после тщательного изучения последних анализов. И добавлено уже число лечащим врачом для четы Цукино в коридоре: «только здоровые психически люди не режут себе тело непойми чем. Это очень тревожный звоночек. Я бы все же рекомендовал хотя бы до нового года провести специальную терапию в клинике доктора Н.»
Таким образом, пока проснувшаяся Усаги не вставая с кровати разглядывала свою ауру в карманное зеркальце, вертя его то так, то эдак, ее дальнейшая судьба была решена. Сейлор Мун определяли на терапию в клинику с психиатрическим уклоном…
Усаги думала, что плохо и тяжело ей было «до»? О нет… Воистину, все познается в сравнении. Выбранная ей в начале тактика оказалась в корне не верной. Когда ничего не подозревающую и воспылавшую надеждой Усу огорошили новостью экстренно приехавшие родители – девушка впала в истерику. До Нового Года оставалось 3 недели. И, как пить дать, ясно было то, что бежать из клиники с психиатрическим уклоном будет не так просто, как из отделения общей терапии. Тамошний персонал, привыкший к изобретательности «особых» пациентов, скорее всего, постоянно настороже, да и мать с отцом наверняка приставят к ней какую-нибудь сиделку. Чтобы та денно и нощно, каждую чертову секунду наблюдала за нестабильным дитятком. Усаги с жаром пыталась доказать что-то матери, кричала на отца, требовала вызвать к ней психотерапевта, дабы тот провел тесты и подтвердил ее вменяемость… молола языком что-то невнятное насчет ран на ноге… Все было безтолку. В глазах Икуко блестели слезы, но она властно пообещала, что, если дочь не утихомирится – придется прибегнуть к медикаментам. Вмиг осунувшуюся Усу отец нежно приобнял за плечи.
- Милая, ты не пробудешь там долго. Они всего лишь проведут более углубленные тесты, чтобы выявить причину твоей… кхм… твоего… состояния. Чтобы помочь. Мы не думаем, что там что-то серьезное и никто не считает тебя… в общем… но, согласись, некоторые твои поступки… тебе нужно немножко помочь. Ты запуталась… все будет хорошо, родная. Собирайся…
- Мама…, – попыталась еще раз блондинка. – Мам, я…
- Уса, пожалуйста, хватит. Слушай папу. И зачем тебе только понадобилось… Доченька, что ты хотела доказать этими порезами? Зачем, Зайка, зачем???!!!
- Тихо, дамы, – спокойным, но твердым голосом положил конец пререканиям Кенджи. – Икуко, сейчас не время расспросов. Усаги, ты все взяла? Машина у входа. Я прошу тебя, без глупостей. Не будем загадывать, но, дай Бог, тебя не продержат там больше 3х недель, и Новый Год мы будем встречать дома. Постарайся слушаться, Уса, да? Пойдемте…
Затихшая и поникшая Усаги безропотно позволила посадить себя в машину. Благодаря нескольким «звоночкам» зав. отделением – девушку готовы были принять «прямо сейчас», поэтому семейство направлялось прямиком к «особой» клинике. Всю дорогу Икуко крепко держала дочь за руку, сидя с ней рядом. Можно было подумать, что Уса готовилась сигануть прямо в окно, ибо все двери были предупредительно заблокированы Кенджи. Блондинка же абстрагировалась ото всего и, откинув голову на мягкий подголовник, невидящим взором скользила по проплывающим мимо пейзажам, притрушенным вчерашним снегом. За внешней отрешенностью шла бурная работа мысли. Перед лицом такой опасности, как возможность застрять в «психушке» надолго – апатия и морок временно отступили. Следовало во что бы то ни стало попасть в новогоднюю ночь в назначенное место и завершить Ритуал. Иначе – все зря. Иначе – скоро от энергетического истощения и иррациональной тоски погибнет не только она, но и Сейя. И они не увидятся. Никогда не увидятся. Последний шанс будет упущен. Ритуал должен быть завершен, а потому…
«Бежать сейчас крайне глупо… До Новогодней Ночи три недели. Куда я пойду? К кому? Родители поставят на уши весь город. Меня найдут. Как пить дать, найдут. У меня ни денег, ни документов. Я крайне слаба. Это не выход. Не выход. Глупо. Мне нужно продержаться три этих недели. Продержаться безупречно, не вызывая подозрений. Просто отсидеться. Выждать. Остается надеяться, что слова отца станут пророческими и меня правда выпишут до Нового Года. Сбежать из дома будет проще. Гораздо проще. Выполнимее. Но, я уверена, меня снова станут пичкать кучей всяких пилюль. Я боюсь от них превратиться совсем в овощ. Я боюсь стать марионеткой. Боюсь забыть, почему я шла на все это. О своей конечной цели. И, самое главное – забыть детали окончания Ритуала. Да что там – забыть о САМОМ Ритуале. О голосе в голове… Не хватало еще, чтобы и об этом стало известно. Тогда мне конец. Нам. Значит, нужно быть послушной девочкой. Выполнять все, проходить все обследования, вовремя принимать мерзкие пилюли… По другому – никак. Но, мне нужно что-то… Что-то, что не даст мне забыть… Что-то, что…»