А думал брюнет обо всем сразу. О доме, где привычно и безопасно, но пусто и холодно. О тоскливой тишине собственной избушки. О долгих ночах и изматывающих видениях, причина которых восседала сейчас рядом. О темном и непригодным для человеческой жизни Замке и сотне кровососов в качестве собеседников. О…
Блондин же тем временем внимательно смотрел сбоку на смятение, отражающееся на лице Альфреда. Тот, будучи абсолютно бесхитростным, свои эмоции скрывать впринципе не умел. Даже, если бы постарался. Ал внезапно ощутил, как он устал. Натянутая тетивой спина дрогнула, а плечи на дюйм опустились вниз, будто бы под тяжестью решения, которое предстояло принять их хозяину. Герберт, что бы не казалось по его манере поведения, был отличным психологом. За долгие годы бессмертной жизни можно было неплохо научиться разбираться в подобных нюансах поведения, чем в свое время и увлекся младший аристократ, заигравшись в игры с собственными жертвами. Блондин манипулировал человеческими жизнями, пока однажды граф фон Кролок, не отчитал его строго, дав понять, что играть с едой недостойно аристократии. Герт подчинился, но наблюдать со стороны не прекратил, что, собственно, и проявилось сейчас. Наблюдать и анализировать.
Альфред сидел, уставившись на свои руки и, кажется, был где-то не тут. Меж бровей парня залегла глубокая морщинка. Тогда вампир решил попробовать предпринять хоть что-то. Он завел свою руку за спину юноши таким образом, чтобы не прикасаться, но иметь возможность удержать того, если Ал надумает вскочить на ноги. Подстраховавшись таким образом, блондин осторожно склонил свою голову на плечо Ала и замер в ожидании реакции второго.
Своеобразный транс, в котором плавал потерявшийся в реальности Альфред, развеялся в тот
миг, как щеки коснулась прядь чужих волос, а обоняние буквально прошибло запахом сладкой патоки и меда. Сердце пропустило удар и заколотилось о грудную клетку, норовя скорее вырваться на свободу, раз уж его обладатель оказался таким нерасторопным. А еще – доверчивым идиотом. На осмысление ситуации ушло меньше секунды и парень попытался возмущенно вскочить, но на талии сомкнулись стальным хватом длинные пальцы, вынуждая остаться на месте.
- Ал, я прошу, - раздалось тихое. – Никого никогда не просил. Я не буду насильно брать тебя, но и ты пойди мне на небольшие уступки хотя бы. А то совсем нечестно. Ну дай, я хоть просто посижу так, жалко тебе что ли? Все-равно пятнадцать минут лишь осталось, - последние слова затерялись в горестном вздохе.
И Альфред сдался. Сдался то ли Герберту, то ли самому себе. Ведь эта, и в самом деле маленькая, поблажка не значила ничего. Ничего определенного. Разве что, еще несколько мгновений ожившего вдруг сновидения.
- Сиди уж, - буркнул парень и неосознанно потянулся рукой к белоснежной пряди, касавшейся его щеки.
Вампир рядом замер, как камешек. Кажется, даже дышать перестал. Боялся спугнуть момент. В каком-то дюйме от светлой пряди пальцы Ала дрогнули и прекратили свое движение. Кисть сжалась в кулак. Юноша с недоумением воззрился на собственную конечность, которая так предательски его скомпрометировала. Растерявшись и не зная, как выйти из положения с достоинством, парень замешкался, держа руку на весу. Как оправдать свое движение – в голову не приходило никак.
- Это ничего, - тем временем тихонечко шепнул сбоку Герт. – Ты можешь потрогать, правда. От этого ничего плохого и непоправимого для тебя не случится. Я дал слово аристократа. Чуть-чуть дотронься хотя бы. Не надо так бояться…
- Да заткнись, - беззлобно пробормотал непослушными губами брюнет, покосившись на такие близкие светлые волоски. – Это не то, что ты подумал. Я просто…
В противовес своим словам, юноша и вставать не спешил. Им овладело какое-то иррациональное ощущение правильности происходящего. Будто, сидеть так бок о бок в мрачной комнате холодного готического замка было чем-то нормальным. Чем-то необходимым и очень нужным. Чем-то в порядке вещей. Минуты утекали одна за одной. Близилось утро. Бок, где бедро вампира прикасалось к его собственному, давно согрелся, а шею и вовсе обжигало огненными мурашками от дыхания уткнувшегося в нее вампирского сыночка.
Герберт снова замер и, кажется, смирился со своим поражением. А может, просто ловил те немногие крохи тепла и близости, которые ему перепали добровольно. Все же, в этот раз все было не так, как раньше. Простая похоть, которую он удовлетворял со своими случайными жертвами, убивая их после – меркла в сравнении с чем-то новым, что непонятной болезненной сладостью разливалось по венам. Чем-то, что дарили ему по-собственной воле. Чем-то хорошим и оттого, еще более ценным. Конечно, ведь «машину для убийств» никто никогда не любил. Откуда ему было знать, как ощущаются настоящие ответные чувства. Даже, если их обладатель упрямо утверждал обратное.
- Но ты ведь хочешь потрогать их! – все же не выдержал блондин, когда до времени отправления на аудиенцию оставалось минут пять. – Хочешь же! Сильно! Я прям чувствую!
- Не ори мне на ухо, - безучастно прокомментировал уставший сопротивляться своим желаниям Альфред. – И убери свои волосы. Прямо в глаз мне…
- Тебе мешают, ты и убери, - нахально буркнул Герберт, у которого внутри происходил прямо-таки какой-то когнитивный диссонанс. Вампир никак не мог до конца понять: почему нельзя, если хочется и никто не возражает?
- Ну и вредный же ты, - голос Ала прозвучал настолько малоэмоционально, насколько это было вообще возможно в данной ситуации. На самом деле, вся его выдержка уходила на то, чтобы бороться с самим собой. И можно было сколько угодно убеждать себя, что необходимость убрать пахнущую патокой белую прядку от собственных ресниц – была именно необходимостью. А вот насмешливый голосок внутри черепной коробки язвительно утверждал, что – возможностью. Уважительной причиной, на законных основаниях позволяющей прикоснуться к столь желанным светлым волосам. Невзирая на неправильность. Плюя на установленные обществом нормы приличий. Попирая собственные, вбитые с детства, якобы аксиомы… Такая малость - прикоснуться к чужим волосам. Такая пропасть – чтобы сделать это, даже несмотря на то, что обладатель шевелюры не против. Такие яркие и манящие сны, которые оживали прямо сейчас… Как разрешить себе? Чем оправдать себя в собственных глазах? Как позволить единственный раз поддаться наваждению, прежде чем внять доводам разума и уйти в рассветное утро к тем, кто был с тобой одной видовой принадлежности? Уйти к своим…
Когда Герберт чуть шевельнулся, очевидно, пытаясь незаметно размять затекшую шею, то парочка особо коварных волосков из пряди вампира впилась Альфреду прямо в глаз, заставив дернуться и рефлекторным движением руки смахнуть чужие волосы со своего лица. Тыльная сторона ладони «наткнулась» на блондинистую шевелюру. Ал нервно дернул пальцами и они слегка запутались в волосах Герта, утопая в их мягкости.
Вампир задрожал и прокусил собственную губу, из последних сил сдерживаясь и заставляя себя выполнить слово. Не тронуть человека без его на то позволения. Чудовищным усилием воли усмиряя рвавшуюся наружу похоть, которая являлась самой его сущностью, ибо, как известно, плотская услада наравне с жаждой крови – были извечными спутниками и личным проклятием «детей ночи», Герберт мучительно цеплялся за то новое, что тихой лаской легло сегодня на самое сердце. Цеплялся за свою первую и единственную любовь…
Не известно, как развивались бы события дальше, если бы Герберт фон Кролок не услышал в своей голове зов. Граф приказывал явиться и держать ответ…
========== Часть 6 ==========
Стоять у кованых ворот и ощущать себя на жизненном перекрестке было не очень приятно. Хотя переплетённые ветви деревьев и скрывали большей частью горизонт, но в окружающем пространстве уже отчетливо витал дух наступающего рассвета. Скорее всего – денек обещал быть ясным. Впервые за долгое время. А может, с замковой крыши удалось бы полюбоваться первыми зарницами?
Альфред тряхнул головой. Какими еще зарницами? Нашел, о чем думать. В ближайшие минут пять его «любезные друзья» отправятся к своим милым «постелькам» и погрузятся в таинственный сон. А он сам, зевая и спотыкаясь с недосыпу, поплетется в направлении своей собственной деревушки. Дай Бог, на главной дороге попадутся люди и, может даже, подвезут его немного на какой-нибудь телеге, где Альфред чуточку вздремнет, прислонившись к пахучему сену. А потом, спустя пару суток, он войдет в свой маленький темный домишко, растопит печь и упадет на низенький деревянный табурет, предварительно налив себе стопку самогону. Ал залпом опрокинет в себя горькую жижу, а остальное выльет без сожаления, будто ставя на всей этой дикой истории точку. Ну и хорошо. Ну и правильно. Или нет?
Перед утром лес еще более затаился. Все замерло впредверии нового дня. Близились холода, и воздух был сухой и прозрачный, как слеза. Казалось – он даже звенел. Или это звенело в голове у парня, который, сам того не замечая, уже полминуты смотрел прямо в глаза молодого вампира? Тот стоял от юноши достаточно далеко и, повинуясь приказу отца, не делал более каких-либо попыток склонить чашу весов Альфреда на свою сторону. Герберт лишь смотрел. Смотрел без привычной улыбочки и зазывного блеска в глазах цвета горького шоколада. Смотрел, до дрожи боясь решения, которое вот-вот примет человек. Лишь слегка прикушенная нижняя губа заставляла держать контроль и выполнять приказ своего Лорда. Приказ не вмешиваться и дать второму существу добровольный выбор.
Граф фон Кролок многозначительно кашлянул и в предрассветной тиши этот звук прозвучал, как выстрел. Ал нервно дернулся и отвел взгляд.
- Итак, многоуважаемый гость, - тихо, но отчетливо, проговорил Глава Вампиров. – Солнце встает. Нам с сыном пора на покой. Мы благодарим Вас за визит и потраченное время. Пришла пора Вам выбрать свою судьбу. У вас будет ровно полминуты, лишь только за нами закроются двери Замка. Ровно через 30 секунд будут закрыты и главные ворота, и тогда, ежели Вы выберете покинуть это место, а после вернуться – Вас будет ждать здесь лишь смерть. Помните об этом. Моя милость о даровании Вам возможности выбора, вопреки желаниям единственного сына – отнюдь не признак большого расположения к Вам, не стоит опрометчиво полагаться на это. Герберт слишком молод по меркам вампиров. Он не до конца понимает некие скрытые законы. Не может знать, какими нюансами все может обернуться при их нарушении. Он впервые по-настоящему влюблен и его тяга туманит разум. Такое средь нашего брата случается крайне редко, но, я существовал в подлунном мире достаточно, чтобы видеть всякое. И уметь отличить истинное от фальши. Лишь поэтому я дал своему ребенку этот призрачный шанс на счастье. К личным симпатиям либо антипатиям в отношении Вас это не имеет никакого отношения. Итак, чтобы не мешать Вам, мы оставим Вас в момент принятия решения в одиночестве. Помните, Альфред, ровно тридцать секунд. За сим – прощайте.
Граф взметнул полой плаща, развернувшись и медленно двинувшись в сторону ступеней. Фон Кролок даже не потрудился удостовериться – точно знал, что сын последует за ним и не осмелится перечить. Приказы Главы нерушимы. Для всех.
Блондин сжал кулаки, оставляя на внутренней стороне ладоней глубокие кровоточащие отметины. Он в отчаянии попытался было еще раз воспользоваться своим ментальным даром, но едва слышное и злое: «Герт…», раздавшееся от входа в замок, заставило аристократа тут же отказаться от этой попытки. Он судорожно вздохнул и стрелой влетел в замок перед отцом, даже не удосужившись соблюсти приличия и манеры. Граф лишь покачал головой и, так и не взглянув более на растерянного Альфреда, скрылся в тени каменного замка, растаяв, будто и не было. Тяжелая дверь захлопнулась. Отсчет пошел.
***
Альфред стоял на границе «миров», между двумя коваными створками ворот, и тупо считал секунды.
Одна… две… три…
Несмело чирикнула в чаще какая-то пичужка.
Четыре…
Треснула, задетая мелким зверьком, веточка…
Пять…
Время неумолимо утекало, а в голове было пусто. Будто бы это не Ал стоял здесь, где ему грозило быть раздавленным с двух сторон коваными прутьями, и словно не его касалось все то, что будет с его жизнью далее. Предсказуемое и одинокое существование в своем домишке, подслащенное все большими дозами алкоголя. И, если граф не соврал, то вполне возможно, что Альфред либо замерзнет в лесу спьяну через какое-то время, либо… потеряет способность внятно соображать и снова попытается вернуться в замок. Итог один: смерть. Хоть так, хоть так. Надежды на помощь колдуна были скорее отговоркой самому себе. Жалкой попыткой найти выход и сбежать от того, что давно уже жило в самом сердце. Хотя и отрицалось изо всех сил сознанием.
Юноша мучительно поднял глаза на махину Замка.
Герберт… Герт.
Это манерное вертлявое недоразумение, являющееся по совместительству самым страшным хищником в мире. Назойливый блондин, что своими выходками доводил Альфреда просто до белого каления. Томный слащавый аристократишка, который так открыто демонстрировал свою симпатию и вожделение.
Сюрреализм на грани фантастики. Бред пациента с помутившимся рассудком. Да, все верно. Ал, возьми же себя в руки! Сны снами, а реальность реальностью. Ты, по своей глупости сам забравшийся в логово к хищнику, счастливой случайностью избежал трагической кончины. Радоваться бы…
Юноша некстати вспомнил кокон из объятий, в который вампир заключил его, сидя на кровати и крепко прижимая к своей груди. Вместо ожидаемой брезгливости и возмущения после подобной «картинки», пришло чувство защищенности и какой-то тихой тоски. Будто бы, допущенный один раз к чему-то столь сокровенному и настоящему, Ал вынужден был вновь возвращаться в серый безликий мир, где все заранее предопределено, предначертано и предсказуемо. Где до хрипоты одиноко. Где не ясно вообще, существуешь ли ты или тебе это только кажется. Где потихоньку сходишь с ума, ожидая неминуемой кончины. А то и сам желаешь ускорить ее. Ибо все теряет краски. Вкус. Цвет. Запах. Смысл. И лишь телесная оболочка зачем-то передвигает руки-ноги в пространстве, выполняя что-то, что от нее ожидают. День за днем. Потому, что так было всегда. Потому, что так правильно. Потому, что безопасно. Потому что, будь добр довольствовать тем, что есть и не высовываться. Приноси пользу обществу и живи по заветам отцов.
«Бог терпел и нам велел…»
Иногда Альфреду казалось, что эти слова писания имели совсем другой смысл. Что Господь отнюдь не желал своим детям душевных и сердечных мук, вынуждая их слепо подчиняться тому, что отживало свое. Запрещая и порицая искренние привязанности, если они не приносили вреда другим людям. «Градируя» любовь на «правильную» и «неправильную». «Достойную существования» и «недостойную».
Конечно, все это деревенский юноша никогда не озвучивал вслух, не без оснований опасаясь мести со стороны особо фанатичных селян. А то и обвинений в служении темным силам. Только, когда человек начинает думать своим умом, а не слепо верить всему подряд, процесс развития остановить уже невозможно. Если ты начал ставить под сомнение аксиомы и задаваться вопросами – простое «верь» и «потому что» - тебя не удовлетворит более.
А секунды, меж тем, продолжали неумолимо утекать в прошлое. Время было на исходе. Решение следовало принимать незамедлительно. Осталось лишь одиннадцать секунд из отведенных ему тридцати…
Альфред в отчаянии гнал от себя воспоминания, которые накатили приливной волной, стоило вампирам скрыться с глаз.
Пухлые прохладные губы. Мягкие светлые волосы, которые хотелось перебирать пальцами. Ощущение скрытой мощи в гибком и статном теле, что нагло прижималось все ближе и ближе. Отблеск смутных ответных желаний. Пьянящие пузырьки эйфории в крови и, не свойственная Алу, смелость. Легкость, будто какие-то сдерживающие кандалы, наконец, спали и можно было расправить крылья. Можно взлететь… Убраться от селян, которых он, попросту, «перерос». Устремиться душой туда, где поймут… Где примут…
Двадцать четыре…
Хроносу не было дела до метаний простого деревенского парня, который, благодаря темно эльфийскому вину, сам того не зная, опередил развитие людского сообщества на долгие годы вперед. Вырос сознанием, отбросив шелуху и научившись слышать тихий голос своей души.
Двадцать пять…
Принять столь резкий скачок изменений в самом себе было непросто. Мозг все еще продолжал мыслить старыми категориями, не умея перестроиться на новый лад в экстренно-короткие сроки.
Двадцать шесть…
А, если на секундочку представить… Просто представить… Само устройство… Сам процесс протекания будней… Жить человеку с вампирами… Не бывает. Не нормально. Исключено. Никак не возможно. Привыкать спать днем, а бодрствовать ночами? Делать свои артефакты при свете луны и свечей? Чем питаться, позвольте узнать?